Танец злобного гения

Чернота постепенно отступала, пробуждались ощущения и звуки. Он слышал, как кто-то шептал ему на ухо что-то ободряющее, тряс за плечи, бил по щекам и…прикладывался губами к его рту, вдыхая в него воздух, а затем давил на грудь. И давил очень больно. Артист поморщился, застонал и повернул голову набок в попытке избежать дальнейших манипуляций. Затем открыл глаза. Он лежал на снегу – куда его, вероятно, отправил метким ударом по затылку все тот же незнакомец в плаще. Рядом с ним все в том же давешнем шутовском наряде стоял на коленях Сказочник, и взгляд его светился неподдельным счастьем. Сам же он выглядел несколько бледным, словно еще несколько минут назад…искренне о чем-то переживал, беспокоился и даже боялся чего-то. Голова зверски болела. Микаэль потрогал затылок и, нащупав под пальцами что-то мокрое, с ужасом поднял глаза на Сказочника, но тот лишь покачал головой: - Череп не проломлен, открытой раны нет. А мокрое… это всего лишь растаявший снег. Ты долго лежал тут без сознания, но угрозы для жизни, кажется, нет. - Давно вы…ты здесь? – артист попытался сесть, осматриваясь в поисках шапки. – Я же не звенел колпаком, - и даже попытался ухмыльнуться. - Чтобы понять, что с кем-то беда, мне не нужен звон бубенчиков. Он требуется скорее для тебя, если ты захочешь явно дать мне понять, что нуждаешься в моей помощи. А вот когда ты действительно будешь в ней нуждаться, я приду и без всякого звона. - Но… - артист потер нывший затылок, - нас таких страждущих целое королевство. Ко всем не набегаешься. - Я и не бегаю ко всем подряд, - Сказочник чуть приблизился к Микаэлю, а в глазах его мелькнул странный, незнакомый блеск. – За все свои бытовые неурядицы должны нести ответ вы сами. Но здесь с тобой происходит нечто не вполне понятное даже мне. Неожиданное даже для меня. И неподконтрольное мне. Я не знаю, кто этот незнакомец, откуда он взялся и что ему от тебя нужно, если тебя интересуют все эти вопросы и ты жаждешь задать их мне. У меня нет на них ответов. Поэтому можешь считать это моим маленьким расследованием с целью удовлетворения любопытства. Ну и… изловить этого негодяя – дело чести для меня. Никто не может самовольно хозяйничать в моем мире без моего на то позволения, - и Сказочник ударил кулаком в снег, словно бы сдерживая приступ ярости. Артист медленно поднялся, подбирая шапку, откатившуюся к воротам, оперся на ограду, выжидая, пока черные мушки перед глазами отлетают свое, и пробормотал: - Может, зайдешь? - Я должен отвезти тебя в больницу, - Сказочник поднялся вслед за ним и щелкнул пальцами в воздухе. Из перелеска тут же выскочил его давешний экипаж. - Разве это так уж необходимо? Ты же Сказочник, - усмехнулся Микаэль. – Зачем тебе в таких мелочах вообще нужна наука? - Я стараюсь не использовать свое мастерство налево и направо. По крайней мере, в тех эпизодах, когда наука вполне способна помочь. - Скажи, а в прошлый раз… я ведь не просто так оказался у того колдуна? Твоя работа? - Почти, - улыбнулся Сказочник. – Дать тебе умереть я не мог, но и лично вмешиваться в происходящее пока не собирался. - Пока? – нахмурился артист. - Пока не узнал один интересный нюанс. О нем проболталась театральная прислуга, когда полиция проводила допрос всех присутствовавших при покушении. Полисмены проигнорировали показания глупой девушки, а вот меня они заинтересовали, и я подошел к ней и расспросил подробнее. Прикинувшись полисменом, разумеется, - тут же добавил он. – По-другому они ведь ничего не скажут. Дело в том, что она как раз бежала на шум и гам в зале и в вестибюле натолкнулась на незнакомца в плаще. Тогда она еще и знать не знала, кто это такой, и приняла его за простого театрала. Однако, уже через секунду отбросила это предположение. Она как раз пробегала мимо зеркала, когда столкнулась