Один месяц, три недели и шесть дней назад:
Гермиона остановилась перед обломками огромного корабля, совершенно выбившись из сил. Высокие паруса оказались тем самым белым пятном, которое она заметила с верхушки дерева! Почему громадное морское судно вдруг очутилось посреди джунглей? Её разум не сумел найти логического объяснения, но это было и неважно, так как оно стояло в своего рода пруду! Вода! Она буквально рухнула на колени у края этого водоёма, надеясь, что на борту не было выживших. Это не современный корабль — не магловский «контейнер из стали», не яхта и не моторная лодка. Трёхмачтовое деревянное судно, доски которого были обработаны так топорно, что вывод напрашивался только один: кто-то построил этот корабль своими руками. И достаточно давно, чтобы предположить, что люди, прибывшие на нём, умерли лет четыреста назад. Её дрожащие голые руки зачерпнули жидкость, и она сделала первый осторожный глоток, чтобы определить, не солёная ли она. Но она была пресной! Благословенная влага потекла по её пересохшему горлу, и она выпила четыре, нет — пять пригоршней воды. Над её головой пели птицы, листья деревьев тихо шелестели на ветру, и она попыталась прислушаться: не приближается ли к ней какая-нибудь опасность, нет ли в джунглях ещё кого-нибудь, кроме неё? Вытерев рот тыльной стороной ладони, она ополоснула лицо и шею, так как испорченная куртка уже давно высохла под безжалостными лучами полуденного солнца. Примерное время она могла определить только по собственной тени, которая вновь стала более длинной. Она угрюмо подумала, что умирает с голоду, но на деревьях не было никаких фруктов и плодов. Потом Гермиона услышала странный шум. Она чуть не завалилась назад от страха. Кто-то был внутри корабля! Оттуда действительно доносились глухие звуки… Её холодный рассудок твердил ей, что никто не мог уцелеть на борту этого судна, но на какое-то животное это тоже не похоже. Кажется, кто-то проверял содержимое ящиков. Она пригнулась и попятилась назад, здесь она точно не останется и не выдаст своего присутствия. Кровь застыла в жилах Гермионы, когда она заметила, что на неё упала чья-то тень. Та была настолько большой, что она не решалась пошевелиться. До её ушей долетело чьё-то глубокое дыхание, и она медленно повернула голову. О нет! Едва она успела выйти из ступора… едва адреналин снова взбудоражил её усталое тело, синяя горилла уже пришла в себя и своей волосатой лапой ударила её по плечу, потому что Гермиона не успела отскочить в сторону. Рёв существа был оглушительно громким, но единственное, что она смогла сделать, — это отпрыгнуть вбок, держась за больное плечо. Как же так, она даже не услышала его шагов! Она заметила красный луч над своей головой, который попал горилле в грудь. Малфой! Его фигура выглядывала из отверстия в боку корабля, и Гермиона быстро переползла в более безопасное место. Горилла заметила её попытку сбежать и, так как от неё исходило меньше опасности, чем от Малфоя, она с хрипом последовала за ней. — Петрификус Тоталус! — крикнул бывший слизеринец, и она увидела панику в ядовито-пурпурных глазах гориллы, прежде чем животное могло схватить её, после чего оно, скорее всего, разорвало бы её на две части. Всё его тело как будто окоченело. Оно рухнуло на спину, словно огромный волосатый паук с головой примата. Зверь судорожно задышал носом, так как его рот был запечатан действием заклинания. В его взгляде мелькнул настоящий ужас. Над его верхней губой торчали острые клыки, как у хищников, и Гермиона задумалась: сколько же комбинаций опасных животных собрано в этом существе? Она всё ещё лежала на земле в метре от громадных лап и не могла поверить в то, что жива. Пожиратель смерти спрыгнул с корабля и целенаправленно зашагал к ней. Она заметила длинный нож в его руке — отчасти ржавый. И, кажется, Малфой не был до конца уверен в том, что собирался сделать в следующий момент. Она предположила, что это её конец. Она закрыла глаза, тяжело сглотнула и просто ждала, когда ржавый клинок прорежет её кожу. Прошло несколько секунд. Она растерянно открыла глаза, но Малфой даже внимания на неё не обратил. Он стоял перед гориллой, лапы которой слегка вздрогнули. Магия заклинания понемногу теряла свою силу. Малфой замешкался на несколько секунд, словно борясь с