***
— А если противник нападёт сбоку, то всегда поворачивайся к нему корпусом! — инструктировала его Аврора в таком быстром темпе, что он моргал несколько раз, чтобы понять смысл. Было довольно раннее утро, солнце ещё не взошло. — Никогда не показывай ему свои слабые стороны! Сохраняй зрительный контакт, Кил! Демонстрируй только своё превосходство! — Он обменялся коротким взглядом с отцом, который улыбнулся дочери. — Думаю, он знает об этом, — сказал он, мягко кивнув. — Ладно, папа, — тут же ответила девочка. — Вау, я бы с удовольствием пошла с вами! — с завистью воскликнула она, на что мама тут же отреагировала: — Ни в коем случае! — прикрикнула она и на мгновение прижала её к себе, притянув за руку. Аврора отстранилась от неё и разочарованно вздохнула. — А в следующий раз можно? — Да, следующего медведя убьёшь ты, так уж и быть, — снисходительно проговорил папа, и мальчик не мог отвести от него обеспокоенного взгляда. Сможет ли он быстро двигаться? А сражаться? Ему нужно учесть этот факт. Килиан просто обязан быть быстрее. Он должен взять и убить медведя! Быстро и безболезненно. Мама крепко обняла его, словно не хотела отпускать. — Вернись целым и невредимым, хорошо? — тихо сказала она, поглаживая его светлые волосы. — Хорошо, мам, — наугад пообещал он, не зная, сможет ли вернуться. А потом она повернулась к отцу. И тот, не говоря ни слова, сократил дистанцию и поцеловал её так бесстыдно, что покрасневшему Килиану пришлось опустить глаза. Аврора не к месту изобразила рвотный позыв, но папе, казалось, было всё равно. — Только попробуй не вернуться, Малфой, — приглушённо пригрозила мама. Килиан никогда не понимал этой странной игры, в которой родители обращались друг к другу по фамилии. Он нахмурил брови. — Не бойся, — хрипло ответил он. — Меня же сопровождает герой, — папа повернулся к нему, и он почувствовал себя странно. Неужели это… Уверенность в его силах? Гордость? Что-то в этом роде? И внезапно он вспомнил о видении. О письме, которое писала Лили. Он часто думал о ней в последнее время, хотя и не знал, почему. Иногда она приходила к нему в его снах. Он давно не ходил к роднику. По её словам он был «лучшим на курсе»… Но на кого он учился? Килиану казалось, что она писала это письмо именно ему. И если он слыл лучшим на своём курсе, значит, у него получится привести отца домой. Он знал это. А ещё он знал, что не умрёт сегодня, иначе та девушка не писала бы ему писем в будущем. Медведь не сможет убить его! И лишь эта мысль помогала ему крепко стоять на ногах, несмотря на дрожь в коленях. Килиан сделает это ради Лили, ради незнакомки из его видений, а также ради своего отца — он убьёт медведя. — Пойдём, — произнёс мальчик, и на лице мамы снова появилось это ужасно сентиментальное выражение. — Давай быстрее, пока она не разревелась, — добавил он, качая головой, и папа улыбнулся. — Да, она стала более мягкой. Поверь мне, раньше она была другой, — ответил он, и та предостерегающе покачала головой, но сделала это с улыбкой. — По возвращении домой вас будет ждать сюрприз. Так что… постарайтесь вернуться, — приказала она, и Скорпиус робко махнул им рукой, когда они наконец отправились в путь. И в этот раз Килиану разрешили трансгрессировать. В этот раз он делал это совершенно свободно. Если подумать, папа вообще больше ничего не запрещал… Странно. Может, он ещё недостаточно окреп, чтобы наказывать его? Это немного беспокоило Килиана, но он уж точно не станет молить его о возвращении наказаний и запретов. Он был очень рад, что они с отцом снова общались, хорошо ладили и… пошли охотиться на медведя. Это самое настоящее приключение. Как в той истории. Его пробила мимолётная дрожь. «Сказка тёти Джинни…» — рассеянно подумал он. Возможно, настал тот день, когда ему нужно залезть на дерево… В той истории всё было именно так, разве нет? Сегодня он узнает правду. Они трансгрессировали к окраине джунглей