Короли рая / The Kings of Paradise

Драко проснулся очень рано. Он снова и снова крутил палочку между пальцами и восхищался её первозданной силой, пуская разноцветные искры и производя самые обычные заклинания — простое колдовство ради колдовства. Их защитный купол мерцал над ними голубоватым светом, укрыв пеленой безопасности. И сегодняшней ночью он в первый раз спал по-настоящему крепко и глубоко, не боясь, что на лагерь нападут хищники и разорвут их на кусочки прямо во сне. Они уже позавтракали — поели фруктов, которые раздобыла Грейнджер с помощью заклинания поиска. После этого они уменьшили размеры своих пожитков и сделали их невесомыми. Она восстановила свою одежду, буравя его гневным взглядом. Но он даже не раскаивался в своём поступке. Нет, вчера он был слишком возбуждён, чтобы придавать значение каким-то тряпкам. Им пора уходить. И единственной целью, которая сейчас имела смысл, было возвращение. Возвращение в лагуну. Возвращение в пещеру. Потому что там могло появиться новое видение. А может, там даже появится намёк на то, что они должны делать дальше? И он чувствовал себя намного лучше. Поскольку… скоро всё это закончится. Он чувствовал это. Даже сами джунгли со своими страшными звуками больше не казались ему такими опасными. Они оставили озеро позади и углубились в лес. Он внимательно следил за окружающей местностью, полагая, что Скиллз бродит где-то неподалёку. Он знал, что его горилла совершенно точно будет ждать своего хозяина и скучать по нему. А ещё он знал, что теперь, когда у них появились палочки, самым разумным шагом было бы… оставить Скиллза здесь. Пусть он лучше живёт тут, в Высокогорье — ведь это его дом. Наверное, это было единственной причиной, по которой они ещё не трансгрессировали. Они искали Скиллза, чтобы… чтобы что? И он вдруг спросил самого себя — сможет ли Грейнджер отнять память у примата, заколдовать его так, чтобы он всё забыл и превратился в дикое животное? Он громко выдохнул, и она посмотрела в его сторону. — Что такое? — спокойно спросила ведьма, но он предположил, что она и так уже знает ответ на свой вопрос. — Мы ищем Скиллза, а… потом что? — А потом… — она окинула его нерешительным взглядом. — Ему… лучше остаться здесь, — рассеянно заключил он. Он был рад, что они разговаривали на ходу и не смотрели друг на друга. — М-м, — хмыкнула она. — Ты… смогла бы? — наконец спросил он, и она нахмурилась. — Сделать так, чтобы он забыл нас? И её черты ожесточились — он заметил это даже с большого расстояния. — Это мой конёк, — ответила она, и он понял, что за этими словами таится нечто большее, чем просто тяга к преувеличению. Он внимательно посмотрел на неё, и она медленно выдохнула, а потом отвела взгляд в сторону. Он ждал. Более или менее терпеливо, потому что не любил ждать. — Я наложила чары забвения на своих родителей, — наконец проговорила Грейнджер. Его взгляд оживился, но он постарался скрыть своё удивление. — Я… с помощью этого заклинания заставила их переехать в Австралию. И раз уж мне удалось отнять у двух взрослых людей все воспоминания об их родной дочери, значит, я смогу внушить недалёкой горилле мысль, что ей не нравится вкус жареного мяса, — закончила она с лёгкой улыбкой на губах. Он долго прожигал её взглядом, не зная, как ему реагировать. — Я не знал, — коротко произнёс он. Да и откуда ему это знать? Кажется, Грейнджер думала точно так же, потому что в следующий момент она с недоумением уставилась на него: — Откуда ты должен был это знать? Я никогда тебе этого не рассказывала, да и не рассказала бы в обычных обстоятельствах, потому что именно из-за таких, как вы, мне пришлось прибегнуть к этому способу, поэтому… И он даже не знал, почему он говорил это. Наверное, сказывалась усталость? Или что-то другое, невероятно глупое… — Потому что они маглы? — озвучил он очевидный вывод. — Потому что вы бы их убили, — уточнила она. «Да уж, вывод, совершенно противоположный моему предположению», — мрачно подумал он. И именно эти моменты ясно давали ему понять, насколько они разные, и неважно, что здесь произойдёт — как только они окажутся дома, эта связь между ними будет абсолютно невозможна. Она не будет иметь совершенно никакого значения. Да, это правда — от рук Пожирателей погибло очень много маглов. Внезапно он почувствовал необходимость остановиться. Она тоже замерла на месте. — Что случилось? — с тревогой в голосе спросила она его, подумав, что он услышал приближение опасности или что-то в этом роде, но тот лишь нетерпеливо мотнул головой. — Ничего… Ничего не случилось, — ответил он ровным голосом. Малфой ничего не знал о панических атаках или о том, как чувствует себя человек в таких ситуациях, но ему казалось, что он приближается к своему