Белый кот старейшины Цунчжэ

Небожители целых двести пятьдесят с лишним лет жили в мире и гармонии. На Небесах стояла блаженная тишина и жизнь текла своим чередом: ответы на молитвы смертных, споры и склоки между богами, какие-то мелкие неурядицы и иные происшествия. Двери Нефритового дворца были закрыты, но советники Великого Владыки поддерживали порядок и не допускали новых мятежей. Так и продолжалось, пока он не вернулся. — Он возвращается! Возвращается! — с криком ворвался в Небесную таверну один мелкий божок. — Он скоро будет здесь! Скорее, скорее! Бессмертные, мирно выпивающие посреди дня, тут же подскочили со своих мест с криками ужаса. — О нет, у меня только в саду расцвел Лотос бессмертия! — схватился за голову один длиннобородый бог. Схватив полы халата, он обнажил острые коленки и выбежал из таверны. — А я только закончил с ремонтом! Мои купальни должны были открыться завтра, — чуть не плакал другой лысый и круглый бог, отчего даже его щеки втянулись внутрь. — О Владыка, может, мне не открываться завтра? Нет-нет-нет, придется перенести. — Лучше перенеси, это чудище очень любит купальни. Помнишь, что было в прошлый раз… — его друг сочувственно похлопал его по плечу и понизил голос. — Точно-точно, ты прав. Лучше отложить. Я вообще в этом году не откроюсь… — пробормотал толстяк, дрожа от ужаса. — Да и в следующем не выйдет… — вздохнул его друг. Пока боги разбегались по своим домам и отпрашивались со службы, пока слуги закатывали ковровые дорожки и запирали двери, пока мелкие бессмертные, поднявшиеся на Небеса за последние двести лет, трепетали от страха перед неизвестным ужасом, про который они столько слышали, один кот, вернее, Тигр, бесстыдно притворялся слабым перед своим Учителем, вернее, хозяином, вернее, Владыкой, вернее, — этот статус он пока стеснялся (о Владыка!) произносить вслух, — возлюбленным. Честно сказать, сам Юй Ху пока и не знал, может ли он на такое рассчитывать. Слова Цин Юйдуня были очень неоднозначными, как и его действия. Но, кажется, Владыка простил его за то позорное искажение ци. По крайней мере, он относился к нему с мягкостью и добротой. Этот новый, умеющий чувствовать Цин Юйдунь пока немного напрягал Тигра, и он сам стыдился того, как рыдал в Диюе. Но он вернулся в мир живых и вспомнил, что много лет провел с Владыкой бок о бок. И, кажется, Цин Юйдунь собирался забрать его обратно с собой. То, что Нефритовый император должен вернуться, не обсуждалось. В черной башне у прежнего Нефритового барьера об этом знал каждый — и все один за другим приходили на поклон живому верховному божеству. Юй Ху лежал в кровати и притворялся умирающим. Хотя его раны были залечены, даньтянь снова стал целым, а цзюэ-хунь окончательно срослась с его душой, он лежал на кровати, бледный и слабый, и заставлял Цин Юйдуня кормить себя с ложечки. Именно такую картину застал А-Цю, когда впервые пришел навестить своего шиди. — Наглый котяра! — взвыл он не своим голосом, увидев, как Юй Ху проглатывает кашу и облизывает ложку в руках его Учителя. — Как ты смеешь так себя вести! — А что? Я вообще-то ранен. И спас Цзисюаня от смерти, — отмахнулся язвительно Юй Ху и тут же покосился на Цин Юйдуня. Тот не сказал и слова против, снова зачерпывая кашу и поднося к его рту. Убедившись, что единственный человек, с чьим мнением он считался, никак не реагирует, Юй Ху открыл рот и проглотил кашу. А-Цю задохнулся от возмущения. — Бесстыдник. Позорище. Чтоб у тебя шерсть облезла, — пробормотал он себе под нос, совсем забыв о своих тревогах за шиди и муках выбора. — Чтоб у тебя хвост отвалился, — парировал Юй Ху и показал ему язык. А затем снова принял примерный вид и послушно открыл рот для новой ложки. — Биань, — тихо сказал Цин Юйдунь, глядя золотыми глазами на своего Тигра. Тот поджал губы и перестал хихикать. — А-Цю, ты пришел проведать шиди? — Вижу, ему уже гораздо лучше, — поморщился А-Цю, теперь уже желая, чтобы у этого наглого котяры отсох один из трех хвостов. — Я хотел поговорить с вами, Учитель, — он с почтением посмотрел на Цин Юйдуня. Тот сразу понял, о чем речь. — Что ты решил? — спросил он, зачерпывая каши и поднося ложку ко рту Тигра. Тот, как послушный ребенок, все ел, хотя до прихода А-Цю вовсю горланил, что хочет мяса, а рисовая каша ему вообще не нравится и как Тигры вообще могут питаться сплошным рисом. — Я… остаюсь, — выдавил А-Цю, глядя в пол. Цин Юйдунь посмотрел на него, но ничего не сказал. Он знал, что его первому ученику это решение наверняка далось нелегко. — Могу ли я попросить Учителя наставить меня перед уходом? — спросил он, робко поднимая глаза. И наткнулся на непонимающий взгляд Юй Ху. — Это вы о чем? — прищурился тот. — Где остаешься? — В Юньхэ, — отозвался Чэнь Цзяолун и выпрямил спину. — Вскоре я вознесусь — и тогда одолею тебя уже на Небесах! — он вытянул палец и ткнул в лежащего на кровати Тигра. — Тогда и посмотрим, кто из нас сильнее! У тебя был черный ход, а я все сделаю по-честному! — Какой еще черный ход? — разъярился Юй Ху. — Всю мою семью