Знаешь, я теряю свободу, когда теряю тебя.

То, что за этим ужином ничего хорошего не последует, Сонхва знал и так. Атмосфера вполне себе дружеская, несмотря на то, что в ресторане приличное количество гостей. Но вот пристальный взгляд Хонджуна чувствуется ну слишком осязаемо. Парень буквально просверливает Сонхва, иногда отвлекаясь на разговоры с Юнбином и братом, поддерживая умные речи. Что-то про бизнес. Сонхва же старается особо не вникать, просто делает вид, что слушает, заинтересовано переводя взгляд с Юнбина на Бомджуна и лишь иногда бросает на Хонджуна, поддерживая подбородок рукой. Вот только в мыслях он далеко не тут. Думает обо всем и вся, пытаясь сохранять вид. И у него получается. Годы тренировок. — Я отойду на пару минут, ладно? — шепчет он Юнбину на ухо. Парень в ответ легко кивает, оставляя нежный поцелуй в уголке губ. Это не остаётся без внимания Хонджуна, чьи глаза заметно мрачнеют, а брови сводятся (Бомджун пинает его под столом, и младший насильно расслабляется). — Только не задерживайся, ладно? — шепчет Юнбин, отпуская руку Сонхва. — Хорошо, — кивает младший, уходя. Ледяная вода, при попадании на кожу, заставляет вздрогнуть, но Сонхва будто не чувствует неприятных покалываний, продолжает плескать в полыхающее лицо, с целью охладить самого себя и рассудок. — Да что с тобой не так?! — вопрос в пустоту. Он прорезает взглядом собственное отражение и искренне не понимает, почему взгляд такой томный и возбужденный. Холодные капли уже нагрелись на горячей коже, Сонхва смотрит на себя ещё с пару секунд, поворачивается к сушилке, вырывая пару салфеток и легко промокая лицо. — Красивый такой, — слышит он рядом. — Вы…? — резко поднимает лицо, скомкивая салфетку, когда видит перед собой смутно знакомого мужчину. — Мы, — кивает мужчина, ухмыляясь. Дверь кабинки, что располагалась рядом, открывается и из неё выходит ещё один мужчина, поддакивая первому: — Мы, малыш, мы. От обращения у Сонхва затягивается тяжелый узел недоверия и напряженности, он окидывает взглядом двух парней, потихоньку начиная пятиться назад. Вот только назад — тупик. — В прошлый раз с теликом не прокатило, дак может в этот что получится, — резкое движение и в следующую минуту Сонхва, прижат к стене и на него смотрят две пары плотоядных глаз, — Вот Мини будет рад, когда узнает, что ты теперь получил то, что был должен. — Что… что вам нужно? — в глазах Сонхва проскальзывает страх, даже не смотря на то, что он старался держать лицо, сейчас его переполняет чувство беззащитности и страха. Три… — А так сразу не понятно, да? — спрашивает тот, что покрупнее. — Сэнни, давай объясни ему доходчивее? — второй подходит ближе, прикасаясь "грязными" руками к изящному телу. — Что?! ОТПУСТИТЕ! — Сонхва вырывается, отталкивая от себя того, кого назвали «Сэнни», но его тут же блокируют. — Ух, какой непослушный. Джин, раздевай его! — крупный мужчина перехватывает руки, сразу блокируя все действия. Он прижимает Сонхва спиной к себе, разворачивая его точно лицом к напарнику. — Эй, не рыпайся, и с тобой все будет хорошо, — на лице Джина расцветает недобрая