Один месяц, три недели и шесть дней назад:
Вода. Она должна… найти воду. Ей показалось, что этот спуск длился чуть ли не половину её жизни. Почему никто не пришёл за ней? Почему?! Усталость заставила её пошатнуться. Ночь она провела в другой расщелине, которая находилась ниже по склону и была гораздо больше — на этот раз она поместилась в ней целиком. Она спала на твёрдой скале, покрытой сгнившей листвой, и у неё болела спина. Из-за войны она уже привыкла к дефициту еды и сна, но… ей нужна вода. Она рассеянно почесала красную сыпь, образовавшуюся на её шее из-за бесчисленных укусов муравьёв. Гермиона наполовину хромала, так как тот острый камень, на который она налетела, вспорол её штанину и впился в кожу над коленом. Когда она наконец спустилась с горного склона, солнце уже вошло в зенит. Она нехотя прислушалась к звукам, исходящим из джунглевых зарослей, но даже если сейчас перед ней выскочит Малфой, так тому и быть… Да, пусть он убьёт её, потому что она совершенно выдохлась. Она хрипло дышала, ковыляя вперёд и не имея ни малейшего понятия о том, есть ли здесь хоть какие-то источники воды. По крайней мере, она пока не сошла с ума, раз сумела прийти к выводу, что высокая влажность просто обязана гарантировать стабильные осадки и непогоду, но на данный момент над её головой не было ни облачка. Небо ослепляло своей синевой. А может, деревья брали нужную энергию из недр земли? «Тогда тут тем более должны быть источники пресной воды», — вяло подумала она. Ей нужно только найти их. Она была уверена, что во всех джунглях априори имеются какие-нибудь пруды, родники или хотя бы промоины, которые служили бы своего рода местом водопоя для животных. Да даже если взять ту огромную синюю обезьяну — наверняка она тоже нуждалась в воде для своего выживания. Интересно, а Малфой убил её? Наверное, да — она не могла поверить в то, что волшебные синие гориллы чудовищных размеров были способны на компромисс и заключение перемирия с человеком. Она бы убила за палочку. За его палочку. Волшебная палочка… Её мысли ухватились за это слово, будто это священный грааль, наркотик, от которого она зависима. Без магии было… просто невыносимо. Гермиона пришла к выводу, что она больше не магл. У неё едва получилось спуститься с гор в одиночку. И она не обладала каким-то исключительным талантом к выживанию без волшебства. Грейнджер остановилась. Ветер шелестел где-то в верхушках деревьев. В дневное время сверчки шумели не так громко, но птицы и другие звуки скорее всего перебили бы любой возможный плеск воды, что… Она вспомнила — она же слышала шум воды! Но… по её подсчётам этот водоём был уже слишком далеко от неё — примерно в одном дне пути. И он находился где-то высоко в горах. Она запрокинула голову. Её кожа чесалась, и она предположила, что здешний климат тоже вносил определённую лепту в её состояние. Жара и солнце, которое время от времени мелькало в небе сквозь листву деревьев, просто убивали её. Выше… Она должна взобраться выше — на какое-нибудь дерево. В идеале на самое высокое дерево, которое она только сможет найти. Может быть, где-то поблизости находится какой-нибудь родник, водопад — неважно что. Её одежда прилипла к телу. Ощущение не из приятных, но Гермиона не могла раздеться и бросить свои вещи, поэтому она шла дальше. Пока у неё ещё оставались силы… Пока она не найдёт дерево нужных размеров. Она остановилась и встала перед ним. А как вскарабкаться на дерево с гладкой корой, кстати? Её куртка! Гермиона так быстро сорвала с себя тонкую джинсовую ткань, словно через её тело прошёл электрический заряд. Она встала вплотную к дереву и, обхватив его курткой, взялась за рукава. Подняла взгляд — ствол уходил вверх метров на двадцать, если не больше. Она обессиленно поставила ногу на кору. Носок ботинка соскользнул вниз. Прикусив нижнюю губу, она