покромсали демоны! Я сам чуть не сдох! Этот лао-цзы заслужил парочку черных ходов! И вообще, этот лао-цзы тебя старше в двести раз! Поуважительнее! Теперь ты зови меня шисюн! Цзисюань принял меня в ученики раньше, просто забыл! — Как же, раньше! Я уже все узнал — никто тебя в ученики не принимал! — парировал А-Цю. — Ты просто бегал за Учителем, как собачка, а он тебе парочку движений преподал! Чай ты ему не подносил! — Да кто будет подносить чай Нефритовому императору?! Этот лао-цзы вырос во дворце! Я фактически сын Владыки! Он меня вырастил! — не стал лезть за словом в карман Юй Ху, тут же позабыв про свой образ слабого и немощного больного. Он резко сел на кровати, потрясая кулаком. — Если и говорить о том, кто первее, то этот лао-цзы был там еще до того, как ты родился! Я вообще фактически божество! Пади ниц передо мной, смертный! — Это кто здесь смертный? Кто божество? Давай, пошли, сразимся, посмотрим, кто кого! Ни разу за столько лет не тренировался и не культивировал! Думаешь, я сидел сложа руки? — рассвирепел А-Цю, закатывая рукава. — Еще парочка лет, и я побью тебя на Небесах! — Давай-давай! За эти триста лет я успею основательно соскучиться! Цин Юйдунь тихо рассмеялся, глядя в миску с кашей. Этот мелодичный звук прервал спор двух его учеников. Мужчина не понимал, о чем они спорят, но слушать их, как в прежние беззаботные времена, было удивительно тепло и приятно. Как будто они снова на пике Цунчжэ… Однако все уже безвозвратно поменялось. А-Цю пристыженно опустил рукава и уставился на Учителя. Нефритовый император и вправду казался тем, кто мог любить весь мир и защищать все живое. В этой мягкой улыбке в уголках его губ скрывалась мудрость и всепрощение. — Учитель, в общем, — он сконфуженно прочистил горло и выпрямил спину. — Этот ученик будет очень стараться, чтобы поскорее вознестись и не посрамить славу Учителя. — Буду ждать этого с нетерпением, — улыбнулся Цин Юйдунь. — Я буду наблюдать и проверять тебя. — Он взмахнул рукой, и в его ладони появился большой золотистый кристалл. — Этот духовный кристалл поможет тебе связаться со мной в любое время. Не стесняйся спрашивать совета. А-Цю протянул руку к кристаллу, пожирая его глазами. — Зачем ему твои советы, когда у него есть шие? — раздался чей-то голос, в комнату вошел Цзя Синьмин. Он скривил губы, глядя на Юй Ху, а потом перевел взгляд на своего ученика. — Этот Учитель сам натаскает твоего маленького Дракончика. — Он положил ладонь А-Цю на плечо. Тот вздрогнул и опустил руку. — Да бери, чего боишься? — пожурил его Цзя Синьмин. — А то как ты потом будешь жаловаться своему Учителю, что шие тебя хочет убить тренировками? Не знаю, как у вас заведено, а А-Сюань занимался с мечом по три шичэня в день до обеда и еще три шичэня медитации, а потом… — Учитель, мой ученик не должен так усердно заниматься, как я, — прервал его Цин Юйдунь, увидев, как побледнел А-Цю. — Вы его сейчас так напугаете, что он вовсе бросит культивировать. — Нет, Учитель! — с жаром отозвался А-Цю. — Шие, — юноша повернулся к Цзя Синьмину и уставился на него горящим взглядом, — сколько шичэней тренировался мой Учитель? Я могу больше! — Замечательно! — хохотнул тот. — Сразу видно, отличный саженец. — На этих словах он покосился на Юй Ху на кровати, который изображал растение. Тот не отреагировал — шие, признаться, несколько пугал одного лао-цзы, а его острый язык мог дать фору трем Юй Ху. — Что ж, А-Сюань, мы тогда пойдем. К тебе уже толпа стоит в очереди. Быть может, не стоит напрягать больного и перейдешь в другую комнату? — спросил он, и его хитрые глаза прищурились. Юй Ху напряженно нахмурился. Он не хотел, чтобы Цин Юйдунь уходил, но ведь он и впрямь изображал из себя только пришедшего в себя после смертельного ранения человека и беспокоить больного нехорошо… Он увидел, как Цин Юйдунь задумался. Неловко протянув руку вдоль одеяла, он уцепился кончиками пальцев за рукав Владыки и потянул. Ресницы Цзисюаня опустились на эти белые пальцы. — Скажите, что я пока никого не принимаю, — попросил он, поднимая глаза на Цзя Синьмина. — Бианю надо немного отдохнуть, а я боюсь, что его состояние может ухудшиться. «Как же, ухудшится оно», — закатил глаза Цзя Синьмин, который не упустил движение Юй Ху. Этот хитрый Тигр уже научился веревки вить из Нефритового императора. Заклинателю уже заранее было жаль богов на Небесах. Кто знает, останется ли у Владыки вообще время на что-то, кроме его излишне прилипчивого Тигра… Он положил руку на плечо А-Цю и потянул его прочь. — Пойдем, эти двое совершенно безнадежны, — вздохнул он. А-Цю, хлопая глазами, обернулся и случайно увидел, как Цин Юйдунь со вздохом переплел пальцы с пальцами его шиди. Глаза Дракона выпучились. Он уронил челюсть, но затем его шие предусмотрительно выставил его за дверь. — Никогда не забывай о субординации, — наставлял его Цзя Синьмин, уводя по коридору прочь от комнаты. — Субординация — это очень важно. Без нее случаются катастрофы. Вот, например, твой Учитель… В тот день мир Чэнь Цзяолуна снова рухнул.