февраль, 2003 год
Подсолнечное поле
Подсолнухи рассветали выше её головы и солнца. Раннее утро в поле напоминало Джинни весенние тренировки по квиддичу. Было достаточно прохладно, чтобы мёрзли пальцы рук, но уже недостаточно ветрено, чтобы надевать шапку. Полёт на метле, башни с трибунами, кольца… Если проходящая мимо трава могла что-то напоминать, то только это. Она старательно думала о спорте, чтобы воспоминания не обыграли и не сбросили её в ту чёрную ночь с горящей Норой. Кролик забил задними лапами, пытаясь вырвать свои уши из крепкой хватки. Сегодня утром он не успел добежать до норы. Стебли расползались перед Уизли, уступая дорогу к укрытию. Ползучие корни разрыхляли землю и снег, отчего вокруг пахло сыростью. Наконец за рослыми черноглазыми растениями она увидела палатку. Тень опережала ведьму, заползая на тент. Теперь Гарри точно знал, что она здесь. Джинни надеялась, у неё будет пару секунд, чтобы поправить волосы. Новая повадка была довольно глупой, но сейчас не стоит думать и о ней. — Привет, — Гарри отодвинул шторку. — Доброе утро, — ответила она и засомневалась, уместно ли было его теперь так приветствовать? Ведь он больше не мог спать. Внутри Поттер растопил печь. Тепло окутало её, как одеяло. Джинни сразу прошла к клетке на столе, чтобы закрыть там кролика. — Он, наверное, очень напуган, поэтому я бы подождала, прежде чем… Вдруг Поттер коснулся её плеча. Золотисто-карие глаза были всё теми же, что она знала до обращения. Только теперь они видели больше, чем Джинни хотела. Обычно она прятала то, о чём переживала, предпочитая играть в одиночку. Однако теперь будто счёт вела не она, и любые попытки оторваться от Гарри пропадали в горьком, как шоколад, лимбе. Он видел струящиеся реки золота в рыжих волосах и песчаное тёмное дно в её глазах — немыслимая красота. Поттер не знал, согласился ли бы на человеческую жизнь снова, ведь в прошлом он был по-настоящему слеп. Над Джинни и позади неё летали частицы солнца, словно летучие семена и пыль. Они перевоплощались в силуэты её терзаний. Мистер Уизли безуспешно утешал её мать. Фред где-то кружил, громко смеялся и терял свои очертания. Гарри чувствовал, как Джинни прячет от самой себя его замершее лицо. Каменное, пыльное и разбитое, как Хогвартс в тот день. Она пыталась помнить брата прежним. У её плеч неизменно при каждой их новой встрече витал Рон. Поттер не знал и не спрашивал, понимала ли Джинни, что мысленно прячется за ним. Ей бы не понравилось, если бы Гарри узнал о её слабостях. Поэтому он умалчивал о том, что видел в людях после своей очередной смерти. — На что это похоже? — На сны, — Гарри отвлёкся от видений его дара. — Ничего ясного, только летучие мысли. За ними хочется наблюдать, — он заправил ей волосы за ухо, — вылавливать и ждать какой-нибудь… самородок. — Самородок? — подыграла она и положила руки на его плечи. — Грабишь меня? Поттер едва улыбнулся до поцелуя.***
март, 2003 год
Хижина Ордена
Лаванда придерживала рыжие пряди, чтобы расчёска меньше вырывала волосы, но это не помогало. Джинни почти не шевелилась и смотрела на Тедди с Коннеллом за окном. Мальчишки что-то искали в траве, пробуя играть и хоть как-то пошуметь. — Гермиона ещё не проснулась? — Рон спросил тихо, но его голос прогремел на кухне. — Нет, мы её ещё не видели, — ответила Браун, заплетая лёгкую косу подруге. В комнате Грейнджер шторы едва пропускали свет. Она заснула в одежде и только обувь скинула на пол. Спала она беспокойно, судя по сжатым кулакам и прижатым к груди коленями. На лбу и висках намокли