Вспышка света ударила в глаза Юй Ху, а затем он закашлялся. Вместе с воздухом вернулась и боль, пронзающая его грудную клетку и все остальное тело. Он дернулся, не понимая, где находится и куда делся Цзисюань. Затем он с трудом открыл единственный здоровый глаз и увидел над собой прекрасное лицо.
— Цзи... сюань… — еле слышно прошелестел он, пытаясь поднять руку. Он лежал на коленях у Цин Юйдуня, который сидел с закрытыми глазами.
Ни один мускул не дернулся на лице Нефритового императора.
— Он очнулся! — вдруг крикнул кто-то. — А-Цю, звони! Звони скорее!
Этот голос был ему незнаком. Проморгавшись, Юй Ху повернул голову, совершенно не понимая, что происходит. Вокруг него были люди — множество людей. Горели огни факелов, а небо уже потемнело. Он выгнулся, падая с колен Цин Юйдуня на землю, и кто-то тут же крикнул:
— Не двигайся! Печать испортишь! — резкий оклик заставил Тигра замереть без движения на животе. Он понятия не имел, что за печать, но если это могло помешать Цин Юйдуню, он готов был лежать без движения вечно.
Вслед за этим он услышал звон. Отчетливый и неземной, он разнесся по всему полю боя. Юй Ху чуть повернул голову и увидел стоящего рядом с ним А-Цю. Его глаза покраснели от слез и опухли, красивый халат превратился в лохмотья, и он со всей силы тряс Нефритовым колокольчиком.
— Почему так шумно… — выдохнул Юй Ху. Возвращаться к жизни оказалось не очень приятно.
Затем Тигр повернул голову на Цин Юйдуня. Звон как будто ничего не изменил — тот все еще сидел с закрытыми глазами, как застывшая прекрасная статуя.
— Что случилось внизу? — прямо перед ним за пределами печати кто-то присел. Знакомый голос тревожно взывал к нему, а глаза впились в лицо Тигра. — Юй Ху, что случилось внизу? — повторил человек вопрос, когда Юй Ху не ответил.
— Глава И… — наконец выдохнул он. Ему было очень больно. Да, его душа вернулась обратно, но все его раны остались неизменными. — Цзисюань… Учитель… Обмен… Яньло… Сто лет… — сбивчиво выдавил он, пока память урывками возвращалась к нему. В его горле встал комок, а из глазниц брызнули слезы. — Цзисюань…
— Юй Ху, сосредоточься, — мягко, но решительно оборвал его И Чэнь.
— Он не просыпается! — в голосе А-Цю скользнула паника, а глаза снова наполнились влагой. — Шие, он не просыпается!
— Да вашу ж мать, — выругался Цзя Синьмин, наплевав на образ старшего. По его лицу катились крупные капли пота, а руки подрагивали. — Эй, небожители, идеи есть? — он повернулся к Цзао Шэню. Тот совершенно ожидаемо посмотрел на Чжунли.
— Чего ты на меня смотришь? — огрызнулся второй, но скорее от безнадежности.
— Дерни за нить Ико, — вдруг послышался голос Дай Юня. Из всех окружавших печать он выглядел самым спокойным и собранным, несмотря на то, что рука, сжимавшая Призрачный кинжал, побелела. — Эй, кот! Дерни за нить! — его пронзительные черные глаза уставились на дрожащее тело обливающегося слезами и соплями Юй Ху.
Тот перевел взгляд на Цин Юйдуня, замечая красную нить на его запястье. Он с трудом протянул руку, со всей силы дергая за нее.
— Это поможет? — послышался чей-то сомневающийся голос.
— Юй Ху, сосредоточься. Я знаю, что тебе больно, — И Чэнь опустился на колени прямо на землю за пределами печати, мягко и вкрадчиво пытаясь удержать плавающее сознание ученика его шиди. — Подумай о своем Учителе и том, как ты хочешь, чтобы он оказался тут. Пожелай этого. Призови его душу.
Юй Ху честно пытался сосредоточиться. Его раны кровоточили, и дыра в груди мешала дышать, его глаз болел и ничего не видел, но в узком круге его мерцающего зрения была белоснежная фигура со слегка опущенной головой. Даже без души его Учитель оставался неземным и прекрасным. Он спустился за ним в Диюй несмотря на все то, что Юй Ху совершил. Он… должен вернуться. Он должен помочь.