первому опыту «знакомства» с ними, потому что его лёгкие стали какими-то слишком маленькими для нормального дыхания. Он как будто прозрел, неожиданно всё стало кристально ясным… Он делал всё, чтобы… попасть в Азкабан! С каждым днём, с каждым успехом, каким бы незначительным он ни был, он неумолимо шёл навстречу своей судьбе. И Малфой ещё никогда не рассматривал их маленькую Одиссею с такого ракурса. Вообще никогда… По крайней мере, не осознанно. Они вернутся домой, и он отправится прямиком в Азкабан. Как бы он ни представлял их возвращение. Что бы ни случилось. Не существовало абсолютно ничего, что могло бы помешать этому исходу. Даже если… даже если Грейнджер замолвит за него словечко — или сделает ещё что-нибудь, чёрт бы её побрал! А… она пошла бы на это…? Была ли у неё хоть одна веская причина для этого?! — Малфой?.. Он вздрогнул, даже не заметив, что она уже стояла прямо перед ним. Он посмотрел на неё, чувствуя, как все эмоции покидают его. Стеснение в груди стало просто невыносимым. — Давай найдём эту чёртову гориллу, а потом вернёмся в пещеру. И так много времени потеряли, — безэмоциональным голосом сказал Малфой, и она непонимающе моргнула, но он уже ушёл вперёд, оставив её стоять. — Скиллз! — громко закричал Драко… Потому что теперь он не боялся ни джунглей, ни чужих обезьян — он вообще больше ничего не боялся. Кроме своего возвращения. Потому что… ему вдруг расхотелось домой. Она догнала его. — Ты с ума сошёл?! А если ты привлечёшь к нам чужих обезьян? — со злостью спросила она, но он лишь поднял свою палочку перед её лицом. — Мы короли этого грёбаного острова, Грейнджер. Если кто-то или что-то попытается напасть на нас, оно погибнет менее чем за секунду, — раздражённо прорычал он и вновь удалился. — Скиллз! — раздался очередной резкий крик, но она снова догнала его. — Что на тебя нашло? — недоверчиво спросила она. Грейнджер уже сейчас осуждала его, и он прекрасно знал, о чём она думает… И его чуть не тошнило от этого. Что на него нашло?! Реальность! На него нашла реальность… Здесь он изображал из себя короля джунглей, которого сопровождала его верная спутница, но… это же всё не по-настоящему, так ведь? Это… полнейшая чушь. Во что он ввязался? Решил развлечься? Но это невозможно! Он развлекался с грязнокровкой?! В кого он превратился? Он стал жалким подобием своего отца — без твёрдой воли и характера. И что ему принесло это его чувство сострадания? Вот честно? Парочку озарений и сотрудничество с ней — с грязнокровкой? Ничего. Ровным счётом ничего! Да, за это время они успели разделить несколько греховных моментов, которые дома не будут иметь никакого значения. Вообще никакого… вот дерьмо! И тут из чащи выскочили две синие фигуры. Слава Мерлину, ему больше не нужно ей отвечать! — Ну наконец-то, — пробормотал он. И горилла взволнованно подбежала к нему, чтобы он погладил её, но Драко стоял перед большим животным без единого движения. Любовь, сострадание — всё это показатели слабости. И теперь он больше не нуждался в пощаде со стороны острова. Теперь у него была волшебная палочка. Теперь он сам мог решать, кто заслуживал пощады, а кто нет. — Думаю, будет лучше, если ты сделаешь это как можно быстрее и безболезненнее, а я трансгрессирую в лагуну, — он поднял палочку, но её голос снова остановил его: — Подожди! — торопливо окликнула она его. — А ты что… разве ты не хочешь попрощаться с ним… поблагодарить его за то время, которое вы провели с ним вместе?.. Не знаю, да что угодно! — теперь в её голосе звучал гнев. — Зачем? — холодно спросил он. Но она стояла на своём: — О, ну я не знаю. Может быть, потому, что ты спас его от голодной смерти, воспитывал его, ухаживал за ним? Может быть, потому что ты не такой чертовски равнодушный мудак, каким пытаешься казаться прямо сейчас? Да что с тобой такое?! Но он больше не мог продолжать всё это. Не хотел. Он не такой, как она. — То, что я взял его с собой, уже тогда было огромной ошибкой с моей стороны. Так что исправь этот недочёт и избавь меня от своих нотаций, хорошо? — выпалил он, бросив последний взгляд на своего питомца, но Скиллз, похоже, ничего не понял. Драко знал этот взгляд. Горилла обычно лишалась порции ласки в наказание за какой-нибудь проступок. И именно так Скиллз смотрел на него прямо сейчас. Но он больше не мог вкладывать бессмысленные эмоции в этот проклятый остров. И уж точно не в эту безмозглую обезьяну! — Это просто глупое животное, — с горечью закончил он, и ему почти почудилось эхо отцовского голоса в собственных словах. При этой мысли его пронзила острая боль, но он проигнорировал её. Какой же он слабак… И он должен положить этому конец. А как ещё ему выжить в Азкабане? Он мысленно взял себя в руки, развернулся и исчез.