волосы, извилисто прилипая к бледной коже. — Гермиона, — Уизли слегка сжал её плечо. — Гермиона? Вставай, Гермиона. — Какого чёрта? — Вставай. Пора. — Рон? — Грейнджер проморгалась ото сна и поймала его за руку. — Ты на меня злишься? — По-твоему, это сейчас важно? — Важно. Он отвернулся и опять что-то умолчал. — Вставай, — ещё раз попросил Уизли и вышел из комнаты. Дрожь пробежала по всему телу. Гермиону лихорадило. По утрам терпеть это было особенно трудно. Ноги спросонья запутались, и Грейнджер чуть не упала на тумбочку. Волшебная палочка и пустые бутыльки упали на пол. Она открыла ящик и нашла успокаивающее зелье. Грейнджер заставила себя сесть на кровать, выдохнуть и только потом выпить. — Уверена, что хочешь этого? — спросила Лаванда его сестру, когда Рон вернулся на кухню. — Там будет столько работы и нужно быть постоянно начеку. Особенно сейчас. — Да, именно поэтому и поеду, — Джинни взяла из рук подруги кружку горячего чая и удивилась, как сильно замёрзли её пальцы. Возможно, сейчас они были холоднее, чем он. — Милая, мы справимся, — кивнула Браун на её брата, который сел рядом. — Тебе лучше сейчас… Ну, насколько это возможно, отдохнуть. — Я здесь… без него и без вас просто умру, — сказала Уизли, а дети за окном наконец отыскали заветное. Ещё до первого всхлипа Рон спрятал её голову в своих объятиях. Крепко, без слов и под сердцем он разделял с сестрой боль утраты. Лаванда, что-то напевая или наговаривая, гладила подругу по спине. Как созревшая изнутри ангина, их дружба разрезала глотку Грейнджер.***
— Он неправильно привязан, — заметил Коннелл, когда Тедди вытаскивал из зарослей летучий ловец снов. — Да всё правильно, кхе-кхм, — покашлял младший Люпин. — Лучше помоги мне. Мальчики освободили от корней камень, который служил якорем, и достали амулет. Он почти ускользнул в небо, как воздушный шар. — Почему он летает? — не отрывал взгляд от перламутровых перьев Коннелл. — Чтобы его было видно в траве. Что же ему, просто на земле лежать? Тупость какая, — Тедди машинально оглянулся, проверив, не слышали ли его ругательство взрослые. — Можно было бы просто повесить его на дерево. — Тогда их кошки и лисы сдирают. Они думают, что на ветке птицы или игрушки, не знаю. К тому же, — они дошли до поляны на заднем дворе, где на столе ждал ящик. — Здорово, когда они летают. И мне кажется, что на земле они лучше работают. — А как они работают? — Коннел помогал закопать камень-якорь в земле. — Вот эта сетка, она как паутина. Ловит только кошмары. А вот эта дырка для хороших снов. — А перья зачем? — Они вроде как привлекают внимание, — нахмурился Тедди и отряхнул руки от земли. — Как указатели или пригласительные. Не знаю. — Почему на земле-то они работают лучше? — Мне так показалось. Когда ловец висел на дереве, кошмары мне ещё снились. Потом мы с Драко придумали переместить его на землю и сны прекратились. — Он хороший? — Кто? — Драко. — Ну да, — удивился младший Люпин. — Он сначала был вроде чужим, но потом начал помогать нам. И как-то… Мне он нравится. А что? — Я просто не помню его. — Как это? Он же только вчера был здесь. — Да, помню его ночью на веранде и ещё немного у дерева с ловушкой, и всё. Я не знаю, как он привёл меня сюда. — Ты хочешь уйти? — Тедди предположил, зачем другу обратный путь. — Там моя мама, кхе-кха-кха, конечно, я хочу уйти, — Коннелл вытер ладонь о рубашку. — А ты разве нет? — Я никогда сам не уходил отсюда. Ну, и моя мама здесь. Могу выйти только во второй барьер. И то это наверное потому, что им надоело чары обновлять, — не