с тем типом, и, как обычно, как любая барышня, задержалась возле него, чтобы поправить прическу и платье. Но незнакомца в зеркале не увидела. Дверь открылась, как будто в нее кто-то выходил, и тут же захлопнулась. Девушка даже подбежала к окну, чтобы удостовериться, что человек в плаще ей не почудился, и успела заметить, как он скрылся за поворотом. - Она что, хотела сказать, что на меня покушался вампир? Или кто у нас там еще в зеркалах не отражается? – рассмеялся артист. – Я скорее склонен думать, что это ее девичьи фантазии. Новелл, вероятно, перечитала. Или страшилок переслушала. - Может, оно и так. Показания одной служанки на веру взяты и правда быть не могут. Поэтому я и хочу проверить все лично. А сейчас полезай в экипаж. - Это правда нужно? Я полежу и приду в себя, а вот тряска в коляске мне сейчас, думаю, не нужна. Сказочник нахмурился, но спорить не стал, лишь кивнул и подхватил артиста под локоть, помогая ему подняться на крыльцо. Он довел Микаэля до спальни, помог раздеться и даже разобрал кровать, чтобы тому лишний раз не нагибаться и не вызвать тем самым приступ головокружения. Микаэль собрался уже ложиться прямо в сюртуке, но Сказочник оттолкнул его поднятую в жесте сопротивления руку и принялся расстегивать на нем одежду. - Брюки тоже надо снять. Не будешь же ты лежать прямо в одежде, это неудобно. Давай я принесу тебе твою ночную сорочку. Где она? – и с готовностью посмотрел в сторону комода. Микаэль покраснел до корней волос, стягивая рубашку и оставаясь практически в одном исподнем. Он скрестил руки на груди, пытаясь хоть немного прикрыть наготу, и хрипло выдавил: - Верхний ящик. Там сорочка и кальсоны. На Сказочника никак не подействовал не вполне приемлемый для известного артиста внешний вид: белье его было не той чистоты и свежести, которую невозбранно можно было бы демонстрировать посторонним, если, впрочем, вообще возникает такая странная необходимость, и Микаэль от стыда опустил глаза, лишь бы не встречаться взглядом со Сказочником. Тот лишь протянул ему то, что взял в комоде, и тактично отвернулся, чтобы еще больше не смущать артиста. Он быстро оделся и юркнул под одеяло, чувствуя, что после ухода гостя неплохо бы немного помыться. Заставить себя это сделать при Сказочнике он бы не смог никогда. - Ну что ж, - повернулся тот, - кажется, теперь все в порядке, и я могу идти. Настаиваю все же, чтобы ты позвал врача, если вдруг появится тошнота и головокружение. Артист закивал, натягивая одеяло до самого подбородка. Сказочник шагнул к кровати и опустил свою крупную теплую ладонь на дрожащие пальцы Микаэля, слегка сжал их и прикрыл глаза. - С-с-спасибо, - протянул артист, отвечая на робкое рукопожатие. - Было бы глупым просить тебя носить всюду небольшое зеркальце, но я все же сделаю это, - и Сказочник убрал руку, а щеки его при этом залил странный румянец. - Проверять отражение? Я попробую. - И не забывай про колпак. - Он всегда будет со мной, - прошептал Микаэль и на этот раз сам потянулся к руке гостя. - Я, пожалуй, пойду. Выздоравливай, - но задержался на пороге, окинув взглядом спальню артиста. – Хм, я не вижу здесь своего портрета. Обычно у всех он висит в каждой комнате, - и он хитро подмигнул ему. - Я обязательно куплю и повешу. Раньше в нем просто не было надобности. - Теперь она появилась? – в глазах Сказочника мелькнула довольная насмешка. – Не трудись, не надо ничего покупать. Я сам неплохо рисую и организую тебе, пожалуй, автопортрет. Он будет готов через несколько дней, я пришлю его с возницей. - С возницей? – в голосе Микаэля послышалось разочарование. - Могу привезти сам, - снова довольная усмешка, и артист тепло улыбнулся и кивнул, а Сказочник тем временем скрылся за дверью. Следующий спектакль прошел без происшествий, и, как и обещала давеча Анфи, по его завершении