\\\
Минги привык уже к тому, что с утра его будят не теплые лучи солнца или холод из окна в дождливые дни, а теплые маленькие ручки Чонсона на щеках или же горячие прикосновения поцелуев его личного солнца. В этот раз он просыпается от того, что чувствует тяжесть на своем теле. Попытка положить руку на собственную грудь проваливается, так как ладонь опускается на маленькое тельце, смотрящее большими глазами на парня и ждущего, когда старший проснется. — Чонсон~и? Почему ты не спишь? — чуть хрипловатым со сна голосом шепчет Минги, чтобы еще и не разбудить мирно спящего рядом с ним Юнхо. Сон переводит взгляд на электронные часы. 05:29. — Хён… Мне приснился кошмарик, — чуть подрагивающим голосом произносит малыш. А в больших глазках проскальзывают слезы. — Эй, шш, не надо плакать, — Минги поглаживает маленькую спинку, успокаивая, — Что тебе приснилось? — Папа… — малыш, всхлипывая, потирает влажный глазик, — он бросил меня совсем одного, а сам куда-то… куда-то уехал… и мама тоже, я был один… а потом пришел большой монстр… Малыш начинает хныкать, утыкаясь носиком в футболку Минги. А сам Сон немного теряется. Что он сейчас должен сделать? — Хэй, ну… ну что ты? — он не находит ничего лучшего, кроме как прижать к себе ребенка покрепче, начиная убаюкивать. Лучшая поддержка — физическая. — Хён… Папа не любит меня? — дрожащим голосом спрашивает Чонсон. — Папа очень тебя любит, очень-очень, и мама тоже. Они никогда тебя не оставят, — успокаивает Минги, — не нужно плакать, это всего лишь кошмар, и он никогда не станет реальностью. Я обещаю, малыш. Рука все еще поглаживает крохотное тельце. Чонсон сжимает пальчиками футболку на груди Минги, скомкивая ее. А потом громко всхлипывает. — Правда? — с надеждой в глазах, полных слез. — Ну конечно правда, — заверяет Минги и аккуратно вытирает дорожки с пухлых щечек большим пальцем, — Не плачь, малыш. Хочешь, пойдем, я сварю какао? Когда я был маленьким моя мама меня так успокаивала. Мы пили с ней какао с печеньками. Чонсон кивает, а Минги, придерживая ребенка тут же аккуратно поднимается с кровати. Голова мальчика укладывается на его плечо, а ручки крепко обнимают за шею. Сон бросает взгляд на спящего Юнхо, и улыбается, прежде чем выйти из комнаты. — Хочешь помочь? — Сон бросает взгляд на держащего его все это время, с момента как Минги отпустил на пол, за ногу малыша. Чонсон чуть кивает, а Минги улыбается, притягивая стул ближе, чтобы в следующую минуту мальчик забрался на него и посмотрел на старшего большими глазами. — Что нужно делать? — спрашивает Чонсон, готовый буквально ко всему. — Держи, нужно помешивать, — Минги подает малышу силиконовую лопатку, показывая, как нужно правильно. Он накрывает большой ладонью маленькую ручку и мешает вместе с Чонсоном потихоньку закипающий шоколад. — Так? — Да, молодчинка, вот помешивай, пока не закипит — рука проходиться по темным волосикам, поглаживая мальчика по голове, — Я достану чашки и печеньки. Чонсон кивает, сосредотачиваясь на готовке. Все то время, пока Минги возился с посудой, он действительно мешал, не позволяя шоколадному молоку убежать, а когда то почти закипело, Чонсон сам выключил плиту. — Готово! — вскликивает он, показывая ручками на горячий шоколад. — Молодчина! Я как раз все принес, — улыбается Сон. Дальше он помогает мальчику слезть со стула, чтобы Чонсон не обжегся, пока старший будет наливать горячую жидкость в чашки, почти наполняя их до краев. Чонсон встает чуть