и поднялись в Высокогорье, а оттуда отправились к месту захоронения меча. От враждебных обезьян, которых он поджёг, остались лишь кучи пепла. Волшебный огонь сжигал только то, на что оно было направлено. Весьма практично. И важно — так как смрад разложения привлекал ненужных хищников. Они переместились к высоким скалам, окружавшим озеро. И даже на этой высоте ощущалась вонь гниющих тел мёртвых водяных допплеров. Особь, плававшая в воде спиной вверх, кажется, уже ушла на дно. Второе тело всё ещё лежало на берегу. Килиан знал, что они могли поджечь его прямо отсюда с помощью «Инсендио», но медведь наверняка заметит огонь или учует их, если он поблизости. И тогда они выдадут факт своего присутствия. Будет лучше, если они сохранят эффект неожиданности. — Его здесь нет, — тихо проговорил отец. — Из-за запаха? — предположил мальчик, не отводя взгляда. — Да. Хоть какая-то польза от всего этого, — продолжил он, но сын всё понял. — Мы можем забрать волосы единорога, — озвучил он свою догадку. — А он покажется нам, если мы трансгрессируем с палочками? — последовал неуверенный вопрос, на что тот мрачно кивнул. — Невинное существо уже погибло. Я думаю, что магия острова потеряла свою силу. Килиан кивнул. Он и сам думал о чём-то подобном. — Хорошо. Вместе? — спросил он, боясь услышать ответ. — Нет. Кто-то должен остаться на позиции. Чтобы наблюдать за обстановкой и прикрывать тыл, ты же знаешь, — добавил он, окинув его многозначительным взглядом. Мальчик снова медленно кивнул. — Я знаю, что искать. Быстро трансгрессирую на остров, заберу волосы, древесину для палочки и вернусь. — Килиану не нравился этот план. — Если медведь вернётся раньше времени, подожги допплера, и тогда я трансгрессирую обратно. Сын вздохнул, признавая его правоту. — Ладно, — напряжённо согласился он. — Только поторопись. Тот ответил кивком и тут же трансгрессировал. Килиан, затаив дыхание, проследил за тем, как он материализовался на острове, а затем скрылся в тени деревьев. Он прислушивался к звукам, исходившим снизу. Полная тишина… Полчища насекомых летали над телом мёртвого допплера — папа прав, медведь покинул это отвратительное место и наверняка понимал, что это мясо ядовито и несъедобно. Должно быть, он ушёл в глубь леса. Он знал, что медведи устраивали себе берлоги или логова и редко останавливались на открытых пространствах. В видении говорилось, что мальчик подготовил ловушку и ждал на дереве, и чем дольше он размышлял об этом, тем сильнее убеждался в правильности идеи. А что если он и есть тот мальчик? Что если все эти сказки, рассказанные тётей Джинни, не были сказками? Возможно ли это? Он сомневался, но если подумать… здесь многое возможно. И ожидание действовало ему на нервы. Он не видел отца, но и звуки борьбы не долетали до его слуха. Тяжёлый меч давил на спину. Он с отсутствующим видом повертел палочку в руке, исследуя боковым зрением окружающую обстановку — медведь точно не сможет незаметно напасть на него. Да и что ему тут делать на такой высоте? Здесь ничего нет. Время неумолимо бежало вперёд. Одна минута, две. Через пять минут Килиан был готов последовать за отцом, но вместо этого он прикусил нижнюю губу, решив подождать ещё немного. А потом вдруг увидел вдалеке стаю птиц, которые резко взлетели с деревьев, как будто их что-то напугало — примерно в двух километрах отсюда. И он был уверен, что они должны искать именно там! Его напряжённый взгляд вновь скользнул к берегу озера. Где же он, Мерлин подери? И как раз в момент, когда у него чуть не сдали нервы, на солнечный свет вышел его отец, чьи светлые волосы казались почти сверкающе-белыми. Он исчез и появился рядом с ним — не прошло и секунды. — Всё собрал? — спросил Килиан, затаив дыхание и осмотрев его с головы до ног на предмет ранений, но он казался невредимым. — Да, — угрюмо подтвердил папа, и мальчик нахмурился. — Мёртвый единорог — не самое приятное