отчаивался мальчик. — То есть ты не видел что за этим лесом? — Видел, — Тедди взглянул на верхушки деревьев, где понемногу ржавели листья. — Однажды Драко и Гермиона мне показали реку. Только это секрет. Мама разозлится, если узнает, кха-кха-кха! — вдруг вместо смеха закашлял он. — Кажется, мы заболели, — заметил Коннелл и оценил их одежду: резиновые сапоги на босые ноги и фланелевые рубашки поверх пижам. — Да, кажется. Пойдём, выпьем бодроперцовое, пока они не заметили. — Детям же нельзя! — Ой, тупость всё это. Детям можно. Просто много нельзя, а то будешь дымить как паровоз, — Тедди вставил большие пальцы в уши, показывая дым, и скорчил рожицу, чтобы побыстрее взбодрить друга.***
март, 2003 год
Замок Конисбро
Края чёрных мантий липли к полу, а туфли тонули в загустевшем ковре из крови. Гул из вопросов, слухов и подозрений стих перед последним поворотом. Пожиратели смерти пришли на зов Тёмного Лорда. Драко напоследок вдохнул заржавевший воздух. Его вкус во рту мог сохранять надежду на возвращение. В покоях Волан-де-Морта обитала абсолютная смерть. Пустая, проклятая и безразличная даже до своего существования. Алые лужи крови на каменном полу сменились ядовитыми зеркалами. Теперь возле его ног лежали не трупы людей в обломках собачьих черепов, а лошадей. Ходили слухи, что новообращённые вампиры пили кровь единорогов каждый день и каждый час, пока их не остановит Долохов. Они отдавали себя без остатка, чтобы найти способ сделать армию Лорда сильнейшей. Малфой, как и все, старался не задерживать взгляд на ступенях перед подиумом, но ему хватило доли секунды, чтобы увидеть: кровь единорогов пили дети. Пожиратели смерти встали вдоль стен, не допуская ни одного лишнего звука. Волан-де-Морт, сидя на каменном троне, со скукой наблюдал за Аро в конце зала. Главу ковена окружали четыре ассамита — убийцы, преданные договору и бесстрашные перед смертью, но не всегда до конца осведомлённые о ней. Маркус, свойственно его натуре, молчал и темнел позади всех. Как только души в зале нашли себе место, чавканье туфель и промокших мантий стихло. В такие моменты под светом луны проходил ужин Нагайны. Вольтури приводили для неё наиболее упитанного человека из своих запасов. Но сегодня тишину до слова Тёмного Лорда ничто не заполняло. Между ним и Аро обнажалась до костей пустота. Драко прижал язык к нёбу, чтобы выдавить из слюны вкус металла. Он пытался сконцентрироваться на нём и почувствовать телом хоть что-нибудь, чтобы в уме не остаться наедине с внушаемым презрением его Лорда. — Аро, подойди, — велел Волан-де-Морт. Вампир вышел на три шага вперёд в центр зала и вместе с ним двое наёмников. Они держали руки на поясе с кинжалами и, судя по походке, не боялись. — Твои гости? — Ассами… Тёмный Лорд щёлкнул пальцами. Дети в мгновение ока разорвали тела наёмников. Они смеялись и показывали пальцами на откушенные части и конечности, удивляясь серебряному льду вместо крови. Словно откормленные и избалованные домовые эльфы, исчадия бегали в когда-то белоснежных наволочках и переносили блестящие вещи к ступеням: монеты, кинжалы, ремни и даже золотые зубы. Добытые сокровища потеснили вырванные клыки оборотней. Пробегая недалеко от Драко, один ребёнок остановился, шмыгнув носом. Малфой оцепенел. Ребёнок приковывал к себе взгляд и насильно очаровывал своей красотой: гладкая бархатная кожа, пухлые руки, волнистые волосы и приоткрытый алый рот. Словно сам амур уставился на Драко безучастным взглядом. В нём не было ни интереса, ни глупости, ни зла, лишь транс в белых