отпустила рукава куртки, наклонилась и сняла ботинки. Привязав их друг к другу шнурками, затолкала внутрь свои промокшие насквозь носки и повесила себе на шею — здесь она ничего не оставит. После этого она вновь схватилась за рукава куртки и повторила попытку. Кора приятно холодила голую кожу ступней. Босые ноги были более устойчивыми. В теории подъём казался лёгким: ей нужно упереться обеими ногами о ствол и всё время немного подтягивать куртку вверх, чтобы продолжать карабкаться. Но на практике всё оказалось иначе. Это стоило ей последних сил. Не говоря уже о втором шаге этого плана — спуске вниз. Прошло более получаса, а она преодолела лишь полпути. Ей приходилось постоянно отдыхать и держать своё тело на весу, а её куртка всё больше приходила в негодность. Её руки и ноги дрожали, мышцы протестовали, и в конце концов она решила, что это было дурацкой идеей. По её подсчётам она достигла верхушки дерева где-то после обеда. Оказавшись на большой высоте, она буквально набросилась на широкую ветку и обессиленно заплакала. Она пролежала так не менее двадцати минут, после чего попыталась выпрямиться. У неё всё так же дрожали руки. Она села и осмотрелась вокруг. Здесь не было никаких водоёмов. Нигде… — Ай! — внезапно вскрикнула она, почувствовав, как что-то ужалило её в ногу. Она посмотрела вниз, и её глаза расширились: — Господи боже! — прошептала она, наклонившись и открыв рот от удивления. — Werin’g chan cha’r mar’eh! Она уставилась на крохотное существо, наполовину скрытое под рукавом её куртки. — Что? — произнесла она, предположив, что уже тронулась умом. — Это реально вообще?! — спросила она саму себя. Маленькое существо сильно потянуло джинсовую ткань. В руке у него было крошечное копьё, которое, должно быть, и вонзилось ей в ногу. — Chan cha’r! — вновь повторил он. Кажется, он крикнул это так громко, как только мог, но Гермиона всё равно едва слышала его. Размером он был примерно в половину её ладони, вместо одежды маленький человечек носил мех грызунов. У него были спутанные тёмные волосы, и она начала смутно вспоминать об этих волшебных существах из «Истории времени» — книги, которую профессор Бинс задавал своим ученикам в качестве обязательного чтения вот уже более восьмидесяти лет. — Древесные человечки… — растерянно прошептала она. Только после этого она отреагировала и помогла ему, высвободив из оков своей джинсовой куртки. Человечек тут же встал на ноги. Судя по злости, которая исходила от него, она предположила, что перед ней мужчина. Он с невероятной скоростью вскарабкался вверх по стволу, а потом спрыгнул на ветку, которая находилась прямо перед её лицом. — Sol’utar chan cha’r homa sang bare’e! — он недовольно посмотрел на неё и воинственно поднял в воздух своё маленькое копьё, на что она открыла рот. — Эмм… — А не сон ли это? Она всё ещё не была полностью уверена в этом. — Здесь есть вода? — робко спросила она его, потому что всё равно не понимала, что он говорит. — Kan’alo? — протянул он, непонимающе взглянув на неё. Его лицо, черты которого казались человеческими, было загорелым и чумазым. Лишь миниатюрные светлые глазки выделялись на фоне всей этой грязи. — Вода, — повторила она, сложив свои руки в форме чаши и сделав вид, что пьёт. — Вода! — добавила она. — Mo’a, — сказал он. Его глаза расширились, словно он понял, что она имеет в виду. Она повторила свой жест и произнесла то же самое: — «Моа», да! Она надеялась, что это слово означает воду. Он быстро осмотрелся. Малыш выглядел так, будто не знал, как ему поступить, казалось, что он собрался драться не на жизнь, а на смерть, но потом человечек опустил руку с копьём вниз. — Chen cha’r sa’la mo’a, — проговорил он более спокойным тоном и поднял своё оружие к небу. Она посмотрела в этом направлении. Как оказалось, небо уже заволокло тучами. — Что? — она