Белый кот старейшины Цунчжэ

Клан Обезьяны пребывал в смятении: их старый глава не вставал с постели, а единственный наследник находился в коме. Старый глава Шэнь так распереживался, что захворал еще сильнее и совсем слег. Старейшины и раньше волновались, что Шэнь Цзян может скоро умереть, но теперь тревожились еще больше — ведь за ним мог последовать молодой господин. К еще большему удивлению всех, вместе с учениками и старейшинами с битвы при Нефритовом барьере вернулся второй ученик главы секты Юньхэ, который на своих руках внес молодого господина Шэня в его покои. Ученики рассказывали тем, кто остался в клане, о том, как Хоу Пэн мужественно защищал их молодого господина и как все это время не отходил от него ни на шаг. — Влюбился, что ли? — хмыкал кто-то, но шутка улетало в молоко — в поместье стояла совершенно безрадостная атмосфера. В двух главных павильонах клана было так тихо, что даже слуги ходили на цыпочках, чтобы не потревожить главу и его сына. Пока старейшины совещались, что делать дальше, Хоу Пэн — а это был он — проводил все время в покоях брата-близнеца. Перед отъездом он выпросил у шигу Хуа самые чудодейственные пилюли, а И Чэнь всунул ему в руки духовный кристалл, отливающий желтым. Хоу Пэн тогда поднял на него взгляд, и Учитель кивнул — ученик лишь поклонился и не стал больше ничего спрашивать. Теперь он сидел перед кроватью брата, держа в руках кристалл. Тот переливался яркими огнями и будто светился изнутри. Сияние завораживало и погружало Хоу Пэна все глубже и глубже… Шэнь Хэн на кровати кашлянул, и Хоу Пэн тут же отвлекся. Он уставился в бледное, без единой кровинки лицо брата, которое совсем не походило на его собственное, — годы и разница в прогрессе на пути совершенствования разделили их, будто даже само время не хотело, чтобы Шэнь Хэн его помнил. А-Хэн… Его старший брат. Его близнец. Они родились из одной утробы, они вместе учились ходить и вместе познавали этот мир, а потом… их разлучили. — Шисюн Хоу, — произнес кто-то робко за его спиной. Он не оглянулся — это был один из младших учеников клана Обезьяны, который должен был обращаться к нему так потому, что он был старше. И все. Они не из одного клана. Хоу Пэн давно не принадлежит этому месту. — Да? — произнес Хоу Пэн, не отводя взгляда от бледного лица брата. Если смотреть сейчас, то они очень похожи, а если пламя свечи дрогнет, то сходство исчезает. Сейчас, когда Хоу Пэн не улыбался и не кривлялся, когда его лицо было необычайно серьезным, он был очень похож на старшего брата. — Глава Шэнь снова зовет вас к себе, — нервно сказал ученик. — Я не пойду, — отрезал Хоу Пэн. Ученик переминался с ноги на ногу, стоя в дверях покоев. Он слышал, что второй ученик главы И — веселый и находчивый малый, с которым легко найти общий язык и который немножко дурачок. Почему же с ним так сложно?! Мало того, что он не выходил из покоев молодого господина несколько дней, так еще и уже пять раз отказывал во встрече главе Шэню! Немыслимая дерзость для гостя клана! Ученик пожевал губы и решил добавить: — Шисюн, глава Шэнь сказал… — Мне плевать, что он передает, — оборвал его Хоу Пэн. Он резко обернулся, и пронзительные глаза уставились на ученика — в них был только ужасающий холод. — Я не увижусь с ним. Скажи ему… — Хоу Пэн снова повернулся к брату, — что он потерял этот шанс сорок пять лет назад. Ученик растерялся: неужели они знакомы? Что значит сорок пять лет назад? Он осмотрел небольшую фигурку Хоу Пэна и засомневался еще больше — этому мальчишке не больше семнадцати, разве мог он знать главу Шэня