В
первый раз они встретились на вечеринке. Общий друг в лице Хисына праздновал свое двадцатилетие и собрал огромную тусовку на которой присутствовал хоть и не весь универ, но большая его часть – точно. Сонхва тогда пришел поздравить друга и пропустить по стаканчику с Уёном, под разговоры о жизни и учебе. Уён как раз заканчивал старшую школу и сейчас, он собирался изныть всю душу, а потом оторваться по полной.
Не особо приятные биты били по ушам, Сонхва привык к тишине, поэтому сейчас адаптироваться в громкой местности не так уж и легко. Уён, обматерив всех своих преподавателей и выслушав целую лекцию о нелегкой университетской жизни от старшего, куда-то уже убежал, и Сонхва остался в своем одиночестве потягивать такой себе алкоголь.
Ладно, он скоро уйдет.
Он действительно так думал и уже собирался, пока в один момент в его спину не врезалось что-то тяжелое, а потом оттолкнулось и с громким «вот сука» понеслось обратно. Не сказать, конечно, что Сонхва толчок как-то обидел, но неприятный осадочек остался. Он с интересом поворачивается и видит, как почти в центре танцпола разворачивается драка. Какой-то парень пытается атаковать второго. Нападающий наносит удары, но промахивается снова и снова, бесится, крича «Сраный ты Ким!». Пока в один момент второй, кажется тот, кого назвали Кимом, одним точным движением не дает ему прямо в нос и парень валится огромной тушкой на пол, создавая дребезжание стола, которого он задел.
— Ну что ты, Хи, сосем обдолбался, лезешь на людей просто так! — смеется парень, подавая руку упавшему. Тот уверенно хватается и встает на ноги, чуть пошатываясь.
— Блять, Джун, ты мне нос разбил, — парень держится за поврежденный нос из которого хлещет прямым потоком красная кровь.
— Хисын~а-а! — кричит Джун, — Тут Чонхи нос разхуярило, неси ватку!
— Это ты мне его разхуярил! — визжит парень.
— Будешь меньше играться, малыш, — ухмыляется Ким, — И где это видано, чтобы первокурсник лез на старшего? А? Тебя для чего пригласили? Вон посмотри, ты парня даже задел! — он переводит взгляд на немного шокированного Сонхва, наблюдавшего за всем этим, — Эй! Ты в порядке?!
Пак решает слова игнорировать, понимая, что находится в обществе животных, он отворачивается, поднимаясь с места. Еще никогда прежде к нему не обращались как «Эй!», это задевает его гордость и самооценку покрепче неожиданного толчка Чонхи, от которого он даже удосужился пролить на джинсы алкоголь.
Сонхва поднимается с места.
Кажется, тут он видел все. И сейчас старается побыстрее ретироваться, чтобы не дай бог не наткнуться еще не кого-нибудь столь же дерзкого и невоспитанного. Быстрым шагом выходит из комнаты, ищет глазами Уёна, но, так и не найдя его, решает, что если он уйдет, Чон не сильно обидится.
В след Сонхва слышит крики, но продолжая их игнорировать, удаляется, выходит на улицу. Свежий воздух приятно окутывает легкие, и по сравнению с душным помещением дышать здесь на много проще. Площадка возле снятого Хисыном коттеджа очень даже располагает. Почему он решил праздновать внутри, когда можно было сделать крытую и открытую зону. На улице же намного лучше. И даже противные, постоянно жрущие тебя мошки не изменяют этого факта.
— Хэй! Подожди! — Сонхва оборачивается и видит, как за ним идет тот самый парень, — Постой, постой!
Игнорируя его слова Сонхва продолжает идти вперед по выложенным дорожкам, но вскоре его настигают, хватая за плечо.
— Да стой ты!
Пак оборачивается, смеривая взглядом парня. Тот явно запыхался, пока бежал за ним через всю толпу пьяных и танцующих людей, а потом еще на улице. Даже надеть что-то сверху не успел.
— Что тебе нужно? — спрашивает Сонхва, даже не смотря на подошедшего.
— Ты точно в порядке? Кажется ты пролил на себя что-то.
— Всё нормально, — выдыхает Сонхва, бросая быстрый взгляд на свои джинсы.