ошарашенно уставилась на него пустым взглядом. — Chen cha’r, — произнёс он медленнее, — sa’la mo’a! — отчётливо продолжил он. — Угу, понятно… — сказала она. Кажется, она разозлила его. А он не из терпеливых… Человечек издал звук раздражения, а затем поднял свою малюсенькую руку и опустил её вниз, шевеля пальцами. Она так ошеломлённо проследила за его движением, что он выругался, судя по непонятному слову, сорвавшемуся с его губ. Он проделал это ещё раз, и она широко распахнула глаза. — Дождь! — прошептала она, повторив его жест. Человечек нерешительно кивнул и сразу же покачал головой — и неудивительно, он же не понимал её. — Sa’la mo’a, — проговорил он. Гермиона вдруг поняла, что выучила два слова на языке древесного народа: «моа» — это вода, а «сала моа» — дождевая вода. Ну отлично, осталось только узнать, когда тут… Гром, раздавшийся над её головой, был настолько оглушительным, что она чуть не свалилась с дерева. Маленький древесный человечек пригнулся и собрался уходить. — Подожди! — крикнула ему вслед Гермиона, и он резко остановился вполоборота к ней. Она хотела поблагодарить его. Дождь, наверное, всё равно пошёл бы, но… по крайней мере, здесь обитал… кто-то ещё, кроме враждебных синих горилл, и это не могло не радовать. Он нервно посмотрел на неё. Она вспомнила детский мультик про Тарзана и Джейн и положила руку себе на грудь, не сумев придумать ничего лучше: — Гермиона, — чётко выговорила она, а потом указала на него. Он недоумённо уставился на неё. Она повторила свой жест: — Гермиона, — сказала она и снова медленно указала на него. Затем он тоже положил крошечную руку на свою грудь. — Ra’vi, — спокойно ответил он. — Рави, — повторила она. Она хотела спросить его, где они находятся и как ей добраться до дома, но на её лицо уже начали падать первые тяжёлые капли, и она подняла взгляд к небу. Ещё никогда в жизни она не была так благодарна природе за дождевую воду. Когда она посмотрела вниз, Рави уже не было. Она широко открыла рот, ловя дождевые капли, но потом потянулась к куртке и, дождавшись, пока та промокнет насквозь, выжала её себе в рот. Чистый восторг! Её разум решил, что это самое лучшее, что она когда-либо пила. Вода была просто божественной на вкус! Но так или иначе дождь продлился всего пять минут. Жаль, что у неё не было сосуда для сбора воды. Что ж, хороший урок на будущее, теперь она будет знать, что дождь здесь идёт только в течение очень короткого времени, потом ливень снова сменяло солнце. Она поняла, что голодна. До чего же приятно накинуть мокрую куртку на шею и ощутить прохладную влагу на своей коже… Она посмотрела вперёд поверх мокрых верхушек деревьев. Сейчас листья немного поникли после дождя, и её взгляд зацепился за странное пятно между двумя деревьями. Оно было… белым? Что-то ослепительно светлое среди всей этой зелени. Это правда белый цвет? Совсем недалеко отсюда… Возможно, в одном километре к востоку от неё. Может быть, там были люди? Она начала свой трудный спуск вниз, и ей время от времени казалось, что с веток деревьев за ней наблюдают чьи-то маленькие глазки. Древесные человечки считались легендой. Крохотные воины, затерянные во времени — это всё, что она знала о них. И она решила не отвечать на их взгляды. Может быть, они понаблюдают за ней и поймут, что она не причинит им вреда? Как будто в этом был хоть какой-то толк… Но она всё же решила, что в этих джунглях будет разумнее не заводить себе новых врагов.***