подальше, чтобы не мешать. Смотрит как Минги разливает шоколад, а следом закидывает в кружки маленькие маршмеллоу. — С ними намного вкуснее, — облизывается старший, ставя чашки на стол. Чонсон запрыгивает на свое место, во главе стола, тянется ручками к печенью из их кофейни, которое он сам пек, и разрывает красивую упаковку, сразу же высыпая все на тарелку. — Прекрасно, — смеется Минги, ставя чашки на стол. Чонсон на похвалу довольно улыбается, а следом тянется к своей огромной кружке, чтобы ухватиться за нее пальчиками. — Будь аккуратен, шоколад по-прежнему горячий, хорошо? — предупреждает Минги, помогая пододвинуть кружку ближе. На что Чонсон кивает, тут же начиная дуть. — Минги-хен? — большие глаза поднимаются на старшего, смотря пристально, от чего тот немного напрягается. — М? — А как вы с папой познакомились? Ну, поехали, раннее утро откровений. Минги тушуется. — Ну… Я по правде говоря не особо помню, мы были очень маленькими. — Меньше чем я? — Меньше чем ты, — соглашается Минги, откусывая печенье, — М-м, вкусно! Чонсон мило улыбается, чуть краснея щечками. — Вы долго не виделись да? — Да, ты прав, очень долго. — А вы всегда спали вместе? И жили тоже? — вопросы сыпятся, от них Минги становится не по себе. Обычно за ними следует что-то такое… — Нет, такого не было, — выдает честно, — но мы часто оставались друг у друга на ночевки. — Тогда почему вы сейчас каждый день спите вместе? — кажется Чонсон забыл про шоколад, тот почти остывает, а малыш продолжает кидаться вопросами. — Такое бывает… когда люди любят друг друга, — старается подобрать слова Сон. — Раньше мама и папа спали вместе. Вы так же? От упоминания мамы Минги старается не свести брови к переносице. Юнхо многое рассказал о ней — положительного Минги услышал мало. — Что-то типа того, — натянуто улыбается Минги, — ты пей, а то совсем остынет. — Но ты же тоже мальчик, как и папа, почему так? — малыш все же отпивает из своей кружки, откусывая печеньку. — Люди разделяют горе и радости жизни, спят вместе, живут, проводят время, когда очень сильно любят друг друга. И любовь не зависит от того кто ты — мальчик или девочка, Чонсон~и. — А ты любишь папу? — Очень. — Тогда у вас с ним как у него с мамой, да? — не может угомонится Чонсон, и, кажется, совсем не понимает, что Минги тема матери неприятна. Но он же ребенок. — Примерно так. — в итоге соглашается Сон. — Тогда получается ты тоже мой папа? — выдает так спокойно, а вот у Минги сердце схватывает. Папа? Всегда для Чон Чонсона он был хёном. А сейчас такой вопрос и Минги совсем не знает, что ему ответить. — Твой папа Юнхо, малыш, — улыбается как-то грустно. — Но ты же любишь его и вы вместе со мной, как папа и папа, — выдает Чонсон, в несколько глотков опустошая чашку на половину. — Я не знаю, малыш, не знаю, — Минги опускает голову. Слова ребенка заставляют его задуматься. Он. Отец. Папа. Конечно, он хотел, чтобы Чонсон считал его кем-то таким же родным и близким как и Юнхо. И возможно даже считал отцом. Но он правда не думал, что малыш примет его и будет так принимать. В конце концов у Чонсона есть родители. Оба живы и здоровы, и мама, и папа. Это они являются его ближними и самыми родными. А Минги просто большой дядя-друг-папы. Но сейчас Чонсон так рассуждает и это трогает Минги до глубины души. А примет ли ребенок их обоих? С их отношениями? Ведь ни Юнхо, ни Минги еще не позволяли себе вольностей при малыше. Действительно, как друзья. — Хён? — Чонсон