Короли рая / The Kings of Paradise

Больше они не разговаривали друг с другом. Она с отвращением наблюдала за тем, как он сдирал шкуру с кабана и потрошил его, но от приглашения поесть не отказалась. Он не знал, как грязнокровка выжила до сегодняшнего дня, и предположил, что она не ела мясо только по одной причине — просто не умела охотиться. Обезьяна съела половину туши в одиночку, а затем забралась на свою любимую ветку, чтобы переварить съеденное. Грязнокровка тоже прислонилась спиной к скале перед пещерой. Его взгляд упал на её распухшую лодыжку, и он понял, что долго идти она не сможет. «Это плохо…» — подумал он. Палочка больше не способна на заклинание левитации. А нести её на руках он не будет ни при каких обстоятельствах. — Она сломана? — спросил он, быстро посмотрев на её ногу. — Твоя лодыжка, — пояснил он, поймав её усталый и непонимающий взгляд. — Возможно, — грубо огрызнулась она. — Возможно? — повторил он, его терпению снова пришёл конец. — Что ты имеешь в виду, грязнокровка? То, что ты не знаешь, сломана ли она? — Зачем ты это делаешь?! — рявкнула она с такой злостью, что это почти удивило его. — А что я сделал? Осмелился спросить о твоём самочувствии? Вообще-то нам предстоит долгий путь, и если ты не собираешься катиться на своей заднице, то… — … это слово! — решительно прервала она его, не дослушав до конца. — Почему ты меня так называешь?! Он замер на месте. А как он её назвал?.. — Какое слово? — недоумевал он, действительно не понимая, что она имела в виду. Она теряла терпение рядом с ним так же быстро, как и он с ней. — Грязнокровка, Малфой! Грязнокровка! — недоверчиво повторила она, как будто он страдал задержкой развития. Он нахмурился. — Это то, кем ты являешься… — непонимающе ответил он и почти подумал, что она встанет на свою больную ногу. — Что?! Ты серьёзно, слабоумный Пожиратель смерти? Это то, кем я являюсь? То, кем я являюсь, вот-вот свернёт тебе шею! То, кем я являюсь, чёрт возьми, не беспомощная девушка, которая позволит называть себя этим словом такому, как ты! — В чём твоя проблема?! — сердито выпалил он. — Моя проблема в том, что грёбаная война, твой грёбаный Волдеморт, твои грёбаные родители и весь твой клуб Пожирателей смерти так далеко отсюда, что это больше не имеет никакого значения, потому что мы единственные люди на этом острове, а ты настолько упрям и глуп, что продолжаешь называть меня грязнокровкой, несмотря на то, что за это тебя отправят в Азкабан! — закричала она так пронзительно громко, что ему пришлось зажмурить глаза, слишком уж больно резал по ушам её голос. — В Азкабан? — безрадостно повторил он. — Да если бы существовал хоть какой-то способ выбраться отсюда, я бы с радостью поселился в уютной холодной камере вместо того, чтобы каждый день охотиться на диких зверей с ножом наперевес! — выплюнул он, даже не задавшись вопросом, уверен ли в своих словах. Но его лицо помрачнело. — И поверь мне, если я попаду в Азкабан, то точно не за то, что называл тебя этим словом, а за то, что скормил стае мордео! — закричал он так же громко, как и она. Мерлин, они были идеальной добычей для любого голодного животного… — О, поверь мне! Ты обязательно попадёшь в Азкабан! — наугад пообещала она ему, её глаза потемнели от ненависти, и она почти не слышала того, что он говорил. — Мы выиграли войну, Малфой. Вот почему они ищут меня, а не тебя! Твои дружки уже гниют в тюрьме, и считай, что… — она с вызывающим видом огляделась по сторонам, прежде чем её взгляд снова вернулся к нему: — Всё это практически отпуск для тебя! — закончила она с едким превосходством в голосе. — Это станет отпуском для меня, когда я сожгу твоё безжизненное тело и станцую танец радости, грязнокровка! — ехидно ответил он, на что она улыбнулась. — Даже не представляю, как ты это сделаешь. Ты же даже огонь добывать не умеешь, — приторно сладким тоном проговорила она, и по его венам побежал безудержный гнев. И он вдруг понял, что они не