ухмылка, он тянется руками к брюкам, тут же расстегивая кожаный ремень. — Отпустите! — Сонхва начинает тихо накрывать истерика, он уже не чувствует влагу, которая спускается по щекам, — Пожалуйста! Два… — Шш, малыш, будь тише или нам придется закрыть твой ротик кое-чем, что может тебе не очень понравиться, — шепчет на ухо мерзкий голос, и запястье оглаживает грубая рука. - Ну почему же не понравиться, думаю мой член больше, чем у твоего ебыря, а ты же любишь сосать члены, правда? — Джин опускает руки к своим джинсам, слышится звук металла и неприятный «вжик» молнии. Один… В помещении туалетной комнаты слышится болезненный, душераздирающий крик. Сонхва срывает тормоза, страх и истерика накрывает, заставляя собой захлебнуться. Парень сгибается по полам, игнорируя боль в руках. Слезы предательски стекают по щекам. А желание умереть прямо на месте превышает отметку за сто. — Что с ним? — тот, что крупнее переводит взгляд на своего друга. Тот, оглушенный, стоит и не понимает, что происходит.  — Совсем сумасшедший… — шепчет он. А потом слышаться голоса с наружи и оба понимают: их поймали. — ВАЛИМ! — кричит Джин, сразу же выбегая из туалета, попутно застегивая ремень собственных джинс. Сэн кивает, тут же направляясь за другом. Буквально в дверях они сбивают парня, даже не смотрят на него, оббегают, сразу же направляясь к выходу. Лишь бы не влетело. Хонджун слышит крик. Ему не нужно времени, чтобы осознать, кому он принадлежит. Сразу же подрывается с места. — Сонхва… — шепчет он, и Юнбин тут же подскакивает, срываясь на бег к месту откуда был слышен крик. Его с порога в уборную сносят двое парней. Юнбин не может различить, кто это, но ему особо не важно. Он врывается в помещение. Видит своего парня, согнутого по полам на полу, закрывающего себя руками. — Хва… — Кан подлетает, опускаясь на пол рядом, — Сонхва! Юнбин пытается оторвать руки парня от лица, но те не поддаются, по запястья стекают слезы, а Сонхва, лишь сильнее давит пястями на глазницы. — Малыш, я тут, — шепчет, тихо, совершая новую попытку оторвать руки от лица. Сонхва не слышит ничего. Его заполнил мир страха. И лишь стоит свету, будто в конце туннеля, прояснится, а парню увидеть лицо Юнбина, как он тут же хватается за него, сжимая. — Малыш, что случилось? — спрашивает Кан, но ответа он не слышит. Прижимает к себе, забирая Сонхва на колени. — Домой… пожалуйста… я хочу домой, — заикаясь шепчет Сонхва, сжимая белую рубашку на спине, — Юнбини, я не могу, пожалуйста… — Тихо, милый, я тут, успокойся. Что произошло? — Домой, Юнбин! Я хочу домой! — срывается на новый крик, но голос уже подхрипывает, оглушая самого себя. Это был первый раз, когда Сонхва повысил голос. Юнбину нечего сказать, по крайней мере не сейчас, он лишь поднимается с места, снимает пиджак, накидывая его на плечи дрожавшего Сонхва. Поднимает его на руки, позволяя уткнуться в шею и обхватить себя руками. Выносит младшего из туалета, и сразу же из зала ресторана. Миллионы лиц осматриваются на них, но ни одного это не волнует. Сонхва нужен дом, успокоительное и поспать, и Юнбин это прекрасно осознает.