в гримерку к Микаэлю слуга принес карточку городского головы и устное приглашение на обед, который должен состояться следующим вечером. Сказочник за эти дни больше не появлялся, и артист решил, что он, вероятно, позабыл о своем обещании написать автопортрет и вручить его в качестве подарка, а потому решил заглянуть в какую-нибудь лавку и присмотреть что-нибудь интересное и нетривиальное: на тех портретах, что попадались ему в чужих стенах, Сказочник выглядел слишком уж официально: всегда был одет в мундир или дорогой пиджак и явно позировал. Точнее, спозировал всего один раз, и остальные художники просто раз за разом лишь воспроизводили тот его образ, пририсовывая новую одежду, меняя прическу и положение рук. Но лицо на всех картинах всегда было одинаковым, и его горделивое выражение всегда отталкивало Микаэля. Дом городского головы располагался неподалеку от театра и лишь немногим уступал последнему в количестве завитушек на фасаде, но и только. Дом был трехэтажным и выглядел столь внушительно, что Микаэль поначалу сомневался, а верно ли он понял приглашение, действительно ли его хотят видеть в этих роскошных хоромах. Вышколенный дворецкий, одетый дороже и элегантнее самого артиста, вежливо кивнул в ответ на врученную ему карточку и сухо попросил обождать минуту, пока он объявит о его приходе хозяевам. Однако, те не пожелали церемониться, и Анфи тут же выпорхнула навстречу гостю. На ней явно было лучшее платье – глубокого зеленого оттенка со столь же глубоким декольте – замысловатая прическа, правда, немного портила ее, добавляя лет, но ее ребяческий щебет и беготня формировали очевидный контраст со строгим дамским обликом, который и самой Анфи скорее всего претил. Чего она тут же подтвердила, едва поздоровавшись с вновь прибывшим: - Как же я рада вас видеть! Хоть один интересный человек в этом скучном скопище папиных любимцев! Еще и платье это заставили нацепить! А прическа…. Уууууу, лучше в зеркало не смотреть, - и она протянула Микаэлю тонкую ладонь, не дав, впрочем, поцеловать ее. – Хватайтесь, побежим в столовую. Быстро пообедаем, а потом я поведу вас в парк. Надо непременно улизнуть из этого общества. Мне столько нужно вам рассказать! – она восторженно захлопала в ладоши, словно забыв о том, что секунду назад предложила руку артисту, потом подобрала юбки и побежала вперед мимо лестницы прямиком в столовую, откуда уже слышался аппетитный звон посуды. Общество собралось и впрямь малоинтересное: все сплошь пожилые сановники и бывшие военные. Из молодых людей не было никого, чему артист сильно удивился: Анфи уже достигла того возраста, когда родители устраивают подобные вечера исключительно с целью смотрин, приглашая на них лучших женихов города. Здесь же из тех, кто мог хоть как-то рассматриваться в виде претендента на руку и сердце, был один только Микаэль, и его самого смутило подобное положение. Он постарался сесть за стол как можно незаметнее, но это у него не вышло, и отец Анфи, увидев его, тут же поднялся и разразился приветственной речью, заявляя, какая это честь для него – пригласить к обеду лучшего артиста местного театра, еще и пережившего столь странное и необъяснимое покушение как раз во время премьеры великого спектакля. Все сборище гостей охало и хлопало вразнобой, Микаэль то краснел, то бледнел и выдохнул с облегчением, лишь когда разговор за столом вернулся в прежнее русло и заструился вокруг политики и экономики. Анфи, как и полагается приличной незамужней барышне, сидела по левую руку от отца и во время обеда постоянно подмигивала артисту, давая понять, что их договоренность в силе, что осталось потерпеть еще совсем чуть-чуть, и они сбегут отсюда. Но случиться этому было не суждено. Точнее, не так скоро, как хотелось бы молодым людям. Один из пожилых и, пожалуй, самый толстый из