самим собой, а потом обеими руками поднял нож над головой. Она увидела, как горилла широко распахнула глаза. Во взгляде животного, которое беспомощно лежало на спине и не могло двигаться, и вправду мелькнула тень осознания. В следующую секунду Гермиона решилась на отчаянный шаг и сначала даже не поняла, что делала: — Нет! — отчаянно закричала она, когда он одним рывком опустил клинок вниз и вонзил его прямо в грудь гориллы — между рёбрами, где лезвие застряло с тошнотворным звуком. Спина Малфоя хаотично вздымалась и опускалась. Он почти лежал на огромной обезьяне, а она зажала рот рукой. Он отпустил рукоять ножа и опёрся о волосатую грудь животного, чтобы слезть с него. Действие Петрификуса сошло на нет, и горилла корчилась в предсмертной агонии. Она издала последний хрип, после чего её голова упала набок. Мёртвые пурпурные глаза уставились в пустоту. Зверь больше не дышал. Гермиона ошарашенно уставилась на его необычную морду. — Нет?! — задыхающийся голос Малфоя вырвал её из мыслей. Он недоумённо повторил её слова, и до неё вдруг дошло, что она, вероятно, станет его следующей жертвой — это осознание будто окатило её крутым кипятком. Он встал на колени и окинул её злым холодным взглядом, тяжело дыша. Ей бросился в глаза сильный солнечный ожог на его коже. — Ты бы предпочла, чтобы эта чёртова бестия разорвала нас на куски, да? — измождённо прорычал он. Она не была уверена, что произойдёт в следующую минуту. Нож всё ещё безобразно торчал из груди животного, а его палочки нигде не было видно. Её плечо болезненно пульсировало, но она не решалась пошевелиться. И не могла поверить в то, что осмелилась это сказать! — Может быть, он был последним представителем своего рода? По всей видимости, укоризненные нотки в её голосе были следствием усталости. Он встал на ноги, вытер потное лицо и недоверчиво приоткрыл рот. После этого он сердито сощурился. — Надеюсь, так и есть! — с горечью выплюнул Малфой. — Ну, а теперь… — враждебным тоном начал он, вынимая палочку из-за пояса брюк за своей спиной. «Чёрт…» — тут же разочарованно подумала она. Но в этот раз она услышала звук откуда-то из кустов. Она затаила дыхание. Малфой тоже не двигался, слепо уставившись куда-то в густые джунглевые заросли, и ей показалось, что она услышала чьё-то рычание. Она заметила, что его дыхание участилось, и он направил свою палочку мимо неё — за её спину. Она всё ещё лежала на земле, и у неё хватило ума подползти к нему на четвереньках. Грейнджер выпрямилась и только потом обернулась. Она даже не поняла, что практически спряталась за спиной Малфоя. Гермиона увидела двух… лис? волков? Она не могла определить это наверняка. Шкура животных была светлой. Не белой, но и не рыжей, как у лисиц. И они совершенно точно были раза в три больше обычных особей. Звери зарычали по-собачьи и оскалили острые зубы — вот теперь они больше походили на волков. Поведение лис скорее напоминало кошек, и те уж точно не могли быть такими огромными. Она в панике подумала, что они, видимо, почувствовали запах крови гориллы. Но с двумя-то животными Малфой уж точно справится… И если такие звери бегали по джунглям, то она лучше будет спать на деревьях! — Вот дерьмо… — выдавил он из себя. Из-за деревьев начали медленно появляться всё новые «волколисы», и их было определённо больше, чем Малфой смог бы убить за один раз. В следующий момент он передумал нападать на них и, оставив её стоять на месте, рванул обратно к кораблю. На одно короткое мгновение она удивилась, но, заметив, что волколисы приготовились к прыжку, вышла из ступора и побежала за ним. Поспешно вскарабкиваясь на корабль, она еле успела уклониться от челюстей самого крупного волколиса за её спиной. Она последовала за Малфоем на палубу, но те не отставали ни на шаг, и она сделала то же самое, что и он. Он взобрался на среднюю мачту, а она на ту, что была слева от него. Её пальцы то и дело соскальзывали со старинных такелажных канатов, но, спасаясь от волколисов, она отчаянно карабкалась по ветхим ступеням всё выше и выше, несмотря на то, что после недавнего «путешествия» на вершину дерева её мышцы всё ещё сопротивлялись активным физнагрузкам. Волколисы разочарованно взревели, прежде чем прекратить погоню. Трое животных уже начали разрывать гориллу на части, и Гермиона со