Кориандр

В голове в ответ на стресс, усталость и нескончаемую пытку нервным перенапряжением родился совершенно идиотский план, в каждом пункте которого явственно стояла подпись твоего отчаяния. Как предсмертная агония, она родилась в мозгу яркой вспышкой, которую в тот момент ты посчитала озарением, но сильно позже, окрестила безумием. А заключалась она в твердом намерении пойти и извиниться до того, как тебя пустят на лоскуты, и от чего-то ты была уверена в том, что теперь точно узнаешь, с какой силой его щупальца могли гнуть металл, только вместо последнего будешь ты... В качестве подношения к извинениям был избран мятный чай с кориандром и фенхелем, куда в качестве подсластителя ты щедро определила мед. На общей кухне даже остался лимон, который ты тоже пустила в ход, слямзив его из чьих-то припасов, решив, что за кражу кусочка лимона оправдаться всё-таки легче, чем за вауйеризм перед начальником и руководителем. Оставшись довольной, ты бросила последний взгляд на кухню, где ровными рядами стояли тумбочки приятного оттенка липы, а на почти пустом столе по центру в вазе стояли полевые цветы, которые часто собирали другие сотрудницы, желая внести уюта на зону общего места сбора. Иронично, но ты едва ли появлялась в этом месте, работая без продыху, и теперь слова Сэмми не казались такой уж ерундой. Словно ты и впрямь жила за неким барьером – своеобразным стеклом, через которое все видно, но нельзя дотронуться. И единственным, кто был по эту же сторону этой незримой ограды был именно Найтмер, на повинную к которому ты собиралась с духом уйти. Взгляд скользнул напоследок по тонкому тюлю на небольших окнах, чей цвет пионовой нежности приятно колыхался от приоткрытой форточки возле тихо гудящего холодильника. Вздох обречённости, и ты, наконец, покинула это помещение, чувствуя, как ноги отсчитывают последние шаги твоей мирной жизни, если не жизни вообще. Три стука в чужую дверь после поворота в ваше крыло, и рука с чаем предательски дрожала, отчего приходилось придерживать серебряный подстаканник второй рукой, унимая дребезжание чайной ложки о стекло причудливой кружки. Дверь открылась, и в обмен на привычное приветствие тебя встречает пристальный огонь единственного зрачка, в котором невозможно было разглядеть ни намека на эмоции. Не видно гнева, но и радости тоже не замечено, и ты, глядела куда угодно, но только не на монстра, чей череп внезапно расчертила коварная ухмылка. — Ты обронила вчера, Т/И, — спокойно сказал он, протянув злополучный листок, совершивший побег под его дверь прошлой ночью, — смотрю, ты не очень то выспалась, — контрольный выстрел точно в цель. Ты вздрогнула, спешно засовывая лист с данными в карман шорт. — П...прости. Прости меня, я повела себя отвратительно. Это тебе. И можешь уволить или что угодно, я в любом случае провалилась по всем фронтам, — твой голос тоже задрожал, и руки почти в мольбе протянули ему напиток, на что улыбка монстра угасла, а взгляд непонимающе осмотрел твой жалкий вид с ног до головы. И стоило одному его щупальцу чрезмерно резко взметнуться вверх, ты крепко зажмурилась, почти уверенная в том, что сейчас из тебя выбьют всю твою несуществующую наглость. Найтмер озадачился твоей реакцией ещё сильнее, вздыхая с такой обреченностью, словно ему придется что-то начинать с самого начала. Чай из твоих рук забрали, но и щупальце, мягко обвившись на поясе не дало ничего сделать, медленно, но настойчиво, втянув к владельцу спальни. — Ты что, думаешь, я тебя бить буду, как какой-то средневековый мужлан? — насмешливо спросил он, отпивая чай и сверкая взглядом, в котором заискрились смешинки. Другие вектора закрыли за вами дверь, а сам монстр, отпустив тебя, размашистой тенью уселся на кровать, кивнув, чтобы ты прошла вглубь его обиталища и заняла любое место. Постель теперь казалась прибежищем грехопадения, и ты скромно заняла