присутствующих за столом генералов поднял вдруг тему, которая чрезвычайно заинтересовала всех, включая и Анфи с Микаэлем. - А почему же мы не видим за столом нашего нового жителя? Полагаю, всем было бы интересно познакомиться с ним. Особенно учитывая факт покупки им замка… - Замка? – взвизгнула Анфи, буквально подскакивая на стуле. – Он приобрел замок? - Да, и тут же в нем поселился, - разговорился явно болтливый по натуре генерал. – Приехал всего несколько дней назад, а уж наделал такого шороху. Приходя сюда, я все же рассчитывал на встречу с ним и никак не думал, что вы обойдете его своим вниманием, - и он почтенно поклонился городскому голове. - Я отправлял ему приглашение, господа, - словно бы оправдываясь, начал хозяин дома. – Кому как не городскому голове первым знакомиться со столь значительными персонами, выбирающими наш город в качестве места своего постоянного обитания. Но приглашение мое осталось без ответа, что, безусловно, выглядит как оскорбление, господа. Поэтому повторять приглашение я не стану. Я допускаю, что он устал с дороги и хочет несколько обжиться, прежде чем начать визиты, ну так ведь можно было черкнуть мне хоть пару строк, я бы все понял и не стал настаивать, тем более, что обеды мои носят регулярный еженедельный характер… - Да странный он тип что и говорить, - вторил ему болтливый генерал. – Поселился на самом отшибе в этом замке, который я давно призывал снести к чертовой матери. Артист нахмурился: он совершенно не понимал, о чем идет речь, но все же напряженно прислушивался к беседе. - Да, о замке том ходят дурные слухи, но все же это только слухи. В нем уже лет сто никто не живет, а он в целом очень даже неплохо сохранился. И сейчас новый жилец развил прямо-таки бурную деятельность. Говорят, там вовсю идет ремонт. Он заехал всего только около недели-двух назад, а дом уже скоро будет готов к приему гостей. Так нам, по крайней мере, сказал молочник, у которого новый жилец теперь регулярно покупает молоко и творог. К сожалению, это пока единственный наш источник информации, - и хозяин развел руками и отхлебнул из бокала. - Папа, а каков он собой? – затараторила Анфи. – Молод? Красив? - И молод, и хорош собой, - закивал отец, - впрочем, я видел его только мельком. - Да и состояния, вероятно, приличного, - продолжил его мысль генерал, - если у него хватило средств выкупить у города замок и привести его в божеский вид за такой короткий срок. - Поговаривают, он и на премьере Гамлета был. Приходил без помпы, но не остался незамеченным, - зашушукали рядом с Микаэлем, и у того вдруг все внутри похолодело: в город приезжает незнакомец, селится в замке, пользующемся дурной славой, является на премьеру спектакля, во время которой кто-то стреляет в Микаэля… Интересно, знает ли об этом новоприбывшем Сказочник? Не может не знать. Мысли хаотично текли в голове артиста, и он не мог ухватиться ни за одну из них, чтобы как следует обдумать ее. Да и беседа за столом мешала сосредоточиться. - Ох, папа, - воскликнула Анфи, - как бы нам заманить его к себе. Я бы безумно желала с ним познакомиться! - Милая, городской голова не может унизиться и повторно посылать приглашение тому, кто уже ранее проигнорировал его. Нам придется ждать лишь новогоднего бала у Сказочника, куда он непременно должен явиться, и вот тогда… Анфи радостно захлопала в ладоши, вскакивая со своего места и подлетая к Микаэлю. - Папа, мы в парк кормить уток! – крикнула она, не оборачиваясь, и махнула рукой артисту, чтобы следовал за ней. К тому моменту он едва успел покончить с жарким. К вечеру похолодало, а он никак не рассчитывал на прогулки на воздухе, а потому оделся в тонкий костюм – самый красивый, что нашелся в его небогатом гардеробе. Да и ботинки предпочел летние, они выглядели элегантнее. Поэтому предложение Анфи прогуляться