Парень рядом прослеживает его и выдыхает тихое «Оу», рассматривая пятно на штанине.
— Ты прости моего друга, ладно? Он когда напьется вообще невменяемый, — как-то с виной в голосе произносит парень.
— Всё нормально, — повторяет Сонхва, ускоряя шаг.
— Пожалуйста не обижайся…
— Я же сказал: всё нормально. — Наконец останавливается Сонхва и поворачивается к парню. Его глаза встречаются с темным пронзительным взглядом. Красивый.
— Меня Хонджун зовут, — улыбается парень, — А…
— Сонхва-хён! — слышится где-то. А потом показывается быстро идущий в их сторону Уён, — Ну куда ты ушел? Я же потерял тебя!
— Всё в порядке, Ён-а, я просто вышел на улицу, — улыбается Сонхва. А Хонджун стоящий рядом замечает, насколько же прекрасна его улыбка.
— Сонхва значит, — будто пробует на вкус, — Вот и познакомились. У тебя красивое имя.
— О! А ты лучший друг Сана, да? Хон… Хонджун? — спрашивает Уён, улыбаясь во все тридцать два, — Он искал тебя кстати.
— Ён-а.
— Правда? Тогда мне нужно гнать. Спасибо, — перебивает Хонджун, — приятно было познакомиться, Сонхва. Еще увидимся.
— А что это он? — Уён смотрит уходящему парню в след, а потом переводит взгляд на старшего.
— Да не знаю, прилип и не отстает.
— Ха-ха, кто? Он? Сонхва-хен, Хонджун прилип? Да он же холоднее холода! — разрывается смехом Уён.
— А мне откуда знать? Догнал, извинялся. Пристал.
— Ахахах! Это не похоже на него! Ладно, хён, идем внутрь, окей? А то становится прохладно.
Сонхва на предложение кивает, кажется, он уйдет сегодня намного позже, чем планировал.
Ким Хонджун действительно был разновидностью тех самых людей, кто был мил лишь с ближними, и никогда не любезничал с незнакомцами. То ли это такой защитный рефлекс, то ли он сам по себе такой засранец — никто не знал. Поэтому сейчас, когда он возвращается к своей компании, он хлестко хлопает себя по лбу.
— Что случилось? — спрашивает его подошедший Сан с двумя стаканами.
— Мне никогда не выиграть этот сраный спор. Блять, вот как ты со всеми знакомишься?! Я только что обосрался перед ним! — разочарованно выдыхает Ким, принимая предложенный стакан.
— Я же говорил, что эта тема отстой?
— Ой, да не душни, прошу.
А спор был действительно сраным и очень глупым.
Кто ж знал, что все обернется так, как обернулось?
У Хонджуна в тот день было действительно хорошее настроение. Сегодня он с горем по полам закрыл все долги по учебе, и сейчас считался личностью свободной, никому не должной и с прекраснейшим настроением. Так что мысль собраться с друзьями в общаге и отметить прекрасное событие за бутылочкой соджу пришла сама собой. И вот уже ближе к вечеру, они вчетвером завалились в комнату Хонджуна и Сана, незаметно пронеся с собой алкоголь.
Алкоголь пошел сразу, как по маслу. Даже тот факт, что они собирались все вместе очень давно не остановил их. Темы разговоров сменяли друг друга, бутылочки алкоголя по-тихому подходили к концу, и Хонджун сам вызвался сгонять в круглосуточный магазин. Несмотря на то, что время продажи алкоголя закончилось, Ким знает выход. Построить глазки милой продавщице и женщина точно растает и выложит перед ним чуть ли не всю кассу, еще и ключи от магазинчика подаст. Ну, на худой конец, он возьмет энергетиков, и тогда они все вместе благополучно посадят свои желудки. Ура.
Несмотря на опасения, алкоголь был продан без проблем, так что Хонджун уже на всех ногах мчится обратно в общагу с довольной лыбой. Пронести рюкзак мимо вахтерши, не прогремев — сделано. Тихо подняться на свой этаж — сделано. Залипнуть на парня из соседней комнаты… Вот ведь блять… Какой он красивый.