накрывает руку задумавшегося Минги, — Почему ты грустишь? — Все хорошо, малыш, — Минги отмирает, поднимая взгляд на ребенка. Тянет широкую улыбку, не выдавая себя. — Я уже все допил, шоколад такой вкусный! — мальчик забирается на колени к Сону и широко зевает. — Теперь спать? — Да, — кивает Чонсон, — ты же будешь со мной, хён? — Конечно, идем, — Минги снова поднимает его на руки и направляется в детскую. На часах 06:15. Он включает светильник в виде месяца и комната заполняется теплым светом. — Давай, ложись в кроватку, — Сон опускает ребенка на постельку, сразу ж укутывая в одеяло. — Только не уходи пока, хён, мне страшно, — носик прячется под одеялом, а большие глаза смотрят пристально, прямо в душу. — Я не уйду, — соглашается Минги, присаживаясь рядом с кроваткой. Утром Юнхо встанет и увидит эту милейшую картину, как его сын спит на руках у Минги. Оба развалились на мягком ковре в детской и хорошо укрыты одеялком с машинками.\\\
— Ну и что это такое было? — как всегда солнечно улыбаясь спрашивает утренний Юнхо, ставя чашки с кофе на стол. — Ты про что? — зевая спрашивает Минги. Он еще не проснулся, даже не смотря на то, что уже сходил умыться и уступил ванну своему маленькому другу, он все равно еще спит. — Что за ночные шоколадопития? — уточняет Юнхо, наконец, садясь напротив своего парня. — Чонсону приснился кошмар, ну и мы решили, что нет ничего круче какао! — Вспоминаю прекрасную госпожу Сон, — улыбается Юнхо, отпивая кофе из чашки. — Папа, я всё! — слышится из ванны, а потом дверь закрывается, и мальчик выходит, демонстрируя всем вычищенные до блеска зубы. Шлепая ножками подходит к своему месту, забираясь на стул. На самом деле, за этим наблюдать можно вечно! Настолько мило выглядит то, как мальчик борется с высотой стула, забираясь на него. — Ему шесть, — смеясь, в один голос говорят Юнхо и Минги. — Совсем взрослый стал, — замечает отец и треплет сына по голове, — твое нагретое молоко и шарики, сам сделаешь? — пододвигает миску с сухим завтраком и стакан нагретого молока. — Да, пап, — кивает малыш, сразу же разбираясь со всем. — Сегодня нам с Минги нужно будет уехать ненадолго, к тебе придет Уён и Сан, — улыбается Юнхо, обращаясь к сыну. — Уё-ё-ён!!! Уён-хен! Ура! — ликует мальчик, уже забывая про завтрак, — Мы будем с ним играть, папочка! — Будете, обязательно, только покушай сначала, — пододвигает ближе тарелку к сыну Юнхо. — Вот так дети тебя и меняют на всяких Уёнов, — смеется Минги, а затем ловит улыбчивый взгляд Юнхо.\\\
Уён подружился с Чонсоном сразу. Чон Уён та самая разновидность взрослых, которая с детьми буквально на одной волне. Тут проблем не было никаких. В тот день Минги и Юнхо пришли в гости и привели обещанного малыша, так Уён увел его за ручку сразу же показывать коллекции Сана мягких игрушек «Только прошу, аккуратно, Ён-а! Не трогайте Шибера!», и свои наборы лего «Уён, не давай ему мелких деталей!» — на все слова Чон отмахивался и все равно показывал и давал потрогать всё, что было у них в доме. «Мне уже шесть пап!» — кричал Чонсон, а его отец все еще переживал. Ему. Уже. Шесть. Чонсон тогда вышел ко взрослым, крепко обнимая Шибера, и просил купить ему такого же песеля как у Сан-хёна. А вот сам Сан-хён словил порыв ревности: «Это мой Шибер!». Такая вот дружба с первого взгляда. Сейчас Уен и Сан, получив малыша под присмотр «Господи, будьте осторожны прошу!», ведут Чонсона за ручки с обоих сторон в огромный парк аттракционов. Уён давно хотел сходить, а тут и возможность такая, так что теперь Чхве Сан ведет двух детей кататься на горках и проходить самые крутые автоматы Сеула. К слову с отцом и Минги малыш расстался спокойно, даже сам просил, чтобы те поскорее ехали по своим делам и уверял, что Уён-хён и Сан-хён за ним прекрасно присмотрят. В итоге… ...