в парке Микаэль воспринял без всякого энтузиазма, хотя и сознаваться в том, что изящный вид его несколько обманчив, не спешил. Он поднял повыше воротник, сунул моментально озябшие руки в карманы и послушно засеменил за барышней к пруду, где обитали утки. Она несла им каравай свежего хлеба и по дороге тараторила, что кормит птиц каждый день, и что в такие морозы это особенно актуально. - Кстати, где вы собираетесь отмечать Рождество, мсье артист? – как бы невзначай проронила Анфи. – Папа готовит карнавал и приглашает полгорода. Если бы вы почтили нас своим присутствием… - и девица осеклась и тут же зарделась. - Я пока не думал об этом. Обычно… - и тут осекся уже он, понимая, что никакого «обычно» в его нынешней беспамятной жизни нет и быть не может, - кажется, - тогда исправился он, - я отмечаю его в одиночестве. Вино, камин, репетиция новой роли… - Фу, как скуууучно! – протянула Анфи, наморщив носик. – Так вы придете к нам на карнавал? Отступите от своей традиции ради… нас? Меня?.. – чуть тише добавила она и потупилась. - Хорошо, - хрипло отозвался Микаэль, ощущая, как легкие его заполняет счастье быть нужным и важным – такое забытое ощущение. - А вот и утки! – воскликнула Анфи и помчалась прямо по нечищеному снегу к пруду, остановилась у самой кромки воды и начала поспешно крошить хлеб и кидать его суетившимся птицам. Артист предпочел остаться на тропинке, понимая, что его тонкие брюки и летние ботинки не выдержат удара стихии в виде прыжков в сугроб. - А что это за житель замка, которого обсуждали за столом? – чуть повышая голос, крикнул он Анфи. Та, не оборачиваясь, лишь дернула плечом: - Да приехал тут один в город с пару недель назад. Сперва в таверне поселился и уже тогда порядочного шума наделал. Ходил мрачный весь в длинном плаще, ни с кем не разговаривает и налево-направо золотом разбрасывается. Одних чаевых уйму оставил, извозчики дрались за возможность его подвезти. Все гадали поначалу, кто таков, зачем пожаловал, а сам он помалкивал. Я сама его не видела, но хозяин таверны рассказывал, что он диво как хорош, просто загляденье. Сумрачный демон – высокий, статный, брюнет с темно-синими глазами, весь в себе, слова лишнего не скажет. Одним словом, все городские барышни уже заочно в него влюблены. А уж когда он купил старый замок на окраине, так все просто с ума посходили. - Замок?.. – пробормотал Микаэль, почесывая лоб и понимая, что почти ничего не помнит про это сооружение. - Ну как же, вы там разве не бывали никогда? Вроде так давно тут живете… Впрочем, я тоже не бывала. Жуткое это место. Туда только деревенские смельчаки выбирались и рассказывали разные ужасы, которые и повторять-то боязно. Будто жил там прежде ослепший старый маг, знавшийся с самим сатаной и бывший у него в услужении. И заманивал к себе в логово самых красивых девушек города, которые оттуда уже никогда не возвращались. И что с ними там происходило – неведомо никому. А потом маг этот помер, чего от него никто не ожидал. Все полагали его бессмертным, а он взял да и отдал дьяволу душу и унес свою тайну с собой в могилу. На замок тогда много охотников нашлось, чуть не дрались, а потом как-то резко поутихли да разошлись, не объяснив причин отказа участвовать в аукционе по продаже замка. Так он и остался ничейным, больше желающих приобрести его не нашлось, потому как о нем дурные слухи поползли. Якобы призраки замученных там барышень обитают и требуют упокоения. Целых сто лет никто не решался связываться с замком этим, хотя он совершенно роскошный и сделает честь самому королю. Вы же видели его, господин артист? - Припоминаю, но очень смутно, - соврал он, пряча взгляд. - Огромный, на высокой скале, с множеством башенок и винтовых лестниц… Всем замкам замок! И вот теперь в нем селится наш приезжий и тут же затевает в нем ремонт! Нанимает