Белый кот старейшины Цунчжэ

После смерти Гуань Шэна битва быстро сошла на нет. Кто-то успел ускользнуть, например, Ань Фэй, даже лишившись руки, использовала артефакт, чтобы сбежать, бросив своего верного помощника Жань Цина. Тот погиб, как ни иронично, от арбалетного болта, все еще не веря, что его глава так бесстыдно бросила всю секту. С гибелью шисюна все остальные члены Цихэй тут же сдались, умоляя не убивать их. Кто-то каялся в своих грехах, а кто-то говорил, что его очаровали, запугали или же и вовсе похитили в младенчестве и другой жизни он не знал. С недобитками оставили разбираться Сы Сяоцин, которая была лишь легко ранена. Клан Кролика, разумеется, не стали истреблять. Старейшин связали и оставили до суда Великих сект и Кланов, а простых учеников отправили обратно в клан вместе с надзирателями из других кланов. Этот вопрос пока был отложен. Потому что были гораздо более насущные дела: в этой битве погибла почти треть учеников Великих сект и Кланов, а многие старейшины были ранены или убиты. Пал в бою глава секты Бэйюэ, а Шэнь Хэн, сын главы клана Обезьяны, был тяжело ранен и впал в кому. Хоу Пэн, отпросившись у И Чэня, отправился с ним. Глава И вздохнул, потрепал его по плечу и отпустил — он знал, что Хоу Пэн не сможет оставить брата и родной клан в таком состоянии, несмотря на то, как с ним поступили там. Члены клана Обезьяны так и не поняли, когда их молодой господин успел настолько сдружиться с учеником главы секты Юньхэ и с какой стати тот так рьяно защищал его от всех опасностей на поле боя. Многие погибли, и те, что остались в живых, радовались тому, что все закончилось. Лишь в одном месте этой большой долины царил мрак и уныние. Цин Юйдунь, разобравшись с Гуань Шэном, вернулся к телу Юй Ху и сел, положив его голову к себе на колени. Его рука зарылась в некогда серебряные волосы, и вся его фигура застыла, будто окаменев. Невидящий взгляд смотрел в землю. Никто не смел его тревожить. Пока вокруг живые разбирались с трупами и ранеными, все обходили его стороной, чувствуя исходящую от него давящую энергию. Раньше старейшина Цунчжэ был холодным, словно лед, но теперь эта морозная аура исчезла, а вот ощущение давления не пропало. Чэнь Канлун, отправив потерявшего сознание Сюй Ина на лечение в черную башню вместе с сестрой и У Юньшань, подошел к Цзя Синьмину и А-Цю, которые застыли на границе этого своеобразного круга отчуждения и смотрели на сгорбленную фигуру. И Чэнь, как истинный глава секты Юньхэ, занимался ранеными учениками вместе с Цай Хуэй и Мин Данем, старшими учениками секты, а потому Цзя Синьмин остался один. А-Цю же, не желая бросать своего Учителя, отказался возвращаться в клан Дракона с матерью и потому тоже занял этот пост. Когда Дракон подошел, его племянник постыдно всхлипывал и утирал текущий нос. — Я думал, ты ненавидел его, — удивленно поднял брови Чэнь Канлун. — А вот и ненавидел! — выпалил А-Цю, совсем неубедительно при этом вытирая рукавом глаза. — Тупой кот. Постоянно мне мешал. Взялся откуда ни возьми-и-ись, — всхлипнул он, завыв белугой. — Тупой зверь, — будто не придумав лучшего оскорбления, повторил А-Цю. Он шмыгнул носом, когда Чэнь Канлун сжал его плечо и уставился на Цин Юйдуня. — Надо же, твой Учитель — сам Нефритовый император, — попробовал пошутить он, но его голос дрогнул, и он поджал губы. Дракон чувствовал себя обманутым, преданным и совершенно беспомощным. Он ничем не помог любимому человеку, да и тот оказался не тем, кого он знал. Он даже не подозревал, что у того нет души цзюэ-хунь, а Цин Юйдунь не удосужился ему рассказать. Он так и не смог завоевать его сердце. А какой-то паршивый кот, возникший из ниоткуда, не только научил того чувствам, но еще и оставил