Короли рая / The Kings of Paradise

Они смотрели на него так, словно он был животным в зоопарке. Их взгляды излучали отвращение вперемешку со снисходительностью — хотя родители никогда не смотрели на него как-то по-другому. Целители туго забинтовали его руку. Она всё ещё казалась ему немного онемевшей, но, по крайней мере, в остальные конечности снова вернулась чувствительность, у него больше не двоилось в глазах и он чудом избежал смерти. Его родители проявили чудеса любезности, доставив в Мунго пергамент, который сова принесла им этим утром. Ему максимально быстро предъявили обвинения, чтобы как можно скорее провести судебное разбирательство. И он удивился тому, с каким нетерпением Министерство спешило вынести ему приговор. Всю обратную дорогу в карете отец говорил без умолку, расписывая возможный итог его слушания и то, что они наняли некоего Томаса Хэдли, хотя это имя ни о чём не говорило Драко. Чете Малфоев было наплевать на своего сына, и он разделял это чувство. Никто из них не спросил его о месте, где он находился всё это время, и, если честно, ничего другого Драко от них и не ожидал. Его родители — глупые люди. Злые и слабые. Малфой-мэнор показался ему дворцом, когда он вновь прошёлся по его коридорам. И то, что Люциуса не посадили в Азкабан, было настоящим чудом. Разумеется, мать в своей истеричной манере уже рассказала ему о том, что Хэдли спас его от тюрьмы десять лет назад. Драко тяжело выдохнул, пока та всё ещё вещала о клубе, о позоре, который лёг на всю семью из-за него, и о том, почему он, Мерлин его побери, вообще прикоснулся к тому чёртову портключу. Какими же огромными были залы поместья! В какой роскоши жили его родители… А раньше он даже не замечал этого. — Наверное, ты устал с дороги? — Это не было вопросом в устах отца. Скорее, требованием… И Драко ясно видел степень его потрясения. — Нет, он голоден! — несдержанно воскликнула его мать. Внезапно он ощутил острую тоску по Гермионе, потому что уже очень давно не проводил ночей вдали от неё. Мама позвала домового эльфа, и всё произошло так просто и легко. Эльфийка спросила его, что ему принести — в доме якобы имелось абсолютно всё. Всё… И если бы он захотел поесть икры и бургеров — нашлось бы и это. Как по щелчку. На мгновение мысли о таких излишествах отбили у него весь аппетит. Он дёрнул головой. Он ещё не привык к этому. И от уровня равнодушия этих людей у него скрутило живот. Мелочи, в которых он так нуждался на острове, здесь не имели совершенно никакого значения. И он неожиданно понял, насколько это странно на самом деле — то, что эльф исполнял все его желания. Ему стало как-то неприятно. Он уже привык делать всё, что ему нужно, своими силами. Заботиться о себе и о других самостоятельно. Заботиться о ней. О Гермионе… — Виски, — произнёс волшебник в следующий момент, потому что это было единственным элементом их старого мира, по которому он действительно соскучился. Эльфийка обменялась быстрым взглядом с Нарциссой, но хозяйка раздражённым жестом приказала ей исполнить его желание. — Нет! — остановил её Драко. — Я и сам справлюсь, — насмешливо заметил он, и та остановилась в нерешительности, пока Нарцисса не прогнала её. После чего мать окинула его укоризненным взглядом: — Мерлин, тебе нужна новая одежда. Старая тебе уже не подойдёт. Ты стал слишком широким в плечах. Насколько ты перегнал свои прежние размеры? В пять раз? Посмотри на себя! — сетовала она, качая головой. — Эти мускулы! Как у какого-то рудокопа! — выговорила Нарцисса приглушённым голосом. — Портной придёт уже завтра. А что с твоей обувью?! — воскликнула женщина, заметив на его ногах простые белые тапочки больницы Святого Мунго. — Мама, — начал Драко, и она посмотрела на него, — просто закрой свой рот, — устало продолжил он. Нарцисса выглядела оскорблённой. А что он должен был сказать? Что он вообще ничего не носил на ногах вот уже несколько месяцев? Ему не терпелось снять с себя даже эту больничную обувь. Он подошёл к бару, и его руки на одно короткое мгновение прикоснулись к изысканной витринной резьбе. Он понял, что отрыв от цивилизации вселил в него какое-то странное благоговение перед простыми вещами. Он глубоко вздохнул, после чего открыл изящные стеклянные дверцы и с трепетом достал пузатый стакан для виски из тонкого стекла и початую бутылку благородного напитка. Жидкость в сверкающей ёмкости отливала золотом, и это было нечто совсем иное, чем жалкий ром на острове. Это даже заставило его забыть о надоедливых родителях. Он подошёл к диванам и посмотрел на камин длиною в метр, который был встроен в стену. Пламя горело симметричным рядом линий, и всё же огонь напоминал ему… о доме. Да, именно им стал для него остров. Домом. Каким же суетливым был их мир! Как же ужасна его семья… Когда