Прошло две недели. Две бесконечные недели. За это время не было ни одного видения. Не произошло ни одного более-менее важного события. Она плакала. Очень много. Думала о доме и задавалась вопросом — правда ли это? Прав ли он на самом деле, действительно ли они вернутся домой, действительно ли Рон не выдержал разлуки? Но… гораздо сильнее её ранило его признание.
Это наполнило её тихим ужасом. Все эти слова! Все невысказанные вещи. И она сама знала, что это неправильно. Да, она намеренно не думала об этом, но, конечно же, понимала, что дома его вряд ли примут с распростёртыми объятиями. Скорее всего, он и правда попадёт в Азкабан. Она не знала, как это можно предотвратить — да и хотела ли она этого? А… должна хотеть? Она задумывалась об этом лишь вскользь, но… да, его наказание будет по-настоящему суровым.
Его слова спустили её с небес на землю, заставили осознать, какое разное будущее их ожидает. И она не знала, что должна чувствовать по этому поводу.
Несколько раз Гермиона порывалась трансгрессировать к пещере Малфоя, но… наверное, по вечерам он накладывал дезиллюминационные чары на своё жилище, и она бы даже не увидела его. А если бы и увидела… зачем ей идти к нему? Он не хотел находиться рядом с ней. Малфой же ясно дал ей понять, кем является — он чистокровный Пожиратель смерти.
И все его слова, сказанные перед уходом, заставили её подумать, что вся эта совокупность обстоятельств ударила по нему сильнее, чем она думала.
А может, он вовсе не хотел её на самом деле? Может быть, это была какая-то странная магия острова? Так как… он сказал, что знает, насколько это неправильно и извращённо.
И она его тоже не хотела. Это просто… удобное решение. Конечно же, это не могло быть чем-то бóльшим, чем… секс. Да и чем ещё это могло быть?
Она только сейчас подумала об Азкабане, и такой вариант развития событий неожиданно приобрёл чёткие временны́е рамки. Потому что до этого момента Гермиона не задавалась вопросом, хотела ли она снова увидеть его, когда они вернутся домой, но… Она изумлённо подняла взгляд.
Собиралась ли она видеться с ним в Англии? Неужели она слепо полагала, что это… как-то продолжится? Подумала ли она о реакции Гарри или Рона?
Она не знала этого наверняка. Ей даже не хотелось думать об этом прямо сейчас. Это будущее было слишком отдалённым, чтобы придавать ему какое-то значение.
Она не любила одиночество, поэтому опять чуть не расплакалась. И бесконечное ожидание ей тоже не нравилось. Она хотела продолжения их отношений. Она не желала сидеть здесь изо дня в день, потому что чувствовала себя ужасно одинокой. Она была одна. Их гориллы находились в другом месте, у неё никого не осталось. И, может быть, его это вполне устраивало, может, он действительно нуждался в этом, но она ощущала лишь ненависть.
Она и так ненавидела всё это, а без него пребывание на острове было просто… невыносимым! Да, он страдал, потому что ему грозил Азкабан. Но ведь он не должен наказывать её за это, не так ли? Она же не виновата, что он был эгоцентричным, аморальным и злым Пожирателем смерти. Он наказывал её за свою неудачу. Конечно, она не ощущала стопроцентной уверенности в том, чего хочет, потому что… страстное желание его близости было не самым разумным решением.
Она злилась на него. Бóльшую часть времени. И то, что он снова солгал ей и умолчал о видении, лишь убедило её в том, какой он ублюдок, но… этого было недостаточно. Всего этого уже было недостаточно, чтобы отпугнуть её! Она знала, что это настоящее безумие…
Она знала это. И дело не только в телесном контакте. Она скучала по всему. И при этом у них ещё не было ни одного серьёзного разговора. Они никогда не говорили о своих эмоциях, желаниях и мыслях, но… ей просто хватало того, что он рядом. Какой же жалкой она была…
Но именно к этому и приводило одиночество — оно делало людей жалкими.
Прикрепив волшебную палочку к поясу, она покинула родную лагуну, которая без него казалась куда менее уютной и уже не была её… домом. Она трансгрессировала сквозь джунгли на много километров вперёд, пока не добралась до пляжа. Грейнджер решила прогуляться по берегу, не зная, чем ещё себя занять. Недостатка в еде она больше не испытывала. Благодаря волшебной палочке у неё даже была возможность доставать самые высокие кокосы, лучшие фрукты и редкие ягоды. Ей больше не приходилось самой потрошить рыбу, и в этом отношении у неё всё было в порядке. Правда.
Но… какой смысл у всего этого?