прислугу, обзаводится каретой и больше на людях не появляется, запираясь в этом своем новом жилище. Ну вы представляете, как подогрето любопытство местных невест? В него повлюблялось еще больше девиц. Теперь не осталось ни одной паршивой горничной, чтобы не сходила от незнакомца с ума! Я и сама как на иголках – так не терпится увидеть его на городском рождественском балу. - Вы так живо мне все описали, так разбередили мое любопытство, что я и вправду, пожалуй, приду к вам на карнавал – хотя бы чтобы познакомиться с этой таинственной личностью, - тепло улыбнулся Микаэль, а Анфи, докормив уток, отряхнула ладошки, затянутые в тугие перчатки, и побежала по снегу обратно к тропке. - О, да вы посинели от холода. И руки у вас ледяные! – воскликнула девушка, хватая ладонь Микаэля и прижимая ее к своей щеке. – Пойдемте на кухню я согрею вам чаю. Ни в коем случае больше не вернемся в столовую, иначе я усну прямо там среди этих стариков! - она картинно закатила глаза, засмеялась, но так и не выпустила руки артиста, и он пошагал вслед за ней, чувствуя, как отогревается его ладонь в ее тонкой ручке. Они пошли через задний двор и шагнули прямиком в кухонный жар. Тепло моментально забралось ему под одежду, и он почувствовал, что согревается вплоть до кончиков пальцев ног. Анфи усадила его за стол и приказала кухарке заварить чаю и сделать грог и погорячее, сама села рядом, стащила белую меховую шапочку, и темные кудри ее тут же рассыпались по плечам – прежде чем одеться, Анфи разобрала свою замысловатую прическу, и теперь снова была похожа на молоденькую девушку своего возраста. - Знаете, а я ведь давно мечтала с вами познакомиться, - совсем серьезно и как-то по-взрослому объявила она, не стесняясь хлопотавшей рядом кухарки. – Вы не смотрите на то, что отец собрал всех стариков города. Это у него такой дружеский ужин для тех, с кем ему приятно побеседовать. Для молодежи он проводит воскресные обеды, и от них я уже тоже порядком устала. Только на прошлой неделе я получила пять предложений руки и сердца! – и она картинно схватилась за сердце, закатила глаза, а потом весело расхохоталась. – Ну, разумеется, кто же не захочет жениться на дочери городского головы! Вот и как, помилуйте, мне понять, кого все они любят? Меня или кошелек и чин моего отца? Поэтому я решила выбирать сама, а там уж будь что будет. Даже если я прогадаю, я, по крайней мере, хоть какое-то время буду счастлива. Как считаете? – спросила она с таким интересом, будто и вправду искренне хотела услышать мнение Микаэля. Тот активно закивал. - Я думаю, вы правильно рассуждаете. Никто не посмеет вам отказать, мадемуазель, каждый почтет за честь пойти с вами под венец. - Каждый? – насторожилась Анфи и так и подскочила на стуле. – Каждый ли? Даже вы? - Я? – удивился Микаэль. – Я всего только простой артист и никакая вам не ровня. Я и рассчитывать не смею… - Чепуха, - перебила его Анфи. – Это мне решать. Вы просто ответьте, даже вы почли бы за честь и все такое? Да? Он смутился и, не зная, что ответить, чтобы не обидеть столь дерзкую барышню, лишь осторожно кивнул и опустил взгляд. - Это хорошо, - расплылась в удовлетворенной улыбке Анфи. – Значит, я в вас не ошиблась и не зря уговорила папу пригласить вас именно на этот скучный ужин, чтобы у нас была возможность побыть тет-а-тет, так сказать. На ужине для женихов этого бы у нас точно не получилось. Они вьются вокруг меня точно коршуны. А предпочти я ваше общество, вас бы полгорода мигом вызвала на дуэль. Но ваша смерть не входит в мои планы, - и в глазах ее зажегся озорной огонек. Она протянула руку и снова схватила ладонь Микаэля. - Ну что же вы молчите? Кажется, после такого признания полагается говорить что-то вроде… - и она замолчала, давая артисту возможность подобрать слова и произнести их, наконец, а