компьютерный стул неподалеку, заламывая в нервозности пальцы. Голова гудела от переутомления, не выдавая больше ни одной адекватной мысли или идеи, и даже почти шутливая фраза-вопрос Найтмера осталась без ответа. Он непоколебимо пил чай, пристально тебя рассматривая. Результатом шли аритмия и почти болезненно сжавшаяся от вины душа, требовавшая в настойчивом дрожании новой порции извинений перед ним. — Найтмер, я честно, не хотела, виновата. Пожалуйста, прости, — сдавленно ответила ему, пряча в ладонях лицо, а локти упирая в колени. Обречённый выдох, полный разочарования в себе стал последним звуком, перед тем, как тебя коснулся вектор, мягко ткнувшись едва теплым покрытием налёта предплечья. — Не хотела? Но тебе ведь понравилось, раз ты досмотрела до конца? Т/И, я по твоему мальчишка? Не вижу, что происходит с тобой? С нами обоими? — монстр наклонился ближе, давая щупальцу больший простор действия, чтобы оплести ладони и потереться о них кончиком, призывая коснуться в ответ вопреки тому, что они вытворяли накануне. Ты несмело выполнила немую просьбу, проведя пальцем дрожавшей руки линию от самого кончика лозы дальше, отчего та скрутилась маленькой спиралью, словно улитка. Монстр насилу вынул лозу из плена твоих ладоней, снова рыча на инфразвуке, привлекая внимание к его негодованию. Кошмар руками оттащил свое щупальце, подтверждая догадку о том, что они, под натиском эмоций, вели собственную игру. — Не могу этого отрицать, — твой же ответ стал приговором в первую очередь для тебя самой, расставив долгожданные точки над "и". — Ответь мне: "Да"! — тихо протянул тот, в чьем глазу потемнел полночный атолл океана. Глоток: не то воздуха, не то комка в горле, перед последним шагом с обрыва. — Да, Найтмер. Его одобрительная улыбка и тут же подозрительный прищур, опущенный, как ни странно, на чай, который он почти допил. — Хм... Могу я узнать, что ты добавила в чай? — он принюхался к напитку, надолго прикрыв глаз, будто пытаясь уловить конкретный оттенок пряного аромата. И отставив серебро подстаканника на тумбочку, он задумчиво прошёлся по шейным позвонкам ладонью. — Кориандр, фенхель, мед и лимон. О, и мята ещё, — перечислила ты, немного расслабившись от того, что разговор перетек в мирное русло, но не суждено было этому продлиться долго. — Что?! — Найтмер подскочил, сократив до тебя расстояние одним широким шагом, и ты перепуганной птицей взметнулась с места, заходя за кресло, едва сдерживаясь, чтобы вообще не сбежать, но при том успев восхититься тем, что даже в гневе монстр был потрясающим в своей ипостаси власти. — Погоди, ааа, Найт! — пискнула ты, невольно сократив его имя, когда вектора Кошмара выловили и подняли тебя над полом, переставляя к монстру вплотную, давая в полной мере ощутить идущий от него жар, — да что не так? — ты в отчаянии вцепилась в его запястья, ощущая, как затягиваются кольца лоз, словно корсетом сдавливая тело. — Сумасшедшая, кориандр для таких как я – это все равно что тебя афродизиаком опоить... Т/И, ты что, правда не знала? — его голос смягчился, стоило монстру ближе рассмотреть и ощутить твою откровенную панику и судорожный кивок. — Откуда мне было знать... Час от часу не легче, — простонала ты, цепляясь за его взгляд, словно он был способен воззвать к спокойствию, которого совсем не осталось – оно пало под странным натиском щупалец, которые совершали ощутимые циклы сжатия и расслабления, будто массажем проходясь по лопаткам и пояснице. — Спокойно... Просто от этого я могу сделать больно, если вдруг забудусь, Т/И, — Найтмер вывернул свои руки из твоих и резко притянул ближе, выбив грудной клеткой воздух судорожного вдоха, — я сержусь лишь из-за этого. Ведь не хотел бы, чтобы близость со мной тебе причинила эту боль. — А? Ты сейчас о... — ты уже вообще не понимала происходящего, на миг посчитав все, включая вчерашнюю ночь, происками