своего места насчитала около двенадцати особей — по всей видимости, там собралась почти вся стая. — Что это?! — в ужасе спросила она, но Малфой не ответил ей, его гневный взгляд был устремлён на гориллу. Он яростно выстрелил в волколисов оглушающим заклятием. — Это моя добыча, мерзкие выродки! — закричал он, и те на мгновение разбежались в разные стороны, чтобы избежать летящего в них проклятия, но быстро вернулись к своей «трапезе». — Чёрт! — со злостью выкрикнул он. Посмотрев на него, она задалась вопросом: выдержит ли старая мачта её вес? Малфой ответил на её взгляд. Здесь, наверху они оказались в настоящей ловушке. На мгновение она подумала, что он собирается наслать на неё какое-нибудь заклятие, но потом он, кажется, передумал. Устало закинув ногу и усевшись верхом на рею, соединявшую их мачты, он прислонился затылком к скрипящей древесине. — И что теперь? — осмелилась она спросить, превозмогая боль, потому что её плечо начало болеть ещё сильнее, чем раньше. И в этом самый момент, он, кажется, и вправду понял, что их статус заклятых врагов больше не имел совершенно никакого значения. Прямо сейчас они оба были будущей добычей волколисов. Конечно же, она не хотела застрять здесь вместе с ним, но словить от него какое-нибудь страшное заклятие и упасть вниз, чтобы — при её-то везении — быть съеденной волколисами, будучи в полном сознании, ей тоже не хотелось. Если бы не эта ситуация… — Сейчас я дам им поесть, пусть наедятся до отвала, — с горечью сообщил он ей. — А потом я подожгу эту чёртову обезьяну, — холодно заключил он. И, кажется, это не было… глупым решением. Дать волколисам насытиться, скорее всего, было вполне разумно, потому что в таком случае они могли оставить их в покое. — Что это за животные? — повторила она свой вопрос, но его взгляд, которым он её одарил, был чуть ли не смертельным. — Послушай меня внимательно, грязнокровка, — начал он. — После того, как я подожгу обезьяну, ты спустишься вниз, чтобы посмотреть, нет ли поблизости ещё каких-нибудь диких зверей, это единственная причина, по которой ты всё ещё жива. Понятно тебе? — прорычал он в безумной злости. Она тяжело сглотнула, подумав о том, что эта сделка была не совсем честной, но так она хотя бы сможет выиграть немного времени. — Это никакое не перемирие, уж поверь мне! — грубо предупредил он её. Она отвернулась от него, решив, что не будет отвечать на этот выпад. К горлу подступила тошнота при виде того, как волколисы тщательно разжёвывали мясо, отрывая большие куски от тела мёртвой гориллы и издавая при этом отвратительные звуки.***
Солнце уже село за высокими деревьями, и к этому времени он успел насчитать вокруг тела обезьяны около двадцати мордео — этих опасных животных ещё называли кусачими лисицами. Он ещё никогда не видел их вживую — на чердаке дома Забини стояло лишь чучело самки с горящими глазами. Но это было настолько ужасающим зрелищем, что мать Блейза прятала его под тканью. Его дедушка в качестве хобби охотился на крупную волшебную дичь и однажды поведал им, что это было его самой ценной добычей. Самок вокруг гориллы не было. В каждой стае обычно имелась только одна самка, так как они были крупнее и опаснее самцов. У них было по три пушистых хвоста, как и у выпотрошенного экземпляра на чердаке Блейза. И они убивали других самок стаи. Драко знал их только благодаря детской сказке «Три хвоста Мордео», в которой мальчик поймал кусачую лисицу, отрезал ей хвосты и с тех пор его всегда сопровождала удача. Уставший разум вяло обдумывал эту бесполезную информацию, пока он наблюдал за тем, как те безжалостно разрывали обезьяну на части. Грязнокровка, кажется, не знала этих животных, но это и неудивительно — она же грязнокровка. «Которую я до сих пор не убил…» — раздражённо подумал он, но, честно говоря, он был сыт по горло недавним убийством гориллы. Его чуть не стошнило. Грубое насилие не было его специальностью. Как и чёртова жизнь в ловушке из джунглей без необходимого снаряжения и важных знаний правил выживания! Он выждал достаточно долго. Ему не хотелось знать, сколько особей насчитывала эта стая. Ему не хотелось знать, собрались ли на этой поляне все её представители, но он надеялся, что они уже наелись. Думал ли он, что здесь нет хищников? Нет. Он просто не придавал значения этой