он совершенно не понимал, о чем должен говорить, хотя и догадывался, в каком направлении его подталкивает Анфи. - Вы желаете, чтобы я просил вашей руки? – осторожно уточнил он, не зная, как быть в случае положительного ответа. - Ну разумеется, - нимало не смущаясь, ответила Анфи. - Я…я попробую обсудить этот вопрос с вашим отцом, как только представится такая возможность, но, боюсь, он не обрадуется подобной перспективе… - Фу, как скучно и муторно вы рассуждаете! – перебила его девушка. – Оставьте этот вопрос на меня, уж я с папой договорюсь и пришлю вам ответ в письме в самое ближайшее время. А теперь пейте грог, вам нужно согреться, - и она подвинула ему большой стеклянный бокал с горячим напитком. – Пойду скажу папе, что мы вернулись, и утки накормлены, - и она выпорхнула из кухни явно очень довольная собой и робостью Микаэля, которую она, вероятно, приняла за влюбленность. Грог приятно обжигал внутренности, и артист на пару минут забыл о том, что теперь он фактически обручен. Надеяться на благоразумие городского головы не приходилось: он хоть был и властным, но находился полностью под пятой своей любимой единственной дочери, мать которой умерла в родах. А Анфи так была похожа на нее, что отец во всем ей потакал и не смел ни в чем перечить. Микаэль прекрасно понимал, что их свадьба с Анфи – фактически дело решенное, если только сама девица не передумает. А у нее для того пока не было ни малейшего повода. Он не думал, что она влюблена в него хоть на йоту, просто брак с известным артистом казался ей чем-то увлекательным и, по ее ограниченному разумению, мог ввести ее в мир искусства, а тот казался ей чем-то волшебным и неизведанным. Остальные женихи были понятны и предсказуемы, а оттого скучны. Денег хватало и у отца, оттого она не гналась за состоянием и поместьем. Микаэль вздохнул, делая еще один глоток обжигающего грога. Отказать дочери городского головы виделось ему сущим безумием. Тотчас поползут толки о том, что он соблазнил девицу и решил бросить – молва будет не на его стороне. И хоть молва ничуть не волновала его сама по себе, за репутацию Анфи он опасался. В конце концов, она была просто глупой фантазеркой и не заслуживала участи брошенной невесты. Спасти его от неминуемого мог только куда более интересный жених, чем он сам, а таких в городе не водилось. Если, правда, не считать… Но артист не успел додумать эту мысль, как в кухню вернулась Анфи, буквально прыгая от радости. - Ты представляешь? – моментально перешла она на ты. – Это случилось! Меня пригласили на бал! – и она закружилась по кухне, прижимая к губам крошечную черную карточку, которая издалека отливала серебром. - Какой бал? – насторожился Микаэль. - Незнакомец! Ну тот, что поселился в замке. Он проводит рождественский бал и собирает там всех знатных девушек города. Я в числе приглашенных. Эта карточка только что была доставлена мне его кучером, и он даже потребовал ответа. Разумеется, я согласилась! – продолжала кружиться она, а кухарка, слышавшая эти восторги, лишь вздохнула и покачала головой. - Приглашены только барышни? – что-то в этой фразе не нравилось артисту. - Ну, разумеется. Наверное, он будет подыскивать себе будущую жену! Позволено сопровождение в виде отцов и братьев, но незнакомец намекнул, что им вряд ли будет интересно. Господи, еще целых три недели! Я умру от любопытства! Надо будет заказать у модистки такое платье, какого не будет ни у одной девицы. Мне как раз давеча пришли французские выкройки… - и она принялась прикидывать, во что оденется на предстоящий бал. - А как же ваш карнавал? – разочарованно протянул Микаэль. - Может, отец подвинет его ради такого случая. Я точно не намерена отказываться от возможности побывать в замке и собственными глазами увидеть этого мсье… - она заглянула в карточку – Ричарда