переутомленной фантазии, — Найтмер, мы не можем... — Тихо, неумёха. Я научу, если ты чего-то не знаешь. Ты ведь уже ответила мне положительно. Мы оба не дети, хотя я все равно сильно старше тебя, но это не отменяет моей к тебе тяги, и ждать дольше я не хочу и не буду, Т/И. А своей чертовой специей ты лишь подчеркнула очевидное, ведь она действует только рядом с тем, кого... — монстр запнулся, и на его дымно-черных скулах вспыхнул слабый налёт смятения, — любишь. Твое изумление встало где-то на полпути, отчего вместо ответа вырвалось что-то больше похожее на оханье, а руки вновь вернулись на чужие предплечья, соскальзывая с них к ладоням, которые в ответном жесте уверенно переплели пальцы с твоими, сжимая в тисках существа, давно не знавшего обоюдоострой эмоции, пьянившей сейчас ваши разумы. И тебе казалось, что ты почти уверена в том, что кориандр дурманил не его одного, но и в собственных артериях он разливался подобно опиуму, заставляя мысли пульсировать в унисон с душой, что несмело прижалась к ребрам, спрашивая позволения быть ближе к тому, кто это позволял столь чудесным способом. Не было лучшего подарка, чем возможность слышать сейчас его слова, ощущать разогретый воск его тела, ждущего твоего шага в нетерпении, от которого плети векторов вздрагивали волной, бегущей от самого их основания до активных кончиков, не смевших сделать что-то непозволительное, пока не получат прямого на то дозволения. Найтмер ждал, дыша всё глубже, все дольше задерживая очередной выдох, пока вдруг не ткнулся носом в тепло твоей шеи, резко, на грани жёсткости. Требовательно опаляя ее лихорадкой нетерпения. — Ну же, Т/И, прекрати меня изводить день за днём. Подпусти уже ближе. Прекрати бояться, как это делают остальные. Ты не такая, я это вижу. Чувствую... Подпусти, — голос с раскатистого гула опустился до шёпота, от которого хотелось тут же сойти с ума. Теперь поиск идеального шторма был совершенно точно завершён. Ведь он стоял здесь, прямо перед тобой, готовый смести собой в головокружительный смерч ощущений, даже близко не стоявших ни с каким сном и фантазией. — Мар, — сорвался с твоих губ тихий ответный шелест голоса, когда ты решилась на этот шаг, мешая со страхом доверие, которое всегда к нему испытывала, вновь ощущая себя под его незримой защитой. Понимая, что пока он тут, такой невероятно ощущаемый во всех смыслах, от касаний до обоняния, то не грозило совершенно ничего. Даже шторм обошел бы стороной это место, перед холмом разломившись надвое, так и не излив на вас ни капли стихии. Выдохом, тихим и протяжным, было его облегчение, звучавшее словно стартовый выстрел, и чужие руки скользнули на лопатки, отодвинув вектора, чтобы вжать в себя ещё теснее, а с тобой слить в поцелуе языки. Его собственный моментально проник живым огнем за грань челюстей в попытке родить собой первые отзвуки желания, но уже не в своем теле. Не зная, что внутри тебя уже только от одного его голоса все слилось в пирокластический поток сладкого томления, перекрывающего любую усталость мягкой дымкой, идущей до самых костей сквозь горячую плоть. Твои собственные пальцы на удачу вдруг нашли необычайно нежное место на спине Найтмера, в сплетении векторной жизни, где сердцевина тлела мягким жаром, по которому тут же удалось прочертить ощутимые линии несильных царапин. Это вынудило монстра загудеть одобрительным урчанием прямо в поцелуй, сжимая ладонями бока и опуская их на бедра, чтобы в них же красноречиво толкнуться тазом. Тебя буквально штормило от таких выходок, и любой страх сгорал от предвкушения, и уже не очень-то волновала судьба рабочего места, несданные ему отчёты и бессонная ночь, от которой по телу гулял отзвук переутомленности. Все это было совершенно ни к чему. Просто неважно и ненужно. Ведь он целовал тебя так восхитительно, глубоко, напористо, на грани с грубостью, балансируя на этом краю