так давно? Однако он не посмел больше спорить — у этого ученика главы И была какая-то странная пугающая аура. Очень похожая на ту, что появлялась у главы Шэня, когда он злился. Ученик вернулся и передал слова Шэнь Цзяну. Он наблюдал, как иссохшее лицо главы клана вытянулось, а затем Шэнь Цзян прикрыл глаза. — Я понял. Тогда помоги мне встать. Ученик вытаращил глаза: глава Шэнь не вставал уже месяц и был так слаб, что ему пришлось отказаться от инедии, потому что тело его больше такого не выдерживало. — Быстрее, — рявкнул глава Шэнь, и ученик испуганно подпрыгнул. Но затем Шэнь Цзян зашелся кашлем, будто на этот рык у него ушли все силы, и ученик тут же протянул ему стакан воды. — Нет, быстрее пойдем, — отмахнулся от него глава клана Обезьяны. Он осторожно спустил ноги и поднялся при помощи ученика, который поддерживал его за локоть. Ученик подивился тому, как этот высокий человек усох за несколько месяцев, — он и раньше был худ, но теперь его локоть превратился в сплошные кости, и поддерживать его было проще простого, до того он стал легким. Ученик набросил на плечи Шэнь Цзяну плащ. — Пойдем. Пойдем… — между кашлем бормотал Шэнь Цзян. Он будто торопился — словно боялся не успеть. Шаркающие шаги наполнили коридор, и хотя глава клана очень торопился, он не мог идти быстрее, чем позволяло его тело. Медленно, по шажочку они продвигались по крытой галерее к восточному павильону, где находились покои молодого господина. — Быстрее… Быстрее… — бормотал себе под нос Шэнь Цзян. Хоу Пэн услышал эти шаркающие шаги задолго до появления Шэнь Цзяна, но даже не обернулся. Он держал в руках нагретый его ладонями кристалл, чувствуя, будто внутри бьется жидкое золото, и смотрел на брата. Тот уже был вне опасности — скоро он очнется. Скоро, совсем скоро. — А-Пэн… — послышался слабый голос позади него. Спина Хоу Пэна задеревенела. Он столько раз думал об этой встрече и обо всех словах, которые он хотел бросить в лицо Шэнь Цзяну, но когда это на самом деле случилось, его разум опустел. — А-Пэн… — скинув руку ученика, Шэнь Цзян схватился за косяк двери, глядя на напряженную спину юноши у кровати его старшего сына. Маленький, сгорбленный, будто пытающийся спрятаться от него. — А-Пэн, это правда ты? Его голос так изменился от долгой болезни, но Хоу Пэн все равно узнал его, и по его спине побежали мурашки, а сердце ухнуло куда-то вниз. Ему хотелось вскочить и броситься прочь — никогда не сталкиваться с лицом, которое много лет снилось ему в кошмарах. С человеком, который должен был защищать его, но вместо этого бросил. Шэнь Цзян по стене пробирался вперед, с трудом поднимая ноги и тяжело дыша. Юноша все не оборачивался, не давая разглядеть свое лицо, так и сидел к нему спиной. Шэнь Цзян столько слышал о нем: прославленный второй ученик главы секты Юньхэ, самый молодой заклинатель, достигший стадии Создания ядра, лучший культиватор Конференции Великих сект и Кланов… Шэнь Цзян протянул руку, собираясь схватить Хоу Пэна за плечо, но тот резко извернулся и отпрыгнул. Он застыл прямо перед ним, и рука Шэнь Цзяна прошла сквозь воздух. Мужчина закашлялся и поднял глаза, глядя на юношу перед ним: острое личико, узкие глаза, смотрящие холодно и сурово, небрежный пучок — он был как две капли воды похож на его старшего сына много лет назад. И все же столь сильно от него отличался. — А-Пэн… — выдохнул Шэнь Цзян. — Для вас младший Хоу, глава Шэнь, — отчеканил Хоу Пэн, выпрямляя спину и глядя в лицо отцу. Он постарел — вернее, постарел не он, а его силы, лицо осталось прежним, но появились морщины, обвисли