зрелище. Это… так грустно, — сказал он, и из центра островка в небо поднялись клубы дыма. Значит, отец всё-таки поджёг его. На одно короткое мгновение он почувствовал разочарование, ведь ему хотелось посмотреть на него. Но… возможно, даже хорошо, что он не видел мёртвого единорога. — Вон там, у деревьев с красной корой взлетела испуганная стая птиц. Ему не терпелось рассказать об этом отцу. — Значит, это и есть наша цель, — согласился он, а потом сморщил нос и поджёг допплера с большого расстояния. — Выходит, мы никому не помешаем, если предадим убитых монстров огню и тем самым подарим им достойный конец. И Килиан был благодарен ему за это. У него уже болела голова от этого запаха. Однако они не смогут трансгрессировать прямо на деревья. Это опасно. Он уже неоднократно пробовал это и каждый раз падал с высоты. Им придётся взбираться по стволам. Но он успел продумать свои дальнейшие действия до мелочей. Он подготовит ловушку и вскарабкается к самой верхушке дерева. Как в том видении.***
Ему казалось, что у Килиана готов определённый план, как будто он уже знал, что делать. Мальчик двигался бесшумно и неторопливо, и Драко был по-настоящему впечатлён его выдержкой. Сын не выказывал ни малейшего страха. Может, он и боялся, но не подавал виду. Они двигались в тени кустарников против ветра, направляясь в сторону деревьев с красной корой. Они договорились немедленно трансгрессировать в лагуну, если ситуация примет слишком опасные обороты. И Драко позволит сыну сделать первую попытку. Меч висел за его спиной — готовый к бою. Может быть, это и опасно, но Килиан должен получить свой шанс. Кто знает, когда в следующий раз у него появится возможность изгнать реальную опасность с помощью одного лишь меча? Ладно, он знал это наверняка, но… до этого? Такой возможности может и не быть. Это станет его боевым крещением. Всё просто. И пока его сын относился к этой задаче очень серьёзно. Скорее всего помогло то, что в прошлый раз Драко чуть не погиб. Сейчас с ним уже всё в порядке. Рефлексы не пострадали и остались такими же быстрыми, рёбра больше не болели, а голова… Бывало и лучше, но восстановление после такой серьёзной травмы требовало много времени. Всё прошло относительно хорошо. И никак иначе. «А вдруг это должно было произойти?» — думал он. Здесь всё имело свой смысл, своё объяснение. Некоторые опасности устранялись другими — например, как медведь устранил водяных допплеров. И, возможно, Килиан был новой, более быстрой версией его самого? Не очень хорошая мысль, но… не такая уж и плохая. А потом они остановились. Он осмотрелся. Похоже, они нашли его логово. Широкое углубление, выкопанное в рыхлой земле. Разумеется, появление в субтропиках чёрного медведя — это более чем странно, но здесь возможно абсолютно всё. Придя в себя, Килиан вопросительно посмотрел на него. — Нам нужно вскарабкаться на деревья, — прошептал он. — Он ведь вернётся сюда, разве нет? — На деревья? — повторил волшебник. — Да. Карабкайся первый. Я подготовлю ловушку, — продолжил он, и Малфой-старший уставился на него. — Что?! — переспросил он, не сумев убрать скептические нотки из своего голоса. — Я знаю, что это сработает. Доверься мне. Один единственный раз, — заверил его Килиан со странным выражением на лице. И Драко хотел возразить. Весь его опыт, чувство безопасности — всё в нём противилось этому плану. Потому что с деревьев невозможно трансгрессировать. В худшем случае они войдут в вихрь трансгрессии, не наберут достаточного импульса и сорвутся вниз. И там им, возможно, не повезёт, и они умрут не сразу — их парализует, и они будут в полном сознании, когда медведь начнёт пожирать их тела. — Килиан, — начал мужчина, качая головой, но его упрямый сын остался непреклонным. — Драко, пожалуйста, сделай, как я сказал, — он назвал его по имени, что случалось довольно редко. На самом деле он ещё ни разу не обращался к нему таким образом. Раздражающее