Молодой человек выходил из кухни с огромной чашкой, из которой шел пар. Он был одет в мягкий пижамный костюм, а по верх длинный белый кардиган, что делал его еще мягче и уютнее. Длинные пальцы обхватывали кружку, греясь об нее. А Хонджун залип на всем, чем можно, даже не милых тапочках в виде двух забавных кроликов.
— Ён-а-а? — мягко произносит парень, заходя в комнату.
А у Хонджуна, кажется прихватило сердце. Он еще с минуту пялился в ту самую дверь, куда зашел тот мягкий парень, прежде чем самому уйти к себе.
С собственной ориентацией у Хонджуна проблем не было никаких. Еще в средней школе он понял, что являлся бисексуалом, когда сумел втрескаться и в парня, и в девушку одновременно. Времена тогда были у него тяжелые, он запутался так, что распутать смог его лишь Бомджун, который в один из вечеров пришел к загнанному брату и поговорил так сказать
по душам, выведал все и дал советы о выходе из этой ситуации.
Итог: Хонджун бисексуал с большим процентом на парней. Точка.
— Оо, кто вернулся, мы уж думали ты по дороге потерялся, — с широкой улыбкой встречает друга Хисын, принимая рюкзак.
— Слушайте, а вы не знаете, что за парень живет в соседней комнате? — спрашивает Хонджун, окидывая взглядом парней.
— Ты про Сонхва что ли? — спрашивает Хисын.
— Да я ебу как его зовут? Сейчас только встретил.
— Вау, Джуни! Понравился что ли? — улыбается Сан, потягиваясь на своем месте.
Хонджун цыкает в сторону друга, чтобы тот не вставлял, что не надо, куда не надо.
— Ну-у-у, Джуни, скажу, что тебе с ним ничего не светит, — подхватывает Хисын, — Он всех отшивает, и парней, и девушек, уж поверь.
— Проверял что ли? — спрашивает Хонджун, плюхаясь на свое место, рядом с играющим в телефон Минхуном.
— Нет, — нервный смех парня выдает его с потрохами. Хисын старается перевести с себя стрелки, — Просто знаю.
— Сомневаешься в моих способностях, Хисын~и? — тянет Джун, принимая из рук друга стакан, — А вдруг смогу?
— Ха-ха! Не смеши меня, умоляю! — смеется Хисын, присаживаясь на пол.
— Это задевает мою самооценку!
— Спорим, не сможешь?
— Спорим смогу!
— Ребят, я думаю, это не лучшая идея… — перебивает обоих парней Сан, но кажется его не слышат.
— За сколько? — игриво спрашивает Хисын.
— Месяц!
— Самоуверенно… Давай хотя бы три, так уж и быть?
— Ребят, давайте не надо, — встревает Чхве, пытаясь перевести разговор — пошлите лучше в приставку рубанемся?
— Подожди, Сан-а! — отмахивается Ким от друга, гонимый азартом — Если смогу, то жду от тебя новый ноут. Как раз у apple выйдет скоро новая модель.
— А не ахуел ли ты? — тянет Хисын, отрывая руку от протянутой Кима.
— Да у тебя денег жопой жуй!
— Тогда, мне нужно будет прямое видео доказательство! Не просто поцелуи, Джуни. Больше!
— Идет!
— Проебешься, отдашь мне свою камеру.
— Ты ебанулся?
— Мне она нравится, да и набор объективов мне у тебя нравится, — улыбается Хисын.
— Не, иди нахуй, свою кровиночку я не отдам.
— Испугался, Джуни?
— На слабо берешь?
— Да нет, о тебе же думаю. Представь, склеишь Пак Сонхва, у тебя будет парень, камера, еще и новенький ноут?
— Вот ведь сука… Ладно. Идет.
— Три месяца? — протягивает руку Хисын.
— Три месяца. — соглашается Ким, пожимая, — Сан-а, разбей?
— Ну уж нет, меня в это не втягивайте. Я говорю, что это плохая идея и ни чем хорошим это не закончится! — отнекивается Чхве, заставляя Хонджуна нахмурить брови.
— Предатель, — выплевывает Ким, поворачиваясь к Минхуну, что кажется не здесь вообще, — Мини? — парень поднимает на него голову, — Разбей, пожалуйста.
Минхун, кажется не слушавший их совсем разбивает сцепленные руки, даже не подозревая во что все в итоге выльется.
