Танец злобного гения

В течение нескольких минут после прихода в себя Микаэль лежал без движения и даже не открывал глаза – не было сил, его все еще мучило головокружение. Он лишь отметил, что лежит на чем-то мягком, что под головой явно покоится подушка, а на него накинуто одеяло. Что рядом с его постелью кто-то тихо переговаривается, но все же недостаточно тихо, чтобы он не мог расслышать, о чем шла речь. Отчасти именно поэтому он и не решился сразу открыть глаза, чтобы не нарушить тем самым интимность беседы. - Клянусь вам… - лепетал чей-то робкий голос. – Клянусь, я не… Клянусь! - Следствие разберется, - четко и грозно звучал второй. – А пока подождем и проверим, помогло ли домашнее промывание желудка. - Это был лучший доктор! Я готов вернуть вам и карету, но… клянусь! Более ничего вменяемого в разговоре не прозвучало, и Микаэль медленно поднял веки. Он находился в полумраке спальни: окна были зашторены, у изголовья горела большая свеча, но и только. Возле постели стояли четверо. Да, именно четверо. Четвертый – судя по виду и блестящему саквояжу в руках – был доктором. И он-то как раз удовлетворенно хмыкнул при виде приходящего в себя пациента. - Ну вот, господа, я же говорил вам, что с вашим другом все будет в порядке. Всего лишь передозировка снотворного. Ничего опасного. Могли бы обойтись и без промывания, но в таком случае он мог проспать до двух суток. Как вы себя чувствуете, мсье? – обратился он уже к артисту, наклоняясь и оттягивая вниз его веки. Во всем теле ощущалась чудовищная слабость, голова кружилась, как и прежде, а еще адски хотелось спать. Одним словом, порадовать доктора артист ничем не мог и лишь горестно скривился. - Охотно понимаю ваше состояние. Вам сейчас необходим полный покой дня на два, горячее питье, жидкая пища. Господа, вы сможете обеспечить это? - Ну, разумеется, - тут же отозвался Сказочник, делая шаг вперед. – Я размещу его у себя. - Ну что вы, господа! – запротестовал юный Алонс. – Ни в коем случае! Это случилось в моем доме, пострадала моя репутация! Я должен загладить, я должен искупить… - Об этом не может быть и речи, - довольно жестко парировал Сказочник. – В моем доме ему будет удобнее. Кроме того, он даже не ощутит переноса с одной постели на другую. Спасибо вам, доктор. Вы оказали нам огромную услугу. - Да, да! – вторил ему Алонс. – Моя золотая карета в вашем полном распоряжении! - Ну что вы, я же уже говорил, что подобная роскошь мне ни к чему, - со смехом отмахнулся доктор, направляясь к выходу. – Мне вполне достаточно полученного гонорара. Выздоравливайте, - обратился он на этот раз к Микаэлю. – И, если что – обращайтесь, всегда к вашим услугам, - и скрылся за дверью. - Снотворное? – наконец, нашел в себе силы пробормотать Микаэль. – Но кто его мне дал? - А вот это нам и предстоит выяснить, - сухо бросил Андерс. - Клянусь вам… - снова завел старую шарманку Алонс, но Сказочник лишь отмахнулся от него, как от назойливой мухи, щелкнул в воздухе пальцами, и через мгновение Микаэль ощутил под собой дивно знакомую мягкость кровати Андерса, а глаз его снова радовали яркие фрески. Он слабо улыбнулся и слегка приподнялся, пытаясь сесть. - На твоем месте я бы этого не делал, - Сказочник освободился от надоевшего сюртука и принялся расстегивать пуговицы рубашки, продолжая размышлять вслух. – Мы в каком-то тупике, не находишь? Кто-то подсыпал тебе снотворное – именно тебе! - когда все мы сидели за одним столом. - Алонс дал распоряжение своим слугам? - Зачем бы ему это было нужно? Ну, предположим, именно он провернул всю эту историю с покушениями, предвидев, что мы явимся к нему с визитом и подарим вечную молодость. И он заполучил ее. Зачем же ему уже после этого понадобилось снова тебя травить? Ничего не понимаю. У любого преступления должен быть мотив, а тут я все в толк не возьму, кому так требуется раз за разом пытаться тебя убить?! - А помнишь, что