слово «отец» сорвалось с его губ, когда ему исполнилось три года. Он редко называл его «папой», а «Драко» — так вообще никогда. Никогда в жизни. И Малфой знал, что это сентиментально и, вероятно, по-настоящему глупо, да и Гермиона наверняка убьёт его, если медведь не опередит её, но… он поддался. А что ему оставалось делать? Драко доверял своему сыну. И он в долгу перед ним. — Ладно. Только не рой яму с помощью магии. Мы всё равно не сможем ранить его там, — предупредил он сына, и тот согласно кивнул. — Заклинание оживших лиан, — предложил он, когда мужчина начал взбираться на дерево. Он знал, что Килиан дал ему фору, так как его состояние здоровья всё ещё оставляло желать лучшего. И он ненавидел тот факт, что это правда. Ему понадобилось целых три попытки, чтобы надёжно укрепиться на стволе. Но деревья были старыми, а кора — сучковатой, что помогало при подъёме. — Да, но это лишь временная опция, — простонал волшебник, подтягиваясь к следующей ветке. — Лианы не смогут удерживать медведя вечно, — с трудом добавил он, вставляя ногу в очередную выемку на коре. — На то и расчёт. Чары нужны только до тех пор, пока я не спущусь вниз. Мужчине стало плохо от одной мысли об этом, но его план мог сработать. Когда он был на полпути к нужной высоте, Килиан приступил к подготовке лиан. Они должны ухватиться за медведя и обвить его лапы, как только он окажется перед своей берлогой. А потом он разозлится и захочет освободиться. Малфой предположил, что это продлится меньше минуты. У его сына будет мало времени на единственную попытку — на самом деле даже катастрофически мало, но он продолжил подъём. После этого сын последовал за ним и выбрал ближайшее дерево. И да — он и правда был быстрее, чем он. «Ну, он ещё и моложе, чем я», — подумал Драко и постарался, по крайней мере, долезть до вершины дерева раньше Килиана. Он успел, но с минимальным отрывом. Деревья находились примерно в одном метре друг от друга. От земли их отделяло около пяти метров свободного падения. Прыжок вниз будет… опасным, но не смертельным. Как повезёт. При определённых обстоятельствах можно отделаться переломом ноги. Но перелом шеи им не грозит. В зависимости от ситуации это и хорошо, и плохо одновременно. Однако всё зависело от этой самой ситуации… А потом они начали ждать. И ждали довольно долго. Сначала оба молчали, пока мужчине не наскучила тишина. По его мнению, прошло где-то полчаса. И они начали разговаривать. Драко спросил его, какими заклинаниями ему уже удалось овладеть, а Килиан поинтересовался, как он сумел выжить на острове — и почему, во имя Мерлина, они вообще вернулись? Малфой-старший с улыбкой ответил на его вопросы, рассказал о своём судебном приговоре, об Азкабане, о плохих вещах того далёкого мира. И он не был уверен, на какие мысли наведёт мальчика этот рассказ. И в какой-то момент сын посмотрел на него. — А ты убивал кого-нибудь на войне? Применял «Аваду»? Он сверлил его пристальным взглядом, будто боялся ответа. — Да, — ответил Драко, хоть и не сразу. Он не гордился этим. Впрочем, на войне нечем гордиться. У его сторонников, по крайней мере, не было никаких поводов для гордости. — А когда вы… попали сюда, — продолжил мальчик, и он догадался, о чём тот собирался спросить. — Ты хотел убить маму? Мужчина медленно выдохнул. — Думаю, да, — сказал он через некоторое время. Килиан молчал. — Я думаю, что мы… оба хотели убить друг друга, но… в конечном счёте никто из нас не смог воплотить это желание в жизнь. Хотя подходящих возможностей было предостаточно. Воспоминания о тех временах казались такими далёкими. То, что когда-то он хотел убить Гермиону, ощущалось как нечто неправильное. И он рассеянно подумал о том, что рассказывать об этом сыну, наверное, было неразумно. — А потом? — Потом? — повторил он, и на щеках Килиана, кажется, появился румянец. — Потом ты влюбился в неё? — немного смущённо продолжил он, и