уголки глаз, высохло лицо и шея, рука, протянутая к нему, походила на руку скелета. Он и правда умирал. Почему-то эта мысль принесла Хоу Пэну удовлетворение. — А-Пэн, — в голосе Шэнь Цзяна мелькнула беспомощность. — Как ты вырос, как стал силен… — Я надеюсь, что глава Шэнь воздержится от подобных фамильярных высказываний, — лицо Хоу Пэна оставалось напряженным и холодным. — А-Пэн, я надеялся, что ты все поймешь… когда вырастешь… я сделал это для твоего же блага… — пробормотал Шэнь Цзян, делая шаг к нему и протягивая руку. — Посмотри, чего ты достиг… — Для моего блага? — процедил Хоу Пэн, и его подвижное лицо исказилось в злобной гримасе, он оскалил острые зубы. — Глава Шэнь, все, что я умею, — заслуга моего Учителя, и только его. — А-Пэн… — Не зови меня так, — Хоу Пэн вскочил на ноги. — Не обращайся ко мне. Глава Шэнь, я выйду, чтобы вы побыли с сыном. Он уклонился от протянутой руки и поспешно выскользнул за дверь. За ней застыл ученик, который от его внезапного появления подпрыгнул. — Шисюн Хоу, а ты… — нерешительно сказал он. — Глава Шэнь хочет побыть с сыном, — Хоу Пэн промчался мимо него, устремляясь в сад. Он вышел через круглую лунную дверь, пронесся мимо деревьев и замер, тяжело дыша, за искусственной горкой. Юноша огляделся — здесь все было прежним. Казалось, не прошло и дня с тех пор, как он покинул это место, однако же все было чужим. Он приблизился к пруду, глядя на водную гладь, блестящую в солнечном свете. Блики перемежались с карпами, клюющими поверхность воды в поисках еды или воздуха. Хоу Пэн замер, чувствуя себя такой рыбой, вытащенной из воды, кристалл в его руке разогрелся от его горячей кожи. На той стороне пруда он вдруг увидел сгорбленную старушку, которая кормила рыб из корзинки в руке. Она была сухонькой и маленькой, будто возраст согнул ее вдвое и высушил. Хоу Пэн сделал шаг к ней, в его взгляде мелькнуло узнавание. — Кто здесь? — старуха подняла голову, щуря подслеповатые глаза в сторону Хоу Пэна, будто услышала его. Ее глаза заволокло туманом, но сквозь морщины и складки лица проступали знакомые черты. — Кто? — Т-тетушка Чжэнь… — выдохнул Хоу Пэн. — Это вы? Это правда вы? — в мгновение ока он приблизился к старушке, но не решался протянуть руку. Его кормилица, воспитывавшая его с первых дней жизни, за эти сорок пять лет совсем состарилась — она была смертной, простым человеком, который жил и прислуживал в поместье Обезьяны, и жизнь ее явно подходила к концу. — Кто это? — повторила старушка. — А-Хэн? А-Хэн, это ты? — Это А-Пэн… — выдавил Хоу Пэн, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Отец наверняка уволил всех слуг, работавших тогда в поместье, и всем удалили воспоминания. Никто не помнил о его существовании — никто, даже старуха, которая когда-то нянчила его на руках. — А-Пэн? — лицо тетушки Чжэнь застыло, брови нахмурились. — Где ты пропадал, несносный мальчишка? Опять тренировался? Давно пора обедать, А-Хэн заждался тебя… Хоу Пэн резко втянул воздух и зажал рот рукой. Она помнила. Разум ее помутился от старости, глаза ослепли, а спина согнулась, но она помнила — помнила мальчика А-Пэна, который устраивал проделки и любил тренироваться с мечом. — Сколько можно махать мечом… — прошамкала старуха, отворачиваясь и направляясь к кухням. — Пойдем, уже все стынет. Пойдем-пойдем, а то потом искать тебя… Она зашаркала к дому, двигаясь медленно и степенно. Через пару шагов она обернулась, махнула ему рукой, а затем на втором взмахе вдруг застыла и приоткрыла рот. — Тетушка Чжэнь… — тихо позвал Хоу Пэн. — Кто тут? Кто