Я убью за тебя любого, слышишь?

Хонджун правда хотел бы быть на месте Кана, но, кажется, там вполне неплохо справляются и без него. Да, он это понимает. Жутко злится. Но все прекрасно понимает. Он спешил вслед за Юнбином, но как только видит двух вылетающих из уборной парней, а тем более когда узнает их, до него доходит сразу. Не нужно много мозгов, чтобы понять, что произошло. — Хен! — кричит он брату, через весь зал, показывая рукой в сторону только что выбежавших парней. Те успели удрать ровно до поворота в переулок. Именно там их и перехватили братья. — Кажется, я просил вас обоих свалить по хорошему тогда! — шипит Хонджун, перехватывает одного, — Кажется, я предупреждал… — Мужик, да ты чё, мы просто хотели развле…— договорить мужчина не успевает, увесистый кулак приходится ему прямо в живот, прорезая внутренности жгучей болью. — Развлечься?! РАЗВЛЕЧЬСЯ БЛЯТЬ? — Джун… — пытается встрять Бомджун, но его лишь встречают злобные глаза брата. — Что "Джун"? ЧТО, БЛЯТЬ, "ДЖУН"?! ТЫ СЛЫШАЛ КАК ОН КРИЧАЛ?! — срывается почти на ор, не сдерживая гнева, — Что вы с ним сделали? — Мы… ничего… — мямлит парень, рука которого буквально в шаге от сломанной — Хонджун сжимает её с силой, вызывая скулеж. — Ты понимаешь, что я убью тебя прямо здесь голыми руками, если ты сейчас же не скажешь мне, что вы с ним сделали? — он перехватывает парня за волосы, разворачивает его лицом к каменной стене, — У тебя три секунды, или же твоё лицо превратиться в кашу из мозгов, которых нет! — Джун. —ЗАКРОЙ РОТ, ХЕН! — огрызается младший — Слышь, мужик, мы правда ничего не сделали, — шепчет тот, которого держит старший Ким, — просто припугнули… да и то, он истеричка, как давай выть, мы оба ахуели и сделать-то ничего не успели! — Ахуеть, — выдыхает сквозь зубы Ким, резко подходя к парню, при этом не выпуская свою ношу в лице крупного громилы, — У тебя язык что ли лишний?! Тяжёлый ботинок приходится парню прямо между рёбер, он скручивается, начиная тяжело дышать. Хватка немного ослабевает, позволяя громиле выбраться из захвата. Он резко тянет Хонджуна на себя, тут же впечатывая его лбом в стену. Сил он приложил не много, думал – угомонится, вот только Ким разозлился ещё больше. Крышу срывает буквально за секунду, уже кровоточащий кулак приходиться многочисленными ударами по отвратительному лицу громилы. И Хонджун не успокаивается, забивает до последнего выплевывая самые ядовитые слова. — Блять, Джун! — понимая, что дело идёт очень плохо, Бомджун подлетает к брату, оттаскивая его от парня, — Ты забьешь его до смерти! — Да мне похуй! — огрызается младший, пытаясь выбраться. Только вот хватка брата стала будто стальной. — Убирайтесь отсюда, ублюдки! Следующего раза не будет! — кричит Бомджун стискивая разъяренного брата в сильном захвате. — Хен, ты ахуел?! — выкрикивает младший, вырываясь, он видит, как обидчики убегают, рвется за ними, но ему по-прежнему не дают сильные руки брата, что сжимают его за предплечья со спины. — Стой, блять, я тебя не отпущу, пока не успокоишься! — шипит Бомджун, — Ты понимаешь, что ты бы сел, если еще немного?! — старший блокирует новую попытку, — Ты не понял что ли?! Стой, я сказал! Если ты сейчас вырвешься и убьешь хотя одного из них… — парень наклоняется к уху брата, начиная четко говорить, -… что было бы с твоим Сонхва, узнай он это? Ты подумал? Кажется в этом ресторане все уже поняли всё, и если Юнбин не тугодум, то он понял тоже! Перестань шарахаться, как ненормальный и стой спокойно! Чем спокойнее ты будешь, тем скорее я тебя отпущу! Думай башкой, когда что-то делаешь! Себя не жалко, о других подумай! Если бы сейчас ты сделал что-то серьезнее и сюда приехали бы менты, вызванные вон той бабулькой, которую ты своим ором напугал — вас бы повязали всех к чертовой матери и тогда носил бы тебе твой Сонхва мандарины на зону! Хонджун заметно расслабляется, немного оседая, слова брата всегда влияли на него. Старший чувствует, что того можно уже отпустить и делает это. Поникший Хонджун, стоящий на коленях — таким он может позволить быть себе только с двумя людьми — брат и... Пак Сонхва. Бомджун видит, как брат прячет лицо в локте, и тело его содрогается, в глухом всхлипе. — Я больше не могу, хен, — шепчет младший, чуть срывая голос, — Я устал! И Бомджун опускается рядом с ним на колени, накрывает брата объятиями, словно купол защиты, обхватывая его. — Все будет хорошо… — шепчет он, изменяя голос, который только что был четким и строгим, на мягкий. И сейчас совсем не важно: смотрят на них люди или нет, та самая напуганная бабулька и все остальные. Бомджун просто позволяет брату уткнуться себе в плечо, точно так же, как это было когда-то давным давно в детстве и тогда три года назад.

