Знаешь, я теряю свободу, когда теряю тебя.

На самом деле Уён не особо понимал, что произошло ночью. Он помнил лишь некоторые части вчерашнего вечера: концерт, разговор с Саном, крики, свисты, напуганного Сонхва… а еще горячие поцелуи, запах банана, широкие плечи, за которые он хватался, утопая, теплую кожу и родные глаза. Темные омуты, которые смотрели на него с непрекращаемой любовью. Горячие руки, что очерчивали его тело мягкими прикосновениями. Он не осознает, что прямо сейчас тычется носом в чужую подушку, сжимает ее ткань, пытаясь впитать в себя запах. Сонный, полностью закутанный в одеяло он приоткрывает глаза, солнечный свет пробивается между тканью занавесок, что должны быть, по сути, плотно задернуты, но, кажется, теплые лучики решили раздвинуть плотную светлую ткань. Уен потягивается, переворачиваясь на спину. Садится в кровати, пытаясь разлепить глаза. Одеяло сползает по груди, открывая свежие отметины. Напоминания прошлой ночи. Чон со стоном валится в мягкость подушек, когда чувствует, как головная боль потихоньку окутывает. Кажется он не встает сегодня. Проходит еще несколько минут, прежде чем Чон решается окончательно раскрыть веки. Он видит перед собой натяжной потолок, и, о боги, лучше бы он был матовым. Собственное отражение чуть размыто, но Чон прекрасно видит, как одеяло сейчас прикрывает лишь живот и немного паховую зону. Одно колено отогнуто в сторону, а на нем, даже в смутном отражении потолка видны следы. Такие же яркие и темно-бардовые, как и на груди. Не сон. В нос бьет приятный запах выпечки, а еще кофе. Значит? в квартире по мимо него еще кто-то есть. Гениально, Чон Уен. Уён в последний раз тянется, чтобы в итоге с горем пополам подняться с кровати, игнорируя режущую боль в голове, закутаться куконей по самый нос одеялом и выйти посмотреть, кто же этот счастливчик, решивший в эту ночь попытать счастье. Плутать не получается, все дверные проемы ведут его точно на кухню по прямой, и когда он заходит… о боже… — Да ну нахуй… — останавливается в двери, тупит взгляд на дракона от лопаток до поясницы и выходит с кухни. Возвращается через несколько секунд, пытаясь понять, это видится ему или же все-таки…? — И тебе доброго утра, Ён-а, — Сан ставит на стол две чашки из которых идет пар свежесваренного кофе. — Мгм, — Уён застывает в проходе, одна рука придерживает одеяло, чтобы не сползло, а пальцы второй скользят по коже переносицы, сжимая у глазниц, — и как это произошло? — Совсем ничего не помнишь, да? — Сан смотрит на него, оставляя на столе тарелку с круассанами. Только ответа он слышать не очень хочет, поэтому сразу же задает второй вопрос, — Тебе может… Домашней одежды дать? Ответа он не слышит, Уён замер в положении, сжимая пальцами переносицу. Так что Сан обходит его, не дожидаясь ответа, через несколько минут возвращается, говоря: — Одежда в ванной. Ванна сзади тебя, первая дверь. Прими душ, потом поговорим. Голос четкий и твердый. Кажется Сан немного зол. Когда Уён уходит в ванну, он достает из аптечки таблетку аспирина. Наливает стакан воды, сначала осушает его, а потом, сполоснув, наливает туда еще, опуская внутрь шипящую кругляшку, ставя стакан возле чашки Уёна. Не такого он, конечно, ожидал с утра. Чуть прохладные капли падают на теплую кожу, спускаются вниз по телу, в итоге убегая в сток. Уён стоит под освежающими струями, искренне не понимая себя. «Совсем ничего не помнишь?» — слышится в голове вопрос Сана. Нет, не