Драко тут же улыбнулся. — Можно… и так сказать, да, — ответил он, хотя сам никогда бы не описал их отношения этим словом. Влюблённость в его понимании означала что-то старомодное — как если бы он дарил девушке цветы или приглашал её на ужин. Но уж точно не их совместный бой с чёрным тигром, яростные ссоры чуть ли не до кровопролития, взаимная ненависть, опасные ловушки, а в итоге — непреодолимое желание сорвать друг с друга одежду… Хотя… наверное, всё это и было влюблённостью. Его улыбка стала шире. — Что такое? — мгновенно отреагировал сын. Хорошо, что Драко не имел привычки краснеть. — Всё было… не так уж и романтично, — наконец признался мужчина, и до этого он уже провёл с сыном разъяснительную беседу о половом воспитании. Он правдиво объяснил ему, откуда берутся дети, и что нужно делать, чтобы зачать их. Да, может, и не идеально, но это гораздо лучше, чем «разговор по душам» с чёртовыми домашними эльфами, которые вместо сказок на ночь поведали ему страшные истории о вечных страданиях и муках двух людей, которые посмели заняться друг с другом непотребными вещами. «Какое «прекрасное» детство у меня было…» — со вздохом подумал он. — А ты… целовал её? Как сегодня? — Драко на мгновение опустил глаза. У их сына было много вопросов, но он предположил, что это нормально для его возраста. И он знал, что будущее его детей продолжится уже за пределами острова, ведь они наверняка не захотят стать монахами с обетом безбрачия. Они не смогут остаться тут навечно. Он знал это. Килиан покинет это место, и он был уверен, что они с Гермионой… Авророй и Скорпиусом рано или поздно последуют за ним. Потому что… скорее всего их дети захотят создать свои собственные семьи, ведь так? Он ушёл в себя на несколько секунд. — Пап? — Он поднял взгляд. Всё верно, между ними всё ещё висел этот неловкий вопрос. — Э-э-м… да, — лаконично подтвердил он. — И… ей понравилось? Его интерес казался искренним, а Драко понятия не имел, что ему ответить. Их первый поцелуй не был… ну, скажем так… идеальным. Ему казалось, что это сон, в котором она позволила ему поцеловать себя, а потом он убежал, как настоящий трус. — Мы… вообще-то мы решили, что… мы не можем быть вместе, — наконец проговорил он. — Потому что… твоя мама в то время… встречалась с другим парнем. А ведь всё так и было! Он часто забывал об этом и делал это довольно охотно. — Серьёзно?! — Глаза Килиана расширились. — И кто был этим парнем? Ха-ха… «На самом деле ты прекрасно знаешь человека, который был «большой любовью» твоей матери», — мрачно подумал он. Он же видел его на фотографиях в конце концов. Малфой закатил глаза. Ему следовало держать рот на замке. И почему он заговорил об этом? Сыну незачем знать такие вещи. — Кто? — взволнованно повторил мальчик. — Дядя Рон, — он произнёс это имя с наименьшей долей отвращения, на которую только был способен, и Килиан открыл рот от удивления. — Дядя Рон?! — недоверчиво повторил он. Тот факт, что его мама когда-то встречалась с «Королём квиддича» Уизли, показался ему очень странным. И Драко очень хотелось увидеть лицо Гермионы прямо сейчас. — Она встречалась с… тем рыжеволосым мужчиной? Мужем тёти Пэнси? Малфой опять закатил глаза. — Ещё неизвестно, поженились они с Пэнси или нет… Потому что он не верил в это. Да они же не подходят друг другу! — Вау, — воскликнул Килиан, качая головой. — С ума сойти. — Точно, — подтвердил Драко, скрыв тот факт, что они с Пэнси тоже были парой во времена учёбы в Хогвартсе. Эта информация только ухудшит ситуацию. — Но… она выбрала тебя? — Как видишь, — подтвердил он, приподняв бровь. — Я имею в виду… — И он был по-настоящему удивлён таким интересом. — Мы не планировали это. Я хотел… обратно в Азкабан, чтобы отсидеть свой срок. Чтобы поступить правильно, — продолжил он, пожав плечами. — Но… твоя мама была против, — добавил Малфой, и уголки его рта дёрнулись. — Забеременев здесь, на острове, она