переживут этот поход к водопадам. Уж точно не вдвоём. Лучшим выходом из ситуации будет её незамедлительная смерть. Но от перелома лодыжки ещё никто не умирал. Он не собирался выходить из себя из-за какой-то тупой грязнокровки, ещё чего! Драко заставил себя успокоиться. — Послушай меня, — сказал он, стараясь убрать из своего голоса любые проявления злости и рассмотреть в этом самое главное — шанс. Единственный шанс узнать, есть ли какой-то выход из сложившейся ситуации. Возможность выбраться из этого ада. Потому что он ни на секунду не сомневался, что на этом чёртовом острове существовала какая-то особая магия, которая могла указать ему на этот выход. И если это означало, что ради одного единственного путешествия он должен отказаться от своих убеждений и всего, что имело значение для него, тогда… он сможет это сделать. Он просто обязан попробовать! Ради своего же блага. Её бровь уже приподнялась в удивлении, но он проглотил все грубые слова, которые вертелись у него на языке. Он снова мысленно повторил, что всё это ради его собственного блага. — В этом может скрываться наше спасение, — произнёс он, тщательно взвесив свои слова. — Как какое-то видение может быть нашим спасением? — раздался её раздражающий голос. Он медленно выдохнул. — По всей видимости, не все на этом острове желают нашей смерти. Это «нечто» на удивление не стремится нас убить, — быстро произнёс он. — Некая… магия, которая даже показала тебе… то, что происходит в нашем мире, — попытался он объяснить свою точку зрения. — И я не хочу потерять эту возможность только потому, что… — он тяжело сглотнул. — Потому что ты мерзкий мудак-Пожиратель смерти с кучей предрассудков, который хочет убить и сжечь меня? — сухо спросила она его, и он напряг челюсть, чтобы сдержать ответный упрёк. Она не имела на это права! Ведь она тоже далеко не святая, уж не её ли ему «благодарить» за разбитый череп, ухудшение зрения и раны на ногах?! — О нет. Никто из нас этого не хочет, — ядовито заключила она, и он ещё больше возненавидел её. Малфой еле сдерживался, чтобы не накричать на неё, но всё же он заставил себя проигнорировать её слова. — Я хочу взглянуть на это видение, — сказал он. — А может, его там уже и нет, — ответила она, качая головой. И это стало ещё одним испытанием для его терпения, которое чуть не лопнуло, и он смиренно закатил глаза. — Да, согласен. А может, завтра здесь вообще начнётся сезон мусонных дождей, и мы просто утонем, — сдавленно проговорил он, на что она застонала, как будто услышала что-то абсурдное. — Что такое? Ты что, привыкла к этому? Это твоя новая жизнь? Потому что, признаюсь честно, лучше уж я буду в своём мире, пусть даже и в чёртовой тюремной камере! — снова вспылил он. И, кажется, она действительно сдалась. Его слова действительно что-то всколыхнули внутри неё. — Ладно, — смирилась она. И он вздохнул с облегчением, только чтобы снова посмотреть на неё. — Ну и? — спросил он с серьёзным видом, а она непонимающе уставилась на него. — Ну и… что? Мерлин, ещё одна такая реакция и он на самом деле задушит её! Совсем скоро… — Так сломана твоя лодыжка или нет?! — повторил он сквозь стиснутые зубы, но она опять как будто бы не понимала смысл его слов. — О Боже, да не знаю я, Малфой! — устало воскликнула она. Ну всё, с него хватит! Он сердито поднялся, преодолел расстояние между ними и опустился на колени рядом с ней. Она попятилась от него, но тут же уперлась спиной о скалу. — Что ты, чёрт возьми, собрался де…? — Просто закрой свой проклятый рот один единственный раз! Это возможно?! — в гневе спросил Малфой, а она посмотрела на него так, словно он хотел скормить её тигру. — Не смей прикасаться ко мне, чтобы проверить, не сломана ли моя лодыжка! — предупредила она его, с трудом пытаясь отдёрнуть ногу. — Ну, ты же не можешь дать мне точной информации об этом, грязно… — Только попробуй продолжить, Малфой! — угрожающим тоном перебила она его, и он проглотил слово, которое собирался