Драко сел в кресло, обитое кожей, ему пришлось признать, что он мог бы снова привыкнуть к комфорту, но это не являлось чем-то обязательным, без чего нельзя прожить. В какой-то момент его отец сел рядом с ним, но Драко даже не взглянул на него. Он вслепую уставился на языки пламени, которые вселяли в него иллюзию дома. Дни, когда Люциус вызывал у него уважение, прошли. И его отец, кажется, почувствовал это. На самом деле он, похоже, понимал, что сын мог убить его голыми руками, если бы захотел. Малфой-младший ничего не имел против больничной одежды. Она была однотонной и по своей прагматичности напоминала ему то, что он носил на острове. Они больше не походили друг на друга. Это бледное подобие отца рядом с ним — щуплый мужчина, окружённый богатством и исполненный слепым высокомерием. До него уже дошло, что родители предпочли бы, чтобы он больше не возвращался. И он чуть не улыбнулся, потому что… даже это не причиняло ему боли. Его это больше не волновало. Всё, что ему нужно — это любовь Гермионы. Он больше не нуждался в признании родителей. И уже давно. Драко задался вопросом — выдержит ли он, если не увидит Гермиону до самого суда? Если не сможет погладить её сладкий животик… Скорее всего, нет. Но… с другой стороны, он не был уверен и в другом — понравится ли ему то, что она скрывала от него? То, что ей якобы «нужно подготовить»? Наверняка это что-то опасное. А он не хотел, чтобы она подвергала себя опасности. Скоро всё закончится. Его посадят в Азкабан, а она будет в безопасности со своими друзьями. Таков его план. Довериться ей означало поверить в неопределённое будущее. Он пил, чтобы забыть. Десять лет тюрьмы — это бесконечно долгий срок…

***

Джинни поздно встала. Она просидела в гостевой спальне до рассвета, пока Гермиона рассказывала ей свою историю. И Гарри не знал, как ему быть. Он хотел услышать её рассказ, но… не… сейчас, когда она больше не была прежней Гермионой. Не сейчас, когда… ему не нравилось то, как всё сложилось. Он извинился, утверждая, что устал, поскольку хотел «переварить» информацию. Сначала он должен принять тот факт, что всё изменилось. Он верил в то, что после возвращения Гермионы всё будет как прежде, но… как прежде уже не будет. Рон больше не появлялся, и Поттера серьёзно беспокоила мысль о том, что эта новая Гермиона может навредить его состоянию. И будет очень жаль терять такой прогресс. Джинни спустилась по лестнице, завязав волосы в высокий хвост, и он кивнул ей. — И? — не выдержал Гарри, но та не улыбнулась. — Ну что? — вырвалось у него, но ему казалось, что уже ничто не сможет шокировать его ещё больше. — Если ты хочешь услышать историю о таинственном острове, призраке Дамблдора и о том, как они сделали палочки из бузинного дерева, то спроси её сам, — холодно ответила она. Дамблдор? Гарри не терпелось узнать обо всём, но… он не был дураком. Гермиону тяготила некая идея, она усиленно думала о чём-то, и вчера ему с трудом удалось убедить её пойти с ним домой и отложить свои странные приготовления, потому что у неё всё равно не получится появиться где-либо незамеченной. На самом деле все выпуски сегодняшних газет пестрели новостями о возвращении «Исчезнувших», как их называли. Репортёры ежечасно трансгрессировали к их двери, но Гарри никому не открывал. Их это не касается. А сейчас он уставился на Джинни. — Что она задумала? — У него было плохое предчувствие. — Этого я не могу тебе сказать, — грустно проговорила ведьма. — Не можешь или не знаешь? — попытался выяснить он, на что она вздохнула. Сначала он думал, что ответа не последует, но она подошла к нему и, поцеловав в щёку, наконец улыбнулась. — Потом, — пообещала она, и ему не понравилась неопределённость её слов. — Иди к ней. Вы должны поговорить. И не злись на то, что она не убила Малфоя, хорошо? Он рассеянно подумал о том, что Джинни знала его слишком хорошо. Но он покачал головой. — Сегодня я должен заняться бумажной работой, — сказал Гарри, чувствуя облегчение. Он не хотел знать, почему Гермиона выбрала Малфоя. Просто не мог. — Им нужны удостоверения личности, потому что Дональд не может осудить Малфоя, так как он считается мёртвым, — мрачно добавил он. Вздохнув, Джинни наконец кивнула. — Но поговори с ней, — повторила она, и Поттер знал, что когда-нибудь он так и поступит. Рано или поздно. Он был заинтересован в этом как никто другой. Но по тому, как Грейнджер избегала его взгляда, Поттер также знал, что она намеренно умалчивала о чём-то — он мог прочитать это по её поведению, даже если больше не видел в ней черт прежней Гермионы. Он всё ещё мог определить, когда она скрывала от него какую-то важную информацию. Но сначала ему пришлось трансгрессировать, чтобы вернуть свою лучшую подругу в список живых людей на официальном уровне.