придумала свой маленький план. А остальную часть истории Килиан уже знал. Проблема с его рождением, послужившая причиной их возвращения в Англию, тюремный срок, которого он избежал. Жизнь на острове. — И это всё? Мама была против, и ты… просто подчинился? — Он посмотрел на него так, словно видел насквозь. — Я люблю твою маму, — начал Драко. — И… мой отец описал мне очень мрачное будущее, которое могло наступить, если бы я остался, Килиан. — Тот слушал его с неподдельным интересом. — Меня бы посадили в тюрьму, а твои бабушка и дедушка забрали бы тебя у матери. Потому что… обычно они поступают именно так. Берут что-то хорошее и… превращают это во что-то плохое, — с горечью заключил он. — Вот почему у нас здесь нет никаких воспоминаний о них? — спросил мальчик тихим голосом, и он выдохнул. Он бы не смог спокойно спать по ночам, если бы забрал из дома шкуру единорога, сушёные головы или гобелен с генеалогическим древом своей семьи. — Они… не такие… как мы… — как-то растерянно проговорил мужчина. — Они не очень приятные люди. Не такие, как… Поттеры и все остальные, — отрывисто закончил он. Килиан замолчал, глядя на далёкие верхушки деревьев, и Драко не мог понять, о чём он думал. Медведь всё никак не возвращался — наверное, набивал себе брюхо их дичью. И разговор сошёл на нет. — Пап? — голос сына вырвал его из размышлений, и он снова посмотрел на него. — А ты всегда хотел остаться здесь, на острове? И, конечно же, Малфой-старший не мог не улыбнуться. — Я… хотел убраться отсюда с самой первой секунды, как только проснулся посреди джунглей, — ответил он. — Каждая минута моей жизни была посвящена попыткам найти дорогу домой. Это было… адом в моём представлении. — Килиан смотрел на него широко раскрытыми глазами. — И остров помог нам. Он показал, как мы можем попасть в свой прежний мир. Чтобы когда-нибудь мы могли вернуться обратно, — со вздохом добавил он. — Когда я понял, что Гермиона была «той самой», единственной, вот тогда мне расхотелось покидать остров. Дома я бы никогда не смог быть с ней. И не… не только из-за Азкабана. А из-за… тысячи других вещей. — Из-за твоих родителей? — приглушённо спросил тот. — Из-за моих родителей и их друзей — это… очень тяжело. Я был сыт по горло Англией, городом, политикой, войной и послевоенной жизнью. Я больше не мог слушать их истории, не мог смотреть на их лица. — Его внезапно накрыло воспоминаниями. А поймёт ли его Килиан? Наверное, нет: его сын не знал, что такое война, и это хорошо. — И я уверен, что когда ты станешь старше, ты меня поймёшь. Когда станешь старше, до тебя дойдёт, что этот остров просто подарок судьбы. — Да, — выдавил он из себя, и Драко чуть не улыбнулся, потому что, конечно же, его сын ещё не готов думать об острове с ностальгией. Прямо сейчас он, скорее всего, ненавидел это место. И на то была очень веская причина… Прямо сейчас эта причина довольно быстро пробиралась сквозь густую растительность по направлению к ним. Они тут же втянули головы, хотя медведь не смотрел вверх. Но, видимо, он учуял их запах. Его шаги замедлились, и Малфой смог рассмотреть монстра. Он был намного крупнее обычного медведя. Шерсть свалялась и отливала чёрным цветом. Даже отсюда он отчётливо видел окровавленный нос хищника, который прямо-таки блестел на свету. Значит, он только что поел. Но это животное охотилось на них отнюдь не из-за голода. Это животное охотилось на них из-за жажды убийства… Гризли нерешительно приблизился, вздёрнул нос вверх и запрокинул голову, но так и не заметил их. И этот зверь безусловно обладал интеллектом. Его взгляд медленно поднялся к вершинам деревьев. И Драко увидел, как медведя тут же наполнила слепая ярость, он задрожал и издал леденящий душу рёв. А ему даже в голову не пришло задуматься о том, сможет ли он вскарабкаться вверх по стволам. Да и зачем? Ведь для этого ему придётся шагнуть в ловушку. Дыхание Килиана участилось. У