спрашивает? — расфокусированные глаза старухи снова уставились в сторону от юноши. — Рыбу кормлю, кто кроме меня… Хоу Пэн промолчал. Не услышав ответа, тетушка Чжэнь отвернулась и побрела к дому, крепко сжимая в руках корзинку. Когда ее тень скрылась за арочным проходом, Хоу Пэн отнял руку ото рта и всхлипнул. Кто-то помнил его — помнил на мгновение, но все же помнил. В этом поместье были еще люди, которые знали о его существовании. Вспомнит ли его брат? Позади он услышал суматоху и крики, но не обратил на них внимания, глядя в ту сторону, где исчезла тетушка Чжэнь. Спустя пару лет и отец умрет, и она, и тогда не останется никого в этом доме, кто бы знал, кто он такой на самом деле. Хоу Пэн еще долго стоял у кромки пруда, пока шум сзади не улегся. Наконец он развернулся и направился обратно в комнату брата, но зайдя внутрь, застыл как вкопанный. — Хоу Пэн, верно? — его брат, Шэнь Хэн, полусидел на кровати, бледный и осунувшийся, но в сознании. Узкими черными глазами, столь похожими на глаза Хоу Пэна, он смотрел на юношу в дверях. Тот огляделся — Шэнь Цзяна в комнате уже не было. — Да, — Хоу Пэн аккуратно закрыл за собой дверь и сложил руки, делая вежливый поклон. — Ученик главы секты Юньхэ. — Он улыбнулся, и его глаза изогнулись. — Ты… — Шэнь Хэн замялся, опустил голову, теребя одеяло. — Я слышал, как отец сказал… — Что… вы слышали? — Хоу Пэн задеревенел, медленно опуская руки. Он же спал — спал, как и много дней до этого, он ничего не слышал, да и они ничего не обсуждали… — Он назвал тебя А-Пэном… А-Пэн… это… — Шэнь Хэн казался ужасно потерянным и бледным. Хоу Пэн резко выпрямился, его спина покрылась холодным потом. «Он все знает», — промелькнула в его голове мысль. Он множество раз пытался представить себе и этот разговор — со старшим братом, — но у него никогда не получалось. Он боялся его, страшился того, как тот отреагирует, когда узнает. Если узнает. — А-Пэн — это детское прозвище, — выдавил из себя Хоу Пэн. — Просто… — Ты мой брат? — резко оборвал его Шэнь Хэн, вскидывая на него глаза. — Верно? Плечи юноши опустились, он сжал кулаки, делая крошечный шаг назад. Мужчина на кровати продолжал смотреть на него, не отрываясь, с таким нетерпением и желанием, будто узнать для него ответ было делом чрезвычайной важности. — Да… — спустя долгое время прошелестел он. — Я… — Тогда почему я не помню тебя? — снова перебил его Шэнь Хэн. Он торопливо откинул одеяло и свесил ноги, собираясь подойти к нему, но был слишком слаб, чтобы подняться самостоятельно, и чуть не упал. Хоу Пэн метнулся вперед, поддерживая его за локоть, и холодная рука вцепилась в его запястье. — Почему я не помню? Почему? — Глаза Шэнь Хэна шарили по его лицу, а пальцы крепко сжимали запястье, будто собирались сломать. — Почему? — Его щеки раскраснелись от волнения, а губы задрожали. — Отец… стер тебе воспоминания… — тихо сказал Хоу Пэн, пытаясь вырваться. — Он вычеркнул… меня… — Почему? Почему? — пальцы брата на его запястье дрожали, и мужчину била дрожь от потрясения. — Как я мог забыть? Как он мог так поступить с тобой? Со мной? С нами? Хоу Пэн горько хмыкнул. Он аккуратно оторвал пальцы брата от своей руки, применяя силу, и нажал на его плечо, заставляя сесть на кровать. Широкая улыбка расцвела на его лице, но была безрадостной и не достигала глаз. — Хочешь знать? — спросил он, глядя брату в глаза. Тот был не виноват в произошедшем, но по какой-то причине в Хоу Пэне вдруг поднялась злоба — и обида — за то, что тот жил здесь и не знал горя, жил, не ведая о его существовании и не помня его. Жил без