А не подозревал никто, кажется, кроме Сана. Хонджун, гонимый азартом, получением нового лэптопа, а еще и в придачу красивого парня, был полностью в себе уверен. Он знает, что красив, да и не пальцем деланный, чтобы завалить такую сделку и не заманить к себе в руки такое прекрасное создание, как Сонхва. А вот Хисын снова думал жопой. Поспорил и пожалел. Любить Сонхва тяжело. Но почему-то именно сейчас он был уверен, как никогда, что Хонджун провалится с потрохами и сдастся уже через неделю. А этот спор благополучно забудется.
Вот только получилось в точности да наоборот. Хонджун Сонхва в себя влюбил, сумел. Уже через полтора месяца они гуляли за руки по парку, целуясь на скамейках под большими ивами. Хисын умирал от жрущей его зависти, с того, что сюсюканья парочки он видел теперь каждый день. А Сан, который начал встречаться с лучшим другом Сонхва, вроде мысль о том, что идея была ужасной даже как-то опустил. Пока все хорошо и ладно.
Только вот было ли?
Ким Хонджун опять запутался. В первую очередь – в себе. Он беспамятно влюбился в прекрасного Сонхва, так, как не влюблялся никогда и не в кого. И сейчас, совесть жрет его за совершенную когда-то ошибку. Сонхва не достоин того, чтобы получать такое обращение к себе. Он слишком прекрасен для этого мира. Однажды, Сонхва до самого вечера таскался с маленькой девочкой, что потеряла свою маму, и даже не смотря на то, что у них с Хонджуном было свидание, он все же пожертвовал им, чтобы помочь ребенку. Сонхва был кем-то светлым и чистым, кем-то, кого страшная жизнь еще не трогала своими черными лапами. Кем-то самым драгоценными. Его хотелось защищать, отгородить от всех бед, обнять и никогда не выпускать…
Вот только…
Ким сумел поспорить на него, на самого светлого человека, которого любит. Вот, что страшнее всего.
Хонджун — самый настоящий монстр в жизни Сонхва.
А когда Хисын потребовал свои доказательства спустя ровно три месяца, Хонджун все же показал то видео, т.к. обещал, а потом вмазал другу, разбив нос, и выкинув в этот же вечер сраный лэптоп, что напоминал ему о самой страшной ошибке, совершенной им. Отвратительно, как же отвратительно он себя чувствовал… Не зная, что делать, он загонялся в себе все больше и больше. Каждый раз, когда Сонхва засыпал, Ким прижимал его к себе, роняя слезы и шепча миллионы извинений.
Как же он боялся, что Сонхва узнает.
Как же он боялся потерять его…
Выход найти Хонджун не мог. Собственные мысли съедали его изнутри, мучали, не давая спать. Он не знал куда идти, где просить помощи? И тогда в пришел Бомджун.
— Джуни, надо рассказать, — тихо говорил старший брат в трубку, затягиваясь сигаретой.
— Он возненавидит меня, — разочарованно отвечал Хонджун.
— Он будет знать правду, и если ты ему все объяснишь, он поверит тебе и простит. Главное, чтобы не было слишком поздно, и он не узнал от других это.
— Мне страшно…
— Хонджун-а, пойми, что это твоя ошибка, которая может быть исправлена только тобой. И будет ли Хва с тобой или нет это все только в твоих руках, — больно, но правда.
— Я расскажу это ему. Сегодня.
— Я горжусь тобой, малыш, — улыбается на том конце брат.
— Фу, ну и мерзость, — ёжится Хонджун, и после еще пары подколов отключается, выдыхая как-то легче. Он сможет, он все расскажет.
… Вот только…
Он не успел.
Именно в этот вечер он встречался с друзьями и именно в этот вечер Хисын опубликовал запись.
::
Поспорил на свою малышку – приходится отдуваться хаха! А ты верил мне Хва не правда ли? Пусть все теперь увидят, как сладко ты подо мной стонешь!
[прикрепленная видео запись]
[прикрепленное изображение]
анонимно. КХ.