них не так много времени в запасе, и Малфой знал, что спустится вниз вместе с сыном. Да, он спустится с ним, иначе у него не будет шанса помочь ему. Медведь бросился вперёд, и заклинание вступило в силу. Лианы со свистящим звуком взмыли вверх, безжалостно обвивая все четыре лапы, и на мгновение он, кажется, впал в шок из-за действия ловушки. Он растерянно захрипел, пытаясь пошевелиться, но лианы крепко удерживали его на одном месте. Это знак! Килиан встрепенулся и начал быстро спускаться вниз, и Драко последовал за ним. Он слышал, как зверь внизу пытался выбраться и склонил голову, чтобы прокусить лианы, но те не поддавались. Это заняло слишком много времени. Он слишком долго спускался вниз, но Килиан был быстрее! Драко слышал, как бушевал медведь, как трещали деревья, как рвались лианы, потому что даже самое сильное растение не могло удерживать такого большого хищника вечно. Сын спрыгнул на землю, и он услышал сердитый рёв. Посмотрев вниз, он понял, что одна из лиан уже свободно болталась в воздухе, предоставив монстру пространство для манёвра, и гризли, не раздумывая, замахнулся на мальчика широкой лапой. Малфой ускорился, а Килиан вытащил меч. Краем глаза он увидел, как сын встал в боевую стойку и попытался ударить медведя в бок, стараясь не поворачиваться к нему спиной. Гризли со злобным рёвом освободил вторую переднюю лапу. Вскочил на задние и навис над ним, превышая его на полметра, а потом бросился вперёд в попытке освободиться от оставшихся лиан. Килиан блокировал атаку мечом и ударил его в нос, отчего тот взвыл. Драко спрыгнул на землю, и зверь окинул его таким же злым взглядом. Мужчина, не теряя времени, вытащил нож и метнул ему в спину. Оружие закружилось в воздухе и с глухим звуком вонзилось в мясистую плоть медведя, и он взревел от боли. По крайней мере, все животные в округе теперь предупреждены — случайный визит гигантских горилл им не грозит. Боль придала ему сил, и третья лапа так же быстро освободилась из плена растений. Из-за последней лианы медведь практически бегал по кругу, как какое-то странно-опасное цирковое животное. Килиан не мог найти правильную точку для удара, и Драко вытащил второй нож, чтобы дать ему немного времени. Он нырнул медведю за спину и бросил второй клинок, пока сын с мечом отвлекал его спереди. Всё повторилось — оружие попало точно в цель и теперь болталось из стороны в сторону в его правом боку. Но в этот раз нож причинил ему более серьёзный урон — зверь вздрогнул и снова оглушительно взревел, и в эту секунду Килиан решился на атаку. Он встал с левой стороны, поднял меч в воздух и, прежде чем животное успело отреагировать, с криком всадил клинок в мягкую плоть. Драко забыл, как дышать. Медведь, словно в замедленной съёмке, перевёл взгляд и уставился на его сына горящими красными глазами. И это не соломенное чучело, которое обычно оседало на землю после удара… Он замахнулся, и Малфой-старший отреагировал. Он запрыгнул ему на спину и схватился за рукоятки своих ножей, отчего тот встал на задние лапы. Мужчина вытащил ножи из звериного тела и упал на землю, отчего животное зарычало от боли. Килиан последовал его примеру — похоже, он понял, что удар меча попал не в сердце. Поэтому он храбро вышел вперёд и, обхватив пальцами рукоять меча, приложил все силы, чтобы вытащить его. Монстр будто обезумел, но Драко уже вскочил на ноги и снова вслепую запрыгнул ему на спину с оружием в руках. Воткнув лезвия в две новые точки, он перерезал ему несколько сухожилий и мышц, зная, что от следующего удара меча медведь рухнет на землю. Запыхавшийся Килиан поднял клинок над головой, но зверь собрался с силами и опять встал на задние лапы, вследствие чего Драко вновь свалился с его спины. Гризли из последних сил потянул за сковывавшие его путы, и лиана всё же разорвалась на части. Мужчина затаил дыхание, когда тот опустился на четыре лапы и приготовился к разбегу. Килиан