него, а он в это время страдал и мучился от воспоминаний, от кошмаров, от всего того, что обрушилось на него совершенно незаслуженно, — и всего за минуту разницы в возрасте. Зависть — чувство, неведомое ему раньше, — подняла свою уродливую голову в сердце юноши, и он вложил кристалл в руку брата. — Посмотри. Это твои воспоминания. Мой Учитель забрал их, когда увез меня. Хоу Пэн с потаенным удовлетворением наблюдал, как вспыхнули болью глаза брата, когда он уставился на кристалл, — правильно, пусть ему тоже будет больно, пусть ему будет так же больно, как и ему, А-Пэну. Старшие должны защищать младших, но вместо этого младшего выбросили, как ненужного щенка, а он… Хоу Пэн резко вскочил. — Посмотри, если хочешь, — бросил он, направляясь к дверям. Ему не нравились эти чувства — он не хотел ни завидовать, ни злиться на брата, который ни в чем не виноват. Был только один виновный человек, и тот так и не извинился. Дверь захлопнулась, оставляя его брата-близнеца одного внутри покоев. Он застыл за дверью, прислушиваясь к звукам внутри. У Хоу Пэна был исключительный слух — недаром он был одним из лучших в молодом поколении заклинателей. Он слышал шорохи, вздохи, затем какой-то скрип и сдавленный крик, полный боли и страдания, сменившийся рыданиями. Он не шевелился, выжидая. Послышались торопливые шаги — но не из комнаты, а со скрытой галереи, и простой ученик быстро приблизился к комнате. Он занес руку над дверью и вздрогнул, заметив слившегося со стеной Хоу Пэна. — Ш-шисюн Хоу? — заикаясь, спросил он. — Почему ты тут? — Что случилось? — Хоу Пэн посмотрел на бледного ученика, на котором не было лица. — Глава клана… — Что с ним? — Хоу Пэн сделал шаг вперед, и внутри у него все задрожало. — Глава клана… скончался… Я должен сообщить молодому господину… новому главе… — пролепетал ученик, наблюдая, как выражение лица юноши становится все более пугающим. — Скончался? — голос у Хоу Пэна внезапно осип, пропал, будто его и не было. — Когда? Почему? — Он… он слишком встревожился после посещения молодого господина… Он… вернулся… и… — Он ничего не передал? — жадно спросил его Хоу Пэн. — Нет, он не успел. Он буквально… Хоу Пэн посмотрел в сторону покоев Шэнь Цзяна, уже не слушая, что говорит ему ученик. Все мысли покинули его голову — и зависть, и злоба, и тревога ушли, будто ничего и не было. Казалось, будто он разучился чувствовать, казалось, будто не осталось никаких эмоций, будто все оборвалось со смертью этого человека. Он правда умер. Человек, который обрек его на бесконечные страдания, которого он ненавидел всей душой, который ни разу не попросил прощения, вот так просто… умер. Его отец умер. Ученик смотрел на этого выходца из секты Юньхэ, который застыл как истукан, глядя в сторону покоев главы клана. Его лицо совершенно опустело, а душа будто покинула тело. А затем… его губы растянулись в широкой ослепительной улыбке от уха до уха и он расхохотался. — Умер! Ученик задохнулся от возмущения — это было великое горе для клана, хотя глава Шэнь и был довольно суров и жесток, но все-таки все они росли под его крылом, а этот гость… словно бы радовался его смерти? — Шисюн Хоу, это неуместно… — пробормотал он, но тот его не слушал. Он схватился за живот, все хохоча и хохоча, да так, что из его глаз брызнули слезы, и он начал походить на сумасшедшего. Ученик в испуге отступил, и в этот миг двери покоев распахнулись, и он обернулся, увидев молодого господина. Он тут же сложил руки перед собой и почтительно сказал: — Молодой господин, какое счастье, что вы очнулись! Старый глава… — Что