Юй Ху шмыгнул носом и снова поднял руку. Даже это движение давалось с трудом его изломанному телу. Он сосредоточил все остатки сил на их контрактной связи, на слабой улыбке в уголках рта, на золотых глазах, которые смотрели прямо на него. На частице души в его теле, подаренной этим человеком. Он должен вернуться. Должен. Юй Ху без него не выживет. Он скорее убьет себя и снова спустится в ад.
Он дернул изо всех сил и тут же испугался, что нить порвется. Но нить не порвалась, а, наоборот, запылала ярче.
Целых долгих десять секунд ничего не происходило. Юй Ху смотрел во все глаза на фигуру Цин Юйдуня, которая не дышала.
Затем тот сделал судорожный вздох и открыл глаза. Печать под ними померкла, и нить словно исчезла сама собой. Юй Ху всхлипнул. Он подтянул свои сломанные ноги, цепляясь за белоснежную одежду своего спасителя, а затем отдернул пальцы, увидев, что пачкает ее.
— Простите, Учитель… Простите… — прошелестел он, захлебываясь от рыданий. Его пальцы разжались, и он упал в обморок, обмякнув на руках у подхватившего его Цин Юйдуня. Тот нахмурился, тут же принявшись передавать ему ци.
— Ваше Величество, — этот оклик заставил его поднять голову. Чжунли изможденно опустил веер и улыбнулся. — Все получилось?
— Да, — кивнул Цин Юйдунь, — только тут такое дело, — в его взгляде на Чжунли вдруг проскользнула вина. — Пришлось обидеть тебя, Чжунли. Этот Император тебе все возместит.
— Возместит? Что вы имеете в виду, Владыка? — недоуменно спросил юноша. — А-а!
Под ним вдруг разверзлась земля. Дай Юнь проворно отскочил в сторону, когда Чжунли замахал руками и закричал:
— Ваше Величество, вы меня продали! — возмущенно крикнул он, цепляясь за воздух и неудержимо падая вниз. — Ваше Величество-о-о-о…
Цзао Шэнь оглянулся на Нефритового императора, на лице которого застыла неловкая улыбка, а затем спрыгнул в яму следом. Проем закрылся, будто его никогда и не было, и все присутствующие еще некоторое время тупо взирали на то место, где только что стояли два небожителя.
— Чжунли, придется затруднить тебя, — тихо пробормотал Нефритовый император и неловко почесал нос.
Все вокруг глупо захлопали глазами и отвернулись. То есть Великий Владыка только что… отдал своего Верховного советника Владыке ада? Что ж, с ним явно лучше не ссориться…
***
Хотя никто не знал, какую сделку заключил Нефритовый император с Яньло, факт оставался фактом: Юй Ху вернулся в мир живых. Правда, как оказалось, он мог в любой момент отправиться обратно в Диюй — с его-то ранами. По подсчетам Хуа Сюй, которая как раз закончила с ранеными и присоединилась ко всей честной компании, у Юй Ху были сломаны обе ноги, пять ребер, проколота селезенка, вырван глаз и вдобавок ко всему огромная сквозная дыра в груди. От каждого ее перечисления сердце Цин Юйдуня, непрестанно переливавшего ци в ученика, сжималось и болело. Когда Хуа Сюй всыпала в рот Тигру ворох пилюль, перевязала его раны, наложила мазь на все видимые места и сказала, что тот, вероятно, выживет, — только тогда Цин Юйдунь слегка расслабился и перестал мертвой хваткой держать его за руку.
Вскоре после этого пришлось заняться самим Нефритовым императором — поход в Диюй и обратно истощил все его силы, и держался он на одном упрямстве. Два из его подручных с Небес провалились в ад, и тот вызвал еще двух из Восьми бессмертных*: нежного вида женщину по имени Хэ Сяньгу и грузного бессмертного Гоцзю с нефритовой табличкой. Последний тут же занялся искоренением миазмов, распространяющихся с бывшего царства демонов, а Хэ Сяньгу занялась лечением своего Императора, когда перестала рыдать от счастья.
*Восемь бессмертных — Даосский пантеон.
Юй Ху пребывал в бессознательном состоянии и совершенно не знал о том, какая бурная деятельность развернулась вокруг. Сначала Цин Юйдунь хотел немедленно забрать его в Нефритовый дворец, но Хуа Сюй сказала, что двигать больного на дальние расстояния нежелательно. Цин Юйдуню пришлось смириться со словами своей шицзе. Сама шицзе, нимало не смущаясь новым статусом своего шиди, заставила его подчиниться всем предписаниям лекаря.