не помнит. Как раз-таки завершающую часть ночи он помнит абсолютно точно. Только вот он думал, что он не Саном, а с другим, представляя Сана. — Боже, идиот, — ударяется пару раз головой о белый кафель. Эта ночь, на самом деле, очень похожа на их первую. Уён тогда тоже напился до чертиков, а потом подошел к Сану и, ни слова не говоря, поцеловал его. Deja Vu. В то утро он был неимоверно счастлив, просыпаясь в теплых объятиях. А вот в это… Из ванной он выходит, всё-таки переодевшись в одежду Сана. Футболка очень не по его размерам, широкие плечи Сана никак не сравнятся с его, поэтому в этих местах она великовата. Но вот шорты, вроде, в самый раз. Он приходит на кухню, где Сан залипал в телефон. Чхве отрывается от гаджета, сверля Уёна взглядом. — Поешь сначала, — говорит он, — потом сможешь уйти. — Зачем? — тихо спрашивает Уён, приземляясь на свое место. Глаза старшего напротив чуть округляются. — Разве не хочешь уйти? Или не хочешь есть? — Зачем? — снова. Теперь Сан его не понимает. — Разве ты не хотел поговорить? — вновь спрашивает Уён, берет в руки стакан с растворенной таблеткой в руки, осушая его залпом, — Спасибо, — ставит его на столешницу. — Я думал… — Вчера надо было думать. Всё уже случилось. — Ты же… — Я тут не просто так сижу, Сан~а. Если бы я хотел уйти, ушел бы уже давно, вмазав тебе по личику. От обращения у Сана скручивает все внутри. Тепло с долькой режущего стекла разливается внутри. Когда он слышал в последний раз, чтобы Уён его так называл…? — Ты же ничего не помнишь… — он до последнего недоумевает, сверля непонятливым взглядом младшего напротив. — Не помню что? Как ты вчера поцеловал меня? Или… Как много ты следов оставил на мне? Знаешь, сколько они еще не сойдут?! Или… что я не помню? Крем этот твой банановый? Да он мне снится теперь кошмарами будет! Или… Договаривать ему не дают, Сан подрывается с места. В следующий момент младшего прижимают к спинке стула сильные руки, а темные глаза смотрят прямо на него, пристально, чуть щурясь. — Повтори, — твердо говорит Сан. — Что повторить? — То, что ты сказал прошлой ночью. Руки младшего ложатся на широкие плечи, а глаза поднимаются, смотря прямо в зрачки старшего. — Не оставляй меня, — шепчет Чон в самые губы, а в следующий момент накрывает их мягким поцелуем. У Сана крышу сносит, он поддается вперед, накрывает чужие щеки теплыми руками и целует в ответ, трепетно прикасается к губами Чона. Но в один момент не выдерживает, и его лицо искажается в гримасе боли. Соленые дорожки спускаются по щекам, и старший оседает на пол у ног Уёна. Он утыкается лицом в его колени, сжимая ткань на своих штанах. — Ён-а… — шепчет он, обнимая младшего за ноги, — Прости… прости меня, прошу… — Ну и чего мы раскисли? — улыбается Уён, опуская руку на макушку Сана, начинает перебирать темные пряди, — Расскажи мне всё. Уён и сам не понимает, почему так всё вышло. Почему он решил снова довериться и почему сейчас так сильно хочет обнять парня, что навзрыд плачет у его ног. Возможно потому что всё, что произошло тогда, так и не затмило его огромную любовь к этому человеку. Да, он его ненавидит, всем сердцем ненавидит за свою растоптанную душу. За каждую слезу и крик душевной боли. Но он так же сильно любит его. Он не знает за что. Просто любит. Сильная эмоциональная привязанность к Сану смогла побороть то, что плескалось внутри. Вы можете назвать Уёна легкомысленным, но он пошлет вас нахуй. Прямо и в лоб. Весь