с немалой виртуозностью, чтобы чуть прикусить, и отступить там, где необходимо. Оторваться от губ и почти игриво куснуть за подбородок, опуститься ниже и снова укусить нежную шею, задержав на ней зубы, дав ощутить давящую остроту клыков. И больно, и сладко... Щупальца в нетерпении толкались где ни попадя, норовя подлезть под футболку, и это удается, стоило Найтмеру отвлечь тебя другим вектором, который проворно скользнул между бедер, вызвав твой сдавленный поцелуем выдох. Разрыв контакта, и на полу лежит футболка, рядом с которой тут же темнеет мужской свитер. С верхней одеждой пал последний оплот непринятия. Вы действительно летели ко всем чертям, закопав топор субординации навсегда. Кошмар, любовался твоим телом с улыбкой существа, оседлавшего самый неприступный шторм. Готового обрушить на тебя твой персональный даунбарст, сносящий всё, чего коснется его напор. Ты не можешь отвести взгляда — это богохульство, ведь там, за темным топазом реберных линий лиловым пурпуром блестит яблочная душа монстра, такого темного оттенка, что кажется покрытой черным медом. Завораживает до дрожи, которую он ощущает, пуская по голой коже широкие пятерни фаланг, оглаживая ими каждый заповедный участок, который так тщательно оберегал от чужого посягательства, нагрузив работой до состояния тотальной недееспособности. О, он был готов пойти на эти жертвы тысячи раз, оставив единственным выбором лишь себя. Эгоистично, но он не мог и не желал иначе. И как же повезло ему в том, что ты не была против того, чтобы сдаться в его плен без сопротивления. В танце обоюдной ласки, ты скользила по маслянистым ребрам, ощупывая лёгкие щербатые выемки старых шрамов, ощутимые даже сквозь необычный покров на теле, а после и вовсе пригрела пальцы внутри, настигнув столб позвонков с оскольчатыми рядами остистых отростков и необычными сгустками межпозвоночных дисков, ставших от напряжения налитой в костях магии насыщенного чароитового оттенка уходя под определенным углом в блики винных искр. Не выдержав такой ласки, Найтмер сорвался на нетерпение, опоенный тобой по случайности, все больше бравшей над ним верх. С тугим рыком, наполнявшим твои лёгкие от нового жадного поцелуя, вектора разорвали лиф, пустив искры лёгкой боли от лопнувших в нем резинок, и не успела ты опомниться, как на бедрах очутились два других, стянув остальное, заставляя переступить через одежду в настойчивом стремлении к той самой постели, смотреть на которую было стыдно даже сейчас, но оно и не требовалось. Найтмер уронил тебя навзничь, вырвав краткий писк испуга, который тут же заткнул собой, накрыв наготу чернотой горячего угля, будто сам он горел изнутри золой пламени. — Тебя теперь не удивить, да, маленькая извращенка? — хищно спросил он, отстраняясь, чтобы обнажиться полностью, после пригрев подвздошные кости на тепле твоих бедер. И когда твой взгляд спустился к светящемуся ареолу его члена, то в груди все замерло, а во рту пересохло напрочь, вынуждая тебя невольно облизнуть губы, глядя, как большой, горячий, подвижный орган заинтересованно прижался к бедру, опаляя жаром магии нежную кожу. — Черт... Вблизи ещё красивее, — восхитилась ты, на что Мар довольно промычал, позволяя векторам вершить над тобой вольности, чем те воспользовались незамедлительно, горячими, мягкими плетьми ложась на живот и поднимаясь к груди, чтобы скользнуть кольцами под спину и чуть приподнять, пока два других безропотно развели твои ноги, позволяя Найтмеру пристроиться между ними, прижав к лобку щупальце нетерпеливого члена, беспрестанно дергающегося от налитой в нем гиацинтовой магии, темнеющей, будто все магическое естество скопилось в нем, набирая в себя оттенок винограда излишней ее концентрации. Как же было непривычно, что член постоянно льнул к коже, скручивался как мог и скользил, задевая поползновениями клитор, заставляя тебя вздрагивать и