Гордона. - Вы не боитесь, Анфи? Учитывая слухи, которые ходили о предыдущем хозяине замка… - Ерунда, детские страшилки. Был бы он так ужасен, он бы не умер от простой чахотки, от которой у нас полгорода выздоровело. В замке была в то время страшная сырость, а сейчас, говорят, мсье Гордон провел туда отопление и обещает на балу что-то безумно интересное! - Мне, наверное, придется сопровождать вас и проследить, чтобы вы в целости и сохранности вернулись домой. Ну, как свою невесту, - робко предложил Микаэль. - Ты чудо! – прощебетала она, целуя его в щеку. – Ну все, я побежала смотреть выкройки, а потом прямиком к модистке! Нельзя терять ни минуты! – она обняла его за шею, снова клюнула в щеку и скрылась за дверью. Микаэль же поблагодарил кухарку за грог, отказался от чая и вышел на улицу ловить экипаж. Прощаться с хозяином дома ему совсем не хотелось, да и вряд ли хоть кто-то из столовой заметил его отсутствие. Когда он подъехал к дому, то заметил чей-то чужой экипаж, уже стоявший у чугунных ворот. Артист узнал его практически сразу, как только выглянул из окна, чтобы разглядеть – яркие рисунки явно выдавали в нем его владельца – шута Сказочника. Он расплатился с извозчиком, подошел к окну экипажа и тихо постучал в него пальцем. Тяжелая шторка тут же отодвинулась, и в окне появилась улыбающаяся физиономия Сказочника. - Я привез тебе свой портрет, как и обещал. Извини, история немного затянулась, но я хотел сделать нечто совершенно особенное. Он распахнул дверцу и спрыгнул в снег, держа в руках массивный холст, затем развернул его к Микаэлю, и тот замер, уставившись на рисунок. На нем был изображен шут – самый обыкновенный шут: огромное смешливое лицо Сказочника с широко разинутым ртом, красный колпак с желтыми бубенчиками, массивный гофрированный воротник и две вытянутые вперед раскрытые ладони. Шут словно бы звал его с собой поучаствовать в забавах. Во взгляде его плескались одновременно дикость, хитрость и удивительное дружелюбие пополам с…нежностью? Или Микаэлю это только почудилось? Он прижал полотно к груди и благодарно кивнул. - Похож? – усмехнулся Сказочник и похлопал артиста по плечу. - Очень. Только… здесь ты какой-то другой. Непохож на самого себя. Или… наоборот слишком уж похож? - Знаешь, я хочу организовать рождественский бал и пригласить туда… - Весь город? – задохнулся от волнения Микаэль. - Зачем мне весь город? Только самых близких и интересных мне людей. Например, тебя. Как ты расцениваешь это приглашение? - С благодарностью, - выдохнул зардевшийся Микаэль. – Вот только… я уже… - Приглашен? Не к городскому ли голове часом? - Да. И не только, - опустил он взгляд в тайной надежде, что Сказочник найдет для него повод отказаться от скучного бала у отца Анфи. - Не только? Куда же еще? Кажется, Ричард Гордон позвал к себе на праздник одних только дам, - и он загадочно подмигнул. – Или… вы с Анфи? – и он снова подмигнул, но во взгляде читалось уже чуть меньше радости. - Я обещал сопровождать ее. Неизвестно, что это за тип и чем закончится это мероприятие. - Ты прав. Забудь про мое приглашение, ерунда. - Но… - попытался ухватиться за соломинку артист. - Значит, я проведу его не на Рождество, а под Новый год. Тоже ведь неплохой праздник, а? Микаэль радостно и с благодарностью закивал. - Я пришлю тебе официальное приглашение, как только обо всем договорюсь, - Сказочник протянул Микаэлю свою теплую ладонь и удерживал его руку чуть дольше, чем это принято при обычном рукопожатии, а затем вскочил назад в экипаж. Портрет был огромным, и артисту пришлось убрать со стены целых две картины модного художника королевства, чтобы водрузить туда подаренный ему холст. И перед сном, когда он уже задул свечи, ему почудилось, что глаза шута слегка светятся в темноте, а сам он – подмигивает своему новому хозяину и другу.