спустя два часа Сан обнаруживает, что ребенка рядом нет. — Ён-а, а где Чонсон? — напрягаясь спрашивает он, оглядываясь вокруг. — А? — смеется сначала Чон с только что показанного Чхве тик-тока, а потом сам оглядывается, — Блять… Вот только ребенка нигде нет. — Ну ебаный… Не прошло и пару часов! — всплескивает руками Сан. — А чего ты на меня орешь?! Мы оба за ним присматриваем! — Уён, ты ахуел? Поднимайся давай, пошли искать! По их логике малыш не должен был далеко уйти. Но только ни в ближайших детских комнатах, ни у автоматов ребенка не было. Где? Куда? Черт его знает. Усаны решаются разделиться и пойти искать ребенка в разных направлениях. Так будет эффективнее и вероятность того, что они его найдут чуть больше, чем они будут искать его вместе. — Только будь на телефоне, я прошу. — Он у меня в заднем кармане, на вибрации, Сан-а, — уверяет Уён. — Твоя задница на вибрации обязательно будет сегодня вечером, если нас не убьет Юнхо, а сейчас, пожалуйста, включи звук, — просит Сан и не дожидаясь реакции быстрым шагом идет в противоположную сторону. — Когда-нибудь настанет тот день, когда я на вибрацию поставлю твою жопу, Чхве, — бурчит под нос Чон, — Но, кажется, это будет в следующей жизни. Ладно, Уён, ты сможешь. Парень хлопает себя по бедрам, направляясь в сторону недавнего ими пройденного симулятора мотогонки — там Чонсону понравилось больше всего, и он очень просил попробовать снова. Уён всматривается в толпу: множество девочек, мальчиков, темноволосых, светловолосых, пухленьких и худощавых — но нигде нет их малыша с миленькой стрижечкой и в джинсовом комбинезончике. — Вот ведь блядство, — ругается Чон, на него в этот момент смотрит одна девочка выпученными глазами, — Забудь это слово, малышка, и никогда не говори его при маме, — улыбается девчушке Уён, а сам идет дальше, всматриваясь в толпу. Но вот ребенка по-прежнему нигде нет. Тем временем Сан прошел уже весь этаж, внимательно рассматривая детей, и сейчас спускается на эскалаторе вниз к выходу. Парк состоял из двух частей — уличной и крытой, в лице огромного центра с игровыми автоматами и закусочными. На первом этаже был каток, но так как там Чонсону не очень понравилось из-за холода, Сан сразу же откинул мысль о том, что тот может быть там. Нет, он зашел конечно, окинуть взглядом помещение, но народу там было немного, и уж точно там не было Чонсона. На улице было жарко. Май, а что вы собственно хотели? Сан чуть щурится от яркого солнца, прикладывая руку как козырек кепки. Он осматривается вокруг, всматриваясь в лица людей. У входа ребенка не было, поэтому Сан идет по дорожке в сторону первого уличного аттракциона. Пока он не видит ребенка в джинсовом костюме и белой футболочке, но надежд не бросает, переходя ко всем последующим. Он ходит по улице, рассматривая каждого прохожего, и не важно ребенок это, подросток или взрослый. Найти Чонсона. В один момент слышит как звонит телефон, сразу же берет трубку с надеждой. — Нашел? — Нашел? В один голос. — Нет, а ты? — спрашивает Уён опечаленным голосом. — Тоже нет, — разочарованно выдыхает Сан, садясь на ближайшую лавочку. — Что делать