мир существующий без Сана — это не его мир. Наверное, поэтому он так и не смог отпустить и забыть, так и не смог влюбится в кого-то другого. Хоть каждый раз и говорил всем обратное. Несмотря на боль и разрывающееся сердце, он так и не смог отпустить его и выпнуть оттуда. flashback !! Алкоголь ударял в голову, но четверо парней так и не собирались прекращать вливать в себя соджу, собираясь опьянеть до потери памяти. Единственный — Минхун был самым слабым из них к алкоголю, поэтому уже спал в кресле, пуская слюну. — Ёнджи с Намги обещали подъехать совсем скоро, — мямля, выпалил Хисын отрываясь от чата в телефоне. — Отлично, — зевает Хонджун, — будет кому составить тебе компанию. — Эй! Кидаешь нас? — недовольно фыркает парень, смотря на друга из-за телефона. — Кажется мне скоро будет хватит, и Хва писал, чтобы я не задерживался. Он скучает, — Хонджун расплывается в улыбке, потирая шею. — Вау, мистер Ким, да вы гений, снимаю шляпу! Закадрили красавчика в университете! Когда желаете получить свой приз, ну, за выигранный спор? — Завали еблет! — шипит Хонджун, начиная злится, — Нахуй мне твой спор не всрался. Cкажешь такую поеботу еще раз, вон стена, вот твое лицо, анализируй! — Ладно-ладно, я молчу, чего сразу завелся-то? — Нихуя! Ты получил то, что хотел! Я показал тебе видос, закрой ебальник и сиди радуйся жизни! — Ким потихоньку закипает. Он не контролирует себя, свой гнев и свой матерный запас, когда выпьет, Хисын это понимает, поэтому старается не злиться на друга, опуская в своей голове все фразы сказанные им. — Я отлить, — он откладывает телефон, поднимаясь с места. Хонджуна чуть ведет, он поднимается с места и пошатываясь выходит из комнаты, направляясь в уборную. Только не учел он одного… — Опа, мистер Ким, вы немного невнимательны! — взгляд Хисына падает на включенный смартфон с открыты чатом. А, нет, Хисын не опускает. Он тянется к телефону друга, ухмыляясь. — Нельзя так делать, Хонджун~а, ой нельзя… Посмотрим, что тут у нас? Открытый чат с Сонхва и первое, что Хисын видит это «Возвращайся быстрее, Джуни, я соскучился». Хисын морщится от слащавости сообщения. — Конечно, он скоро вернется, — улыбается как-то зловеще и пролистывает вверх еще немного. В один момент натыкается на фотографию Сонхва в зеркале, удивляется: милый розовый распахнутый халат, такого же цвета чулки обхватывают стройные ноги до бедер и видно кружевное белье, которое, кажется, шло в комплекте с чулками. Мило. Халат немного прикрывает, но то, что хочется увидеть открыто. Хисын вновь улыбается, перекидывая фото себе. Он выходит из чата, заходит в галерею, пролистывая снимки и видео вниз. Интересного мало: всего лишь множество милых фотографий Сонхва, а еще селфи сладкой парочки. Но это Хисыну особо не интересно, поэтому он быстро пролистывает почти до конца, пока не натыкается на видео… То самое видео. Оно тоже летит в их чат с Хонджуном. Сохранив себе на телефон материал, Хисын чистит последние сообщения, откладывает телефон Кима на место, где взял, будто ничего такого и не было. А сам быстро обрабатывает фотографии в стиле Хонджуна, заливая их в общую группу университета от анонимного пользователя. — Посмотрим теперь, как ты будешь ждать своего Джуни. Ненависть и зависть к Киму у Хисына с самого первого курса. Тот отхватывал себе самое лучшее: друга, в лице Сана, а теперь и парня. «Я ненавижу тебя!» твердил Хисын каждый раз, когда видел со стороны, как им всем весело. А