Но, пожалуй, она была единственной, кто не показывал своего трепета перед Цин Юйдунем. Остальные — особенно те, кто раньше презирал его и совсем недавно поносил недобрым словом, — теперь присмирели. Особенно тихо вели себя остатки секты Линьцзи и клан Быка. Глава клана Быка и вовсе постарался ушмыгнуть как можно скорее. Единственным откровенно довольным человеком был Цзя Синьмин. Сначала он радостно обнял своего ученика, потом отцепил его от уже его ученика, а после проводил в комнату в башне, выделенную специально для Нефритового императора, где беспрекословно заставил прилечь и послушаться бессмертной Хэ Сяньгу и шицзе. Стоило голове Цин Юйдуня коснуться подушки, как он и впрямь отключился от усталости и переживаний (или от пилюль, которые ему дала Хуа Сюй). После этого все остальные собрались в другой комнате, и воцарилось напряженное молчание.
— И что будет дальше? — спросил И Чэнь, глядя на свои руки. — Шиди, то есть Его Величество вернется в Нефритовый дворец, но что станет с Двенадцатью кланами?
— Как будто мы только на Силах Небес и держались, — бросил Чэнь Канлун, нервно кусая губы. По правде, он тоже лишь бахвалился, но понятия не имел, что будет дальше. Кланы развивались давно и без помощи Сил Небес, но теперь казалось, будто их предназначение исчерпало себя, а три из двенадцати и вовсе пали.
— Учитель уйдет и больше не вернется? — тонко спросил А-Цю, забившийся в угол. Взрослые повернулись к юноше, но И Чэню нечего было сказать, потому что он и сам не знал.
— Шие позаботится о тебе, — хлопнул его по плечу Цзя Синьмин. — И вообще, чего вы его как будто хороните? Каждый может вознестись и снова встретиться с Владыкой.
— Каждый… — усмехнулся себе под нос И Чэнь. — Это правда, что никто из Двенадцати кланов не возносился на Небеса?
— Я не знаю, как у других, но в моем клане это правда, — нахмурился Чэнь Канлун. А-Цю удивленно посмотрел на дядю. — Никто не может пробить этот стеклянный потолок.
— Быть может, это было связано с ограничением в силе Нефритового императора, — предположил Цзя Синьмин, не теряя оптимизма. — Да и вообще, разве не ты его единственный друг?
— Не единственный, — вдруг тихо проговорил кто-то из угла. Дай Юнь выступил из темноты. — Я тоже его друг.
— Но я-то дольше и намного лучше его знаю, — тут же ощетинился Чэнь Канлун. — А ты вообще откуда вылез? Мы с ним дружим уже тридцать лет!
— Главе Чэню не стоит так тревожиться, — безмятежно отозвался Дай Юнь. — Я не претендую на такую
глубокую дружбу, — он сделал акцент на слове «глубокую», будто намекал на что-то. Все слышали те слова Мао Суна про влюбленного Дракона, и все понимали, что это правда. Чэнь Канлун был известен тем, что бегал за Цин Юйдунем.
Цзя Синьмин хмыкнул себе под нос. Кажется, первая волна удивления и неловкости начала сходить на нет. Быть может, его ученик оставит в мире смертных хороших, добрых друзей и тех, кому он дорог. И может быть, он будет возвращаться. Он повернулся, глядя на стену, за которой спал Нефритовый император, и его взгляд затуманился.
Он помнил, как много лет назад встретил странного монаха и тот попросил его забрать мальчика в секту Юньхэ. Он сказал, что этот мальчик перевернет весь мир, и, увидев этого малыша, Синьмин почему-то поверил. Монах рассказал ему, что в прошлой жизни этот ребенок совершил великое благо и отдал часть своей души, потому что был очень добродетельным. Монах намекал на какую-то знакомую ему историю, но заклинатель понял все лишь много лет спустя. Что он воспитывал не абы кого, а самого Великого Владыку, и он же учил его чувствовать. Когда-то небожители, не зная, к кому еще обратиться, спросили совета у Будды, и тот предложил альтернативный план — восемь скандх. Только вот оказалось, что он, Цзя Синьмин, был не тем человеком, что мог помочь в этом.
Но как же удачно все сложилось. За одно добро отплатили другим, и кармический круг замкнулся. Интересно, как эти двое поведут себя, когда очнутся и поймут, что все позади? Цзя Синьмин чуть не захихикал себе под нос, представляя себе эту уморительную картину. С этим вторым учеником он еще не успел познакомиться, но очень хотел.