с ним? — глаза Шэнь Хэна были красными, а волосы растрепались, и он вперил взгляд в хохочущего Хоу Пэна. — Глава Шэнь… скончался, мои соболезнования, — почтительно поклонился ученик и поморщился от хохота, который перекрывал его слова. Он в ярости обернулся, собираясь хорошенько наподдать этому наглецу, но Шэнь Хэн взмахом руки отпустил его и нахмурился, глядя на Хоу Пэна. Ученик подумал, что тот сам разберется с этим гостем, и послушно отступил. Каково же было его удивление, когда Шэнь Хэн медленно приблизился к Хоу Пэну и стиснул его в крепких объятьях, прерывая хохот и слезы. Юноша не переставал рыдать, даже когда его сжали теплые руки. Руки, которых он не касался уже сорок пять лет, — его родной брат-близнец, самое близкое существо на свете. Шэнь Хэн крепко сжал его в объятьях, поглаживая рукой по голове и будто утешающе что-то бормоча на ухо. Хоу Пэн смеялся и смеялся, а слезы не переставали литься у него из глаз. Как же смешно, что старик избежал наказания за свои грехи, — как же смешно, что он никогда больше не извинится перед ним. Как же смешно, что он забрал у него эту жизнь, но не раскаялся в этом и считал, что тем лишь помог ему. Смешно… он разлучил его с братом, он лишил его детства и дома, он отказался от своей плоти и крови, а потом… просто умер. Как будто так и должно быть. Как будто это закономерный итог его жизни. — Это несправедливо, — выдавил Хоу Пэн, утыкаясь лбом в грудь брата. — Это нечестно. Нечестно! Как он мог… так просто умереть… — Ш-ш-ш, — утешал его Шэнь Хэн, гладя по голове младшего брата. Теперь, когда они выросли, он и правда выглядел как его старший брат — и он так провинился перед ним. — Я извинюсь за него. Я возмещу тебе все. А-Пэн… Мой дорогой младший брат… Ласковая рука гладила Хоу Пэна по голове. Рука не Учителя — а брата. Много лет его единственной опорой был И Чэнь, его дорогой Учитель и настоящий отец. Он обучал его, тренировал, воспитывал, он был рядом всегда и так по-доброму журил за все выходки и проступки. И Хоу Пэн иногда даже сам забывал, что у него когда-то был брат, выросший с ним в одной утробе. А сейчас его расколотое сердце вдруг снова стало целым. Будто что-то вернулось в него, будто он снова был живым, был на своем месте. Руки брата были теплыми, хотя и не такими, как в детстве. Он больше не узнавал его, хотя и мечтал о нем столько времени. И все же — стоило им обняться, как родная кровь будто забурлила в Хоу Пэне, будто он снова вернулся на сорок пять лет назад и снова плакал над разбитой коленкой, пока брат утешал его. Ученик, стоящий в стороне, с выпученными глазами смотрел на эту картину. Шэнь Хэн поднял голову и одними губами сказал: — Прочь. Тот не посмел ослушаться. Он опустил глаза и засеменил прочь. Надо было готовиться к похоронам, надо было сообщить старейшинам, надо было сделать столь многое, но новый глава как будто забыл про все это — он обнимал какого-то мальчишку из секты Юньхэ так, будто это был его ближайший друг. Странные дела происходили в клане Обезьяны, подумал ученик.