потом подходил к смеющийся компании, будто ни в чем не бывало. Улыбался вместе с ними, шутил и старался не смотреть на прекрасного Сонхва, которого крепко за руку держал Хонджун. Его первая любовь тоже досталась сраному Киму. Еще с первого курса он пытался как-то преуспеть за Сонхва, но в один момент тот ясно дал понять ему, что взаимности парень не получит. Тогда ненависть пришла и к Сонхва тоже. Сильнейшая ненависть и такая же, непотухающая, любовь. Хонджун возвращается вместе с Саном, что выходил еще раньше его до магазина. Общий друг встречает их радостной улыбкой, стараясь стереть неприятные мысли. Он уже отомстил. Приглашает их к себе, похлопывая рядом с собой по месту. — Эйй, Сан~а, садись, — он чуть двигается, освобождая место для друга. Сан улыбается, садясь в кресло напротив него. Неприятненько получилось. Хисын все же давит из себя улыбку, принимая из рук друга стакан с алкоголем. Залпом прихлопывает его, поворачиваясь к Хонджуну. — Так во сколько ты собирался уйти? — А что, гонишь? — ехидничает Ким. — Ну что ты, вовсе нет, просто интересно, — милая улыбка с невинными глазками. Боже, как же он хочет, чтобы Ким уже поскорее встретился с Сонхва. В том что тот уже увидел пост сомнений не было. — Совсем скоро, помогу вам допить эту бутылку и отчаливаю. — Я наверное с тобой пойду, — говорит Сан, отпивая из своего стакана. — Эй-эй, Сан~а, мы так не договаривались, ты же обещал посидеть с Ёнджи! — Хисын немного негодует, он обещал своему младшему, что сегодня ночью ему сто процентов перепадет лакомый кусочек от Чхве. — Прости, друг, не сегодня, Уён писал, просил сегодня долго не задерживаться, завтра у нас дела есть, — виновато произносит Сан, снова отпивая. — Вот ведь… еще один! Женатики вы два сраных, меняете друзей на отношения! — Чувак! Не злись, мы же пока тут, никуда не ушли, и… — Сана прерывает звонок в дверь. Хисын, дождавшийся своего бежит открывать с широкой улыбкой. Стоит двери распахнуться, как веять уже с прихожей начинает приторно сладкий запах. Ёнджи. Сан тяжело выдыхает. Только не он. Этот парень катит к нему яйца с конца первого курса, когда Хисын привел его на университетскую вечеринку. Сан тогда уже был с Уёном, а этот чертов парень чуть не рассорил их. Вечно терся рядом, всячески пытался прикоснуться к Чхве и требовал внимания к своей персоне. Конечно, Чон тогда разозлился. Был скандал вечером, и Сан еле оправдал себя словами «Да успокойся, мать его! Я люблю только тебя, смотрю только на тебя, слышишь?! Я не хочу больше слушать твои крики, если хочешь, пожалуйста, трать свои нервы, но я все сказал!». Тогда Уён с горем пополам успокоился, долго прося прощения, мол, «я такой тупой, Сан~а, прости, но я блять не могу смотреть, как это существо трется о то, что принадлежит мне!» На это Чхве смеялся и отвечал: «Тереться об меня можешь только ты, малыш», а потом долго целовал, убеждая в правоте своих слов. — Привет, — писклявый голос Енджи бесит. Сан морщится где-то у себя в голове, но сейчас выдавливает лишь натянутую улыбку. Парни проходят в комнату, а Ёнджи, сразу же, к Сану. Как преданная болонка. Он встает напротив спящего Минхуна, пиная его по ноге. — Слыш, жиробасина, — на одно мгновение парень переводит взгляд на Сана, слащаво улыбается, а потом снова поворачивается к Минхуну, —слазь, места много занимаешь, дай сесть. Бедный парень спросонья протирает глаза, не понимая, что происходит. — Давай, давай, вали, — верещит