Его кожа зудела. Всё тело чесалось и горело. Солнце безжалостно пометило его. Это была плохая ночь. Короткая и ужасная. Он бы убил за кровать, горячую ванну и толпу эльфов, которые несли бы его на руках. Хоть он и мог наложить вокруг себя защитные заклинания, но это всё равно было горьким утешением, потому что для него не существовало ни одного волшебного способа вернуться домой. Портключ сломался и превратился в бесполезную игрушку. Точно так же обстояло дело и с другими вариантами спасения — он не мог трансгрессировать с острова или отправить домой своего Патронуса. Он выпустил в воздух десятки сигнальных искр, но не верил в то, что находится хотя бы в отдалённой близости от цивилизации. После обеда он прочесал джунгли, следя за тем, чтобы не натолкнуться на грязнокровку или синюю обезьяну, которую ему вчера так и не удалось убить, потому что он плохо прицелился и промахнулся. Он лишь напугал этого монстра. Но никто из них больше не попадал в поле его зрения. Его скудный вчерашний рацион состоял из мяса змеи, которую он убил и кое-как приготовил. Драко не привык самостоятельно готовить еду, не говоря уже об охоте и убийстве дичи. А ещё ему пришлось решать наугад, какая часть змеиного тела может быть ядовитой, а какая съедобной. Но этот опыт ему и даром не сдался — он спокойно мог обойтись и без него. Ни одно другое животное не отваживалось приблизиться к его костру. Может, здесь обитали кролики? Если он не хочет умереть с голоду, ему придётся поймать и убить ещё кого-нибудь. Тот факт, что на сегодняшний день он даже не знал, как освежевать кролика, Малфой пока проигнорировал. Кроме того, он заметил, что тело змеи полностью окоченело от Авады. Змеи и так были отвратительны на вкус, но смертельное заклинание совершенно точно не годилось для охоты. Однако ножа у него не было. Да он и не знал, как с ним правильно обходиться. Его захлестнул гнев. Наряду со множеством других чувств. Может, обезьяна появится снова? У него болели ноги из-за того, что он бесцельно бродил среди огромных деревьев. Не совсем бесцельно, конечно, потому что его палочка указывала ему направление, где он мог найти воду — только он следовал этой подсказке вот уже четыре часа, но так ничего и не нашёл, если не считать кратковременного дождя. Хоть он и склеил несколько листьев с помощью магии, превратив их в своего рода чашку, но жажда всё равно давала о себе знать. Агуаменти тут не работало. Там, где нет воды, невозможно её наколдовать — всё предельно просто. Он с горечью подумал о том, что палочка оказалась не такой полезной, как он надеялся. Она могла лишь убивать животных для него — если, конечно, на его пути появится хоть кто-то, у кого наконец будет больше костей, чем у бесполезной змеи. Да даже и они будут ужасными на вкус, потому что он был совершенно неспособен выжить в дикой природе. Он уже заприметил парочку птиц, но они летали слишком высоко и не казались достаточно глупыми, чтобы приблизиться к нему. До него дошло, что их тоже придётся освежевать или ощипать перья. Где же были домашние эльфы, когда они были так нужны?! Да он даже не был уверен, где находится. Он осмеливался трансгрессировать только в обозримых пределах, не дальше. Слишком часто эксперименты по перемещению заканчивались где-нибудь в опасных оврагах. Но во время своей сегодняшней прогулки он, кроме всего прочего, наткнулся на целый лес эстуарных деревьев. У них была красноватая кора, длинные вытянутые ветви и толстые влажные листья ядовито-голубого цвета. «Лагунные деревья» росли исключительно на волшебных островах. Он узнал их только благодаря своим путешествиям с родителями, которые те устраивали, когда он был маленьким. Поэтому он предположил, что, где бы он ни находился, неподалёку от него было море. Но что это за море? Вот этого он не знал. Салазар, он даже и предположить не мог, что за остров мог иметь на своей поверхности такое количество джунглей. Ему ничего не приходило на ум — ни в его мире, ни в каком-либо другом, скрытом от чужих глаз. Он рассеянно подумал, что это попросту невозможно. Он размышлял об этом вчера, когда чуть не покончил с жизнью глубокой ночью. Драко не мог выбросить из головы её слова. Он привык, что грязнокровкам