именно нам сказал Алонс? Что покушения продолжатся, но преступник отнюдь не желает мне зла, а цель его не видна даже его волшебному глазу, потому что он родом не из нашего королевства. По крайней мере, примерно так я понял его сбивчивую речь. Что бы все это могло значить? Скажи, а ты сам бывал когда-нибудь за пределами королевства? – потом вдруг хлопнул себя по лбу и усмехнулся. – Ты же был шутом при дворе другого короля. Ну, разумеется, ты где только не побывал, прежде чем очутился тут… Так, может, и злоумышленник этот, который, оказывается, и не злоумышленник вовсе, тоже родом из того твоего давнего королевства, а? Сказочник задумчиво покачал головой, но отвечать ничего не стал. По его выражению лица Микаэлю показалось, что он и сам мало что понимает. - Меня другое смущает, - подал он вдруг голос. – Во время двух последних покушений рядом с тобой стабильно находился Гордон… - Мы снова возвращаемся к этому подозреваемому? Ну ты сам же только что говорил мне о мотиве. Зачем я ему нужен? Что с меня можно получить? - Если этого не знает Алонс, нам и тем более не понять. Давай попробуем проследить путь твоего бокала с вином перед тем, как ты коснулся его губами, - и Андерс неожиданно облизнул сухие губы и прикрыл глаза, откидывая голову назад. Микаэль замер, наблюдая за странным поведением Сказочника. - Помимо вина я пил еще и чай, - артист не узнал собственный голос, - и именно после той чашки меня и накрыло. А чай мне в нее наливал как раз Ричард... - Для той чашки тебя скрутило слишком быстро. Любому лекарству необходимо время, чтобы подействовать. Как раз минут 15-20. - С момента принятия вина к тому времени прошло уже больше часа. Ну если только снотворное не подсыпали в тот дивный засахаренный виноград… Кажется, его ел только я. Сказочник сжал в виски и обессилено рухнул на кровать. - Гадать можно до бесконечности. Ну да, чай тебе наливал Гордон и вполне мог незаметно что-то сыпануть в чашку из рукава. Сласти подавали слуги и тоже могли организовать это по приказу хозяина. Да только откуда им было знать, что ты так яро примешься именно за виноград? Ты ведь мог налечь на что угодно. Пришлось бы посыпать снотворным все, и вот тогда вырубило бы и нас с Ричардом. Если только… они не в сговоре с Алонсом. Ведь именно Гордон отправил нас к нему! – взгляд Сказочника яростно сверкнул. – То-то старик лишь для видимости забирал коня, а потом мигом вернул его. Наверняка была договоренность об одной лишь карете. Услуга за услугу… - Снова Гордон, черт побери! Тогда все сходится. Он подговорил старика наплести нам, что преступник абсолютно безопасен, а цели его не под силу понять вообще никому. И расплатился за это каретой. - Но я-то подарил старикану вечную молодость! – радостно потер руки Сказочник. – И вполне могу отобрать ее, если этот прохиндей не расскажет мне всю правду! Итак, я отправляюсь к нему прямо сейчас, а ты остаешься здесь. - Но… - Я подключу твое зрение к себе, это даже не обсуждается. Я же понимаю, что ты умрешь от любопытства, если не увидишь все собственными глазами. Сказочник снова накинул на плечи сюртук, еще пара щелчков пальцами, и он вновь очутился в давешнем золотом зале. Он побрел к коридору, стараясь вести себя как можно тише и не привлекать излишнего внимания, чтобы Алонс ненароком не попробовал связаться со своим сообщником. В коридоре он замер и долго прислушивался, пока не понял, что звуки исходят из спальни, которую, вероятно, приводили в порядок перед тем, как хозяин туда удалится. Андерс буквально на цыпочках пробрался ближе и встал прямо за дверью, с плохо скрываемой зевотой выслушивая распоряжения Алонса слугам. Когда же негодяй остался, наконец, в полном одиночестве и начал уже было облачаться в ночную сорочку, Андерс ворвался в спальню, запер ее изнутри на ключ и спрятал его в карман. - А вот теперь мы пообщаемся без свидетелей, - произнес он, надвигаясь на