сказать. — В таком случае я не узнáю, сколько усилий нужно приложить для того, чтобы транспортировать твоё бесполезное тело к водопадам! — сердито закончил он. — Если ты тронешь меня хотя бы одним мизинцем, то… — То что? — прервал он её, приподняв бровь, эта бессмысленная угроза ничуть не впечатлила его. Он удивился тому, как она растерялась. Похоже, она сама не знала, как закончить свою угрозу. Он окинул её лицо беглым взглядом. Малфой так привык к Скиллзу, что человеческие черты как-то отталкивали его. Но она была грязной, и от неё воняло. Она почти ничем не отличалась от обезьяны. И на самом деле он совсем не хотел бросать ей вызов. Не хотел провоцировать её. Пусть и дальше угрожает ему, если ей так хочется. Его беспокоило то, что он осознавал своё физическое превосходство над ней. То, что он уже прикинул в уме её примерный вес и пришёл к выводу, что в крайнем случае сможет нести на руках. Это были простые математические вычисления. Он не станет нести её на руках! Никогда в жизни. Молчание слишком затянулось, и её взгляд стал холодным. — Просто не трогай меня! — прорычала она, покраснев. Мерлин, ну как можно быть такой?! Такой невероятно раздражающей… — Тогда просто скажи мне, — выдавил он из себя, — сломана твоя грёбаная лодыжка или нет?! — Нет! — со злостью выкрикнула она. — Не сломана! — хрипло добавила она. — Ты уверена? — недоверчиво спросил он, и она уставилась на него уничтожающим взглядом. — Думаю, что это просто вывих, ушиб или что-то в этом роде! Но кость не сломана. Не сломана, понятно? Заклинание исцеления почти подействовало. То, как она разнервничалась, почти рассмешило его. Что, по её мнению, он мог с ней сделать? Его и так тошнило от того, что он сидел так близко к ней. Его тошнило практически каждую вторую ночь, когда он видел её в своих снах, в которых она была абсолютно голой… Его плечи тут же поникли. Может быть, именно поэтому она так смотрела на него? Но… он с горечью подумал о том, что в таком случае она льстит самой себе… И он должен разъяснить этот момент. Не ради неё. Ради него самого, ради его душевного спокойствия. Речь шла скорее о его сознании. О гордости. Чести называться чистокровным и всех обязанностях, связанных с этим статусом. Да, он может видеть сны с её участием. Её тело может вводить его в заблуждение, искушать… Но он не мужчина, а она не женщина. Всё не так просто! Даже здесь! «Тем более здесь!» — убеждал он себя снова и снова. Да как она могла поверить в то, что он захочет её как женщину? Да он скорее Скиллза выберет! Его тошнит от этой дряни, которая уже несколько раз нападала на него! Да он же чуть зрение не потерял из-за неё! Именно из-за неё он застрял здесь — в этом аду! — Чтобы между нами не было каких-то недоразумений, — хорошо подумав, сказал он очень спокойным голосом. — Это, — начал он, тщательно выбирая слова, а затем указал пальцем сначала на себя, а потом на неё, — не перемирие. И не какое-то вынужденное принятие безвыходной ситуации. Это вообще ничего. — Он ненавидел самого себя за то, что вообще говорил об этом. По выражению её лица было невозможно определить, о чём она думает. Но он ещё не закончил: — В конечном итоге мне наплевать, исчезнешь ты с моей палочкой или нет, — холодно продолжил он. Малфой рассеянно подумал о том, что уж как-нибудь научится добывать огонь. Её глаза слегка расширились от удивления, но ему было важно сохранить гордость! Настолько чертовски важно, что ради этого он был готов отказался от своей палочки. — Одно твоё присутствие и тот факт, что ты можешь мне понадобиться, чтобы заглянуть в наш мир, уже невероятно… — он крепко сжал челюсти и хрипло выговорил: — … раздражает меня. И если ты всерьёз беспокоишься о том, что я пытаюсь сблизиться с тобой по какой-либо другой причине, кроме как убедиться, что ты не будешь неподъёмной обузой для этого небольшого похода, позволь мне заверить тебя в одном… Она продолжала молчать, немного встревоженно глядя на