***
При́пять — покинутый город в Киевской области Украины, расположенный в чернобыльской зоне отчуждения. Город расположен на берегу реки Припять в 3 км от Чернобыльской АЭС, неподалёку от границы с Белоруссией. Расстояние до Киева 111 км Когда-то здесь была жизнь, были люди, был смысл. Когда-то это был процветающий город Украинской ССР, где люди жили, первое время, конечно, боясь рядом находящейся станции, а после, в общем, привыкая. Тут был смех детей, тут было огромное количество уличных котов. Тут была жизнь — такую, какую мы все привыкли видеть. Она исчезла отсюда в 1986-м, потом, постепенно, стала забирать свои остатки. Забрала удачно — в 2021-м здесь не осталось ни единого её следа. Город во власти природы. Приходы и уже нового вируса. — Выглядит паршиво, — Светло сплёвывает слюну в снег, а после переводит взгляд вперёд. Панельные печеньки, уже давно поросшие растениями, как и снаружи, так и внутри. Холодок пробегает по телу. Они здесь не одни. Карелин ёжится и оглядывается, ощущая стойкий взгляд в собственную спину. Они здесь не одни. — А ты и не на курорт приехал, Ванёк, — отзывается где-то позади Замай, на что, конечно же, получает средний палец со стороны Светло. — Осматриваем город, оцениваем степень разрушения. Следим за временем. Через два часа здесь же. Сегодня, к сожалению, будем ходить по одиночке, — Мирон оборачивается на ребят, получая в ответ краткие кивки. Зимой этот город обладает особой атмосферой. В голове Славы складывается ассоциация с городом-призраком. Стойкое ощущение, будто можно увидеть жителей — некогда живых, сгоревших от пламени Чернобыля. Это пугает. Это пугает и завораживает. — Блять, да какого хера, — уже будучи один на улице, Карелин резко оборачивается и замирает, будто вкопанный. Силуэт, который он замечает, стоит буквально в паре метров от него, правда сразу же пропадает. Слава пытается дышать — выходит, правда, плохо. Осматривая улицу, Карелин чувствует, как границ домов и прочего начинают размываться. — Бу, — дёргается вновь от голоса совсем рядом. Поскальзывается и падает, смотря испуганно на силуэт, который был уже ближе. Теперь можно было лучше разглядеть одежду, лицо, взгляд. Хитрый и наглый. — Марк, ты как ребёнок, — рядом оказывается ещё один силуэт — девушка. Карелин лишь через минуту понимает, что эти люди(?) кажутся ему знакомыми. — Перестань его пугать. — Душновато стало, — первый силуэт — видимо, Марк — глаза закатывает и складывает руки на груди. — Ну привет, Славик. Все-таки ты дошёл до нас.Часть 8 "Ну привет, Славик. Все-таки ты дошёл до нас"
5 августа 2022 г. в 16:48
— В Припяти могут быть и люди. Хотя, если эти твари дошли и туда, то вряд ли это уже люди, — Рома отпивает глоток кофе, а после переводит взгляд на Мирона. В руках того фотоальбом, надпись памятная гласит «1986 год, Припять»
— Многие оставались, да? — Фёдоров на некоторое время отводит взгляд от фотографии на товарища, а тот кивает:
— Припять сохранилась лучше прилегающих деревень, где дома сносили, думая, что людей это заставит не возвращаться сюда. В первые дни после аварии, когда людей вывозили, многие возвращались, огибая посты военных через леса, — Худяков отводит взгляд и задумывается, вспоминая рассказы отца об этом. — Многих ловили, увозили, особо буйных даже за решётку сажали.
— Тут нет людей. Каждого, кого мы встретим здесь, мы будем вынуждены убивать, — Мирон пальцами обводит старую фотографию, на которой молодая девушка и парень, кажется, радостно встречали собственный пуск из старшей школы. Мужчина думает о том, что это, возможно, последняя радость молодой пары.
— Славу ты не убил, когда его притащили уже заражённым, — Худяков ловит взгляд светлых глаз и смотрит с явным вопросом в собственных глазах, будто говоря, что от ответа Мирон уйти не сможет.
Фёдоров хмурится, альбом закрывает и откладывает в сторону, после чего тянется к кружке с кофе и делает глоток. Ещё теплый, напиток постепенно согревает всё внутри и даёт легкое ощущение бодрости. Удачное самовнушение — Мирон знает, что это так. И это уже не пугает. Едва ли его может что-то напугать, особенно после того, что он видел за последние года. Что они все видели за последние года, пытаясь выживать.
— Это был огромный риск. В первую очередь для меня, ведь… Если бы ситуация вышла из-под контроля, я бы пожертвовал своей жизнью и жизнью Жени. Просто… я понял, что не могу позволить Славе закончить так.
— По вам видно, что вы близки, — Рома старательно отгоняет мысли о сестре. Мужчина тянется к своей кружке кофе.
— По тебе видно, что ты тоже терял близких людей, — фраза Мирона заставляет замереть, будто зайцу испуганному. Худяков переводит взгляд в чужие глаза, губы поджимает и выдыхает.
— Ты правда успешно читаешь людей, — усмешка нервная, краткая. Рома все-таки отпивает кофе.
Фёдоров улыбается уголком губ и отводит взгляд куда-то в глубину зал, не решаясь лезть дальше. У каждого свои демоны, свои скелеты в шкафу, которые показывать не хочется. Пускай раннее утро и располагает к разговорам по душам, Мирон все равно давить не хочет.
— Ей было восемнадцать, — в голосе Ромы слышится дрожь и подступающие слезы. Мирон резко возвращает взгляд, хмурится, правда пока молчит — слушает.
— У меня матушка врачом была, её направили медсестрой в ближайшую медчасть, помогать первым пожарным, которых отвозили туда уже с признаками острой лучевой болезни. Они получили больше всего, а все, кто работали с ними в больнице, стали заражёнными из-за частого контакта. Все-таки первое время думали, что они ещё жильцы, — Мирон видит в чужих глазах страх и слезы, которые мешаются между собой и создают поистине страшное сочетание. Мирон видит в чужих глазах боль потери и понимает, что Роме, в целом, уже нечего терять и правда. Человек, который имел за плечами хотя бы что-то, вряд ли подписался на заточение здесь.
— Она просто сгорела, понимаешь? Вообще жизни не увидела, — Худяков отворачивается, правда Фёдоров успевает заметить слезы.