изумленного ныне уже юношу. – Гордона здесь нет, поддакнуть вам некому. Да и, думаю, золотая карета против вечной-то молодости слишком мало весит, а? Рассказывай, что ты там утаил от нас и кого пытаешься покрывать, – плюхнулся в кресло напротив кровати и сцепил пальцы в замок. - Господин Сказочник! – тут же расплылся в сахарной улыбке Алонс. – Что-то случилось? У вас ко мне еще какие-то дела? Вы забыли спросить о чем-то еще? Ну, разумеется, я готов ответить на любые ваши вопросы, - и картинно поклонился, но глаза его при этом обеспокоенно забегали. - Ты ведь понимаешь, что молодость я могу не только дать, но и отобрать. Но делать я этого не стану, если ты мне открыто и честно расскажешь о своих договоренностях с Гордоном. Обещаю никак не наказывать тебя, взамен мне нужна правда об этих пресловутых покушениях. Гордону я тебя не выдам и уж точно найду способ решить это неприятное дельце, не вовлекая в него тебя. Заметь, ты в полном ажуре выходишь, поэтому давай, рассказывай, зачем ему все это нужно. На что ему сдался Микаэль? Алонс устало рухнул на кровать, сахарная улыбка несколько поблекла, будто в нее подсыпали лимонной кислоты, во взгляде сверкнуло что-то омерзительное. - Я сказал вам правду. Я не знаю, кто охотится за вашим другом, но намерения у этого типа отнюдь не злобные, и убивать артиста он не собирается. А мсье Гордон к делу вашему никакого касательства не имеет, зря вы так ополчились против него. Да, это не самый приятный господин в нашем королевстве, однако, в данном случае он совершенно невинен. - Я повторяю свой вопрос, - сбивчивая речь Алонса явно не произвела на Сказочника никакого впечатления. - Ну сами подумайте! – всплеснул тот руками. – Весь этот мир создан вами от и до. От малейшей былинки до…ну хотя бы даже меня! Неужели вы бы не поняли, кто способен на такое, если бы злоумышленник был простым существом, вышедшим из ваших фантазий? Вы же всех нас поименно знаете – неужели не можете прикинуть, кто это может быть?! - Мог бы – не пришел бы к тебе, - со злостью выплюнул Андерс. - Значит, существо это вам не подвластно, разве не логичный вывод? - Гордон мне тоже не подвластен, - с горечью в голосе выдавил Сказочник и откинулся на спинку кресла, прикрывая веки. – И, думаю, ты прекрасно об этом знаешь. - Да, мне известно, что в нашем королевстве попадаются такие экземпляры, но их слишком мало. Лично мне встречались всего трое – сидели со мной вчера за одним столом, - и Алонс криво усмехнулся, а лицо его на мгновение лишилось своего подобострастного выражения. - Именно поэтому я и начал с того, что подозревал только Гордона. Проделывать все это больше просто некому. Но для мага столь высокого уровня покушения слишком банальны. Злоумышленник словно бы и не боится быть разоблаченным. - Если это и он, - пожал плечами Алонс, - я не смогу подтвердить вам это по причинам, которые я уже озвучивал ранее. Но ни в какой сговор с ним я не вступал. Ну, и правда – Гордон способен провернуть такую хитроумную операцию со мной, но при этом не потрудился организовать покушения более грамотно и укокошить артиста с первого же раза? - Вы сами утверждали, что убийство не является его целью. - Утверждал. Но в чем же тогда заключается его цель? А, может, я солгал, а? Ну чтобы вы оба расслабились и потеряли бдительность? А, может, ответ кроется в прошлом Микаэля, о котором тот почти ничего не помнит? В этой связи меня куда больше интересует другой вопрос: а помнил ли он хоть что-нибудь о своем прошлом ДО первого покушения? Ему так старательно запудрили мозги его амнезией после пули, что он, кажется, и сам в это поверил. Но не солгали ли ему, а? И заметьте при этом, господин Сказочник: у вас самого проблемы с памятью. У Микаэля проблемы с памятью. А вот у Гордона, судя по всему, никаких проблем нет. Вам не кажется это странным? - Кажется. И о чем же говорит этот факт? - Я не знаю, - пожал плечами