\\\

Юнбин опускает свою ношу на кровать, заботливо стягивая с него одежду. Сонхва уснул по дороге домой. Все это время: от здания ресторана до машины, от машины до дома Юнбин нес младшего на руках, нежно поглаживая его спину, чтобы не проснулся. И даже сейчас старается как можно нежнее и незаметнее стянуть с Сонхва рубашку, брюки, (он заметил, что они были расстегнуты) чтобы позже укрыть его теплым одеялом и дать отоспаться до завтра, до позднего утра, что уже потихоньку перетекает в обеденное время. Сонхва просыпается около часа от приятного запаха выпечки, что растекся приятным ароматом по помещению квартиры. — Юнбин~а, — тихо зовет он. Голос еще немного сорван и хрипит, поэтому громко говорить не получается. Но Кан слышит его с кухни, выходит с большим подносом, сразу же подходя к младшему. — Проснулся? — нежный поцелуй приходится в лоб, Юнбин поглаживает чуть растрепанные темные волосы, — Как ты? — Было и лучше, на самом деле, — шепчет Сонхва, позволяя парню поставить поднос на свои колени. — Я купил твоих любимых круассанов и сварил кофе, позавтракаем сегодня в постели? На это Сонхва чуть улыбается и кивает, шепча тихое «спасибо». Старший пристраивается рядом, забирая свою чашку, чтобы немного отпить. — Хва? Мычание в ответ — младший тщательно пережевывает сладкую булочку в шоколаде, запивая ее кофе с молоком. — Что вчера случилось? Сонхва давится. Пак не особо хочет говорить сейчас об этом, тем более, что от вчерашнего вечера он отошел еще очень плохо. — Юнбин-а… давай не… — Тебе сделали больно? — перебивает старший, отставляя свою чашку. Ну вот зачем он начал этот разговор? Сейчас, с утра, когда Сонхва только начинает отходить и не хочет говорить. С глаз спускается слезинка, которую младший тут же вытирает. — Нет… — шепчет Сонхва. — Мне нужно знать, что случилось. Расскажи. Любимая привычка — начать давить, когда старший очень сильно хочет что-то узнать. Именно сейчас. Здесь и сейчас. Так было пару лет назад, когда Юнбин задал вопрос о том, был ли у Сонхва кто-нибудь до него. Младший тогда долго плакал, но так ничего и не сказал. — Они прикоснулись к тебе? Сделали больно? Сонхва, не молчи! — Нет. — Да что все нет да нет?! Почему ты не говоришь, что случилось? Что произошло?! Почему я так много не могу понять, объясни! Почему ты кричал? Почему Ким носится за тобой так?! Это он понял, что кричал ты, в курсе? Это он первый рванул к тебе. И это не первый раз, когда я замечаю его около тебя! Почему ты ничего не рассказываешь? Вы были знакомы раньше? Он как-то близок тебе? Объясни! Я кто тебе? — как на одном дыхании выпаливает старший. Глаза Сонхва округляются. Пребывая в состоянии шока его способность говорить престала функционировать. Он смотрит на Юнбина огромными стеклянными глазами без возможности сказать и слова. Неужели старший догадывался? Голова опускается, и младший отставляет от себя чашку, аппетит пропал за считанные секунды. Поднос съезжает на покрывало, а Сонхва кутается с головой в одеяло, отворачиваясь от Юнбина совсем. — Вот и поговорили… — разочарованно выдыхает старший, поднимаясь с места. Сонхва лишь жмурится сильнее под одеялом, пытаясь сдержать нахлынувшие эмоции. Он слышит, как старший шаркает ногами, удаляясь из их спальни. Сонхва не знает, сколько проходит времени. Кажется, он даже успевает заснуть. Сквозь дрему слышит, как что-то гремит на кухне, как ходит по квартире его парень, но сам Сонхва так и не поднимается с места, оставаясь в постели. — Мне нужно уехать на пару часиков до офиса, отвезти документы, побудь тут пожалуйста, я скоро буду, — в пол голоса говорит Юнбин, подходя к кровати. Он знает, Сонхва его слышит. Ответа, предсказуемо, не следует, Юнбин отходит, к звенящему отвратительной трелью телефону. — Да, — получается слишком резко. — Ну ты скоро?  — как-то уставши выдыхает Минджун в трубку. — Готовьте конференц-зал, я скоро буду.  — Такой напряженный, что-то случилось? — Минджун, подготовь документы, я привезу все копии. — Они готовы, милый, после того как вернулись, сразу же убрал в ящик у твоего стола, ты же знаешь. Правда там осталось всего две штуки, но думаю хватит. — Меньше слов, — дежурно и очень строго, — и скажи директору Паку, что я буду через минут тридцать.  — Знал бы ты, как директор Пак тебя ждет. — Отключаюсь. Сонхва слышит, как тяжело выдыхает его парень, чувствует, как тот напряжен и взволнован. Снова работа забирает его, даже в отпуске. Хотя, это и не в первый раз, Сонхва все равно немного огорчается, когда Юнбин уходит. Сейчас же, преодолев себя, Сонхва поднимается с постели, выходя в прихожую. — Ты надолго? — спрашивает он, кутаясь в одеяло. — На пару часиков, я же говорил, — голос заметно нежнее, но все еще очень напряженный, Юнбин смотрит на Сонхва исподлобья, надевая свои до блеска начищенные ботинки. — Прости меня… — шепчет Сонхва, опуская голову, — Я расскажу тебе все, но когда буду в состоянии, ладно? — Все в порядке, — Юнбин поднимается с коленей, хлопая себя по бедрам, — Отдохни лучше или… Если хочешь, приезжай через пару часов ко мне в офис, поедем домой вместе, можно будет что-нибудь заказать, да и Минджун очень хотел с тобой встретиться. — Минджун? Я так давно его не видел, как он? — Вот у него сам и спросишь, ладно? — улыбается старший, оставляя нежный поцелуй на щеке, — Я поеду, уже очень опаздываю. — Хорошо, — соглашается младший, — я скоро буду. И дверь закрывается. И он снова один со своими мыслями.

