***
Короткое слово ударило хлёстко и звучно. Какаши какое-то время не ощущал ничего, кроме изумления. - Я? - Да. Ты не хочешь даже знать, что делаешь, потому что боишься поступить по-другому. - Послушай, тебе не обязательно делать это. - Что?.. - он переспросил Рин, но ответила Итачи. - Боишься хоть что-то предпринять. Пусть кто угодно ошибается, лишь бы не ты. Верно? Беда в том, что бездействие тоже может быть ошибкой. - Слишком много домыслов. Вот поэтому ты была обманута. Веришь во что угодно, лишь бы это обнадёживало. - Это не домыслы. Я знаю тебя. - С чего ты взяла? - Я такая же. - Я ведь угадала? Какаши чувствовал, что этот разговор к добру не приведёт. Следовало оборвать его сразу. Но внутри, как только напряжённость немного спала, вновь заметался несуществующий человек, раздирая себя на части. Он мешал, от него следовало избавиться, и Какаши Хатаке не придумал ничего лучше, чем объяснить Итачи всю правду. Разрушить остатки поддельного образа в чужом разуме, надеясь, что при этом он будет уничтожен и в его воображении. Пускай сгинет, его нет, не должно быть. Был только инструмент. Просто лепить инструменты из самого себя бывает сложно. Всё стало только хуже. "Ты зовёшь ложью то, во что сам веришь?" Странная мысль, которую он плохо понимал, но теперь не мог выкинуть из головы. - Нет, ты уже не спишь, - Рин устало улыбнулась. Сейчас Какаши не видел её, но знал, что её руки в крови после операции. Дьявол. Как Итачи вообще умудрилась вызвать призрака наяву? - Я не предам Лист, Итачи. Я не способен на это. - А я не предам Веер. Но то, что я делала, многие назвали бы предательством. Верность не всегда означает слепое подчинение, если ты в это веришь. У нас свои головы на плечах, чтобы решать, что нужно делать и зачем. Ты знаешь, чего хочешь, знаешь, что будет правильно, просто боишься до смерти. Воцарилось молчание на пару минут. Какаши бросил взгляд вверх по реке, где город Веера уже давно исчез за горизонтом. Виднелись только горы с белыми вершинами, с которых и текла стремительная Нака. Заставы на берегу удалось обойти по суше ещё в темноте. Уже какое-то время попадались только небольшие гражданские поселения. Скоро пойдёт менее засушливая местность, и скученность селений возле реки уменьшится. К ночи должна остаться позади территория, подконтрольная Вееру. Ещё на рассвете Какаши отправил птицу - последнюю, на которую хватило его запаса живых чернил - с оповещением, куда и когда должен прибыть. - Всё сводится к тому, что каждый делает своё дело. Но иногда... Хочется чего-то большего, не так ли? - Рин вела себя странно. На чьей она стороне вообще? - Какаши, мы собирались менять мир... - Ты собиралась. - Мы. Мы оба этого хотели, что тебя смущает? Если внутри ты тот же, плевать на обстоятельства, с ними можно что-нибудь придумать. Всего-то нужен другой план. Нет, чёрт возьми. Это его главный довод. Он всё равно ничего не изменит к лучшему. Итачи нужен был кто-то из знати, кто-то, имеющий влияние. Нужен был Хозуки. Пока сохранялась вера в это, выбор был хоть и тяжёлым, но простым. Больше Какаши не собирался отвечать вслух. Он сам не заметил, в какой момент перестал слышать волны и различать речной берег. С трудом втягивая воздух сквозь зубы, он пытался отогнать от себя приближающиеся видения. Но голос Итачи и бьющие в цель слова, которые Какаши не решался оборвать, призывали их вновь. - Мы оба предпочитали ничего не делать под разными предлогами, но ещё не поздно исправить эту ошибку. "Это не предлоги. Это моя жизнь". - Ты такой исполнительный, что даже душный, - "Да, Рин, и ты умерла, потому что твой командир решил, что он самый умный, и захотел изменить своей духоте один раз. Ты, Обито, ещё десятки людей, которых ты хорошо знала и месяцами лечила. Так что замолчи, я не знаю, не могу понять, ты всегда помогала, зачем ты сбиваешь меня с толку, я же делаю всё, как ты хотела, всё, как нужно. Как ты можешь, ты вообще помнишь боль, кровь и смерть?" - Если не можешь помочь как-то иначе... Выколи мои глаза. Джинн останется во мне, но будет крепко заперт на всю жизнь, его не извлекут и не используют для разрушений. Есть люди, которым я не могу позволить погибнуть. Не заставляй считать тебя их убийцей. - Ты же не дашь мне умереть? - Несчастная, окровавленная Рин наконец возникла перед глазами, и Какаши содрогнулся. - Замолчите! - прохрипел он не своим голосом, схватившись за голову. - Я здесь одна, - озадаченно. - Здесь только я, - успокаивающе. Какаши упал рядом и зажал Итачи рот. Перебинтованную руку, на которую он опёрся, прострелило болью, и он попытался сосредоточиться на ней. Да, он знал, что разговор ни к чему хорошему не приведёт. Но что его так разобьёт и размажет, тоже не думал. И теперь Какаши действительно был согласен