светящихся глазах. Секунду спустя дитя увлекли возгласы собратьев возле туш. Когда потрош наскучила безрассудным прислужникам, Тёмный Лорд качнул рукой, и его магия дёрнула Аро к ступеням. Тот упал на колено. Дети даже не заметили вампира и, закатив глаза, продолжали высасывать кровь из плоти единорогов. Последние два наёмника чуть не подбежали к своему хозяину, но тот остановил их жестом. Привычка, навязанная Роном, заставила Драко прислушаться к интуиции: плохо, что Лорд дождался детей. Отказы они не слушают? — Кто ты, Аро? — Ваш слуга, мой Лорд. — Нет, это очевидно. Я спрашиваю, кто ты? Глава Вольтури смотрел в пол и рукой сжимал себе колено. Гордость сдавливала его челюсти. — Я подскажу тебе, мой мальчик, — цокнул Волан-де-Морт и лениво протянул ему свою руку. Аро, задавливая дрожь и ненависть, взял его ладонь и принял наказание. Тёмный Лорд использовал его дар против него же. Вампир лицезрел унижения и истязания над собой. Тёмному волшебнику даже не приходилось врываться в его сознание. Он пренебрегал этим и находил для себя удовольствие в добровольных пытках. Однако они оба знали причину этой демонстрации. Дар Аро распознавал и мог противостоять окклюменции. Волан-де-Морт не терпел превосходства над собой. Пусть образы, поддельные воспоминания и внушаемые эмоции повторялись, глава Вольтури не мог долго видеть унижения клана. С надорванным вдохом он упал на грудь. Его руку отпустили. — Ты грязный магл, Аро. Вот кто ты, — Волан-де-Морт склонил голову. — По роковой случайности в твою кровь однажды пролилась капля магии. Маркус из тени наблюдал за своим братом и не понимал его. Их мир давно разрушили, а новый старательно стирал кости семьи в порошок. Все, кто был бы им рад, уже горят в аду. Чего же тогда они здесь добиваются? Двое оставшихся наёмников подбежали к ступеням и помогли хозяину встать на ноги. Он прошипел и оттолкнул ассамитов. Сейчас полагалось убраться с глаз и смолкнуть до конца собрания, но вампир остался. Драко почуял беспокойство в Зале. — Хочешь мне что-то сказать, Аро? — Да, мой Лорд. Весь северный отряд пал. Пожиратели смерти ожили, как разбуженный и зловонный нужник. Долохов спустился по ступеням, чтобы перевернуть трупы лошадей. — Молчать! — приказал Волан-де-Морт. — Мои люди беспокоятся, Аро. Как целый отряд магов-вампиров мог умереть за ночь? — Досадная, — глотку сдавливал страх перед гневом. — Ош… Ошибка командования. Только моя ошибка, мой Лорд. — Как насчёт… Как это назвали, Антонин? — Вымирание, мой Лорд. В зале пробежал шёпот. — Да, вымирание. Что это значит, Аро? — Это миф 1749 года, мой Лорд. Я распространил его, чтобы скрыть свой стратегический провал и оправдать проигрыш Министерству магии. Строго, ясно и без запинки. Ответ не убедил и ещё больше напугал Драко. В том году армия вампиров проникла в Министерство магии с целью захватить власть за одну ночь. В главный холл вошла и сгинула сотня новообращённых. Нападения не ждали. Как десяток волшебников без потерь смогли противостоять таким существам — неизвестно. Однако в учебниках ссылались на небывалое мастерство колдунов. Один ребёнок оторвался от шеи единорога и обратил внимание на говорящих. — Ты дважды совершил ошибку, Аро. Возможно, тебе более не стоит доверять командование. Что скажут мои дети? Казалось, что вопрос окатил ледяной водой всех присутствующих. Никто не мог предугадать верный и желанный ответ. Как забитая крыса, из угла в угол вновь пробежал шёпот. Долохов заклинанием перевернул последнюю тушу единорога для маленьких исчадий. Дети обрадовались