прогибаться под Найтмером дугой, пока тот беспрестанно прикусывал шею, особенно облюбовав местечко под подбородком, ведя влажный след языка до ямочки ключиц вниз, достигая солнечного сплетения, пока твои руки неосознанно мяли крупные лозы векторов. Они, будто отвлекая, незаметно оплели запястья, сведя их над твоей головой. Пара новых стонов от горячего, живого движения между ног, и ты обездвижена. Хочешь возразить? Поздно, рот уже заткнул вектор, бесцеремонно заняв собой все свободное пространство, даря языку чувство давления с привкусом винной кислинки. Ты можешь лишь стонать, пока монстр чуть приподнялся над тобой с победоносной улыбкой, потемневшим поволокой похоти взглядом и осипшим от напряжения голосом, в котором шла вибрация гула его страсти. — Попалась, Т/И. Будет больно, извини, я предупреждал. Будешь внимательнее изучать физиологию. Можно даже делать это вместе~, — с этими словами его мечущийся по влажным складкам член со знанием дела скользнул во влагалище, заставляя тебя с мычанием выгнуться, когда его кончик добрался до самого конца одним рывком, горячим усиком кончика щекоча изнутри до звёздочек перед глазами. Ничего подобного ты ещё не испытывала, и от такого касания изнутри бёдра хотелось свести вместе, но их крепко держали щупальца, другая часть которых тоже не отсиживалась в стороне. Тот, что был во рту ритмично поелозил по языку, вторя начавшемуся темпу толчков Найтмера. Его необычный член постоянно тёрся о самое чувствительное место изнутри, шевелясь и набухая сильнее, такой горячий и тугоидущий, что ты чувствовала себя одурманенной. Тело сотрясало от удовольствия и фрикций: Найтмер двигался резко и довольно быстро, не размениваясь на нежность. Только и успевал коротко взрыкивать и постанывать, изредка толкаясь вектором во рту излишне сильно, в основном используя его, чтобы не давать тебе вскрикивать от боли помноженной на сильное наслаждение. Арифметика этого соития была проста и понятна, но эта страсть давно искала выхода, и монстр не мог удержаться, словно желая присвоить то, за чем давно охотился. Движения стали ещё резче, и Найтмер припал ближе, вдалбливая в кровать и стягивая жгуты щупалец на руках и ногах сильнее, до жжения на коже, не то от силы, не то от увеличенной температуры его желания. С гулким рокотом, похожим на предупредительное дрожание вулканического купола, он толкнулся до предела, изливаясь в оргазме, от которого вцепился руками в твои плечи, фалангами раня кожу. До синяков и крови. До твоего ответного стона, заглушенного чужой плотью, которую ты нечаянно укусила, выгибаясь в пояснице от жара, разлитого чужим семенем до самой глубины лона. — Т/И... Теперь ты моя, — довольно прошептал он сбитым дыханием, — я покажу, что могу быть не только таким, — не ожидая ответа, словно опасаясь его, Кошмар резко освободил тебя от плена всех векторов, дав немного отдышаться. И едва ты хотела задать вопрос, как он перевернул тебя, поставив на кровати на четвереньки. Щупальца мягко оплели все тело, особое внимание уделив животу и грудям, по которым прошлись живыми кольцами. От пупка заструился живой кончик одной из них, заигрывая с бусиной клитора, отчего ты всем телом содрогнулась, невольно подаваясь назад, встретив тепло чужих тазовых костей, от которых все ещё шло марево магического жара, и щупальце члена с явным интересом скользнуло навстречу ласкающему сокровенное место щупальцу, принося немыслимое удовольствие влажным трением вперёд и назад. — Нхаа... Мар... Черт, — простонала, сжимая пальцами простынь под собой, пока позади неостановимо шла целенаправленная, чертовски сладкая ласка. — Тшшш, вот так, малышка, чуть ближе, — Найтмер подхватил тебя руками под животом, притянув ещё теснее и накрывая спину своей грудью. По коже побежали дорожки сочащейся из души влаги, окрапляя постельное белье виноградными разводами. И не успела ты хоть что-то ответить, как живой щуп члена наполнил до основания все нутро с характерным чавком дойдя до матки. — Ааах, Найт....