Ёнджи, уже стаскивая беднягу за футболку. Минхун поднимается с места, покачиваясь на ногах он еле стоит, готовый снова упасть в сон. Сану стыдно за поведение Ёнджи, а ещё ему жаль друга, что попал под руку этому парню. Он поднимается с места, подходя к Минхуну: — Хэй, дружище, — Сан хлопает его по спине, — Давай, садись вот, — он уступает свое место, усаживая друга, — Отдыхай, — улыбается, отходя на диван к Хонджуну. — А ты, хен? — спрашивает Минхун, хлопая заспанными глазами. — Я на балкон, покурить пойду, — улыбается Чхве и выходит из комнаты на свежий воздух. — Вот блять, вечно все мне портишь, — шипит Ёнджи, поднимаясь с места. Быстро пробегает мимо остальных, выходя на балкон. Сан опирается на край перил, выдыхая носом никотиновый дым. Но даже несмотря на то, что табак заполнил его легкие, он чувствует противный приторный запах рядом. — Сан~а, холодно же, — мило улыбается Енджи, накидывая на плечи старшего плед, который взял по пути со спинки дивана. Чхве ничего не отвечает, лишь затягивается по глубже, чтобы быстрее докурить, ставшую такой длинной сигарету. — Хорошо сегодня на улице, правда? — Мгм. — Сан~а, я хотел бы… Сан резко тушит недокуренную сигарету, выбрасывает ее за перила. Плед быстро стягивается, отдаваясь в руки парня. — Спасибо, — лишь говорит Сан и побыстрее уходит. — Вот блять… — выругивается Ёнджу, но натягивает улыбку, чтобы выйти и снова «сразить» Чхве на повал. — Что? Уже уходите? — слышит парень, возвращаясь. — Да, Ён-и написал, да и Хонджуну уже хватит, — Сан второпях зашнуровывает кроссовки, — Я доведу его, всем пока! — он машает всем рукой и быстро скрывается за дверью квартиры. — Мне нужна твоя помощь, Хисын-а, — шепчет Ёнджи на ухо другу. — Слушаю тебя, звезда моя. — Этот Ён-и, у тебя есть его контакты? end of flashback — Они нашли тебя и отправили ту фотографию. У Хисына в телефоне был компромат на всех в нашем универе. Учитывая, что он фотограф. Они взяли нашу фотографию, которую он сделал как-то, видимо исподтишка. Магия фотошопа и вау! Я не с тобой, а с Ёнджи, — сидя уже на диване рядом с младшим, Сан наконец завершает рассказ. Сейчас Уёну хочется и плакать, и смеяться. Он смотрит на лежащего на его плече Сана, и хочет теперь въебать себе. — Почему ты не объяснил мне все сразу? — спрашивает Уён, сжимая руку Чхве в своей. — А как будто ты бы дал мне сказать? Ты так кричал тогда, что я даже при повышении голоса не переорал бы тебя! Я тогда даже понять не мог, о какой фотке ты говоришь? И увидел ее только на следующий день, после того как ты ушел. Уён тяжело вздыхает. Он знает, он в порыве ревности — страшный человек и говорить с ним невозможно. Стоит на своем и все, не желая никого слушать, не желая разобраться в ситуации. Даже не удосужился приглядеться и увидеть на фото себя, свои руки, свою одежду. Он тогда только при виде этой фотографии в отвращении удалил ее сразу же, чтобы не видеть больше никогда в своей жизни. Разнес их с Саном комнату, разбил фотографии, а потом наорал на Сана и ушел. Как по-детски, Чон Уён. — Я ведь искал тебя, Ён-а, но не мог найти… А потом Хон, и Америка, и… Уён забирается на его колени, сам обнимает за шею. — Сан-а, прости… Сколько воды утекло, Уён даже не представляет… И сколько времени прошло… Иногда нужно правда только лишь поговорить. Сейчас он винит во всем себя. Тихо плачет в шею любимого, повторяя слова «прости» и «пожалуйста» постоянно, как мантру.

«Просто поговорить, Ён~а».