Море вселяло ей тоску, даже если за его пределами ничего не было. Ничего, кроме толщи воды. Она раз за разом трансгрессировала вдоль пляжа, даже преодолела несколько высоких скал и нашла бухты, которых никогда раньше не видела. Но она не обнаружила там новых животных или интересных растений — лишь белоснежный песок, фантастический вид и палящий зной.
Сегодня она продолжила трансгрессировать, даже подумывала о том, чтобы обойти весь остров по кругу, а потом просто вернуться обратно в лагуну — ей и правда было нечего делать. Она отказалась от многочасового ожидания в пещере, предположив, что видения появляются только в присутствии кого-то из них.
У неё не было животного, о котором она могла бы позаботиться. Не было монстра, на которого можно поохотиться. Не было Малфоя, с которым можно поругаться…
Она трансгрессировала над следующей цепью скал, и бухты следовали друг за другом — одна красивее предыдущей. Здешние растения цвели буйным и пышным цветом — красные, синие… но это лишь нагоняло грусть.
Её прогулки проходили в молчании. Она не разговаривала ни с собой, ни с разноцветными птицами, кружащими над головой. Время от времени она бросала камни в воду, заставляя их прыгать на многокилометровые расстояния, но это не приносило особого удовольствия или разнообразия. В этом месте остров делал изгиб. Она достигла внешнего конца. Гермиона почти надеялась встретить здесь какого-нибудь противника. Может быть, гигантского скорпиона, свирепую хищную птицу размером с гиппогрифа — да хоть что-нибудь!
Она равнодушно посмотрела на бескрайний океан, тяжело вздохнула, и на долю секунды ей показалось, что на горизонте мелькнуло что-то блестящее. Она моргнула и прикрыла глаза ребром ладони, но сияние пропало.
Скорее всего, это просто блики на воде. Скалы позади неё оказались такими высокими, что деревья почти сливались на их фоне. Под тенью сухой пальмы она заметила тёмные очертания, похожие на камень, но… они были слишком симметричными.
Она подошла ближе с поднятой палочкой. Сначала она подумала, что это сундук с сокровищами, но рассмотрев поближе, нахмурила брови. Это был чемодан. Старый кожаный чемодан, выгоревший под беспощадным солнечным светом. Как он сюда попал? Она оглядела бухту в поисках других вещей. Может быть, к острову прибивало не только корабли, но и обломки самолётов, потерпевших крушение? Такое возможно?
Однако она быстро поняла, что саквояж был волшебным. В застёжках отсутствовали замочные скважины. По всей видимости, они открывались волшебным образом. На мгновение Гермиона забеспокоилась, что внутри могло таиться что-то ужасное, но… это же всего лишь старинный чемодан, хоть у неё и не получилось определить его настоящий возраст.
Может быть, его прибило к берегу волнами? Она осторожно постучала по застёжкам.
— Алохомора! — проговорила она, и те открылись, издав ржавый скрежет.
Распахнув крышку, она ловко вынула тугие кожаные ремешки из петлей и открыла рот от удивления.
На первый взгляд ей показалось, что внутри лежала только белая ткань. Она осторожно погладила материю, и поняла, что это шёлк. Тонкий, мягкий шёлк. Она смело прикоснулась к верхнему слою и потянула его на себя.
Выпав наружу, ткань обнажила элегантный крой, и она с удивлением обнаружила, что это платье. Сшитое из белого шёлка, довольно узкое, с длинным шлейфом. И лишь когда её взгляд снова устремился в глубь чемодана, она поняла его истинное предназначение… Там лежал аккуратно сложенный мужской костюм. Он был матово-чёрным и красивым… и каким-то образом подходил любому времени и моде. Но рядом с ним лежал засохший венок из пионов, который, скорее всего, был готов рассыпаться от малейшего прикосновения, значит… в своих руках она совершенно точно держала свадебное платье.
Это был какой-то абсурд, но она не могла отвести глаз от красивой ткани. Она так давно не видела чего-то подобного. Грейнджер вынула костюм, но в верхнем отделении нашлись лишь тёмные мужские туфли в тон. Больше в чемодане ничего не было — ни записки, ни чего-то ещё.
Она осторожно положила платье на место и закрыла саквояж. Только сейчас она заметила выцветшие инициалы, выбитые на коже:
А.Д.М. Её пальцы прошлись по слабой гравировке, и она решила, что возьмёт его с собой. Должна ли она рассказать об этом Малфою? О чемодане со свадебной одеждой?
«Наверное, нет», — предположила она.
Это же ничего не значило и никак не определяло их будущее…
Но этот остров то и дело подбрасывал им наистраннейшие вещи. Она всё ещё думала о хижине Хагрида, об острове с единорогом и пиратском корабле в лесу.