будем? — Я даже не знаю. Давай тогда, выходи на улицу, решим что-нибудь. Уён в трубке угукает и тут же отключается. Он выходит на улицу, через минут пять, где у входа его ждал Сан. — Юнхо нас убьет, — говорит старший. — Мне гроб с радугой, — шутки не уместны, но кажется, надо разрядить обстановку. — Нам гроб общий. — Слу-у-ушай, а может объявить его по микрофону на весь парк? — озаряется Уён — Ты раньше-то где был? — Вот там вот, в здании, — указывает рукой младший на помещение за спиной, от чего Сан шуточно замахивается, шлепая Уёна по плечу. Администрация находилась на втором этаже, в конце коридора. Сан уже писал текст который должна сказать девушка в заметках телефона, а Уён шел рядом, по-прежнему оглядываясь, мало ли… Они уже почти подходят к стойке, как слышат… — Хён! — радостный детский голос заставляет обернуться обоих. Чонсон бежит к ним на встречу, расставляя ручки и сразу же врезается в ногу Уёна крепко ее обнимая. Чон видит, как позади ребенка идут Юнхо и Минги и честно сказать, ему становится не по себе. Сан встает за его спину, цепляясь руками за края его футболки. Им пиздец. Уен смотрит вниз на ребенка, а потом берет его на руки, спрашивая: — Чонсони, где ты был? — Ну-у-у, там был дядя, у него в руках была вот такая вот змея, — он показывает ручками огромнейшую величину, почти вываливаясь с рук Уёна, — я пошел к нему, так как вы меня не слышали, а потом я увидел папу и Минги-хёна, Минги-хён выиграл мне ШИБЕРА-А-А-А! Уен смотрит на Юнхо и Минги, что уже подходят к ним. В руках у Сона точь в точь такая же игрушка как и у Сана, только чуть меньше в размерах. А вот взгляд у них у обоих не совсем добрый. — Юнхо-о-о, вы уже вернулись? — задабривает старшего Уён, говоря мягким самым добрейшим и невинным голосом, на который он способен. — Вернулись. А вы смотрю тут не скучали, — отвечает Юнхо, смеряя взглядом двух парней. — Да что-о-о, ты, мы вообще прекра-а-асно провели время, — нервно смеется Уён, прижимая ребенка ближе. Юнхо точно не даст ему пиздов, когда на руках Чона его сын. — Я вижу. Мы всего на пару часов оставили вам Чонсона, что за дела? — Юю, не злись! Мы не специально! Сан скажи что-нибудь! — сжимается Уён, тараторя. — Мы не специально, — повторяет Сан, вставая рядом. — Гений, — тянет Уён, смотря на своего парня. — Это произошло неожиданно! Мы правда не хотели! — оправдывается Чон, виновато смотря на Юнхо. — Мгм, а тик-ток смотреть вы тоже не хотели? Чонсон все рассказал. Оба парня виновато опускают взгляд в пол, всем видом показывая, как им жаль, от чего Юнхо прыскает от смеха. — Мы с вами позже разберемся, выдыхайте суслики, — улыбчиво говорит Минги, — У Юю сегодня хорошее настроение, так что пошлите уже куда-нибудь. — Хорошее настроение у меня только благодаря тебе, милый, — смотрит на Минги через плечо Юнхо, улыбаясь. Сон обнимает его со спины, незаметно целуя в шею, точно рядом со свежим засосом. — А вы смотрю время зря не теряли, — ухмыляется Сан. — А вы смотрю потеряли… МОЕГО СЫНА. — Ой всё, Юнхо-хен, мы правда не специально! — хнычет Сан. — Ладно. Всё. Я спокоен. Идемте в комнату страха? — предлагает Юнхо, разворачиваясь к Минги, что уже насторожился. — Никаких комнат страха, только не в мою сме… — Идем, идем, идем, папа! Я хочу! Пошли! — восторженно верещит Чонсон, спрыгивая с рук Уёна и берет за руку отца, таща его в точности по направлению к той самой страшной комнате. — Сан-а, идем? — освобожденный от детских объятий Уён