\\\

Два часа тянутся действительно очень долго. Дальше ложиться Сонхва не собирался, иначе его мысли сожрут его всего изнутри. Он делает влажную уборку, загружает посудомойку, заправляет постель. И в итоге прошло лишь сорок минут. Оставаться одному — сущий ад. Ничего же не будет, если Сонхва приедет чуть раньше? По дороге он успевает заскочить в кофейню. Если утренний кофе не удался, то обязательно удастся дневной, в приятной компании. В свое время, когда Сонхва только еще начал встречаться с Юнбином, он познакомился с прекрасным парнем — личным секретарем Кана. Ли Минджун на первый взгляд выглядел очень отстраненным и холодным молодым человеком. Точно таким, каким должен быть секретарь заместителя директора. А лучше и самого директора. Но как говорил сам Минджун, работать с Юнбином ему намного легче, чем с их главным директором Паком. Тот мужчина был черствый и строгий и не всегда приветливый, а, как оказалось, Минджуна отстраненность задевала, поэтому он решил остаться на своей должности секретаря заместителя. Сначала они особо не разговаривали. В те редкие моменты, когда Сонхва приезжал в офис, Минджун смотрел на него как-то совсем не приветливо. Но однажды, сам подсел к нему с чашечкой свежесваренного кофе… и понеслось их общение. Назвать его другом Сонхва не мог. Минджун был просто хорошим знакомым, с которым многое можно пообсуждать в комнате ожидания. Всегда смеялся и рассказывал смешные истории о себе и о своем молодом человеке (читайте: Юнбине). Сонхва нравилось разговаривать с ним. Это всегда был простой диалог о жизни, не затягивающийся в какие то глубокие темы. Да и каждый раз, когда Юнбин заканчивал работать, выходя к мило беседующим парням, он широко улыбался, подавая Сонхва руку, чтобы сплести пальцы и, мило попрощавшись с Минджуном, наконец уехать домой. — Такие вы милашки, — говорил каждый раз Ли, солнечно улыбаясь паре. Сонхва планировал застать его на рабочем месте, но там оказалась милая девушка. Ванесса, кажется. Совсем недавно переехала в Корею из Англии, поэтому с языком у нее было туговато. — Здравствуйте, — на чистом английском приветствует ее Сонхва, — а… Минджун? Девушка поднимает свои огромные глаза прямо на Пака, широко улыбаясь. — Здравствуйте, господин Пак, — слышен акцент, но за последний раз, когда Сонхва видел ее, ее корейский стал на много лучше, — Отошел к директору минут двадцать назад, просил ненадолго подменить его. Дела. Отлично, значит разыскивать приятеля не придется. Он сразу же увидит их обоих. Сонхва мило улыбается, благодаря девушку, и, перехватив пакетик со сладкой выпечкой поудобнее, направляется к двери кабинета своего парня. Вот только увидел он там то…