него, но ему было важно донести до неё эту мысль. Потому что для него эти границы оставались такими же запретными, как и в первый день… — Мы не равны в моих глазах, — спокойно продолжил он. — В моих глазах мы практически два разных вида, и даже здесь, на краю мира твоё тело никоим образом не привлекает меня. Ты мне не интересна, как и твои представления о мире и твои мысли. Да даже обезьяна гораздо важнее для меня, чем ты, потому что когда-нибудь он может мне пригодиться, — как ни в чём не бывало объяснил он, после чего её рот немного приоткрылся в изумлении. Её брови медленно поднялись. — Но поверь мне, единственная опасность, которую я представляю для тебя, заключается в том, что однажды я обязательно убью тебя, если ты продолжишь выводить меня из себя. Она уставилась на него. Он невольно задался вопросом, поняла ли она его. Наконец она выдохнула: — Вау! — демонстративно воскликнула она, не веря своим ушам. — Вау? — повторил он, это отвлекло его от мыслей о собственном превосходстве. — Какой же ты всё-таки непроходимый мудак, — пробормотала она, а затем рассеянно кивнула, словно убедилась в своей правоте. И больше всего Драко злило то, что она не воспринимала его всерьёз. Она смотрела на него так, как обычно смотрят на ребёнка, который всё ещё верит в существование зубной феи. Как будто его идеология была чем-то смешным и нелепым! Еле сдерживая гнев, он подумал о том, что невероятно трудно сохранять непоколебимую веру в свою идеологию, когда судьба внезапно забрасывает тебя на необитаемый остров и ты оказываешься один на один со своим самым заклятым врагом. И здесь не было никого, кто мог бы поддержать его мнение в отношении жалкой грязнокровки. Он встал и, состроив кислую мину, решил заняться единственно важным делом. Ну ладно, вторым по важности… Потому что его первоочередной целью в данный момент было убийство грязнокровки. Но если он хотел добраться до водопадов — а он определённо собирался пойти туда уже сегодня — им понадобятся крепкие листья какого-нибудь дерева, чтобы зафиксировать её чёртову лодыжку на одном месте. Да, она могла сделать это и сама, но так он хотя бы немного отвлечётся и какое-то время проведёт вдали от неё! И он знал, что она провожала его чёртовым сочувственным взглядом. Это он превосходил её, а не наоборот! В физическом и психологическом плане! Она на полном серьёзе думала, что может претендовать на эту роль?! Он ненавидел этот факт. Лишь грёбаные сны перечёркивали все его старания. Но она не знала об этом! И никогда не узнает. «Никто и никогда не узнает об этом», — пообещал он самому себе.

***

Она торопливо упаковала несколько вещей и закрепила их на своём теле, а затем с трудом попыталась встать. Тугой жгут из банановых листьев не позволял ноге подвернуться, но в её голове промелькнула мрачная мысль о том, что убежать от стаи волколисов она тоже не сможет, если те попадутся им на пути. Гермиона была слишком горда, чтобы спросить его, где растут бананы, и, если честно, это не настолько интересовало её, чтобы завязать разговор с Пожирателем смерти и по совместительству самым большим ублюдком в мире. Слова Малфоя всё ещё отдавались эхом в её ушах. Его убеждения были настолько глупыми и отсталыми, что она закричала бы от гнева, если бы продолжила думать об этом. Но и Грейнджер не собиралась проводить с ним больше времени, чем необходимо. Её инстинкты совсем не изменились. Даже если он и был последним человеком в этом мире, она всё равно предпочтёт оставаться в одиночестве! Если она сейчас заговорит, то наверняка передумает и немедленно уйдёт на свой пляж. Она не могла воспринимать всерьёз ни одно из сказанных им слов. И самое главное — она не верила ему! Он ведь просто повторял то, чему его учили! Гермиона даже думать об этом не хотела! Она не хотела думать ни о чём, что касается этого мудака — что бы он ни делал или говорил! Она призналась самой себе, что их вынужденное сотрудничество на деле было ещё хуже, чем