Алонс. – Не персонажу учить своего создателя. Да, вы создали меня всеведущим и ясновидящим, но, повторяю, только в рамках этого мира. За его пределы зрение мое не простирается. Старый Алонс, увы, бессилен, - и по привычке он закряхтел, хватаясь за спину, вероятно, на мгновение забыв, что отныне никаких проблем со спиной у него быть не может. Сказочник поднялся, прошелся по комнате. - Не то, чтобы ты меня убедил, но аргументов у меня и правда нет. По большому счету вечная молодость досталась тебе просто так, бесплатно. - Вы можете приходить сюда в любое время, я всегда приму вас вне очереди, - услужливо засуетился Алонс, но Сказочник лишь махнул рукой и в следующее мгновение уже снова стоял в своей спальне. - Плохи дела, – произнес он, снова стягивая сюртук и принимаясь расстегивать рубашку. – Похоже, тебя и правда хочет прикончить кто-то из другого мира. В эти россказни про отсутствие злого умысла я поверить не могу. Бесконечные разговоры то с Алонсом, то с Гордоном ничего не дадут. Их надо выводить на чистую воду не пустыми беседами. - Скажи, - не дал ему договорить Микаэль, - тот старик сказал правду? Я тоже не…отсюда? - В каком-то смысле, думаю, да. Но сказать точнее не могу – память моя нынче ничуть не лучше твоей. - А почему же тогда Гордон… - Если бы я знал ответы на все эти вопросы, я бы не побирался у собственной же выдумки! – и Андерс со злости шарахнул кулаком по стене, едва сдерживаясь, чтобы не завыть от боли. - Кто такой вообще этот Гордон? Как получилось, что мы с ним оказались здесь, хотя и не являемся в полной мере твоими персонажами? – не слушал его Микаэль. - Не знаю, - бессильно бросил Сказочник, выпростал руки из подтяжек и расстегнул брюки. Микаэлю пришлось долго и мучительно созерцать процесс переодевания Сказочника в одежду для сна, и он не мог заставить себя отвести взгляда от мускулистой спины Андерса, его сильных рук, точеных бедер и икр. Он без конца нервно сглатывал, пытаясь смотреть в сторону, но раз за разом глаза его вновь впивались в очертания переодевающейся фигуры и жадно впитывали каждую черточку, в полной мере отдавая себе отчет в том, что другой такой возможности может больше никогда и не подвернуться. Переодевшись в нижнюю рубашку и кальсоны, Андерс скользнул на кровать рядом с Микаэлем, опустил голову на подушку и прикрыл глаза. - Будь что будет, - пробормотал он. – Пока я ничего не могу сделать и изменить. Видимо, когда-то такова была моя воля. - Знаешь, - Микаэль приподнял голову и подпер ее ладонью, кладя локоть на подушку, - а я тебе не верю. Ну, то есть, ничуть не удивительно, что ты не помнишь мое прошлое, но ты не можешь окончательно забыть свое. Какие-то слабые отголоски все равно должны остаться. Стоит лишь попытаться вызвать их в своей памяти. Попробуй, а? Андерс приоткрыл глаза и изумленно уставился на Микаэля. - Расскажи мне о той своей стране. О короле, при котором ты служил шутом. О своей возлюбленной. О жизни, которую ты вел тогда. - Я же уже говорил, что ничего не помню, одни обрывки, а из них полной картины не сложить! - Так придумай, - улыбнулся артист. – Как придумывал все эти истории. Придумай и свою историю – для меня. А? Несколько минут Андерс просто сосредоточенно смотрел в потолок, то ли вспоминая, то ли сочиняя все заново. А потом тоже повернулся к Микаэлю, точно так же опираясь щекой о ладонь, и с загадочным выражением на лице вдруг заговорил: - Это был прекрасный мир, скажу я тебе, где царило только счастье, добро и справедливость. И в нем не было ублюдков, подобных тем, что нам приходится постоянно созерцать здесь. Но и волшебства там, кажется, тоже не было… - Как же так? – удивился Микаэль. – Ведь тебе же удалось… Тот положил указательный палец на губы артиста, прося его помолчать и не перебивать, а затем продолжил. - Это был простой мир, состоящий из простых людей. И даже король в нем был самым-пресамым обыкновенным. А я