***

Он ушёл. Просто взял и ушёл. Обезьяны вздрогнули, не успев привыкнуть к этому заклинанию, и Гермиона не знала, что произошло. Это какой-то индивидуальный Малфоевский способ справиться с этой ситуацией? Нет, она уже давно не видела, чтобы он вёл себя как мудак. Что случилось? Почему он так отвратительно повёл себя? Скиллз огляделся в поисках своего хозяина, и Гермиона почувствовала огромную жалость к обезьяне. И в этот момент она особенно сильно возненавидела Малфоя! Почему она всё время забывает, какой он подонок на самом деле? Почему в предыдущие несколько дней он был нормальным человеком, а потом в течение одной наносекунды вернулся к своим старым замашкам? И почему это так выбило её из колеи? Почему она всё ещё чувствовала разочарование? И… чувствовала ли? По-настоящему? Она же знала, какой он. Ведьма вздохнула. — Прости, крепыш, — пробормотала она, похлопав растерянную обезьяну по плечу, после чего Виолетта окинула её опасливым взглядом. Нет, они никогда не смогут нормально относиться к друг другу. Гермиона хорошо помнила их сражение. Она нерешительно достала палочку. Примат выглядел немного обеспокоенным. Он доверчиво обнюхал её, и Грейнджер со вздохом погладила мягкую шерсть на его лице. Глаза Скиллза были честными и добрыми. И вдруг она ощутила непреодолимую печаль… Она вспомнила то самое утро, когда спускалась по лестнице. Четырнадцать ступенек в доме её родителей. Третья всегда скрипела — она всё ещё отчётливо помнила об этом факте. Родители смотрели телевизор — они даже не взглянули на неё в последний раз. И Гермиона беззвучно подняла палочку, наложила на них невербальное заклинание и почти в ту же секунду пожалела об этом… Её охватила боль… и страх. И этот страх был сильнее всего, что она когда-либо испытывала в своей жизни. Она попятилась, потому что, если бы родители заметили её, они бы вызвали полицию, подумав, что в их дом пробралась какая-то незнакомая девушка. Она убежала из собственного дома, не оглядываясь, и с того дня каждый день думала о своей матери, о своём отце… И задавалась вопросом — где они? Появился ли у них ещё один ребёнок? Стали ли они… более счастливыми, чем раньше? — Нет, — неожиданно сказала Грейнджер дрогнувшим голосом. Слёзы подступали к горлу, а палочка опустилась в её руке. — Я не заберу их у тебя, — прошептала она. — Воспоминания о нас. Теперь у тебя есть пара, и она позаботится о тебе, слышишь? Гермиона попыталась объяснить всё Скиллзу, словно он был человеком. Поняв, что она плачет, он начал издавать тихие беспокойные звуки. Его кожистая ладонь почти с нежностью поднялась и неловко вытерла влагу с её лица, после чего он с любопытством засунул пальцы в рот — видимо, чтобы попробовать на вкус. Он посмотрел на неё широко раскрытыми глазами. — Будь осторожен, хорошо? — пробормотала она и крепко обняла его. Она почувствовала, как он непонимающе шевельнулся в объятиях, но всё же повторил за ней, как это обычно делали все приматы. А затем обхватил её своими длинными лапами и сжал почти слишком сильно, отчего она невольно закашлялась. Он заверещал и присел на задние лапы, подумав, что она хочет поиграть с ним, но Гермиона лишь улыбнулась. — Веди себя хорошо, ладно? Не дай себя убить, договорились? — сказала она не слишком строгим тоном. — И спасибо тебе. За всё. Прежде чем всё стало ещё хуже, она нагнулась, чтобы подобрать какую-нибудь ветку. Найдя одну, она поднесла её к его лицу, и звериные глаза заблестели в предвкушении. Крепко стиснув зубы, она замахнулась и отбросила кусок дерева далеко от себя — в глубь редкого