А теперь ещё и этот чемодан со подвенечным платьем…
И она задумалась — что же остров пытался ей сказать на этот раз?
Но… скорее всего, это просто случайность.
Потому что… а чем ещё это могло быть?
***
Трансгрессировав под самую верхушку дерева, он лениво прислонился спиной к широкому стволу и подставил своё лицо под тёплые лучи солнца. Он часто забирался сюда, чтобы насладиться тишиной, ветром и красивым видом.
Это дерево было самым высоким в округе, и нахождение здесь придавало Драко странное чувство исключительности. Отсюда открывался хороший обзор — в восточной части острова виднелась бухта с руинами разбитых кораблей. От судов осталась всего пара мачт, а из спокойных волн торчало несколько обрывков белых парусов. А когда он прищуривался, ему казалось, что он видит чёрные тени, появляющиеся из воды, которые через несколько секунд снова исчезали. Он предположил, что это аллигаторы. Но расстояние не могло подтвердить его предположений.
Далеко на западе в воде мелькало какое-то пятно, которое то и дело бросалось ему в глаза, поскольку раз в день оно сверкало так ярко, как будто… солнце находило место идеального отражения в определённое время суток. Однако он ещё не сумел разгадать эту головоломку.
Но он полагал, что это была оптическая иллюзия. Он снова откинул голову назад. Драко прекрасно знал, чем занимался все эти дни — пытался выбросить её из головы. Но он пришёл к выводу, что его отказ от встреч с Грейнджер совсем не помогал ему подготовиться к будущему. Потому что… он запаниковал, но ведь это не её вина. Виноватым среди них был он. И то, что он запретил себе видеться с ней, никак не влияло на его будущее, чёрт возьми!
Он понимал это головой, но не сердцем… Даже если он будет притворяться, что игнорирует объект своего вожделения, это ничего не изменит — дни не станут от этого длиннее или короче. И неважно, сколько глубоких мыслей пройдёт через его голову, скоро наступит момент, когда они вернутся домой. А потом? А потом окажется, что он потратил бóльшую часть времени на размышления в полном одиночестве…
И… так лучше? Он не знал. По крайней мере, это действительно ничего не меняло.
Он так глубоко погрузился в свои мысли, что вздрогнул от неожиданности, даже не заметив «гостей». Перед его коленом на широкой ветке выстроились пять маленьких воинов с копьями длиной с зубочистку.
Их взгляд казался ему злым. Он нахмурил брови. Это были древесники. По крайней мере, их малая часть.
— Привет? — произнёс он.
И в тот же миг древесные человечки начали что-то гневно выкрикивать на языке, который он не понимал.
— Ладно-ладно! — перебил он их, подняв руки. — Я не понимаю ни слова. Что вам нужно?
Он непонимающе посмотрел на них. Один особенно злой экземпляр поднял копьё и указал им на его голову. Рот Драко раскрылся в замешательстве.
Это что — объявление войны?!
Тем временем на соседних верхушках деревьев среди листьев появилось ещё больше маленьких голов. Их было примерно около пятидесяти.
— Saleng'a! — закричал разъярённый древесник, снова направив копьё ему в голову.
Все остальные угрюмо кивнули. У Малфоя отвисла челюсть. Что это значит? Мини-человечек теперь дико размахивал копьём, словно собираясь в атаку, и Драко подумал, что тот на самом деле собирается напасть на него с зубочисткой наперевес. Он подался вперёд, качая головой.
— Чего вы хотите? — выпалил он, но крошечные существа вздрогнули и попятились назад, когда он склонился к ним.
Тонкое копьё задрожало в руке человечка, и в его глазах ясно читался смертельный страх. Драко закатил глаза.
— Я должен уйти? — задал он следующий вопрос, предполагая, что вся проблема заключалась в территориальном вопросе.
У него не было других объяснений их злости. Древесник снова махнул рукой, указав древком на точку возле головы Драко, и он повернулся в этом направлении.
Ох… Как же он раньше это не заметил?.. Судя по всему, последние две недели он отдыхал, прислонившись спиной к полому стволу. Потому что только сейчас ему бросились в глаза тонкие щели на древесине на уровне его головы. Это было похоже на некую дверцу, ведущую внутрь. Это… их дом?
Он немного растерянно оглядел деревянную конструкцию, а затем человечек снова закричал:
— Saleng'a!
И на этот раз он услышал — кто-то стучал изнутри. Видимо, он заблокировал кому-то выход… Драко посмотрел на воинов.
— Там кто-то есть? — с удивлением воскликнул он, и человечки вновь подняли свои копья.
Малфой повернулся и попытался подковырнуть дверцу ногтями.