состоял при его троне шутом, развлекал и веселил его юное величество своими байками и страшилками. И долгое время мы были очень и очень дружны и счастливы... - А еще там была прекрасная юная принцесса, в которую ты и был влюблен, - снова не удержался Микаэль, но Андерс лишь покачал головой. - Принцесса там и правда была, но никаких особенных чувств я к ней не испытывал. Кажется, мы просто дружили. Там были и другие придворные, мы здорово кутили и веселились, вся наша жизнь состояла из одних сплошных праздников, и ничего плохого в ней никогда не происходило. - Так не бывает, - покачал головой артист. – Если там все было так уж прекрасно, что тогда ты делаешь здесь? Зачем ушел в этот вымышленный мир из своего невыносимого счастья? Оставил юного короля и остальных друзей, взял да и ушел сюда – ко всем этим лешим, водяным, чертям, русалкам и магам? - Ты прав, - не стал спорить Сказочник. – Кажется, все-таки там что-то случилось. Что-то очень плохое, что и заставило меня бежать сюда, Прятаться тут от своей боли. Но вот что именно… - Несчастная любовь, - усмехнулся Микаэль. – Прекрасная принцесса ответила шуту отказом? Ну, разумеется, у нее же под боком был юный король, зачем ей был бы нужен ты? - Принцесса тут ни при чем. Я же говорил, что не был влюблен в нее. - В кого же тогда, раз не в нее? – нахмурился артист. – В придворную фрейлину? А, может, - и тут он полушутливо подмигнул Андерсу, - даже в самого короля, а? – и тут же, не выдержав, расхохотался, ощущая, впрочем, холодный укол в области сердца. - А если и так? – в голосе Сказочника послышался странный вызов. – Ты считаешь это столь уж невероятным? – и лицо его приблизилось к лицу артиста, они почти соприкоснулись носами. - То есть… то есть… - обессилено прошептал Микаэль, не делая попытки отстраниться. - То есть, разумеется, я ничего не могу утверждать со стопроцентной вероятностью, - процедил Сказочник и рухнул назад на подушку. - Но ничего нельзя исключать. Король был не менее юн, чем принцесса, и ничуть не менее прекрасен. Так почему бы, собственно, и нет? – снова странный вывод, снова холодный укол в сердце. После этого спальня погрузилась сперва в тягостное, а потом уже и просто сонное молчание: каждый из двоих думал, что второй уснул, и тоже старался выровнять дыхание, но уснули оба только под утро. После пробуждения Микаэль собрался уже было отправиться домой, но Андерс категорически этому воспротивился, вместо этого предложив полежать еще денек, а к вечеру сходить в одну таверну неподалеку и отведать дивных напитков. Держал ее местная легенда – Фред, и никто другой во всем королевстве не мог так сногсшибательно приготовить бараньи ребрышки или сделать столь густое и терпкое сливовое вино. Микаэль никогда прежде о нем не слышал, поскольку Фред обитал в другом городе, и таверна его обычно была до отказа забита посетителями. Но Андерс пообещал другу раздобыть столик в тихом темном уголке, а заодно и поведать ему интересную историю самого Фреда, которую тот хоть и старался скрыть от посторонних глаз, но все равно она давно расползлась по всему городу и даже за его пределами. Городок, в котором размещалась та самая таверна, был совсем маленьким – раза в четыре уступая по размерам городу самого Микаэля. И таверна Фреда в нем играла роль, по сути, едва ли не единственной достопримечательности, куда заглядывал каждый приезжий. Привлекательные цены заманивали и коренное население городка, оттого в таверне всегда царила давка. С виду это было ничуть не примечательное заведение, и Микаэль поначалу даже засомневался, а стоило ли ему после всего пережитого вообще чего-либо пробовать в этой грязной забегаловке. Но Андерс лишь рассмеялся в ответ на его сомнения. - В отличие от большинства кабачных воротил, Фред работает по-честному. И мясо у него всегда свежайшее, а вино – высочайшего качества. Сыр просто тает во рту, а откуда он достает