назвать себя трусом, ведь он, без шуток, боялся девчонку в полтора раза младше него, связанную по рукам и ногам. Само собой, что во дворце её так старались забить под плиты. Лишить Итачи возможности действовать и ломать пресловутую реальность можно было, только обездвижив и намертво заткнув. Приходя в себя, он смотрел на её почти полностью закрытое лицо и думал, что в каком-нибудь ином мире прямо сейчас срывал с её тела верёвки. Но в этом - выстоял. Итачи опять с силой отвернулась, не давая вставить кляп. - Спаси моего брата, - в её голосе зазвучало отчаяние. Она тоже поняла, что только что была в шаге от свободы. - Хотя бы его. Он не виноват ни в чём. Прошу, пообещай. - Саске, - Какаши припомнил их последний нормальный разговор. - Это и есть цена твоих принципов? - Итачи замешкалась с ответом. - В этом нет нужды. Успокойся. Я же сказал, уничтожения Веера не будет. Мы ничего не знаем, а ты боишься того, что сама придумала. - Послушай, пожалуйста... "Всё. Замолчи". Рин с сожалением вздохнула.* * *
Яширо стоял на своём балконе, нервно сжимая перила. Если летучий ковёр не появится, хватит ли ему решимости пойти и отчитаться султану обо всём? О встречах с давно исчезнувшим без вести Мадарой. О том, что не перепроверил информацию о "после Воды", понадеявшись на поручительство мага. Будет замечательно, если его немедленно не задушат шёлковым шнурком. Когда дело касалось детей, Фугаку мог дать волю эмоциям. Вот только не там, где надо. Чего только стоит недопустимая, как Яширо всегда казалось, снисходительность к выходкам дочери. Слово "изменница" было слишком громким для неё. Просто глупая девчонка, надзор над которой Фугаку отдал приспешнику визиря, как бы отказываясь от последствий - и её побегов, в которые якобы не верил, и её возможных обид на полное ограничение свободы, которое не спешил ввести. И вот к чему привели полумеры. С пропажи принцессы прошли уже сутки. Время ползло, как черепаха, и это было даже облегчением. Как будто только благодаря этому, благодаря неторопливости весенней ночи, Яширо дождался, когда послышался знакомый шорох и дуновение ветра. Человек в маске ступил на пол перед визирем. В руке он держал посох с верхушкой, вырезанной в виде полураспустившегося бутона лотоса. Яширо перевёл дух. - Господин Мадара. Вы знаете, что произошло? - Конечно, уважаемый визирь, я всё знаю, - Яширо старательно не заметил насмешку в хриплом голосе. - И теперь всё хорошо. - Что это значит? Вы вернули её? - Хотелось вздохнуть с облегчением, но визирь чувствовал подвох. - Или... убили? - Тоже неплохой вариант. Наконец-то. - Ни то, ни другое. - Вы же сказали... - Всё хорошо не для вас и не для Веера, дорогой визирь. А для меня. Яширо, пытаясь осмыслить сказанное, сделал шаг назад. Но Мадара уже встал рядом и положил руку ему на плечи. Через раскрытую пасть тигриной маски была видна довольная улыбка. - Прошу, объясните, почему... - Было наивно полагать, будто Мадара Учиха простил город, который отвернулся от него много лет назад. Будто мог иметь с этой семьёй какие-то дела, а не просто использовать вас ради своих целей, - колдун усмехнулся, и сердце Яширо ушло в пятки. Мадара оттолкнул его к балконным перилам, преградив путь к отступлению в коридор. - Стойте! Учиха поступили тогда несправедливо, я знаю, - воскликнул Яширо, падая на колени. - Но многих из нас ещё в живых не было! Незачем держать обиды за преступления наших отцов... - Какие обиды, визирь? - Мадара направил на него посох. Деревянные лепестки зашевелились, раскрываясь, словно хищные челюсти. Яширо не отрывал от них глаз. - Всего лишь равнодушие. Мне не интересно ни спасать город, ни уничтожать его. Ни оставлять свидетелей. Поздно было обращать внимание на шелест плюща, раздающийся позади слишком близко и громко. Ожившие ветви, будто гибкие щупальца, захлестнули шею визиря, выбили пол из-под ног и приподняли извивающееся, хрипящее тело над перилами. - Однако самым наивным было и впрямь посчитать меня стариком Мадарой, - последний небрежный взмах посохом, и Яширо полетел вниз головой на мостовую внутреннего двора, слишком паникующий, чтобы напоследок закричать. - Право, будто других сильных магов быть не может. Цветной ковёр услужливо приподнялся над полом. Плющ с шорохом возвращался на положенное ему место примерно на середине высоты башни. Колдун прислонил посох, лепестки на котором медленно смыкались обратно, к стене и снял маску. Вздохнув, поднял голову, глядя на тонкий серп месяца единственным глазом. На правой половине его лица с уродливыми буграми и провалами едва угадывалась пустая глазница. - Если грамотно вести игру, у всех дела идут хорошо до самого последнего момента, - задумчиво проговорил он. - Главное, чтобы никто не устроил этот момент тебе самому.