«Добро пожаловать в Гравити Фоллз! Здесь не на что смотреть.»
Подобная надпись, высеченная на деревянной поверхности, не могла не заставить ироничную улыбку появиться на лице мальчишки — подумать только, и кто-то действительно в это верит и придерживается мнения, что этот город — рассадник серости туч и первозданное место рождения слова «скука». Наивно. Хоть и времени у него было предостаточно, Диппера будто сами ноги несли все ближе — небольшая площадь позволила бы обойти городок за один день, и потому путь до предполагаемого грядущего места обитания не занял так уж много тиканий мысленных часов; казалось, прошло почти что мгновение до того момента, как перед глазами у приезжего оказалась она. Хижина Чудес. Дом, что своей небрежностью постройки не отдалял — наоборот, притягивал еще больше, радуя глаз тем, что почти ничего в нем и не изменилось. Разве что отсутствие очереди из туристов вызывало легкое недоумение, но оно и понятно — не сезон путешествий, да и к тому же будний день, чего еще он ожидал увидеть. Шаги ботинок хрустят по свежей листве, опавшей местами с деревьев — и Диппер останавливается прямо перед дверью, даже и не зная, стоит ли ему стучать, да и звать кого-то, подавая голос, слишком уж не хотелось — отвыкший от общения, он вообще старался особо звуков не издавать, хотя и нынешняя обстановка располагала к тому куда лояльнее и лучше. Помявшись у входа, он прокашливается, все же решаясь объявить о своем присутствии — трижды постучав по дряхлой двери, мальчишка прислушивается, уже после открывая рот. — Будут тайны под контролем, коль заплатите вы вдвое, — смешливая рифмованная строчка, некогда ставшая почти девизом небольшого бизнеса их дяди, должна была сейчас послужить неким секретным шифром, позволяющим пройти внутрь, только вот Хижина отозвалась лишь звенящей тишиной. В целом, такой исход событий стоило ожидать — у Зуса вполне могли появиться дела, продвижение в большой город вместе с его новоиспеченной парой, и приехать он, по предположению Диппера, собирался бы в таком случае только к лету — это ведь ему одному приспичило рвануть сюда посреди учебного года. И как раз на такой случай семейством Пайнс было решено хранить запасной ключ в наисекретнейшем месте, обговоренном как-то за семейным ужином — под обивкой старого дивана, невесть сколько уже простоявшего подле входных дверей. И догадка оказывается верной — очень скоро рука юноши нащупывает прохладный металлический предмет, что будто бы и сам тянется к пальцам; щелчок, и петли, тяжко, но приветливо скрипнув, позволяют ему пройти внутрь, моментально расслабляя уж было занервничавшего подростка — все на своих местах. Выключатель, барахлящий порой, но дающий теплое и уютное освещение, чучела странных и нелепых созданий, что так обожаемы приходящими гостями и туристами — даже пара монет в кассовом аппарате на случай сдачи, о наличии которых вечно умалчивают, все осталось таким, каким он запомнил это четыре года назад. Ассоциации наряду с мыслями о прошедшем согревали душу, вот только весенний сквозняк, словно бы только и ожидавший того, чтобы влететь в распахнутые двери, отнюдь не способствовал поддержанию комфорта — и, отвлекшись от эйфории полученного желаемого, Диппер с энтузиазмом закатал рукава клетчатой рубашки, бросив сумку в гостиной. Ему потребовалось около двух часов непрерывного снования с улицы в дом и обратно, чтобы растопить камин и мало-мальски, но привести основные помещения в порядок, убрав листья и прочий мусор, подметя полы и протерев самые запущенные участки пыли — уборка в собственной комнате давалась ему особо тяжело, но здесь препятствий совершенно не возникало, таким образом, через пару часов уставший, но довольный юноша распаковывал вещи на чердаке, устроив сумку на кровати, когда-то принадлежавшей его сестре — пускай без нее это место и ощущалось слегка опустевшим и словно бы недоделанным, но чувствовалось явно комфортнее, нежели любое другое сейчас. Разложив вещи и переодевшись в свободного кроя темные штаны и толстовку, юноша, быстро перекусив захваченными в дорогу бутербродами в контейнере и закончив с распаковкой вещей по местам, спустился обратно вниз. Странное, на деле, было ощущение — пустующая Хижина словно бы была под его полным контролем, превращаясь в отдельный и уютный мир, капсулой закрывающий от внешних невзгод, словно бы долгожданной колыбельной убаюкивающей тревоги — здесь было действительно безопасно, и Пайнс чувствовал это всем своим нутром.Вот только даже Хижина Чудес была не столь надежным местом, как ему думалось.