уцелевшей белой коже животного и вонзили свои клыки в самые мясистые места. Толпа молчала. — Пожалуй, твоей смерти сегодня не желают, Аро, — заключил Волан-де-Морт. — Ищейки! Началась вторая часть собрания. Главу ковина проводили в конец зала наёмники. Пожиратели смерти магией очистили пол от останков ассамитов, и в центр вышел отряд. Блейз встал рядом с Драко. — Сколько? Из семи магов пятеро шагнули назад. В этом месяце только двое убили оборотней. Выждав паузу, они синхронно достали из-под мантий оторванные с мясом кусочки челюстей и по очереди преподнесли трофеи к ступеням. Считалось, что особое почтение выражали целые клыки оборотней. За всю свою новую жизнь Забини впервые склонился с подношением. — Крупный волк, — оценил размеры зубов и его старания Тёмный Лорд. — Должно быть, ты был напуган? — Нет, мой Лорд, — сломанным голосом ответил Блейз. Он проклял себя за миг до того, как проклятый дар овладеет его телом. — Я не боялся его, потому что он уже был мёртв. Вдоль стен рассмеялись души. Волан-де-Морт на потеху подданным спросил ещё: — Значит, ты отыскал мёртвого пса, чтобы вырвать его зубы? Досадное зрели… — Я не искал его, мой Лорд. Волк лежал в поле за рекой. Его бросила стая. — Стая не бросает даже останков, мой мальчик. Драко сжал кулак из-за сосредоточенности. Ему было недостать до друга. Малфой всматривался ему в затылок, заклинал все свои силы добраться до мозгов чертова придурка и заставить его замолчать. В висках загудела боль. Для такого расстояния у него было недостаточно сил. Боковым зрением вампир заметил, что за ним наблюдает глава Вольтури. Он остановился. «Заметил?» — Но она бросила, мой Лорд, — не останавливал свой трёп Забини. — Я видел, что вся стая ушла. Каждый в зале сбросил кожу. Пожирателей смерти щекотил и окружал восторг. — Аро, — заметил его обеспокоенность Тёмный Лорд. — Что ты на это скажешь? — Это правда, мой Лорд. Я видел их брошенную стоянку. Они не заботились о том, чтобы скрыть следы. Значит, их не волнует, что мы узнаем количество особей и их путь. Это может быть ловушкой или обманом. Я хотел сначала убедиться и только потом… — Он замолчал на мгновение под натиском взора и сглотнул слюну. — И только потом сообщить вам проверенную информацию. — Где стая? — Стая Ордена ушла на север. Возможно, она… бросила войну. Бессмертные внимали своему господину, предвкушая залп. — Антонин? — Мой Лорд, — подошёл и наклонился к нему Долохов. — Сколько времени понадобится моим ангелам? — Дети, притихнув, всасывали серебряное лакомство. — Я бы выждал ещё месяц, мой Лорд. До следующего полнолуния. Для надёжности. — Аро, сколько людей необходимо моей армии для сытости? — Около двух сотен, мой Лорд. С условием полного потребления. — Где в Саут-Йоркшире можно найти две сотни человек? — Перевал Норпуа, — оскалился Долохов, предвкушая перелом в войне. — Захватите перевал. Если стая Ордена не вступится за территорию, мы отрежем путь для отступления всей Англии. Приведите в замок каждого человека, которого учуете — и мы устроим бал. В зале выстрелил залп. Пожиратели смерти кричали и обнажали клыки в хищных улыбках. Их ждали пир, бойня и победа. Долгожданная, безупречная, неоспоримая победа. Чёрный жужжащий рой покинул зал. Блейз опережал некоторых и уходил куда подальше от любых вопросов. Драко не успел догнать его. Он заметил, что глава Вольтури медлил. Малфой побоялся, что тот выдаст свои подозрения о нём Тёмному Лорду, потому задержался недалеко от дверей. — Аро, тебе уже отрезали язык? — Нет, мой Лорд. — А если отрезать, он