Я потерял тебя.
— Хва! — Хонджун нервно стучался уже на протяжении минуты в железо двери, — Открой пожалуйста, малыш, давай поговорим, прошу! Но за дверью было тихо. Никто не подходил и не открывал. Хонджун еще с минуту сверлит взглядом циферки квартиры – 845. Как назло, сегодня он оставил ключи внутри, не до них ему было, когда он в гневе покидал помещение. Хонджун решает проявить бестактность, он роется в кармане, доставая оказавшуюся там по непонятным причинам скрепку. Взламывает замок за пару минут. Дверь, наконец, открывается. Свет выключен, непривычно тихо, говорящего телевизора не слышно. Привычный уют, который был в этом помещении, бесследно пропал. Руки Кима начинает потряхивать. На негнущихся ногах он заходит в квартиру, даже не удосуживаясь разуться. — Хва? — тихо завет он проходя внутрь. Но ни в их спальне, ни в ванной, ни в гостиной, ни на кухне не оказалась того, кого он яростно пытался найти. Он заглянул во все углы, даже под кровать, и под стол, успокаивая себя мыслями о том, что Сонхва просто прячется и сейчас он обязательно к нему выйдет. Они поговорят, и все будет как раньше. Глаза предательски жжет, когда он понимает, что Сонхва в квартире вообще нет.Последние тормоза срывает в тот момент, когда на кухонном столе он находит записку с одиночным «Прощай».
Последняя надежда. Он достает из кармана телефон и пытается набрать номер. Перед глазами все плывет, пелена слез слепит, Хонджун смаргивает ее, но новая порция влаги уже заполняет глаза. Нажимает на кнопку вызова и повторяет как мантру «Пожалуйста, малыш, возьми трубку, пожалуйста». Но в ответ ему лишь «Абонент временно не доступен, пожалуйста перезвоните позднее». Он набирает еще раз, но в ответ то же самое. В этот момент гнев вырывается наружу. Телефон летит в стену, несчастный листок бумаги с аккуратным подчерком швыряется в ту же сторону. Хонджун переворачивает стол с громким криком отчаяния и боли. От шкафов и находившейся в них посуды остаются только щепки и разбитое стекло. Костяшки в кровь разбиты об стену, а с глаз крупными каплями спускаются слезы. Хонджун съезжает по стене, хватаясь руками за волосы, неприятно стягивает пряди у корней. Но ему не больно, нет. Разрезающая его на куски внутренняя боль делает хуже. Он плачет, плачет как ребенок, разрываясь изнутри. Доламывает себя, а затем и квартиру. В тот вечер, в том доме, квартира 845 сгорела дотла.Спустя 3 года.
Я тебя нашел.
Хонджун совсем недавно прилетел обратно в Сеул. После того, как он в тот вечер вернулся в пустую и холодную квартиру, заметив на столе лишь записку с коротким «Прощай» он решился уехать из страны. Еще с неделю он пытался найти Сонхва, но все его попытки были тщетны. Уён не говорил ничего, кроме как «Пошел нахуй, Ким», а родителей у Сонхва не было (они попали в автокатастрофу еще тогда, когда мальчику было восемь). Окончательно осознав то, что его Хва больше никогда с ним не будет, он разнес уже свою квартиру и в этот же вечер вылетел в Нью-Йорк. Сейчас он стоит на лестничной клетке и пытается понять – все, что он сейчас увидел правда? Это был его Сонхва? Это же был он, да? Неплохо, однако, Ким заселился в новую квартиру. В этот момент слезы текут ручьями, Сонхва не может контролировать эмоции. Он снова его вспомнил, снова увидел. А ведь все было так хорошо! Капли падают и мочат футболку Юнбина, что была на младшем, Сонхва сжимает ее еще сильнее. Как же он хочет, чтобы любимый вернулся сейчас и успокоил его. Он еле поднимается на ноги, его немного шатает от слабости. Телефон лежит на тумбочке в прихожей. Сонхва, опираясь одной рукой о стену пытается найти нужный номер. — Хен? — слышится после первого гудка. — Уён-а, приезжай пожалуйста, — дрожащим голосом просит Хва. — Боже, Сонхва-хен, что случилось? — голос друга явно обеспокоенный. — Пожалуйста, приезжай, — Сонхва срывается, громко всхлипывает и закрывает лицо руками. — Хен, я щас буду, я выезжаю, потерпи немного! — Уён сразу отключается. Сонхва снова оседает на пол, слезы текут ручьями, и он