Они громко выкрикнули что-то, но он даже и не пытался разобрать их слова. Волшебник с трудом расшатал древесину и сумел вытащить узкую пластину из пазов. Мерлин, он забаррикадировал вход в их дом…
Но как только он открыл дверцу, ему пришлось внести поправку в собственные мысли: нет, это не дом, а сокровищница. Полое дупло было наполнено всевозможными «богатствами». Черепа грызунов, пиратские монеты, слишком тяжёлые для одного маленького человечка. И целое множество драгоценных камней. Драко не мог не задаться вопросом — древесному народу просто нравился блеск золота и драгоценностей или у всего этого было какое-то практическое значение?
А потом из-под камней появилось существо ещё меньшего размера. Он сразу понял, что это девочка, потому что она была одета в короткое белое платье. Её волосы были длиннее, и… он просто знал, что это девочка.
Драко почувствовал, как самый храбрый воин из всей пятёрки пронзил его колено копьём, но он проигнорировал боль и поднёс раскрытую ладонь к дуплу дерева.
— Всё нормально, — спокойно сказал он, кивая девочке, и её крошечные глазки, казалось, изучали его на протяжении нескольких секунд.
В следующий момент она как будто смирилась и поставила одну крохотную ножку на его ладонь, потом вторую, и он осторожно опустил её вниз — к замершим разъярённым древесникам.
— Saleng'a! — крикнул один из них, и Драко понял, что это, должно быть, её имя.
Маленький человечек обнял её, и Малфой осознал всю драматичность момента, развернувшегося перед его глазами. Мерлин, сколько дней малышка сидела там взаперти? Затем воины, наконец, снова посмотрели на него.
И один из них вдруг поклонился ему, а остальные, помедлив, нерешительно повторили за ним. И этот человечек быстро заговорил, указывая на девочку, но Драко не был уверен, существовала ли между ними какая-то родственная связь. Может, это отец и дочь? Скорее всего, так и есть. Затем тот выхватил что-то с головы дочери, хотя Малфой не сразу заметил её головной убор. Но теперь это «что-то» засверкало золотом под лучами дневного света.
«Это что, корона?» — с улыбкой подумал он, но человечек протянул её ему обеими руками.
Драко нахмурился. Нет, для него это была не корона, судя по размерам, а… кольцо?!
Золотое кольцо с зелёным изумрудом в центре, окружённым более мелкими зелёными камнями. Его рот раскрылся в замешательстве. Он узнал это украшение…
По всей видимости, древесник предлагал ему перстень в качестве благодарности. Ошеломлённый Драко принял дар из его рук.
— Спасибо, — более чем растерянно пробормотал он.
Прежде чем Малфой смог рассмотреть кольцо поближе, человечки снова взмахнули копьями, и он понял, что должен закрыть маленькую дверь сокровищницы.
Он сделал это, всё ещё не веря своим глазам, и как только дупло с богатствами древесного народа закрылось, крошечные существа поспешили уйти. Решив, что больше не будет взбираться на самое высокое дерево для отдыха, он вновь удивлённо раскрыл ладонь.
Он потерял это кольцо, когда ему было восемь лет. Пэнси и Блейз пришли к нему в гости в тот день, и они без спроса проникли в родительскую спальню, где Паркинсон быстро обнаружила шкатулку с драгоценностями его матери. Они играли в… свадьбу, на которой неизменно настаивала Пэнси во время своих визитов. Она завернулась в одну из шёлковых простыней и выбрала именно это кольцо, чтобы с его помощью Блейз попросил её руки.
Эта нелепая церемония происходила на улице, и его мать почти впала в бешенство, узнав, что Пэнси испачкала шёлковую простынь травой. Они тут же сбежали, и вскоре Паркинсон заплакала, потому что слишком большое кольцо выпало с её пальца.
Прошло не так много времени, и миссис Малфой заметила пропажу, после чего Драко пришлось во всём признаться. Эльфы перекопали весь сад, но, видимо, один из нюхлеров, которых Нарцисса не смогла вывести с помощью заклятия уничтожения садовых вредителей, был быстрее. Скорее всего, он спрятал кольцо где-то глубоко в недрах земли, где даже эльфы не могли его найти.
И прямо сейчас это кольцо лежало в его руке — блестящее, золотое… Прищурившись, он прочитал надпись:
А.Д.М.+К.М. 1947
Его дедушка и бабушка поженились в этом году… Абраксас и Крессида. Это обручальное кольцо его бабушки.
Что, чёрт возьми, оно делало здесь — на острове?!
Почему этот остров казался совершенно чужим и незнакомым, и всё же… здесь появлялось всё больше и больше вещей из их дома? Дамблдор? Хижина Хагрида? Сказочные персонажи из его детских книг? Воспоминания из детства?
Это не имело смысла. Абсолютно никакого…