поворачивается к своему парню, с хитрицой смотря на него. — Идем, — соглашается Сан. Эти комнаты страха их совсем не трогают. Трогают они друг друга в их темноте. В свое время они прошли тысячи и миллионы таких комнат, так что страх их не возьмет, это уж точно. Минги же разочарованно выдыхает, принимая в свои руки все телефоны, наушники, «Шибера» и один рюкзачок Чонсона, который сразу же вешает к себе за спину. — Я буду ждать вас тут, — кричит он вслед уходящим в его персональный ад двум взрослым детям, что собрались хорошенько налапать друг друга и отцу с сыном. Сам же идет к мини кофейне, где его встречает улыбчивый бармен и делает его любимый латте. К слову говоря, напиток оказывается очень даже вкусным, от чего Минги берет второй стаканчик и на свой страх и риск покупает очень привлекательные на вид пончики. Он залипает в ленту твиттера, сидя на скамейке, пролистывает все последние новости, лайкает пару снимков с их концерта от Хонджуна, а потом переходит в тик-ток залипая там на добрые минут двадцать. В один момент он слышит детский крик. А потом плачущий Чонсон выбегает из комнаты страха довольно напуганным. Минги слышит жуткий вопль за спиной ребенка, а малыш ускоряется убегая подальше от этого места. Он подбегает к старшему, сразу забирается на колени Минги, крепко обхватывая его ручками. Слезки стекают по пухлым щечкам, а малыш всхлипывает, утыкаясь носиком в шею. Жуткий вопль повторяется, и мальчик съеживается на коленях Минги, сжимает ткань его футболки, тихо шепча: — Папа, мне страшно… Папа? Минги немного не понимает. Это малыш зoвет Юнхо? Или… Вопль повторяется. — Папа! — вскрикивает мальчик, сжимая Минги за шею, — Папочка, мне страшно! Пойдем отсюда! — Шш, — большая ладонь опускается на спинку, поглаживая ребенка. — Папа, пожалуйста, пойдем пить какао, как мы пили тогда, помнишь? — Чонсон поднимает заплаканные глазки на Минги. Тот все еще в недоумении, смотрит на мальчика, принимая информацию. Пару секунд. Он кивает, поднимаясь на ноги вместе с малышом и идет к той самой кофейне, чтобы купить ему самый большой стаканчик вкусного какао и самое большое пирожное, чтобы малыш успокоился. Больше в комнату страха он Чонсона не пустит.\\\
Уже вечером, когда нагулявшийся и уставший Чонсон, уложенный Минги, спит в своей комнате. «Доброй ночи, папочка!» и теплый поцелуй куда-то в щеку старшего. А Юнхо заходит в их спальню с полотенцем на бедрах, Минги решается рассказать. — Юнхо~я, — начинает он, — Сегодня… — немного тушуется, опуская глаза. — Что случилось? — как-то обеспокоенно спрашивает Юнхо, опускаясь на кровать. — Чонсон… Он назвал меня папой, — глаза Минги поднимаются и в них можно разглядеть маленькие крупинки слез. Слез счастья. Юнхо широко и солнечно улыбается, заключая парня в объятия: — Так это же прекрасно! Я так рад! Минги обнимает его в ответ, утыкаясь в оголенное плечо. Юнхо может почувствовать теплую влагу, что сейчас опускается на его кожу. Он зарывается пальцами в волосы Минги на затылке, успокаивающе массируя. — Я знал, что он примет тебя! — радостно говорит он, — Ну что ты плачешь? Это же прекрасно просто! Теперь ты папа. От этого Минги растрогался еще сильнее, сжимая любимого в объятиях. Теперь он папа. — Я рад, — шепчет он, — Я просто рад. — Иди ко мне, — улыбается Юнхо, вовлекая Минги в теплый поцелуй. Полотенце слетает спустя пять минут с кровати вовсе. Кажется, им нужно отметить тот факт, что Минги теперь отец, а они полноценная семья.