***

Затем стало еще страннее, потому что вскоре Шэнь Хэн объявил о возвращении своего брата-близнеца в клан. Эта новость привела в смятение всех в поместье — брата-близнеца? Это шутка какая-то? Когда они стояли рядом — высокий и низкий, — то казались совершенно разными людьми, скорее, Шэнь Хэн годился в отцы этому мальчишке. Старейшины подумали, что новый глава помутился рассудком от горя. Объяснимо и даже закономерно. Они посоветовали ему отдохнуть, сказав, что займутся похоронами сами. Тогда Шэнь Хэн тут же на месте провел ритуал крови, смешав капли из запястья своего и Хоу Пэна. Он настаивал на том, что это его брат-близнец, которого в детстве отослали в секту Юньхэ. Тогда старейшины, глядя, как две капли смешиваются воедино, засомневались. Быть может, он дальний родственник из рода Обезьяны? В ярости Шэнь Хэн поругался со всеми, а затем Хоу Пэн указал ему на тетушку Чжэнь, кормилицу, которая давно уже жила на задворках поместья и все забыли о ее существовании. Однако полоумная старуха тоже не убедила старейшин. Хоу Пэн развел руками и сказал, что ему плевать, принимают ли его в клан, он все равно не собирался здесь оставаться. Шэнь Хэн впал из-за этого в большое уныние и тут же связался с Учителем брата — с И Чэнем. Тот как раз занимался ранеными в Юньхэ и сообщил, что его второй ученик — действительно один из наследников клана Обезьяны. Он также показал по духовному кристаллу золотой замок А-Синя, который тот уже давно не носил. На нем был явно выгравирован иероглиф «Шэнь». Это убедило старейшин, и они на некоторое время выпали из реальности, осознавая все происходящее. Кто-то был в ужасе от жестокости старого главы, кто-то говорил, что других вариантов не было, кто-то обнаружил, что и его воспоминания были подчищены, и ужасно разозлился. Хоу Пэн все это время спокойно наблюдал за этим балаганом. После той истерики он будто пришел в себя и снова стал прежним собой — веселым и беззаботным, только в его глазах, глядящих на брата, нет-нет да мелькало сомнение. Похороны главы Шэня в итоге прошли очень тихо и сумбурно. Хоу Пэн наотрез отказался бдеть у гроба, и Шэнь Хэн не стал его заставлять, да и сам он был слишком слаб после ранения, чтобы это делать. Шэнь Цзяна похоронили, но память о нем была омрачена всеми этими новостями. Шэнь Хэн всеми силами старался возместить брату все, что у него забрали: он приказал внести его лампаду в родовой храм, записать его имя в домовую книгу (правда, Хоу Пэн долгое время не соглашался сменить фамилию), он даже собирался переехать из собственных покоев, так как это был лучший павильон в поместье, но младший брат наотрез отказался от такой услуги. Он не собирался оставаться даже после того, как его признали. Когда в одно раннее утро он заявился на пороге кабинета старшего брата с мешочком-цянькунь на поясе и мечом, Шэнь Хэн оторопело уставился на него и сразу все понял. Братья-близнецы всегда понимали друг друга с полуслова, хотя и долгое время были разлучены. Теперь же их связь укрепилась — вернее, старший хотел связать их как можно сильнее. — Я улетаю обратно в секту Юньхэ, — сообщил Хоу Пэн обычным голосом, будто говорил о погоде. — Пиши, если что. — Как? Но твой дом здесь… — жалобно пробормотал Шэнь Хэн, отвлекаясь от бумаг на столе. — Мой дом давно в секте Юньхэ, — широкая ухмылка появилась на лице юноши. — Ты сам это понимаешь. — Но теперь отца нет, и тут только я… Я думал, что ты можешь остаться… — У меня там вся жизнь, — возразил Хоу Пэн, поправляя меч на поясе. Он неловко почесал нос, не зная, как проститься с братом. — Меня там уже… заждались. Учитель, шицзе, друзья… — А я? — в голосе Шэнь Хэна мелькнула обида. Он думал, что может отдать все брату, чтобы компенсировать прошедшие годы, но этого оказалось мало. — Хочешь… Хочешь, я сделаю тебя главой клана? Ты все равно достойнее меня… — Нет уж, уволь, — в ужасе замахал руками Хоу Пэн, — не надо мне такой радости. Все эти бумажки, счета, нет-нет-нет, это не для меня. Мне бы мечом помахать да что-нибудь съесть сладкое. А вот это, — он обвел рукой кабинет и бумаги, — это для