Совершив закономерный обход всего дома, начихавшись после уборки от пыли и скопившейся за время отсутствия здесь жизни затхлости, юноша вышел на крыльцо, широко зевнув и предварительно открыв все окна, проветривая помещение — и, пока время и почти зашедшее солнце позволяло ему покинуть обитель, он не мог этим не воспользоваться. Лежащий в нашитом на толстовку кармане дневник легко оттягивал ткань, но неудобств не вызывал — да и расставаться с ним Диппер явно был не намерен, словно бы это было тем единственным сокровищем, что открыло ему вход обратно в город тайн и загадок. Он успел прогуляться по окрестностям, поздороваться с оставшимися в городе жителями, чуть не отхватив от офицеров полиции, подумавших было, что он сбежал от взрослых — пришлось убеждать их документами, что Диппер уже не ребенок и самостоятельно добрался из Калифорнии, а не проездом на встречных незнакомых машинах. Зарядившись позитивным настроем на внеплановые грядущие каникулы, начавшиеся гораздо раньше, мальчишка и сам не заметил, как забрел к кромке леса. Знаете, чем был особенно приятен Гравити Фоллз? В нем можно было не бояться гулять по ночам. Всех жителей легко пересчитать по пальцам, и каждый из них добропорядочен и дисциплинирован, а дикие животные, обитающие в чаще, сами к людям не тянутся и уж точно первыми на агрессию никогда не переходили — потому и всходящая медленно луна на горизонте меж темных стволов деревьев совершенно не смущала наслаждающегося природной тишиной подростка — после ежедневного гула дорог под окнами это было просто раем для ушей и впервые за последнее время утихшей головной боли. И никакой тревоги.За исключением, быть может, фантомного и тщательно игнорируемого чувства того, что деревья, трава, все сущее сейчас внимательно за ним наблюдает, будто осевший в засаде хищник.
Отчего-то пробежавшие по телу мурашки заставили Пайнса посмотреть через плечо, за спину. К его же успокоению, там, как и ожидалось, никого не было, кроме разросшегося скопления золотистых одуванчиков и мха, будто прилипшего к стоящей рядом высокой сосне. Пожав плечами и размяв шею, Диппер неспеша вернулся в Хижину, заперев снутри дверь и подготавливаясь ко сну — этим заканчивающимся днем у него не было сил даже на привычные заметки в дневник: мысли будто бы на время затихли, улеглись в спокойствии, позволяя их хозяину немного отдохнуть и расслабиться. Закрыв глаза и оставив свою записную книгу под подушкой, юноша глубоко выдохнул и почти сразу провалился в крепкий сон — нормальное отсутствие его на протяжении нескольких суток весьма сказывалось на самочувствии, а потому пренебрегать им в большей степени уже было бы преступлением. Вот только спокойно поспать ему удастся всего несколько часов. Свистящий невидимым напряжением сквозняк волнами будет расплываться по комнате, изучающе проскальзывая меж деревянных чердачных стен. И вместе с прохладой он принесет сон, который перевернет с ног на голову всю цель и причины приезда. Который заставит вспомнить, чем же именно запомнилось тогда еще совсем юному и наивному мальчику прошедшее когда-то лето.