Короли рая / The Kings of Paradise

Джинни мыла посуду, когда он переступил порог кухни. Тарелки парили над раковиной, пока их вытирало волшебное полотенце, но кастрюли она чистила вручную. После захода солнца поток новых репортёров наконец утих. Он подошёл к ней, погладил по спине в знак приветствия и поцеловал в лоб. Его взгляд скользнул из окна в их небольшой сад, находившийся за домом. — Что она там делает? — прищурившись, спросил он свою девушку. Гермиона сидела на одном из садовых стульев, завернувшись в плед и уставившись в весеннее небо, на котором уже начали появляться звёзды. Гарри ещё не разговаривал с ней, потому что когда он вернулся, с ней связался Малфой по каминной связи, и ему не хотелось слушать их взаимные признания в любви. Это мерзко и странно. И не только… — Мне кажется, она… тоскует по дому, — предположила Джинни, и Гарри пришёл к выводу, что Гермионе было трудно заново приспособиться к их миру. Трудно снова ночевать в доме и больше не находиться… в ловушке на изолированном тропическом острове. Он понял, что повёл себя бесчувственно по отношению к ней. Даже если и не понимал, как можно быть более «чувственным», когда она сама проявляла точно такую же бесчувственность в общении с ними. Взяв со спинки стула свою куртку и подойдя к холодильнику, он достал с нижней полки две бутылки эля «Old Owlery» и тут же открыл их. Джинни с любопытством посмотрела на него, но Гарри, не сказав ни слова, направился в сад. Время пришло. Время поговорить… — Ты устала, наверное, от наплыва посетителей? — поприветствовал он её, зная, что сегодня здесь побывали Молли и Артур, а также Джордж и Анджелина. Он протянул ей бутылку с холодным элем, и она приняла её. Глаза Грейнджер внимательно изучали этикетку, а пальцы медленно скользили по стеклу. Казалось, теперь она ​​рассматривала каждый предмет с каким-то необъяснимым благоговением. Он уже давно заметил эту её новую черту. — Это было очень мило с их стороны, — ответила она, и он сел на второй ржавый садовый стул напротив неё. Он ещё не успел привести в порядок садовую мебель. Да и весна не торопилась вступать в свои права. Джинни, по всей видимости, позаботилась об уличном освещении для Гермионы, так как в саду мерцало несколько симпатичных масляных ламп, и благодаря им они не сидели в полной темноте. — Ты официально возвращена в ряды живых людей, — сообщил он, на что она ответила рассеянной улыбкой. Она без слов поднесла бутылку к губам и сделала первый глоток. — Спасибо, — проговорила она, вновь уставившись в небо. — Гермиона, — нерешительно начал он, не зная, как начать разговор на эту тему, но она снова перевела взгляд и выжидающе посмотрела на него. — Ты же знаешь, что судебное разбирательство над делом Малфоя… не сулит ничего хорошего? Он и подумать не мог, что когда-нибудь ему придётся беспокоиться об этом. Никогда. И, если честно, он и не беспокоился. Эта связь между ней и Малфоем была такой новой и чужеродной, что ещё не успела укорениться в его голове. — Знаю, — произнесла она, опровергнув его предположение, и он закусил губу. — Ты… ты уверена? В больнице ты говорила по-другому. Так, словно знала, что он, скорее всего… — … его осудят и упекут за решётку. Я это знаю, — спокойно подтвердила она, и Гарри заметил кое-что странное. — И тебе всё равно? — Он смотрел на то, как она делает ещё один глоток. Бутылка с пивом медленно становилась тёплой в его руке. — Нет, — наконец возразила она, снова взглянув на темнеющее небо. — Просто дело в том, что … он не попадёт в Азкабан. — Он внимательно наблюдал за ней, пока она произносила эти слова почти равнодушным и нейтральным тоном. Как будто это было неоспоримым фактом. — Приговор точно не будет условным, — продолжил он, качая головой, если это то, на что она надеялась. — Дональд Коннор уже предпринял все возможные шаги, поскольку многим Пожирателям смерти удалось выйти сухими из воды. В этот раз он… — … Гарри, — опять перебила она друга, и тихая боль в её голосе заставила его замолчать. — Когда придёт время отправиться в тюрьму, его здесь уже не будет, — пояснила ведьма, и рот Поттера слегка приоткрылся. Гермиона планировала побег! Она хотела тайно вызволить Малфоя! И, возможно, не только его! — Что… что это значит? Ты… собираешься покрывать его? Хочешь сбежать вместе с ним?! Это и есть причина, по которой Гермиона с самого начала держала их всех на такой дистанции? В конце концов, она улыбнулась: — Всё не так просто, — она ушла от прямого ответа, но ему хватило и