…что лучше бы не видел никогда…

Дверь, к счастью или к сожалению, открылась чуть слышно, почти незаметно. Юнбин точно не услышал, а вот Минджун, что сидел верхом на нем и услышал, сквозь свои сладостные стоны, и увидел. Кресло Юнбина было развернуто, а руки запрокинуты назад к изголовью. Из-за мощной спинки парня было не особо видно, но Сонхва понял сразу: по часам, тем самым, что он лично дарил Кану на день рождения, по отброшенной рубашке, которую и сам Сонхва любил таскать время от времени, а главное по хриплым стонам, которые Сонхва не спутает ни с чьими другими. Этот точно Юнбин. Пак ловит взгляд Минджуна, что в следующую минуту запрокидывает голову назад, вырывая громкий стон. — Будь тише, Мини, — слышится хриплый голос Юнбина, — Хва приедет уже скоро. Но в ответ лишь новый громкий стон. Пепельноволосый начинает двигаться интенсивнее, почти прыгая верхом на Кане. В один момент он тянет его на себя, впиваясь в губы глубоким поцелуем. Юнбин обхватывает младшего за талию, чуть сжимая бока, а Ли стонет в поцелуй, не отрывая взгляда от стоящего в дверях Сонхва. В душе что-то очень неприятно сжимается, прорезая все изнутри жгучей болью. С глаз начинают катиться слезы и Сонхва закрывает рот рукой, лишь бы его сейчас не услышали. Дверь закрывается так же тихо. Мир рушится в эту же минуту. Снова рушится этот самый мир, который совсем недавно только начал строиться по-новому. В одну секунду. В один момент, словно по щелчку пальцев. Сонхва снова обманут, снова предан. Человеком, которого любил. Его сердце и душу снова растоптали и выбросили, как ненужный мусор. Домой. Нужно домой. Он соберет вещи и уедет отсюда. Подальше от этого кошмара. Уедет и забудет всех, кто был в его жизни. Уедет и больше никогда не вернется. Слезы заполонили взор. Сонхва не видит куда он идет, кажется, сейчас он даже снес работника, который шел по лестнице с пачкой документов. Белые листы разлетаются по всему лестничному пролету, а у Сонхва нет сил и слов для того, чтобы сейчас извиниться. Пролетает мимо, почти бегом вылетая на улицу. Такси.

Дом.

Аэропорт.

\\\

— Хонджун-а, ко скольки тебя ждать? Сто лет, пока нафуфыришься, мы альбом новый уже выпустить успеем, — устало выдыхает в трубку Бомджун. — Да не визжи ты, я уже выхожу, ладно? Заеду по дороге до Сана, заберу флешку, надеюсь, Уён дома. Забрать забрал, а вернуть…? — Я не специально, Джуни! — слышится отдаленно где-то в трубке. Это заставляет улыбнуться. — Ладно, ждите, минут через тридцать-сорок буду! Отключаюсь. Телефон летит в задний карман, а кеда наконец-то натягивается на пятку. В этот момент Ким вспоминает, что оставил ключи на тумбе еще вчера, когда почти под утро вернулся пьяным в стельку домой. — Вот же блять, — приходится ковылять прямо в кедах через всю квартиру, чтобы забрать искомый предмет. И вот, ключи с нами! Ким выключает везде свет, еще раз перепроверяет и, наконец, выходит из квартиры. Два поворота ключа, еще раз проверить. Готово. Этот чёртов замок всегда западал. «Цзынь» лифта заставляет его повернуться и ровно в этот момент он видит, как из него выходит Сонхва. Правильнее, конечно сказать выбегает, совсем не видя ничего на своем пути, заплаканные донельзя глаза, трясущееся тело. Момент. Ким перехватывает его поперек талии, разворачивая к себе. — Хва… Но говорить уже нечего. Ровно в этот момент младшего накрывает. Ровно в этот момент он срывается на новый крик, оглушая им весь этаж. Сонхва цепляется за парня перед собой, тяжелая голова падает на сильное плечо, а слезы тут же мочат черную футболку. — Он изменяет мне… — совсем тихо, заикаясь и захлебываясь в собственной боли и слезах, почти ничего не слышно, но Хонджун слышит, слышит отчетливо и чувствует, как прямо сейчас он заведет Сонхва в свою квартиру, успокоит, а потом сразу же из-под земли откопает Кана и закопает его самолично вместе с той сукой, — Как же я вас всех ненавижу! — новый крик и Сонхва бьет в чужую грудь, бьет и кричит громко, пронзительно, оглушительно, так, что возможно прочувствовать всё. Жизнь его не любит. Она рушит все, что успевает построить Сонхва. Рушит и не жалеет. Новая боль, новая ненависть, новые слезы. Вечно западающий замок на этот раз поддается сразу.