отрастёт? — полюбопытствовал Антонин. Вампир молчал в ответ и презирал себя за это. — Всё, о чём ты молчишь, ложь. Я сжигаю за ложь. — Да, мой Лорд. — Прочь. Ассамиты гулко зашагали рядом с хозяином. — И пришли остальных детей, — вдогонку приказал Долохов. Драко хотел было сбежать сию же секунду, но тогда бы Аро его заметил и подозрений появилось бы ещё больше. — Мистер Малфой? — Господин Аро. Глава Вольтури подал жест, и наёмники ушли вперёд, сгинув во тьме поворота башни. Двери в зал исчезли, и вампиры остались наедине в скользком и душном коридоре. — Вы последний из ищеек, кто не приносил клыков, верно? — Да, господин. — Загадочно, не находите? На каждом собрании, едва войдя в зал, я могу понять, есть вы в нём или нет. Хотите знать, как мне это удаётся? — Господин? — От вас воняет. Смердит собаками, юноша. — У оборотней обоняние не хуже нашего, господин Аро. Они не должны заблаговременно узнать, что рядом вампир. — Где же вы добываете их запах? — В лесу. При каждом новом обращении они линяют быстро, как гремучая Ива осенью. Найти их временные стоянки нетрудно. — Трудно поймать их за хвост. — Да, господин, — не понял его намёка Драко. — Вы одарённый волшебник, мистер Малфой? Тёмный Лорд поручил именно вам убить директора школы. Это ведь колоссальное доверие… и давление. Благо ваши родители уже покинули нас, и сомневаться в верности нет причин, — улыбнулся Аро. — Он поручал вам что-либо ещё? — Даже если бы поручил, господин, навряд ли бы я вам об этом сказал. Вы не мой Лорд. — Действительно, не ваш… А Тёмному Лорду будет интересно, что помимо собачьей вони в вашей мантии таится сладкий аромат винограда? Тёплое и дивное сочетание. Не удивлён, что вы от него не избавились. Или привыкли к нему? Может быть, из-за него вы до сих пор не отследили ни одного оборотня? Похоже, призрак этой сладости они чуют и бегут от вас, — глава Вольтури поправил Малфою белый воротник рубашки. — Что вы от меня хотите, господин? — Хочу взглянуть правде в глаза, — Аро снял перчатку и протянул свою руку. — Позволите? — Мы уже были знакомы, господин. — Да, когда было распределение. Но вы последний из ищеек, кто не отловил ни одного оборотня. Возможно, я ошибся в ваших талантах. Драко взглянул на руку Аро. Поможет ли ему сейчас окклюменция? А помогла ли ему она в прошлый раз? Заметит ли он дар? Малфой медлил, нужно было найти воспоминания без Ордена и исказить их. Глава клана схватил ладонь и видения пролились в его сознание. Кудрявая девушка в сером сарафане скрипела пером за столом. Она так часто смотрела в глаза. Искала что-то в них. — Ты не способна осознать, какой властью обладаешь надо мной… Она играла с ним неосторожно, не зная ожогов от огня. Он обнимал её в летние ночи, наслаждаясь запахом мягкой кожи. Драко медленно загонял её в угол. — Я в рабстве твоей тени. Задавливал. — Я больше никогда не выползу на свет, потому что сгорю там заживо. Не переживу осознания того, как низко и как долго лежал у твоих ног… Жаждал. — А ты даже и не желала этого. Кусал. Аро отстранился. Обычная картина: возлюбленная до первой жажды. Он видел жизни гораздо хуже этой, но что-то наполнило его ужасом и немым присутствием. Кто-то был рядом и не позволял себя заметить, будто тень в углу. Она сгущалась до наблюдающей тьмы, пока на неё не смотрели. Юноша забрал свою руку и слегка качнулся от бессилия. Драко открыл глаза, и Аро увидел, как его чёрные зрачки поглотили красную радужку, словно чернила растеклись. Слишком быстро он проголодался. — Она погибла в замке? — Да, — Малфой чувствовал, как бесы внутри него растапливали печь в глотке. — Должно быть, я ошибся, — извинился и слегка наклонился Аро. — Пришлю вам десерт в качестве извинений. Глава ковина сгинул во тьме за поворотом. Драко не мог понять, как много сил потратил этой ночью. Тело и его чувства притупились, только внутренности горели. Сейчас Малфой мечтал о вечном сне вместо голода.***