::
\\\
Хонджун отрывается от подушки, сдерживая крик. Боже… Сон… Это был такой реальный сон… На столько реальный, что кажется, он снова пережил весь тот ужас, который преследовал его далекие четыре года назад… Он снова это вспоминает, и ему снова до жути больно. Грудь сдавливает изнутри, а холодный пот течет ручьем с висков. Голова поворачивается, и парень видит умиротворенно спящего рядом Сонхва, укутанного по нос розовым пледом.
Как же сильно он хочет ввернуться назад и все исправить.
Ким переводит взгляд на часы. 02:39. Он поспал всего полтора часа, и сейчас он боится засыпать вновь, чтобы снова не оказаться в кошмаре далеких лет. Насколько все это ужасно…
Он смотрит на Сонхва, видит, как припухли его губы, а сам улыбается. Его сокровище рядом с ним. И теперь он больше никому не позволит его забрать. Он видит это лицо на протяжение уже одной с половиной недели и до сих пор не может осознать: Сонхва с ним.
Он пододвигается ближе, аккуратно подкладывая свою руку к Сонхва под голову, чтобы в следующее мгновение тот сам улегся к нему на грудь, обнимая попрек талии. Сон еще не покинул его голову окончательно, поэтому сейчас воспоминания снова накрывают его, а глаза предательски щиплет.
Он целует Сонхва в макушку, тихо произнося: «Прости меня». И горячая слеза опускается вниз, течет по щеке, к подбородку и оседает на темных волосах младшего.
— Джуни, — слышится с хрипотцой после сна. Будто Сонхва все почувствовал прямо сейчас, — Ты плачешь? — голова Сонхва поднимается, и он смотрит точно в стеклянные глаза напротив.
Хонджуну нечего говорить, все и так понятно: да, он плачет. И он не может это скрыть. Только не от Сонхва. На самом деле ему он готов показывать любую свою эмоцию. Делить с ним и горе, и радость.
Лишь бы с ним.
Младший опирается о его грудь руками, приподнимаясь. Тонкие пальцы тянуться к его лицу, стирая соленые дорожки.
— Что случилось? — спрашивает Сонхва, смотря как-то обеспокоенно.
— Ничего, просто кошмар, — рука Хонджуна накрывает его, чуть сжимая теплые пальцы.
— Расскажи мне? — выдыхает Сонхва, продолжая поглаживать щеку.
— Воспоминания… — тихо говорит Ким, — Наше знакомство… а потом тот самый день, когда я потерял тебя.
Глаза младшего опускаются. Рука скользит со щеки, опускаясь на собственные колени. Сонхва жмурится, сидит так с минуту, не двигаясь. А потом его глаза раскрываются. Он смотрит на парня перед собой, что уже сел в постели, подается вперед, чтобы в следующее мгновение крепко обнять, прижимая к себе.
— Это просто кошмар, Джуни. Всё прошло. — Тихо шепчет куда-то в район шеи, успокаивая, — Давай оставим его там, прошу… И…
Хонджун прижимает к себе стройное тело, поглаживая спину. Дорожки снова спускаются вниз по щекам, а Сонхва продолжает.
-… и давай начнем все сначала? — тихо, почти не слышно, но Хонджун слышит все отчетливо. И сейчас он сидит, пытаясь понять, глюк это или нет?
— Что? — чуть всхлипывая, переводит дыхание, — Что ты сказал?
— Я сказал… Давай попробуем всё сначала? — повторяет Сонхва отчетливее, и чувствует, как в его плечо утыкаются, а тело парня начинает дрожать, — Джуни?
— Хва… — голос дрожит, а сам Хонджун отстраняется, выпуская из крепкой хватки объятий, чтобы в следующую секунду обхватит щеки Сонхва и прильнуть к таким родным губам.
Поцелуй со вкусом соли, слезы оседают на губах, и Сонхва слизывает их, углубляя прикосновения. Язык проходится по губам, чтобы в следующее мгновение сплестись с языком старшего. Руки его спускаются по груди, обвивая талию младшего, чтобы прижать к себе ближе. А сам Сонхва вплетается пальцами в светлые волосы на затылке, чуть сжимая пряди.
Воздух в легких заканчивается слишком быстро, отстраняться вовсе не хочется – Хонджун лучше бы умер, но продолжал бы вечно целовать Сонхва.