***

— Я думаю, что всё это можно повернуть в нашу пользу. — Томас Хэдли был изворотливым ублюдком. Драко с отсутствующим видом сидел в конце стола, не желая соглашаться со знаменитым магоюристом Пожирателей смерти — не говоря уже о том, чтобы удостоить его хоть парой слов. Портному пришлось повозиться с ним, но его больше не интересовали костюмы, сшитые на заказ. Сегодня он выбрал серую футболку для квиддича, которая в прошлом была ему велика, но сегодня казалась очень тесной. К ней он надел старые отцовские брюки, которые мама, очевидно, ещё не успела выбросить. И он сидел без обуви — к большому огорчению своих родителей. И его это нисколько не волновало. — Думаю, что никто не поверит, что она могла побороть его, учитывая комплекцию вашего сына. Однако её признание в том, что она забеременела от него по собственной воле, очень поможет делу. — Как будто ей было обязательно беременеть от него! — в полнейшем отчаянии выпалила его мать. Драко скривил рот, предпочитая ни с кем не разговаривать, но Хэдли отмахнулся от этого высказывания. — Ему зачтётся то, что он вернул маглорождённую домой. То, что он заботился о ней. Мы по максимуму воспользуемся этим фактом и постараемся разжалобить им судью. Кроме того, он же даже Тёмную метку больше не носит! Как же всё это неправильно… — Да, но было бы лучше, если бы этой маглорождённой вообще не существовало, — снова не удержалась его мать, и Малфой-младший невольно сжал пальцы. — С Драко всегда какие-то проблемы, — продолжила она, и он резко поднялся на ноги, чтобы ничего не сломать вокруг себя. — Драко! — окликнула его Нарцисса, но он покинул комнату, кипя от злости. У него было ощущение, словно он не знает этих людей… Или даже вообще никогда не знал. Он не ожидал от них какого-то особенного всплеска эмоций, нет. Новость о том, что он «заделал ребёнка Гермионе Грейнджер», могла стать причиной нервного срыва Нарциссы, и Драко прекрасно понимал это. Он даже не рассказал матери о том, что женился на Грейнджер и надел ей на палец их фамильное кольцо на импровизированной брачной церемонии. Он подумал о Гермионе — они увидятся только в день судебного заседания. Послезавтра. Драко не знал, как ему вытерпеть ещё два дня в кругу этих сумасшедших людей. И как ему это удавалось раньше? Эта мысль просто не укладывалась у него в голове. Он стоял в коридоре, когда у парадного входа раздался стук. Он открыл дверь, дойдя до места быстрее эльфа. Прохлада мраморного пола не причиняла ему никаких неудобств. Всё было таким незнакомым и в то же время до странности родным. И он так и застыл в дверях, пока она смотрела на него сияющим взглядом. — Я знала, что ты вернёшься домой! — поприветствовала его Пэнси перед тем, как обнять. Он с удивлением ответил на приветствие, ведь его подруга ещё никогда не выглядела такой счастливой… Она отстранилась от него. — В газете пишут какие-то наибезумнейшие вещи, Драко. Как у тебя дела? — последовал вопрос. — Посмотри на себя! — вырвалось у неё. — Ты стал выше в два раза? И шире? — снова улыбнулась Паркинсон, и уголки его губ всё же медленно растянулись в улыбке. — Привет, Пэнси, — проговорил он, и она вновь заключила его в свои объятия. От неё пахло… чем-то чужим, но… его разум постепенно вспомнил черты её лица, изгибы фигуры… и всё остальное. — Мне тебя очень не хватало! — заверила она его. — Ты должен рассказать мне обо всём от начала и до конца! Она толкнула его внутрь дома, и прежде чем Драко понял, что происходит, он последовал за ней в свою старую спальню. Он больше не испытывал эмоциональной привязанности к этому дому или своей комнате. Ему было всё равно. Он думал лишь о Гермионе, и всё, что его окружало, казалось странным и неправильным. Но он позволил ей усадить себя на свежезаправленную постель, на которой даже ещё не успел поспать, потому что