её первые бессонные и голодные ночи на острове. Она отвратительно чувствовала себя и не доверяла ему. Она не станет спать, пока бодрствует он. Она не сможет свободно вздохнуть, пока он не окажется за тысячу миль от неё. Да, этот остров не был настолько большим, но этого было бы достаточно, чтобы не лицезреть его противную физиономию. И то, что они не разговаривали друг с другом, было лучшей частью этого проклятого дня. Да и идти к водопадам именно сейчас было дурацкой идеей, потому что ходьба доставляла ей боль. И Малфой знал об этом. И, скорее всего, он собирался оставить её там. Но она со злостью подумала о том, что так даже лучше. С этими мыслями она попробовала опереться на своё верное копьё, которое выбрала в качестве импровизированного костыля. Она ненавидела тот факт, что он нуждался в ней — или думал, что нуждается. А ещё одним пунктом её ненависти было то, что она сама нуждалась в нём прямо сейчас. — Скиллз! — раздался низкий мужской голос, к которому она уже успела привыкнуть. Обезьяна подчинилась и неохотно приблизилась к нему. Упаковав свои вещи, он посмотрел вверх. Солнце светило не слишком ярко. Облака заволокли небосвод, но Гермиона была уверена, что дождя не будет. Она уже хорошо изучила здешнюю погоду. — Пошли, — сказал он своему питомцу, и животное взволнованно заверещало. Гермиона предположила, что горилле нравились прогулки. Даже в сопровождении Малфоя… Она недовольно скривила рот. Он отвёл взгляд, когда она не последовала примеру примата. Прежде чем он успел открыть свой мерзкий рот, она поспешно схватила копьё и с показной лёгкостью прошла мимо него. Его брови на мгновение приподнялись в удивлении, но он молча принял заданную ей скорость, и они втроём покинули его лагерь. Каждый второй шаг причинял ей чудовищную боль, у неё было ощущение, словно в ногу вонзается тысяча иголок. Уже через несколько сотен метров её лоб покрылся испариной, и она знала, что не сможет поддерживать такой темп. А ещё она знала, что будет хранить молчание. Она больше не хотела слышать его голос. Ни единого невежественно-глупого слова с его стороны. Их очень быстро окружили звуки джунглей. Птицы громко щебетали, пока Малфой шёл впереди, сбивая длинные листья и ветки тупой саблей по типу мачете, которую он, должно быть, нашёл на старом корабле. Он прокладывал им прямой путь через джунгли, и она могла только молиться о том, чтобы он знал, куда идёт. Потому что она не знала… Она наткнулась на водопады случайно и ещё ни разу не пыталась найти их самостоятельно. И она не могла отрицать тот факт, что он неплохо приспособился к окружающим их реалиям. Его движения были бесшумными и быстрыми. Гермионе очень не хотелось это признавать, но ей казалось, что с ним у них не будет никаких проблем с дикими животными. Она надеялась, что огонь достаточно сильно напугал гигантского тигра, так что он не посмеет напасть на них в следующие несколько недель. Ещё одна мысль не давала ей покоя — то, что он даже согласился оставить ей свою палочку! Как будто больше не нуждался в ней. Хоть он и сказал, что ищет дорогу домой, но его действия говорили об обратном. И кроме всего прочего, он уже обращался с ножом намного лучше, чем с палочкой… Это произвело на неё определённое впечатление. Но то, что он гораздо лучше приспособился к жизни в этих джунглях, чем она, означало только одно — по умственному развитию он стоял на одном уровне с пещерными людьми. И после его сегодняшней «исповеди» она уже нисколько не сомневалась, что размер мозга Малфоя лишь незначительно превышает мозг его домашнего питомца. Она шла, глядя на светловолосую макушку волшебника, и с каждой секундой ненавидела его всё больше и больше. Жар в лодыжке усиливался с каждой секундой, но она не сбавляла оборотов, не желая показывать ему свою слабость. Да и к тому же было опасно брести по джунглям прогулочным шагом. Так что у неё не было выбора. Это был самый тяжёлый день в её жизни. А это говорило о многом…