— Хва… — снова выдыхает он, наконец отстраняясь. Он смотрит в глаза напротив, что сейчас сияют в лунном свете.
Младший переводит дыхание, смотрит на Кима исподлобья темными, как ночь, глазами. Пальцы Сонхва чуть подрагивают, он скользит ими по крепким бедрам старшего, ведет к торсу, чуть задирая футболку. Ладони ныряют под мягкую ткань, очерчивая мышцы, поднимаются выше, чтобы сжать маленькие горошины. Вот только пальцы натыкаются на теплую сталь… Брови Сонхва ползут вверх.
Неужели Хонджун все еще с ними?
— Нравится? — удивление Сонхва не остается незамеченным, Хонджун, наблюдавший все это время за его действиями на своем теле, сейчас ухмыляется.
— Сними, — просит младший, задирая футболку.
Его слушают. Предмет одежды летит, как ненужная тряпка, куда-то в сторону, оседая на нижней спинке кровати.
Сонхва смотрит на почти не изменившееся с тех времен тело. Только оно стало еще крепче и мужественнее: перекаты мышц, сохраненные кубики, упругая грудь, аккуратные соски в которые вдеты штанги. И когда Пак видит их, это заставляет изумиться не меньше. Это те самые маленькие штанги, которые он когда-то дарил Хонджуну. Они поблескивают в свете луны, а Сонхва обводит большим пальцем горошину, цепляя металл, чем вызывает хриплый стон.
Хонджун сжимает одеяло на пояснице младшего, а вскоре совсем стаскивает его, накрывая ягодицы руками и заставляя забраться на собственные бедра.
— Хва… — выдыхает он, запрокидывая голову, когда младший опускается губами к груди, оставляет пару поцелуев на коже, а потом накрывает горошину соска, играясь языком со штангой.
Одна рука младшего накрывает второй сосок, прокручивая металл, а другая опускается ниже, чтобы очертить чужое возбуждение, выпирающее через домашние шорты. Пальцы ныряют прямо под ткань, а потом обнаруживает, что белья на старшем совсем нет. Сонхва улыбается, прикусывая твердую горошину, а затем обхватывает ствол, медленно проводя по нему рукой.
Выдержки у Кима совсем нет, он глухо стонет, сжимая ягодицы младшего, а когда Сонхва ускоряет темп руки, Хонджуну совсем сносит тормоза, и буквально в одну секунд он опрокидывает Пака, подминая его под себя.
Руки перехватывают чужие, вжимая их в простынь, Ким смотрит в глаза младшего: там плещется возбуждение с нотками азарта.
— Ты хочешь поиграть, Хва~я? — спрашивает старший, проводя рукой по стройному телу вниз.
Он отчетливо чувствует бедром возбуждение младшего, как тот трется о него, и не может сдержать довольной улыбки. Сонхва действительно собрался поиграть. Вот только Хонджун хитрее.
Обе руки младшего заводятся над головой, крепко сжимаются пальцами Хонджуна. Ким специально отводит бедро, чтобы ограничить стимуляцию. Он хочет растянуть эту сладкую пытку.
Он чуть задирает футболку, льнет к впалому животу, очерчивая языком изящные линии пресса. Сам опускается чуть ниже, чтобы вскоре очертить кромку домашних штанов. Еще ниже. Чтобы накрыть губами возбужденную плоть под тонкой тканью. Сонхва дергается, когда Хонджун обхватывает головку, а в следующую минуту ведет пальцами другой руки по резинке, забираясь большим под нее. Оглаживает костяшку, поддевает ткань нижнего белья.
Момент.
И штаны вместе с бельем срываются с ног, опускаясь под колени. Хонджун улыбается открывшейся картине, смотрит на налитый и достаточно возбужденный член, нежно целует головку, чтобы в следующую минуту обхватить ее губами и вызвать стон где-то сверху.
Руки Сонхва он вскоре отпускает, тот сразу же вплетается пальцами в светлые пряди, стягивает их у корней, продолжая постанывать.
— Джуни…я почти… уже… — стонет младший, закрывая рот рукой.
Это заставляет Хонджуна отстранится, и подтянуться, чтобы убрать руку со рта младшего, а следом глубоко поцеловать его.
— Не надо сдерживаться, — шепчет в самые губы.