овощи, не знаю даже я. Клянусь, тебе точно полегчает после его стряпни, - и аккуратно подтолкнул друга ко входу. Внутри было ожидаемо грязно, шумно, душно и дымно. Сказочник сжал ладонь Микаэля своими сильными пальцами и потащил за собой куда-то вглубь. Там в самом дальнем углу у закопченного окна и вправду нашелся крошечный столик – едва пригодный для двоих, чудом оставшийся свободным. - Я же Сказочник, - усмехнулся Андерс. – Фред чтит этот факт и всегда держит этот столик свободным. О нем не знает никто, кроме меня. Здесь было потише и почище, чем в остальной части помещения, и Микаэль опустился на краешек лавки, разглядывая оплывшую свечу. Минуту спустя к ним подскочил поджарый молодой человек с дивным блеском в глазах, расшаркался и встал по стойке, ожидая заказа. - Мне как обычно, - улыбнулся Андерс. – И моему другу то же самое. Спасибо, Фред! – и махнул рукой моментально растворившемуся в толпе парню. – Что скажешь о нем? – повернулся он к Микаэлю. Тот лишь пожал плечами. Парень как парень. Шустрый, крепкий, ни тени усталости на светившемся от счастья лице. Ему во всем помогала дивной красоты девица, что носилась между столами ничуть не менее проворно, буквально раскидывая блюда и кружки, не уронив ни крошки, не пролив ни капли. Микаэль невольно залюбовался этой парой, столь слаженно трудящейся на благо своей таверны. Готовый заказ им принесла уже жена Фреда, и Микаэль имел возможность убедиться, что она и вправду была редкой красавицей. Вероятно, во взгляде его проскользнуло что-то эдакое, и та зарделась, опустила глаза и поспешила убежать на кухню. - И как они только справляются вдвоем, - выдохнул Микаэль, с наслаждением осматривая румяные ребрышки с печеными овощами, внюхиваясь в поданное сливовое вино, которое действительно пахло просто божественно, да и оттенок имело очень густой и насыщенный даже для виноградного сока. - Они не простые ребята, - хмыкнул Сказочник и тут же приступил к трапезе. Артист же тем временем разлил по кружкам вино, отхлебнул из своей, а затем вонзил зубы в ребрышко: еще никогда ему не доводилось есть ничего вкуснее, даже за обедом у Алонса или при праздновании нового года у самого Андерса. - Кажется, ты обещал рассказать мне историю этого Фреда. Чем же они с женой так примечательны? Ну кроме своего явно отменного здоровья. - Начнем хотя бы с того, что она ему вовсе не жена. И стать ей никак не может. - Замужем за другим? – нахмурился Микаэль, подхватывая на вилку ломтик печеного картофеля. - Вовсе нет. Просто она… мертва, - с совершенно невозмутимым видом изрек Андерс и поднял кружку, осушая ее в несколько глотков. Микаэль же тем временем поперхнулся и громко закашлялся. - Что ты имеешь в виду? – выдавил он, когда кусок, наконец, проскочил в желудок. - О, это очень интересная история, которую Фред поначалу скрывал, но правда все равно обнаружилась. Раньше он жил в глухой деревне в доме своих родителей. А когда те померли, полностью взвалил всю заботу о доме на свои плечи. Отец его был горьким пьяницей и на тот момент давно запустил колодец – так, что за водой им приходилось ходить на речку, а это все-таки далековато. И вот когда буйный родитель затих в могиле, Фред взялся за дело и решил восстановить колодец. А для начала хорошенько его почистить. Обвязался он, значит, веревкой, спустился вниз, там и обнаружил причину порчи воды – на самом дне лежал труп девушки. Точнее, это был уже и не труп даже, а скелет в девичьем платье. Фред поначалу испугался, но делать нечего, колодец надо чистить, поэтому он извлек скелет на свет божий, завершил свои дела с колодцем и принялся подыскивать новое место для могилы, чтобы кости эти старые зарыть. Да только вот пока трудился, солнце успело закатиться за горизонт, и на деревню наползла ночь. И в этот самый момент, как все покрыла темнота, скелет этот вдруг прямо на глазах у Фреда принялся обрастать живой человеческой