не может их остановить. Одна мысль о том, что Ким сейчас за стенкой может услышать его заставляет Сонхва не сорваться на рев в голос. Он громко всхлипывает, натягивает на руку край футболки и вытирает им лицо. Уён приезжает быстро, уже буквально через семь минут стоит на пороге квартиры и остервенело жмёт на звонок. Сонхва приходится встать, чтобы подойти и открыть дверь младшему. Но стоит тому зайти внутрь, как Сонхва тонет в его объятиях и собственных слезах, что накрыли его с новой силой. — Хен, что… что случилось? — в последний раз Уён видел его таким три года назад. Он не может понять, почему старшему так срывает психушку. Он мягко гладит рукой по спине, снова повторяя вопрос, — Сонхва-хен, что случилось? — Я видел его… — еле слышно произносит старший. — Кого? — Уён пока мало понимает. Нет, он догадывается, но сама мысль о том, что Ким забыл в Сеуле сейчас очень не понятна. Он же уехал, в конце концов. — Его, Уён, его! — Сонхва злится, — Того, кого я не могу забыть уже три сраных года, Уен-и… — Как…? Что? Хен? Ты ничего не путаешь? Его нет в стране. — Сейчас, он возможно за стенкой… — тихо шепчет Сонхва, пытаясь успокоить неуспокаиваемые слезы. — Что случилось, хен, как ты его увидел? — спрашивает Уён, отрывая от себя старшего, чтоб разуться и раздеться. Времени много не требуется, так что уже в следующую минуту он, приобнимая Сонхва, ведёт его в гостиную. — Я… — начинает Пак, но слова даются тяжело, он сглатывает, — Юнбин сегодня уехал в командировку. Я провожал его. Он… он вышел из лифта, прямо перед Юнбином. Я видел его. Я не уверен, я все еще думаю, что это галлюцинации, но… он стоял там… смотрел на меня и… — он громко всхлипывает не в силах больше что-либо сказать. — Шш, хен, — Уён гладит его по спине, прижимая к себе сильнее. — Ён-а, пожалуйста, останься сегодня со мной, я прошу… Я не выживу тут наедине со своими мыслями… и с ним за стеной… — Не бойся, хен, я буду тут с тобой, пока тебе не станет легче, хорошо? Сонхва в ответ кивает, снова утыкаясь носом в плечо друга. Насколько больно нужно сделать человеку, чтобы он так реагировал лишь на упоминания тебя и твоей внешности. Насколько сильно надо было бить по той самой больной точке, чтобы человек срывался на истерику при виде тебя. Желание Кима сейчас — съехать с квартиры к черту. Он слышит то, что происходит за стеной: всхлипы, срывающиеся голоса, приглушенно конечно, и он совсем не разбирает о чем они говорят, но ему и не нужно слышать, он итак знает о чем. А ведь тогда, они с Сонхва даже не поговорили. Не разъяснили ситуацию. И сейчас, Сонхва ненавидит его всем сердцем. Ким тоже ненавидит самого себя. Слыша, как убивается все ещё любимый, ему становится больно и невыносимо. Желание сорваться, выбить чёртову дверь в его квартиру, упасть перед ним на колени и молить прощения, пока Сонхва либо не выбросит его, либо не простит - растёт со скоростью света. Но Хонджун не может. Он не может все это сейчас сделать. Он и так сломал внутри Сонхва многое. Он не может сломать то, что сейчас имеет Пак. Он в, кажется, счастливых отношениях. Появление в них Кима неприемлемо. Это больно жжёт изнутри. Червяк ревности кусает плоть, открывает куски и ест с огромной силой. Но Хонджун ничего не может сделать. Он никто. Звать его никак. И «Пошёл нахуй, Ким». Это тоже больно. Парень подходит к барному шкафчику, чтобы открыть и достать бутылку коньяка. Пробка со звуком открывает бутылку и Ким делает два глотка обжигающего лёгкие и все внутри напитка. Он садится спиной к стене, что разделяет его и Сонхва сейчас. Садится и слушает, как плачет любимый, и самому становится не лучше. Глотков все больше, и они все жаднее. С глаз спускаются предательски слезы. Как же он хочет сейчас быть рядом. Парень тянется рукой в карман, нащупывая картонную пачку. Достаёт из неё никотиновую палочку, сразу же подкуривая. Дым заполняет лёгкие, а за стеной слышится новый громкий всхлип. Хонджун делает большой глоток, а следом затягивается. Ему больно не меньше. Да. Это он.Вернулся.