март, 2003 год
Хижина Ордена
— Посидите здесь, хорошо? — Гермиона поставила мальчикам по кружке домашнего мороженого крем-брюле. Железные ложки стукнулись, нервируя её своим звуком. — Мы перенесли ловец, чтобы… чтобы было легче, — отодвинул от себя кружку Тедди, а Коннелл молча принялся ковырять холодный завтрак. — Мы можем там быть. Ну, я могу точно. — Не нужно тебе это помнить, Тедди. — Я ведь не дурак. И не забуду, что крёстного больше нет, — повысил он голос, заставляя Гермиону остановиться от уборки кухни. — Ты самый умный мальчик, которого я знаю, — остановилась она. Запутанная прядь волос сползла на лицо, напоминая о её несостоянии. Грейнджер отложила полотенце и взяла мальчика за руки. — Чем дольше ты будешь оставаться ребёнком, тем больше у нас шансов на счастье в будущем, понимаешь? — Не понимаю. — Тедди, — чуть не сдалась Гермиона. — Вы всё время говорите, что всё будет хорошо. Но всё не хорошо. Это эгоистично. Мне что, притворяться? Как вы? — Ты ужасно быстро растёшь. — Ты меня слушаешь? — Позволь нам защищать тебя, ладно? — А кто защитит вас? — Ты, — она перестала прятать свои слёзы и посмотрела Тедди в глаза. — Счастливый ты. Сейчас и в будущем. Коннелл слушал, но не смотрел на них, уставившись на медового цвета сладость. Пожалуй, она была бы очень вкусной, если бы не соль и железный привкус во рту. Он кусал кожу на губах и хотел как можно быстрее сбежать к матери. Тедди взрослел на глазах, пока набирался мужества принять то, что его не пустят во двор. — Мне кажется, он ещё придёт, — он сжал в ответ руку Гермионы. — Дядя Гарри. Что, если папа ошибается? Он же не мог… Ну, просто исчезнуть, да? — Тедди… — она рукавами вытерла лицо и потом пододвинула стул мальчика ближе к столу. — Ешьте мороженое. Мы скоро вернёмся. Гермиона ушла из кухни. Крем-брюле пахло молоком и сеном — это огорчало младшего Люпина. Оказывается, оно всегда так пахло, независимо ото дня. — Мне жаль, — прошептал рядом Коннелл. — Это тупость, — кинул ложку Тедди.***
У стола с недопустимо маленьким гробом стояли все: Римус, Тонкс, Джинни, Лаванда и Рон. Грейнджер хотела бы что-нибудь сейчас исправить и желательно несдерживаемым криком. Например, этот издевательских размеров короб для Гарри. Её не волновало, что там только его рука. Он был большим человеком и должен был быть похоронен в большом гробу, а не в этой насмешке из досок. Несомненно, по её мнению, это была идея тупоголовой Браун, которая всё гладила и гладила плечо Рона. — Да как ты смеешь... — сдавливая челюсти, прошипела себе под нос Гермиона до того, как вошла во двор. Надвигающийся шторм гнева рассеяли голубые глаза Уизли, когда он обернулся на шелест листьев за спиной. Рон не плакал. Лицо его было сухим как прошлая осень. Только вот веки и белки были до того красными, что казалось веснушки исчезли. Он будто проигнорировал последние слова Лаванды и подошёл к Грейнджер. Она тут же забыла и простила всё, стоило ему было сделать шаг вперёд. — Я не уверен, что сделаю правильно. — Я скажу, — кивнула она и взяла из его рук записку. Все были в сборе. Римус и Нимфадора встали в изголовье и подготовили волшебные палочки. С минуту все молчали и просто