после себя незаживающую рану, которая никогда не затянется. Нефритовый император, как говорили, вечен. Он существовал испокон веков и будет жить, когда они все умрут. Сколько раз за свою жизнь он любил? А то, что сердце Владыки было тронуто, это очевидно. Чэнь Канлун горько покачал головой. Таким ли хорошим другом Владыке он был? Да и считал ли тот его другом? — Кто знает, каким будет будущее, — наконец произнес погруженный в задумчивость Цзя Синьмин. — Много лет назад один монах передал мне на воспитание маленького мальчика. Тот монах сказал, что у ребенка удивительная судьба и что я должен научить его тому, как прожить без сожалений земную жизнь. У мальчика отсутствовала душа цзюэ-хунь, и монах сказал мне, что это цена величайшей добродетели, которую заплатил мальчик. Но он не объяснил, о чем речь. Монах поведал мне, что есть способ культивации цзюэ-хунь и есть способ научить мальчика чувствам, дабы он познал весь спектр эмоций в этой жизни. Увы, я провалился, — Цзя Синьмин вздохнул. — Но у Юй Ху, видимо, получилось. Посмотрите, как скорбит Нефритовый император, — быть может, впервые за всю свою долгую жизнь. А-Цю тоже судорожно вздохнул и утер слезы. Он не до конца понимал, какие отношения связывают его шиди и Учителя и почему последний так привязался к Юй Ху, но отчетливо видел, как Цин Юйдунь горюет. Чэнь Канлун сжал челюсти. Уж он-то понимал. Он стиснул кулаки, собираясь развернуться и уйти, но затем увидел взгляд Цзя Синьмина, брошенный на него. — Даже божеству нужны друзья в сложное время, — вдруг хитро улыбнулся бывший глава Юньхэ. — И уж точно не Учитель! — с этими словами Цзя Синьмин поспешно смылся, да так быстро, что оставил после себя порыв ветра. Чэнь Канлун растерялся, глядя вслед старому лису. Он ведь собирался уйти — разобраться со своими учениками и старейшинами, взять на себя пальму первенства в Великих кланах теперь, когда Мао Сун погиб. Кому, как не Дракону, занять это место — хотя бы на время. Но слова, брошенные Цзя Синьмином, заставили его остановиться. Если он и впрямь хотел оставаться другом Цин Юйдуню — разве не должен он подставить ему плечо в сложный момент? Он отпустил плечо племянника и шагнул вперед. — Жди здесь, — бросил он ему, быстрым шагом приближаясь к сгорбленной фигуре. Цин Юйдунь сидел без движения и даже не отреагировал на то, что к нему кто-то подошел. Он словно и не был мыслями здесь. Его память медленно, по фрагментам, восстанавливалась, восполняя все пробелы за прошедшие десять тысяч лет. После того восстания Гуань Шэна он в самом деле был тяжело ранен и ушел в совершенствование за закрытыми дверьми, погрузившись в Нефритовый источник и оставив на земле вместо себя Двенадцать кланов-защитников. Эта идея — отобрать Духов-хранителей — пришла ему случайно, но показалась удачной. Он выделил самых разнообразных существ и дал им власть Младших богов. Кто-то из небожителей возмущался, но в целом всем было все равно. Великий Владыка мог принимать такие решения без оглядки на других. Затем его советники запечатали Нефритовый дворец, и он залечивал свои раны — тихо и мирно. Те времена слились в единый, однообразный день, лишь изредка нарушаемый приходившими небожителями, которые сообщали ему какие-то вести: бедствия в мире людей, наводнения, пожары и засуха, когда в храмах Великого Владыки было множество молящихся, но их бог оставался глух к просьбам. Потому что Нефритовый император отстранился от мира, считая, что Духи-хранители справятся с хаосом, в то время как восстановление его сил — это его прямая обязанность, чтобы они могли продолжать черпать Силы Небес из Нефритового источника. Пока однажды один из его советников не принес страшную весть — один из Двенадцати