нельзя верить, такие понятия, как правда или знания, им незнакомы, но сейчас ему было трудно прийти к компромиссу со своими собственными предубеждениями. Ведь, если хорошенько подумать, то можно предположить, что мысль о поверженном Тёмном Лорде на самом деле довольно правдоподобна. Вполне возможно, что его родители и друзья уже сидели в Министерстве, а остальные только и ждали, чтобы их забрали, заковав в наручники. И с признанием этого неизбежного факта появилась ещё одна очень важная проблема: кто бы ни прибыл сюда, кто бы ни нашёл дорогу к этому острову — тот скорее всего придёт не ради его спасения. Если этот ублюдок Поттер выжил, если он действительно победил последнюю кучку сопротивления отчаявшихся чистокровных, тогда… его будущему можно только посочувствовать. Ему не нравилось оставаться наедине со своими мыслями, но прямо сейчас у него не было другого выбора. Если победу одержала сторона Поттера, то ему никто не поможет. Всё довольно просто. И вариантов было всего два: его либо оставят здесь, либо найдут, возьмут с собой и посадят в тюрьму. И, скорее всего, они выберут второй сценарий. И именно поэтому он уже подумывал о том, чтобы спрятаться. А может… ему остаться прямо здесь? В этой тропической ловушке? Но… это тоже не выход. В таком случае его ждёт та же смерть — просто другой её вид. Тот, где он останется наедине с собой. Но он не любил быть один. Так как не обладал необходимыми навыками выживания. Особенно здесь! Для него эта война закончилась так внезапно, что он не мог в это поверить. Он проснулся сегодня утром, чувствуя себя абсолютно дезориентированным и совершенно потерянным, и рядом не было никого, к кому бы он мог обратиться за помощью. И он ненавидел это чувство. Выполнять приказы было намного проще. Где был его отец? Будь он помладше, он бы заплакал и позвал отца, но… он уже не ребёнок. Он являлся единственным человеком на этом острове, у которого была чёртова волшебная палочка. И он даже не смог убить грязнокровку, когда та была прямо у него под носом… Но он успокаивал себя тем, что это было исключением из правил. Просто неудачное стечение сразу нескольких обстоятельств. Она чудом избежала смерти и сумела спастись. Но если удача была на его стороне, то сейчас она уже мертва. За последние несколько лет ему вбили в голову целую лекцию о правильном укладе жизни. Ему внушили, что всё мерзкое отродье грязнокровок необходимо уничтожить на корню. Что всех маглов нужно поймать и убить. Он не понимал всей логики этого «учения». Не верил каждой сказке, которые рассказывало старшее поколение. Но у него была своя правда. И он был ей верен. Поэтому оказаться в ловушке на острове вместе с грязнокровкой было неприемлемо. Люциус говорил, что они не более чем просто животные. Не лучше паразитов. Драко скривил рот. Он считал, что подавляющая часть этих сказок возникла только из-за того, что чистокровные волшебники просто не знали маглов. В его глазах всё выглядело немного по-другому, потому что он с одиннадцати лет учился в одной школе с грязнокровкой, которая превосходила чёртово большинство остальных учеников абсолютно по всем предметам. Потому что она выглядела, как обычный человек. Она двигалась, как человек, говорила, как человек, умоляла сохранить ей жизнь, как человек. У неё даже было имя, как у человека. Но Драко не станет использовать его, потому что грязнокровкам не нужны имена. Если бы война закончилась прямо сейчас, ничего бы не изменилось. Это был один из тех вопросов, которые всегда беспокоили его — маглов изначально было больше, чем волшебников. И в будущем будет точно так же. И даже если… даже если они и выиграли эту войну — истребление абсолютно всех маглов казалось таким… абсурдным? Нелепым? Таким… тривиальным. Маглы почти уничтожили волшебников семьсот лет назад. Тогда почему сейчас что-то