предпочитал твёрдый пол. Кровать была слишком мягкой. Пэнси сняла мантию и села рядом с ним. — Расскажи мне обо всём! — с любопытством потребовала она, и до этого момента он ещё не сталкивался с такой бурной демонстрацией интереса — родителям было всё равно. И он начал рассказывать. Первоначально он хотел отделаться лишь несколькими деталями и парой обрывочных фактов, но Паркинсон то и дело переспрашивала. Снова и снова, пока Драко не осознал, что говорил уже два часа, пока Пэнси внимательно слушала. И он забыл, какой хорошей подругой она была. Наверное, самой лучшей, пока не началась война. И в какой-то момент он закончил свой рассказ. — Вы поженились? — Это было первой фразой, которую она недоверчиво повторила. — И ты надел ей на палец кольцо, которое я потеряла в далёком детстве? — уточнила Пэнси, и он с улыбкой кивнул. — Знаешь… Я знала, что с вами случится что-то подобное! — произнесла ведьма, качая головой. — Я знала, что ты не убьёшь её. А он не был так уверен в тот момент… Вначале. И ему больше не хотелось говорить о себе — он слишком много времени провёл в одиночестве с самим собой. — А у тебя какие новости? — спросил он, и Пэнси почти сразу отмахнулась от него. — Абсолютно никаких, — заявила она. — Война закончилась быстрее, чем началась. Все Пожиратели смерти сбежали, большинство из них сумели оправдаться, как и мой отец, — сообщила она, приподняв бровь. Печать осуждения исказила её красивые черты. — А потом… жизнь пошла своим чередом. Газеты много писали о вашем исчезновении, и эта новость долгое время держала в напряжении весь Лондон. А теперь… вы снова здесь. — Да, — помедлив, согласился он. — Думаешь, твоё слушание пройдёт хорошо? — с искренней тревогой спросила она, и он почти сразу покачал головой. — Скорее всего, нет. Если большинству Пожирателей смерти удалось сбежать, то Министерство не упустит шанса осудить единственного волшебника, у которого нет алиби. Она выглядела подавленной. — Может быть. Драко… — начала она, посмотрев на него. — Ты любишь её? По-настоящему? И ему было так легко признаться в этом: — Больше всего на свете, — на одном дыхании выпалил он. Пэнси выдохнула с грустной улыбкой на губах. — Это… прекрасно, ты ведь и сам знаешь? И он снова убедился в том, какой прекрасной подругой была Пэнси — как единственный луч света в этом чистокровном аду. Но она выглядела такой несчастной… Он не смог расспросить её об этом, потому что дверь резко распахнулась. — Драко, ты…? … О, Пэнси… — удивлённо воскликнула его мать. — Я не знала, что ты здесь. — Нарциссе с большим трудом удалось скрыть свой гнев с помощью вежливой фразы речевого этикета. — Миссис Малфой, — поприветствовала женщину Пэнси. — А я решила проведать Драко. — Да-да, конечно, — с отсутствующим видом ответила его мать. — Но Драко ещё должен кое-что обсудить с магоюристами. Прямо сейчас! — Казалось, ей хотелось строго отчитать сына, и Драко со вздохом поднялся. — Я сама провожу Пэнси до двери. Твой отец ждёт тебя внизу. А потом она повела Пэнси к выходу. Прежде чем попрощаться, подруга быстро обняла его и пообещала вернуться завтра. И Драко был искренне рад этому. И прежде чем покинуть комнату, он огляделся по сторонам. Всё выглядело как раньше. Его взгляд упал на книжную полку, и он, сделав несколько шагов, остановился прямо перед ней, а потом вытащил книгу в потёртом переплёте. Эта книга, по всей видимости, настолько завладела его сознанием, что они с Гермионой оказались именно там, где оказались. «Волшебные джунгли», автор — Килиан Клэй МакГрофф. Его любимая книга. Пролистывая пожелтевшие старые страницы и рассматривая ожившие картинки, он почти с любовью провёл пальцем по изображению синей гориллы. — Драко! — предостерегающим голосом окликнула его мать, и он со вздохом отложил книгу в сторону. Да. Он скучал по их острову…