горного леса. Скиллз понёсся в этом направлении, и Виолетта почти растерянно последовала за ним. И прежде чем он успел добраться до ветки, Гермиона развернулась, отчётливо представила лагуну и исчезла, пока Скиллз не понял, что она собирается уйти. Она остановилась, чуть не упав. Здесь всё было по-старому — так же тихо и спокойно. Она вернулась… Водопады журчали на небольшом отдалении, а вот горные хребты были очень далеко и высоко — на севере за пеленой тумана. Может, она даже сможет разглядеть невооружённым глазом две горные вершины, между которыми они сражались с Виолеттой? Возможно. Малфоя нигде не было видно. Перед ней простиралась неподвижная гладь озера, а пещера будто ждала её возвращения. Она опустила взгляд на свою новую палочку. Грейнджер уже и забыла, насколько магия упрощала жизнь. Подойдя к пещере и осторожно шагнув внутрь, она почти почувствовала ностальгию. Но, как оказалось, ни одно животное не посягнуло на её жилище. И Малфоя здесь тоже не было. Она подозревала, что прощание с обезьяной расстроило его больше, чем он хотел показать. И она думала, что он пошёл на охоту, чтобы выпустить пар, потому что это было его обычным поведением. Он не говорил, а действовал, делал хоть что-нибудь, только чтобы не думать. И именно это отличало их друг от друга. Она сидела в пещере и с надеждой ждала чего-то, но внутри было всё так же темно. Ни одно видение не появилось на стене в благодарность или в награду за то, что им действительно удалось сделать палочки. Но теперь… им просто нужно найти заклятие — правильное заклинание, чтобы попасть домой. Трансгрессируя, она почувствовала, насколько ограничены возможности здешней магии. Она как будто воочию увидела магические границы и поняла, что они не смогут покинуть остров таким образом. Грейнджер вышла из пещеры, отложив свой свёрток в сторону. Пошла к озеру, выпила несколько пригоршней свежей воды и прислушалась к тишине джунглей. И даже пение птиц казалось здесь гораздо более родным и привычным, чем несколько недель назад. Сейчас в её мире наступила осень, а тут, казалось, царило вечное лето. Возможно. Она не знала этого на сто процентов. «Как же это странно», — невольно подумала она. У неё было ощущение, словно она уже хорошо знала этот остров. Казалось, что она изучила его красивые стороны, его опасности. И больше не боялась — уже преодолела свой страх. И она очень удивилась, когда уголки её рта приподнялись от этой мысли. Этот смертельный рай не убил её. Нет, он даже помог ей. Её мысли вернулись к нему. Она не знала, что чувствовала, когда думала о Малфое. Большую часть времени она злилась. Нетерпеливое непонимание раздирало её изнутри, потому что его действия не имели смысла. Иногда ей казалось, что у них очень странные отношения. Какое-то время они были более внимательными друг к другу, и Гермиона даже начала испытывать к нему больше чувств, чем простой гнев, но… она не могла дать им правильных названий. И если он будет таким, как сегодня — непредсказуемым, неприступным и холодным, то она рада, что скоро вернётся домой. Потому что в противном случае ей стоит начать сомневаться в своём здравом рассудке и способности правильного восприятия окружающего мира. В противном случае она больше не понимала, как ей могло прийти в голову переспать с кем-то вроде него. И она уже сейчас скучала по шестилапой гигантской горилле с шелковистым и мягким синим мехом, которая когда-то была её другом и домашним животным. Видимо, всё когда-то заканчивается. Здесь никогда не было легко. Ни единого дня. Всё по-прежнему слишком сложно…