должно измениться? В этом и заключалась его главная проблема, связанная с войной. Потому что даже если… Они всё равно были в меньшинстве. Он был просто против того, чтобы маглорождённых принимали в волшебное сообщество, посылали им приглашения в Хогвартс, где они могли развить крошечную искорку магии, дремавшую в них — потому что это было опасно. Ведь маглы могли снова начать убивать волшебников, разве нет? Это было единственной проблемой, единственной угрозой, которую представляли собой маглорождённые, так ведь? Если смотреть на вещи трезво, то это было вполне возможно, учитывая низкий уровень их интеллекта. Вот почему он не любил одиночество — когда он был один, он начинал сомневаться в том, что его семья считала непреложной истиной. Это же всё-таки его семья. Конечно же, он был на их стороне. Что бы они ни делали. И неважно, кому они поклонялись. Ладно, разумеется, присутствие грязнокровки на этом острове означало определённую опасность для него, но в глубине души он действительно был очень рад, что волшебная палочка досталась именно ему, так как она была слишком опасна с этим оружием в руках — даже если он никогда не признается в этом вслух, даже если она была лишь паразитом в человеческом обличье… Было бы глупо думать, что она не умеет колдовать только из-за того, что является грязнокровкой. Потому как, по всей видимости, она была большим исключением среди всех маглов… Он мрачно выдохнул. Нет. Да, он не любил одиночество, но он убьёт её! Тогда ему не придётся так много думать. И прежде всего о ней! Потому что убийство это всё, что ему оставалось в конечном счёте. Он и вправду не был создан для жизни в таких условиях. Кожа на лице начала шелушиться уже после одного дня пребывания на солнце. Он сгорел и смог заглушить боль только при помощи своей палочки. У него болели мышцы бёдер, икр и даже ступней, потому что раньше ему никогда не приходилось преодолевать такие расстояния пешком. Он чувствовал боль во всём теле, потому что, будучи Пожирателем смерти, он был избавлен от необходимости тренировать своё тело для битв. Пожиратели смерти использовали свой ум, а не кулаки. Они были чистокровными волшебниками и сражались палочками. Мысли Драко застыли, и палочка опустилась вниз в его руке, когда он пробился сквозь очередные заросли и оказался на открытой поляне. Он замер в недоумении и поднял глаза вверх — к огромному кораблю, окружённому джунглями. Но, как оказалось, не только джунглями… Накренившийся остов корабля стоял в небольшом пруду, в котором было недостаточно воды для такого судна, но достаточно для того, чтобы он не умер от жажды! Он медленно подошёл ближе. Корпус корабля был облеплен лианами, плющом и высохшим планктоном. Носовая фигура обросла водорослями — он решил, что это русалка. Последние обрывки светлых парусов покачивались на ветру высоко над его головой. Было трудно определить точные временны́е рамки, но он пришёл к выводу, что этот корабль стоял здесь уже давно. Скорее всего, уже несколько веков. И он подумал, что судно не могло сесть на мель в таком месте. Он предположил, что оно попало сюда тем же путём, что и он сам. Случайно. В качестве наказания. Или ещё по какой-то причине, потому что этот пруд не имел выхода к морю. Видимо, этот корабль в какой-то момент просто трансгрессировал сюда. И так и остался на этой поляне. В морях существовали такие странные места. Бермудский треугольник — вот как маглы называли один из последних морских портключей, известный во всём мире. Но Драко знал, что моря таили в себе ещё пару мест, которые точно так же могли перенести людей к проклятым островам, на один из которых попал и он на пáру с грязнокровкой. «Бедные идиоты…» — без капли жалости подумал Драко. Он приблизился к обломкам корабля. Но, может быть, у этих бедных идиотов хотя бы остался алкоголь на борту…?