плотью, а истлевшее платье опять стало новым, и вот уже через несколько минут перед ним стояла милая юная девушка. Фред, конечно, обалдел, остолбенел и чуть сам в свою же свежевыкопанную могилу не рухнул. Влюбился он в эту девицу с первого же взгляда и яму тут же закопал, а новоиспеченную невесту домой к себе отвел и всю ночь с ней миловался вплоть до самого рассвета. Но, когда к обеду проснулся после утомительной ночи, то обнаружил рядом с собой все тот же скелет в ветхом платье. Фред решил, что он повредился рассудком и всю ночь развлекался со скелетом. Ему даже дурно стало от одной мысли, и он лишился чувств. А когда пришел в себя, то подкрепился и отправился заново копать могилу. Но тут снова наступил вечер, и вчерашняя история повторилась точь-в-точь: стоило только сумраку упасть на деревню, как на порог избы вышла вчерашняя дивная красавица в шелковом платье, и Фред снова провел всю ночь в ее объятиях. Потребовалась не одна неделя, прежде чем он привык к таким превращениям и прекратил каждый раз выкапывать и закапывать обратно могилу. Да только к тому моменту странные слухи поползли по деревне, что Фред де живет с Олафеей, которая де померла полвека назад. Ее де собственный муж из ревности убил, а потом и себя порешил. Изба же по дешевке как раз семье Фреда досталась. Кто-то из старожилов узнал эту Олафею, и все начали во Фреда пальцами тыкать. Тот не выдержал, в одну из ночей собрал свои немногочисленные пожитки да и вместе с невестой убежал подальше от тех мест на другой конец королевства. Поселился в здешнем тихом городке, открыл таверну. Слухи, разумеется, доползли и досюда, только вот подтвердить их уже стало гораздо сложнее: здесь никто эту Олафею раньше в глаза не видел, в россказни о том, что она якобы давно мертва и превратилась в скелет, верит мало кто, хоть языками чешут многие. Но ее же каждый вечер видят здесь живехонькой, в самой настоящей плоти. Поэтому хоть и чешут языками, а все же считают ее обычной бабой. Хотя днем их вдвоем с Фредом никто и не видел, да только и таверна его открывается только под вечер, это уж у них традиция такая повелась. - Может, поэтому и слухи такие поползли? – усмехнулся Микаэль. – Раз они открываются только по вечерам, видят их только по вечерам, то сознание простого неграмотного мужика сразу начинает сочинять самые разные небылицы для объяснения происходящего… - Может, оно и так, - улыбнулся Андерс. – За что купил, за то продаю, - и они чокнулись кружками. Таверна закрывалась около половины четвертого утра. К тому времени публики тут постепенно поубавилось, отправились на боковую и Микаэль с Андерсом, став последними, кто покинул помещение. Двери за ними запирал сам Фред, невеста его к тому времени уже убежала наверх отдыхать. Они вышли на улицу и вдохнули прохладный предрассветный воздух. На востоке розоватым золотом засверкали первые всполохи восхода, и в этот самый миг на втором этаже таверны в одном из окон зажегся свет. Микаэль поднял голову, заметив мелькнувшую там тень, да так и замер с открытым ртом: то ли от обилия вина ему начали мерещиться разные кошмары, то ли рассказ Андерса так повлиял на него, да только он был готов поклясться, что видел, как в незашторенном окне давешний поджарый Фред страстно обнимался с самым настоящим скелетом. Сказочник, проследив за направлением взгляда друга, тихо рассмеялся и тут же щелкнул пальцами, и уже спустя мгновение оба рухнули на постель в его спальне. - Думаю, после такого моя история любви тебя уже точно вряд ли впечатлит, - продолжил смеяться Андерс, стаскивая с себя сюртук. Микаэль же повернулся к нему, и во взгляде его читалось что-то болезненное, даже горестное, да и сам Микаэль снова ощущал ледяные уколы в сердце. Которые более всего напоминали ревность. Он, черт побери, зверски завидовал тому незнакомому королю из чужого королевства, в которого так безумно влюблен был его Сказочник.