мысли, и с его стороны это было глупо и легкомысленно. Он вытянул свою палочку и прицелился. — Игнио! — нехотя произнёс он. Он же специально оглушил обезьяну перед тем, как убить её! Следовательно мясо было бы не испорченным, а более вкусным и неокоченевшим. Угораздило же их выбежать из джунглей именно в этот момент! Неужели эти тупые отродья не могли подождать?! По всему телу обезьяны ярко вспыхнуло пламя, и он с довольным видом наблюдал за тем, как трое животных, мех которых тоже загорелся, разбежались в разные стороны. «И поделом вам, будете знать», — с горечью подумал он. Мордео заскулили и пустились в бегство. Огонь разгорелся ещё больше, и в воздухе нестерпимо запахло горелой плотью. Грязнокровка рядом с ним даже зажала свой нос. Он не был уверен в том, что сейчас произойдёт, но лучше покончить с этим как можно быстрее. Он пошлёт её вниз. А потом убьёт. Зачем тратить ещё больше времени? Она представляла опасность. Одну из многих опасностей, которые таил в себе остров… На несколько мгновений его разум двинулся в другом направлении. Может ли она быть полезной? Ну, насколько грязнокровки вообще могут быть полезными… Он взглянул на неё. Она, как заворожённая, смотрела на полыхающее пламя, не замечая его взгляда. Было ли глупо бродить по джунглям в одиночку? Не разумнее ли объединить свои силы? Он не знал ответа на эти вопросы. А что, если их спасут? Не лучше ли ему в таком случае находиться рядом с ней? Но эта тошнотворная близость грязнокровки… Ничто не могло оправдать этого. Малфой понял всю глупость своих мыслей. Но он был слишком горд, чтобы признать это. — Спускайся вниз, — наконец приказал он хриплым голосом, и она, кажется, только сейчас вспомнила о его присутствии. Он направил палочку прямо на неё. — Спускайся или я сам скину тебя оттуда, грязнокровка, — пригрозил он. Он увидел, как она тяжело сглотнула, перед тем, как крепко ухватиться за мачту. Она была ранена. Он заметил, что она неловко двигала плечом. Но ему не было никакого дела до её травм. На самом деле он предложил ей выход из ситуации. Он мрачно думал о том, что она должна побежать со всех ног, как только окажется на земле — но только при условии, что она достаточно умна. Да, она всего лишь грязнокровка, но интеллекта ей не занимать. Ей действительно пришлось сделать небольшой перерыв, в это время она просто повисла на мачте. Гипотетически он мог бы залечить её рану. Разумеется, он не собирался этого делать, но было приятно знать, что его возможности превосходят её, чёрт возьми. После этого она продолжила спуск. Спрыгнула последний метр и слезла с палубы старого корабля. Он мог различить её черты на фоне пламени. Кажется, она быстро огляделась, прежде чем снова поднять глаза. И он почти поймал себя на мысли, что готов произнести эти слова вслух. «Да беги уже!» — подумал он, потому что… ему придётся убить её. Он обязан убить её. Это именно то, что он должен сделать. То, чем занимались Пожиратели смерти. И он даже не знал, почему он ещё не сделал этого. Он сможет попасть в неё даже отсюда. Проклятие не промахнётся. Он не знал, нравилось ли ему, когда его жертвы давали достойный отпор или когда он дарил им некий «спортивный шанс» спастись. Это что-то вроде… чувства справедливости? Был ли он таким? По словам отца он слыл трусом. Но всё же он был не настолько труслив, чтобы хладнокровно прикончить кого-то, кто был ранен и беззащитен. Да, он прикончил обезьяну, но эта проклятая бестия была далеко не беззащитна! Он почти почувствовал на себе взгляд грязнокровки, хотя едва мог разглядеть её лицо. И, наверное, именно в этот момент до неё дошло, что он ещё не сдвинулся с места и не поднял палочку. А потом она резко развернулась и пустилась в бегство. Грязнокровка сломя голову убежала в джунгли, и через минуту он уже не слышал её шагов. Малфой снова откинул голову на мачту. «Я же должен был убить её…» — рассеянно подумал он. Скорее всего, он заплатит за своё секундное колебание вдвойне или даже втройне. Пришло время наложить защитные заклинания. Он проведёт ночь на корабле, потому что кроме заржавевшего оружия и бесполезной кучи пиратского золота он нашёл на его борту опрокинутую бочку, на дне которой всё ещё плескалась лужа рома. Так что день был прожит не зря. А грязнокровку он убьёт в следующий раз.