этого. — Тогда объясни мне. Десять месяцев я только и делал, что искал тебя по всем географическим картам. Я не спал ночами, ждал, перевернул каждый камень! — И он не хотел этого говорить, не хотел, чтобы она знала, как его ранило её равнодушие. Она растерянно смотрела на него, а он уже не мог остановиться: — А когда МакГонагалл сказала мне, что ты должна вернуться вместе с Малфоем, я подумал, что это невозможно. Но я не сдался и вместо этого продолжил ждать и верить в тебя. — На её лице отразилось смятение. — А потом… ты вернулась! Ты и правда вернулась! И теперь ты говоришь мне, что снова хочешь сбежать? Что именно ты собираешься сделать? Вы хотите выдать себя за других людей и сбежать в Испанию? Малфой должен получить по заслугам, Гермиона. Он не такой невинный, как тебе кажется, — раздражённо напомнил ей Гарри. — Мне наплевать на это, — холодно ответила она с нотками металла в голосе. Поттер хотел ответить, но она продолжила: — Мне всё равно на то, что он якобы заслужил! По моему мнению, он уже искупил свои грехи! Драко не заслуживает наказания только за то, что окружение сделало его таким, какой он есть. Я этого не позволю. Он мой муж, я беременна от него, и… Она замолчала, избегая прямого взгляда, и, кажется, всё это давалось ей невероятно тяжело. Ей было тяжело говорить об этом. Как же это несправедливо! Гарри не понимал её. — И? Договаривай, — устало выпалил он. Она начала озираться по сторонам, словно кто-то и вправду мог подслушать их разговор. Словно она хотела убедиться, что её никто не услышит. Взгляд Гермионы был… пугающим в свете ламп, потому что выглядел бескомпромиссным. — И я знаю, что вы не понимаете меня. — Он чувствовал, что она хотела сказать совсем не это. — То, что Малфой тебе важнее, чем мы? Нет. То, что Рон больше ничего не значит для тебя из-за твоего отсутствия, продлившегося несколько месяцев? Нет, этого я не понимаю! — согласился он и, с остервенением приложившись к бутылке, начал опустошать её большими глотками, чтобы хоть как-то успокоиться. — Я не в заграничной командировке была, Гарри! — возмутилась она. — Нет! — в гневе выкрикнул он. — Ты была в настоящем аду! Как ты можешь вернуться и… и вести себя так, как будто это вообще никак не ударило по тебе? Почему это не убило тебя? Как ты можешь сидеть здесь и спокойно рассказывать мне, что у тебя появился какой-то мужчина и что ты беременна от него?! — Поверь мне! — с горечью возразила она. — Это очень сильно ударило по мне! Я была одна! И в первые месяцы я плакала каждую ночь, Гарри. Каждую ночь я боялась, что меня съедят монстры, но… никто не пришёл. Никто не помог мне и не вытащил оттуда. Никто не спас меня. Мне пришлось спасать себя самой. И то же самое случилось и с Драко! И поверь мне, я не всегда звала его «Драко»! Мы пытались убить друг друга. Пытались так часто, что я уже сбилась со счёта! Мы охотились друг на друга, боролись и ссорились почти каждый день вплоть до самого конца! — У неё задрожал голос. — Это не было раем. И мы снова — из раза в раз — приходили к выводу, что найти выход по отдельности просто нереально. И нам пришлось переступить через себя и начать сотрудничать. Пришлось каким-то образом преодолеть все наши разногласия, чтобы найти путь назад. Понимаешь? У нас не было Хогвартс-экспресса, который мог бы отвезти нас домой! Мы оказались совершенно одни на несуществующем краю света! И она начала рассказывать. Она наконец поведала ему то, что он так стремился узнать. Дала ему возможность понять. Прочувствовать то, чего он не мог осознать. И постепенно она успокоилась. — Я не хотела этого. Ничего из того, что произошло. Я любила Рона и была уверена в этом, — прошептала она. — Но… с ним — с Малфоем, с Драко — я вдруг почувствовала себя такой живой. В это было… просто невозможно поверить, и… я чувствовала такое отчаяние. Пещера, которая показывает тебе видения из будущего, — это совсем не весело, Гарри. Потому что я не хотела беременеть. Я хотела вернуться домой и продолжить с того места, на котором остановилась — с того места, где мы остановились! — в отчаянии заверила она его. — Но… когда я увидела его, моего сына… то в ту же секунду поняла, что у нас нет другого выхода. Гарри молчал. Просто не знал, что сказать. — И я так хотела, чтобы меня сопровождал какой-нибудь человек, который смог бы сыграть роль «объективного наблюдателя». Я хотела, чтобы кто-то объяснил мне, что правильно, а что нет. Но мне пришлось действовать инстинктивно. И я могу заверить тебя в том, что нет ничего