помедлил, испугавшись огромных размеров исполина, и прежде чем Драко успел закричать, зверь угрожающе захрипел, и его сын вслепую попятился назад, пока не уткнулся спиной в ближайшее дерево. Медведь сорвался с места и, остановившись перед ним, встал на дыбы. Серебряный меч блеснул под лучами восходящего солнца, когда мальчик с криком вонзил его в тело животного. И он попал! Попал точно в цель — в звериные лёгкие, поскольку рычание медведя было почти беззвучным. А Килиан вложил в удар столько силы, что тот пошатнулся и завалился назад. Его сын последовал за ним и теперь практически стоял на массивной груди гризли, после чего с диким рёвом надавил на меч, чтобы загнать его в медвежье тело по самую рукоять. Драко встал на колени и поднял голову, с трудом переводя дыхание. Он увидел, как медведь извивался в агонии. Килиан упёрся в его грудину коленями, не обращая внимания на слабые попытки сопротивления. Вскоре могучие лапы опустились, а мохнатая голова откинулась назад. Его последние вздохи были хриплыми и тяжёлыми. Мальчик спрыгнул с его груди и на дрожащих ногах сделал несколько шагов назад, а потом медведь закрыл глаза. Его челюсти расслабились и раскрылись. Отец и сын будто застыли в ожидании, но… так ничего и не дождались. Глаза гризли остались закрытыми… Малфой-старший вздохнул с облегчением, а младший обессиленно рухнул на колени. Драко подошёл, склонился над ним и крепко обнял. Сын смотрел прямо перед собой, уставившись на мёртвого монстра пустым взглядом. Он рвано дышал, дрожа в руках отца. — Отличная работа, — одобрительно прошептал мужчина. — Просто замечательно, ты молодец, — добавил он, и Килиан отрешённо кивнул. Некоторое время они так и сидели рядом, и он держал сына, пока его дыхание не стало ровным. Солнце поднялось над старыми деревьями, залив джунгли зеленоватым светом. Смертельная опасность острова была устранена.***
Это был первый раз, когда ему захотелось спать в пещере. Аврора обиделась на него, но Килиану казалось, будто он перерос хижину. Будто ему осточертела безопасность четырёх стен. Он хотел почувствовать природу, посидеть у огня, ощутить себя единым целым с окружающим миром. Отец составил ему компанию. Он с довольным видом поворошил пылающие угли костра, а старая горилла уже успела заснуть рядом с ними. Раньше папа жил именно так. В пещере, перед костром, вместе со своей обезьяной. И это здорово. В конечном счёте Килиану даже понравилось такое времяпрепровождение — кто бы мог подумать? Он съел последний кусок торта, который мама испекла для празднования, и это действительно случалось очень редко. Скорпиус ещё ни разу не получал именинного торта, потому что у них осталось не так много ингредиентов. Вот почему ему оказали такую особую честь — он знал это. Разумеется, львиную долю лакомства съел младший брат, потому что этот вкус был для него чем-то совершенно новым. Килиану пришлось целых четыре раза рассказывать сестре об их схватке с медведем, и она пошла спать в очень возбуждённом состоянии, а перед сном даже «напала» на свою подушку, воображая на её месте страшного врага. Завтра папа планировал сделать ей волшебную палочку. Теперь Килиан чувствовал связь с отцом намного явственнее, чем когда-либо. И его не покидало странное ощущение, словно он… стал взрослым. Он не знал, соответствовало ли это описание правде, но… ему так казалось. И именно поэтому он заговорил. Поэтому он озвучил следующие слова, выдав свою тайну: — Пап, — тихо начал он, и отец посмотрел на него. Звёзды сияли над их головами, и ему казалось, что он предаёт остров. Но он всё равно продолжил говорить: — Я… собираюсь покинуть остров. Однако эти слова сорвались с его губ не так уверенно, как ему хотелось, и он почти с тревогой уставился на папу. Тот ответил на его взгляд, и серые глаза не излучали никакого осуждения. А потом уголки его рта дёрнулись в грустной улыбке, когда он произнёс: — Я знаю.