мер... Ммм, — стонала под ним ты, пока монстр начал раскачивать тебя в новом ритме. На этот раз куда мягче, в стократ нежнее, в тысячи раз чувственнее, не прекращая щупальцем ласкать клитор в этом небывалом томлении сладострастия. — Ты так хорошо меня принимаешь, Т/И. Просто умница, — довольно проурчал он, рукой нажимая на живот, где натягивалось наполняемое и опустошаемое им лоно, — теперь то мы не торопимся, верно? — Мар... Ммм... Я... Долго... Не... Смогу, мхаа, — все тело содрогалось в ощущении близкой разрядки из-за того, как точно монстр нашел самое чувствительное место, беспрестанно терзая его трущими, влажными движениями, пускающими тугой шар все ниже и ниже, готовя его к разрыву тотального экстаза. Безостановочно, неторопливо, со знанием дела. Ты потеряла счёт времени, не видела ничего вокруг, перенаправила всю концентрацию к симфонии ощущений в конкретной точке, от которой волнами дрожи бежали по бёдрам мурашки, разгоняемые вытекающими из лона будоражашими дорожками бирюзовой влаги. Бока иногда царапали длинные фаланги, плечо прикусывали крепкие зубы, оставляя точечные лунки клыков, тут же наливавшиеся крохотными метками синяков. Больно, но все ещё приятно до умопомрачения. — Давай, детка, кончи для меня. Ммм... Вот так, — просил монстр, продолжая плавное движение, и ты просто не вынесла такой перегрузки, кончая едва ли не с криком, который Найтмер вынужден был зажать вектором, чтобы вас не слышала вся база, — отлично, хорошая девочка. Оргазмический спазм длился долго, давя волнами на щуп его члена, который от такого сокращения снова запульсировал близившимся семяизвержением. Найтмер полностью завалил тебя собой, накрыв от и до, чтобы довести себя до вершины блаженства снова, потираясь о поясницу и лопатки влажными ребрами, а шею позади чуть прикусывая, добивая член до его утолщенного основания размашистым ритмом. И снова греющий жар спермы оросил все лоно, а слух залил его протяжный тихий стон твоего имени. Излишки испачкали смятую простынь, стоило монстру с влажным звуком вытащить член. Найтмер тут же слез с тебя, перекатившись на бок, а ты повернулась к нему, ощущая, что едва теплились в теле хоть какие-то силы, а боль его меток покусывала кожу в тех местах, о которых ты не могла и подумать. Взгляд тут же упал на неушедшую магию его необычного члена, слабо шевелившего кончиком, блестя всем телом от вашей смешанной влаги и блеска бирюзы его семени. Найтмер, заметив твой усталый, но все же интерес, хищно улыбнулся, ткнувшись носом в твой, привлекая внимание к бирюзовому опалу его взгляда. — Правда так нравится, Т/И? — смешок пополз по его голосу, заставляя улыбнуться в ответ. — Очень. Ты потрясающий, как я всегда и думала, Найтмер, — ответила ему, с удовольствием отмечая разлитый по скулам туман его удовольствия с оттенками смущения на твои слова. — Я бы предложил повторить ещё пару раз, да только ты рассыпешься сейчас без сна, — его рука легла на твой голый бок, а щупальца оплелись на теле целиком, заменяя одеяло теплом живого кокона, — сегодня у тебя выходной. — Спасибо, Мар, — шепнула, устроив голову на крупном сгибе вектора. — Спи, моя маленькая извращенка, — прогудел его довольный голос, — но будь готова, что разбужу кое-чем интересным. Мне мало тебя. Последние его слова словно окутали теплом уже самую душу, таким же, каким оплетались мягкие щупальца, подогреваемые его прихотью, отчего ты жалась к ним ближе, проваливаясь в сон, полный чего-то надёжного и обнадеживающего. Даже сквозь истому сна и усталости, можно было ощутить, как на языке послевкусием гуляет сладковатый оттенок кориандра. А с многочисленными вихрями мыслей, работой и неверно написанными отчётами можно будет разобраться и позже. Если Найтмер тебе позволит.