кланов, клан Тигра, был уничтожен демоническими силами, просочившимися сквозь Нефритовый барьер. Цин Юйдунь вспомнил то чувство смятения, которое охватило его тогда, — его будто встряхнуло, сбросило мантию оцепенения, которую он носил несколько тысячелетий. Он решил сам отправиться в мир людей, чтобы проверить Барьер. И он побывал в клане Тигра. Он вспомнил то зрелище, которое повергло его в ужас: столпы огня, пожирающие резные колонны некогда одного из богатейших кланов, пепел, кружащийся в воздухе, всюду тела убитых. Огромный, процветающий клан за одну ночь был уничтожен полностью. Нет, не полностью. Спокойное лицо Цин Юйдуня нахмурилось, когда он наконец вспомнил. В клане Тигра рождалось мало детей, сказал ему советник. У последней главы и ее мужа родился всего один наследник, которому в ту пору было лишь около года. Родители спрятали его в храме предков, и благодаря обрушившейся балке на входе, повалившей свечи на поминальные таблички, демоны не стали входить в горящее помещение. Когда Нефритовый император прибыл на пожарище, огонь уже догорал. Он и не надеялся найти никого живого — он лишь хотел увидеть своими глазами, во что демоны превратили дом одного из его избранников. Но, отправив свое духовное сознание в руины, он почувствовал слабое биение жизни. А потом он нашел его. Маленького, обожженного, слабого тигренка. Последнего из клана Тигра. Тигренок был на грани гибели, и Цин Юйдуню ничего не оставалось, кроме как забрать его в Нефритовый дворец и… Что же было потом? Цин Юйдунь чувствовал, как его голова разрывается от множества мыслей… — Кхм, Цзисюань, — услышал он голос, заставивший его вынырнуть из воспоминаний. Нефритовый император поднял голову и встретился взглядом с Чэнь Канлуном, который неловко отвел глаза и почесал затылок. — Вернее, Великий Владыка, — Чэнь Канлун попытался опуститься на одно колено, чувствуя, что так будет правильнее, но Цин Юйдунь остановил его взмахом руки. — Что ты делаешь? — спросил он глухо. — Пытаюсь поприветствовать Нефритового императора, — отозвался Дракон. — Не стоит, Дэмин. Золотые глаза уставились прямо на него, и сердце Дракона екнуло. Цин Юйдунь и раньше отличался красотой, но сейчас был просто бесподобен. Затем его сердце пустилось вскачь — совсем не так, как подобает моменту. И еще его имя — его личное имя из уст этого прекрасного небожителя. — Тебе не надо кланяться передо мной, — мягко проговорил Цин Юйдунь, и эта мягкость — которой никогда не было в его голосе прежде — сжала сердце Дракона клещами. Вот что изменилось — не то, что Цзисюань оказался Нефритовым императором, а то, что он научился вот так мягко и нежно улыбаться. Он больше не был тем Цин Юйдунем, которого он знал. — Ты мой друг. Чэнь Канлун сглотнул, чувствуя необъяснимую горечь. Это не его заслуга — а погибшего ученика, которого Цин Юйдунь, несмотря на нежную улыбку, продолжал сжимать мертвой хваткой. Он против силы вздохнул. — Цзисюань, мы должны организовать его п… — он осекся. Аура Цин Юйдуня мгновенно похолодела, вернувшись к тому, что было прежде. Но теперь это казалось страшным изменением, будто в теплый летний день вдруг погасили солнце. — Цзисюань, — Чэнь Канлун сглотнул. — Он погиб… — Да, я знаю, — ледяная аура исчезла, и губы Цин Юйдуня дрогнули. Он перевел взгляд на умиротворенное лицо Юй Ху. — Я знаю. Знаю. — Ты… в порядке? — осторожно спросил Чэнь Канлун. — Нет, Дэмин. Нет, я не в порядке, — он поднял взгляд, посмотрев на друга. И в этом взгляде Дракон увидел глубочайшую печаль, которая могла бы объять весь этот свет и погасить солнце. Люди считали, что Нефритовый император, Великий Владыка, оберегает и защищает их мир от горестей и страданий. Но кто же защитит его в минуту горя?