тебя, старший брат. Эти слова — «старший брат» — заставили сердце Шэнь Хэна сжаться. Это отец так решил, а не он выбрал эту судьбу, но теперь уже ничего не изменить. Младший брат стоял на пороге в ослепительном солнечном свете и широко улыбался — смешливый, задорный, веселый, выросший вдали от него, и этого тоже уже не изменить. — Я буду часто приезжать, — пообещал Хоу Пэн. Он не хотел оставаться в клане Обезьяны потому, что тень, нависшая над этим поместьем для него, была слишком темна. В каждом углу прятались призраки прошлого, в каждой комнате таилась боль и обида. Ему здесь уже не место — и давно не было места. Зато у него есть другое место — только его, и отец больше не сможет влиять на него там. — Обещаешь? — спросил Шэнь Хэн, поднимаясь из-за стола. Младший брат игриво улыбнулся и показал язык. — Каждый месяц. — Два раза в месяц, — парировал Шэнь Хэн. — Ну, тогда мне проще остаться тут, чем дважды в месяц сюда летать, — возразил юноша. — Вот именно. — Брат, это никуда не годится, мне все-таки уже за пятьдесят, я взрослый человек… — А выглядишь на семнадцать! — Это потому, что я слишком хорош в культиваторстве. Ты знаешь, что я самый молодой заклинатель, создавший золотое ядро? Таких, как я, еще не было, — хвастливо заявил Хоу Пэн, вместе с братом направляясь к воротам поместья. — Ну да, потому что кому охота на вечность остаться мальчишкой? Разве это хорошо? — закатил глаза Шэнь Хэн. Препираясь и смеясь, они добрались до высоких ворот. На вершине сидела деревянная скульптура обезьяны, держащая в руках посох. — Хочешь, я обучу тебя технике боя с посохом? — спросил Шэнь Хэн. — Вообще можно, чтобы я мог победить тебя снова, да? — Когда это ты победил меня? — Забыл уже? Тогда на Конференции… — хмыкнул Хоу Пэн и задиристо рассмеялся. — Вот же хвастун… Ученики клана издалека наблюдали, как их всегда спокойный и вежливый молодой господин, ныне глава клана Обезьяны, хихикает и переругивается с младшим братом. В Хоу Пэне, по мнению многих клановцев, воплотились все черты Обезьяны, которых не было в Шэнь Цзяне, но теперь они смогли разглядеть их и в Шэнь Хэне. Братья-близнецы на самом деле были не такие уж и разные, хотя и выросли в разлуке. Но кровь не вода, и они всегда будут связаны. Хэу Пэн вскочил на меч и взмыл в воздух в лучах солнечного света. Шэнь Хэн задрал голову, глядя на младшего брата. Тот заливисто расхохотался, махнул рукой и ослепительно улыбнулся во весь рот, и улыбка эта была от уха до уха, отчего его и без того узкие глаза превратились в щелочки, а лицо приобрело живой, энергичный вид. Он резко свистнул и рванул вперед, исчезая в ярком солнечном свете. Шэнь Хэн долго стоял перед воротами, глядя ему вслед, пока его фигура совсем не скрылась из виду. Он вздохнул и направился обратно в кабинет, размышляя, когда стоит связаться с братом — через один шичэнь или через два — и стоит ли предупредить его Учителя, что несносный ученик явно летел не в сторону секты Юньхэ и собирался где-то хорошенько повеселиться, снабженный щедрым старшим братом кристаллами и серебром. Хоу Пэн этого не сказал, но Шэнь Хэн почувствовал. «Это и есть пресловутая духовная связь между близнецами?» — подумал он и забеспокоился, беря в руки кристалл. Лучше, конечно, связаться с И Чэнем и с той шицзе и, может быть, нанять стражей для младшего брата… Пока его старший брат вздыхал в кабинете, Хоу Пэн — нет, Шэнь Пэн, — мчался навстречу солнцу. В мешочке-цянькунь были духовные камни, ветер завывал по сторонам, а в душе царил мир. Но надолго ли, если голова ногам покоя никогда не давала?