Сонхва углубляет поцелуй, позволяя языкам сплестись, а сам ведет рукой по спине старшего, забираясь руками в шорты, чтобы сначала огладить ягодицы, а потом спустить предмет одежды, слыша, как Ким облегченно выдыхает.
Сонхва сам начинает потираться о его плоть, продолжая целовать любимые губы. Он ногтями царапает кожу спины, когда старший обхватывает оба их члена в свою руку и начинает быстро водить ею.
Сонхва громко стонет в поцелуй, когда горячее семя брызгает, смешиваясь с семенем старшего.
— Я люблю тебя, — тихо произносит Хонджун в самые губы, оставляя на них мягкий поцелуй.
\\\
В этот день у Хонджуна было действительно
лучшее настроение. Он очень давно такого не испытывал: искреннего счастья и радости. Забытые эмоции снова возродились в тот момент, когда сквозь дрему он почувствовал мягкий поцелуй в щеку с утра. Еще сильнее они стали, когда старший вышел из спальни, и увидел на кухне варящего им кофе Сонхва в
его футболке.
Старший прижимается теплыми объятиями к спине Пака, целует в шею, и шепчет в самое ухо:
— Доброе утро.
Младший чуть ежится от щекочущего шепота, улыбается, накрывая сцепленные руки Кима на своей талии своей свободной.
— Доброе утро, — улыбаясь говорит он в ответ, выключая плиту.
Сонхва поворачивается в объятиях, и в следующую минуту его целуют, трепетно и нежно, по-утреннему. Сонхва сцепляет руки за шеей старшего, льнет ближе, целуя его в ответ.
— Голодный? — спрашивает он, отстраняясь, — Я испек блинчики.
— Очень, — улыбается Ким, утыкаясь носом в его шею, — но я съел бы кое-что другое сейчас.
Это заставляет Сонхва смутиться, уши чуть краснеют и он даже рад, что старший сейчас этого не видит. Пак зарывается пальцами в светлые пряди, массируя их на затылке.
— Хва? — слышится приглушенно, где-то у шеи.
— М?
— Это же не сон?
Сонхва улыбается, щиплет старшего за бок, от чего слышит громкое «Ай!».
— Как видишь, нет.
— Я про то, что было ночью… Ай, Хва, больно! — теперь он отстраняется, смотрит в смеющиеся глаза младшего.
— Я же говорю, нет.
— Просто если это он… Ауч, да блять! — старший трет уже второй бок, который пока пострадал лишь от одного щипка, по сравнению с другим, а Сонхва смешно, он заливается, убегая от старшего, — Держись, Пак Сонхва!
Хонджун идет за ним, чтобы в следующие минуты повалить на и так смятую постель и защекотать младшего до слез и мольбы остановиться.
— Пожалуйста! Хонджун~а, хватит! Не могу больше! — сквозь смех просит Сонхва, отнимая от себя чужие руки.
— Вот будешь меньше так шутить, — отвечает старший, продолжая щекотать бока, прекрасно зная, какие это чувствительные места у Сонхва.
— Ну все, я прошу, я щас…ха-ха-ха…умру, — молит Сонхва, наконец выбираясь из-под старшего и защищая себя подушкой, — не надо! Не подходи!
А Ким лишь убирает подушку (не без сопротивления, нет) из его рук, укладываясь на грудь младшего. Сонхва думал, что тот продолжит его щекотать, но задор уже прошел, и сейчас Хонджун обнимает его поперек талии, а Сонхва опускает руку на его плечо начиная нежно поглаживать.
— Хонджун-а? — спрашивает младший.
— М?
— Мне нужно забрать вещи оттуда, — говорит тихо, переходя на поглаживания светлых прядей.
— Откуда? — пока не понимает Хонджун, от чего поднимает голову.
— От Юнбина.
И можно ли это считать полным согласием и доверием к Киму, или же просто желанием Сонхва забрать вещи и вычеркнуть Юнбина из своей жизни — Хонджун не знает. Но то, что он знает точно — он пойдет с ним.
— Идем завтракать, Хва, мы все решим, — улыбается Ким, поднимаясь с места. Он встает с кровати, подавая руку младшему.
Теперь он будет с ним. Всегда.