смотрели кто куда. Лаванда глядела на стол, за которым они все вместе беспечно ели барбекю и забывались. Браун тогда ругалась, а сейчас скучала по возможности прожить день без войны. Люпин думал о том, надёжна ли их будка для защиты сына. Тонкс молчала, не спуская глаз с одеяла, и забывала кошмар прошлой ночи. Образ его исчез, но чья-то рука, казалось, еще тянула её за одежду. Джинни крутила палочку в пальцах, умоляя в сердце отца и мать забрать Гарри в лучшее место. Гермиона дочитала и сложила бумагу в карман. — Однажды мы уже прощались с ним, помнишь? — Грейнджер взяла за руку Рона. — Тогда было, — она вздохнула, выравнивая голос, — очень страшно, и я хотела пойти с ним. Мне и сейчас страшно. Только теперь я с ним не пойду. Мы все с ним не пойдём... Гарри, ты теперь один. И мы здесь сделаем всё, чтобы так оно и оставалось. Ты оставил нас и ушёл в замок, чтобы в одиночку закончить войну. И она закончится. Я верю, что ты её уже закончил. Ради нас. Нам только осталось прибрать здесь немного… Поэтому ты, пожалуйста, не возвращайся, чтобы помочь. Потому что никто из нас больше не вынесет твоего ухода, — Гермиона закашляла вместо выдоха, а на вдохе диафрагма исколотила её лёгкие. Сбежавший, как кролик, вопль разбил стойкость выживших членов Орден. Уизли прижал к себе Гермиону, позволяя ей целиком в нём спрятаться. — Да, ты не возвращайся, друг, — его голос не дрожал и звучал также просто, если бы он звал его на обещанную рыбалку. — И, пожалуйста, оставайся там, где хорошо, пока мы сами не придём, ладно? Он шмыгнул носом и кивнул Люпину, говоря, что можно начинать. Джинни что-то нашёптывала, будто запоминала список ингредиентов для зелья. — Хэй, — тихо позвал её брат. Едва повернув голову, из глаз его сестры полились слёзы, будто кто-то выжал их. Она подняла руки, словно в игре с Тедди, но притворства больше не было ни у кого. Джинни, теряя себя, завыла в пустоту до объятий. — Я знаю, — прошептал ей на ухо брат. — Я знаю. Рон обеими руками прижимал к себе последних близких своего сердца и вдруг начал осознавать, насколько же он обеднел в этой войне. Раньше ему рук не хватало и всем нужно было время, чтобы только поприветствовать друг друга. А теперь они прощались. Очень быстро прощались. Лаванда стойко и упрямо продолжала смотреть на гроб. Когда она заметила, что Уизли посмотрел на неё, то по привычке повернулась к нему. Он взглядом позвал её к себе и к девочкам. Браун покачала головой и отказалась, но подошла к ним поближе, чтобы быть рядом и не сдаваться ни на секунду. Нимфадора и Римус также держали семью из последних сил и читали заклинание для покоя души Гарри. Из волшебных палочек тонкой нитью, подчиняясь ветру, летела паутина. Она закручивалась над одеялом и усыпанными вокруг жёлтыми лепестками. Над Поттером блестело и заматывалось облако. Когда-то давно, когда Тедди только начал себя помнить, крёстный ему рассказывал о такой сладости. Сладкое облако любого цвета, какой только представишь, уличные волшебники закручивали из пустоты на палочку. Он обещал ему показать, когда всё закончится. — Это ведь не оно, дядя Гарри? — спросил вслух младший Люпин. — Тихо ты, — испугался его голоса Коннелл, — нас же увидят. — Не увидят, — сказал Тедди, пытаясь не плакать. — Нас даже смерть не увидит. Вверх из клубка вылетела вся нить, как струна, натянувшись между землёй и небом. Оставалось только ждать звука или света, чего угодно, только бы знака, что душа Гарри ушла на небеса. Все молчали, пока в углу двора за летучим ловцом снов скулила мантия-невидимка.