лучше, чем вера в свою интуицию. И сейчас мне снова нужно следовать инстинктам. И… тебе тоже следует прислушаться к ним. Даже если придётся заставить себя. — Черты её лица снова стали жёсткими, но взгляд излучал тепло: — Я бы охотно осталась здесь, с вами. С тобой. С Джинни и Роном. Стала бы прежней Гермионой, возможно, начала бы работать во «Флориш и Блоттс» или, может быть, в библиотеке Хогвартса. Я бы хотела стать Гермионой, на которой женился бы Рон, и неважно, с кем он мне изменил, — с горечью добавила она, и Гарри тяжело сглотнул. — Но я не могу. Уже нет. Меня ждёт нечто… уникальное. И это нечто лучше всего, что меня ожидает в этом мире, — почти прошептала она. — И если я поддамся глупой слабости и начну чувствовать себя здесь как дома, если признаюсь, как сильно я соскучилась по тебе, то уже не смогу по-другому. И Гарри почувствовал, как к его глазам подступили жгучие слёзы. — И я люблю его. И будущее, которое нас ждёт, будет невероятным. Чудесным и в то же время ужасным, потому что ради этого мне придётся отказаться от самого важного. — И в этот момент она заплакала. И Гарри тоже вытер предательскую влагу с обеих щёк. — Я люблю тебя, Гарри. Но… я хочу прожить это будущее. Я хочу, чтобы оно сбылось. Гарри вслепую поставил бутылку на стол, поднялся и, приблизившись, рухнул на колени перед Гермионой, а потом крепко обнял её, прижав к себе. Он чувствовал дрожь её тела, чувствовал, как она беззвучно плачет, и не мог сказать, как долго продлилось это объятие. И ему даже не хотелось знать, что она задумала. Куда она решила отправиться и насколько это опасно. Поттер не хотел знать, что именно должно сбыться, и понимать это он тоже не хотел. Это и был тот момент, из-за которого он чувствовал себя обманутым, но только сейчас до него дошло, почему она держала его на расстоянии. Потому что после этого всё стало только хуже, и он уже сейчас скучал по ней, хотя она пока ещё никуда не ушла. «Пока»… Даже мысль об этом слове причиняла ему боль. Мысль о том, что она снова уйдёт. И он почти надеялся на то, что она планировала побег именно в Испанию. Он понял, что она отталкивает его только потому, что в противном случае не сможет уйти. В какой-то момент он отстранился от неё и снова сел на свой стул, и как только тишина начала отдавать грустью, из дома вышла Джинни и поставила на стол две новые бутылки эля. — Расскажи ему о гигантской синей горилле, — с улыбкой сказала она, ласково погладив подругу по вьющимся волосам, и нежная улыбка озарила лицо Гермионы. И она начала рассказывать. Не упуская ни одной детали, и Гарри ни разу не перебил её.

***

Когда она постучала в его дверь, никто не отозвался. Она закусила губу, ожидая ответа и мысленно делая ставки на то, где он может быть. Он или в баре у Тома, или валяется овощем на полу своего лофта в полубессознательном состоянии. Но она ошиблась. Полминуты спустя дверь открылась. И она выпрямила спину. — О, привет… — проговорила темноволосая девушка, стоявшая босиком в квиддичной майке Уизли. Голые ноги, спутанные волосы… — Я думала, что ты курьер службы доставки, — с явным разочарованием объяснила она, а затем Пэнси услышала его голос откуда-то из глубины квартиры: — Кто там? — Какая-то женщина, — крикнула девушка, стыдливо пожав плечами, после чего в поле её зрения появился Уизли. В одном полотенце, обёрнутом вокруг талии… И, по крайней мере, у него хватило такта выглядеть виноватым. Хотя бы на одну долю секунды. — Паркинсон? — удивлённо поприветствовал он её. — Ты… знакома с Дафной? И она только сейчас более внимательно присмотрелась к девушке. Это же и правда Дафна — младшая сестра Астории Гринграсс! Она быстро проверила в памяти её возраст, чтобы понять, законны ли действия Уизли. Но да — Дафне исполнилось девятнадцать лет. И её взгляд тут же помрачнел. — Ты такой мудак, — тихо проговорила она. Её кулаки дрожали от гнева, когда она развернулась, чтобы уйти. Она не понимала, почему пришла сюда! Почему поверила в то, что он что-то изменит в своём поведении! — Да ладно, серьёзно? — упрямо бросил он ей вслед, но она не остановилась. Даже когда он закричал: — Она вышла за него замуж, чёрт возьми! Замуж! — практически прорычал он, но Паркинсон не хотела слушать. Она ненавидела его. Как же она ненавидела его! И не только потому, что он привёл к себе домой какую-то девушку! Нет. Потому что Пэнси надеялась, что она станет первым человеком, с которым он захочет поговорить! Но это было так наивно с её стороны. И глупо… И она ненавидела его!