Тяни наугад

…А в волка превратиться не вышло. Тэхён ещё немного походил вокруг кучки, которая недавно была одеждой, а теперь стала тряпками, воняющими мочой. Поглядел на издевательски круглую луну. Соврал этот римлянин, как его, Февроний? Или неправильно перевели с латинского? Тэхёна уже било крупной дрожью. Чонгук взялся за телефон — Тэхён свой на кладбище не брал, потому что там же по отпечатку пальца, а не когтя — потыкал, полистал и нашёл: — Тут про этого римского солдата сказано «обпи́сал». Не «опи́сал». У него получилось зажевать свою виноватую улыбку — спасибо, что не стал смеяться открыто. А Тэхён от таких новостей чуть не завыл по-волчьи. Пи́сать надо было не на одежду, а вокруг неё! Всё ещё оставался шанс обписать шмотки по кругу и превратиться. Вернее, оставался бы — если бы чрезмерные старания стать волком не выжали Тэхёна досуха. Ему было попросту нечем. И вот результат — он ночью на кладбище голый, а вся одежда обоссана. Главное, собственноручно обоссана. Собственночленно. Чонгук начал через голову стаскивать толстовку. Сам остался в футболке и протянул: — На, ты же вон то уже не наденешь? Тэхён с облегчением влез в толстовку — мягкую и теплую, как чёрная зола. Блаженство! Она так ароматно пахла чистотой и Чонгуком, что Тэхён едва удерживался, чтобы не наклониться носом к плечу. — Возьмёшь их? — кивнул Чонгук на вещи на земле. — Постирать же можно. Тэхён бы взял, если бы у него с собой был пакет для грязного. Но он как-то не предусмотрел. Поэтому сделал вид, что он не носит однажды обоссанное. Ногой задвинул тряпки подальше за могильный камень. Можно будет потом вернуться за ними без Чонгука. Они двинулись к выходу с кладбища. Тэхён должен был смотреться развратно: обнажённый, в одной толстовке, которая едва прикрывала все самые важные места. Всполохи желания со стороны Чонгука то и дело вспыхивали, хотя он явно старался их гасить. — Давай такси вызовем? — предложил он. — Пешком далеко, а ты… «…раздет». От этой мысли шёл жар даже на расстоянии. Тэхён посмотрел на свои ноги. Хорошо хоть не стал описывать обувь и смог надеть ботинки без носков обратно. Он подумывал зажать Чонгука где-нибудь по дороге и хотя бы облапать друг друга, но такси тоже годилось. Так что он кивнул. — Есть приложение «Колесница», знаешь его? — Чонгук стал копаться в телефоне. — Магическое такси. Они днём даже не все заказы берут, зато ночью сразу приезжают. Это агрегатор, там маги со своим транспортом работают. Студентам нашего универа скидка. Могут прислать даже дракона, представляешь? Он так старательно расхваливал, словно пытался от чего-то отвлечься. — А может, обычное такси? — Ну, мне кажется, маг меньше, чем простой водитель, удивится, что ты… «…полуголый». Эта мысль была щекотная. — Если я надену капюшон, то обычный водитель подумает, что я девочка и ты только что меня трахнул и теперь провожаешь домой. А трусы в кустах остались, — сказал Тэхён и с наслаждением почувствовал, как от мыслей Чонгука его обдало мурашками. Конечно, после такого заявления Чонгук вызвал «Колесницу». В ночной тишине они услышали своё такси издалека. Машины обычно по асфальту гудят. А вот это по асфальту топотало и грохотало. — Может, ну его? — на всякий случай спросил Тэхён. — Так дойдём. Но из-за угла уже вылетело транспортное средство, запряжённое двумя сфинксами белой и чёрной масти. А у сфинксов, между прочим, тела львов. А у львов, кстати, когти. Отменять заказ в такой ситуации неразумно — такси ещё, чего доброго, клиента разорвёт. Водитель — или возница? — скомандовал: — Сто-о-оп, — и сфинксы затормозили. От них пахло загоном для зверей. Львиные бока вздымались от тяжёлого дыхания, хвосты с кисточками ходили туда-сюда. Сам таксист-то был в бронированной форме, ему не страшно! Тэхён отступил на шаг, обошёл, а потом осторожно забрался на колесницу вслед за Чонгуком. Подтянул толстовку пониже, чтобы сидеть не голым задом. — Думаешь, он заметил? — тихо спросил он. — Нет, совсем не видно, что ты… «…без трусов». От непроговорённой мысли приятно заныло между ног. Тэхён заглянул в мысли к вознице — узнать, что тот думает про его прикид. Но тот и правда ничего странного не увидел. Или не удивился: подумаешь, и не такое возили, а тут всего лишь пассажир без трусов. Зато он владел телепатией и воспринял контакт как приглашение к мысленному общению. Бывают таксисты разговорчивые, а бывают ментальные болтуны. А может, он привык развлекать клиентов мысленно, потому что через стук вслух разговаривать неудобно. Колесницу повлекло вперёд и начало покачивать, а возница тем временем думал: «Вам нравятся мои малыши? Из приюта взял. На прежних хозяев прямо зла не хватает. Заводят себе сторожевого сфинкса, отключают дом от сигнализации, а вор раз, и отгадал загадку. Сфинкс его пускает, и вор всё выносит. Сфинкса сразу в приют. Никакой ответственности за живое существо! Хорошо, если лапы не перебьют и ран на спине не будет! — Тут Тэхён обратил внимание, что возница правил сфинксами без всякого кнута. — Когда я их забирал, они по сто килограмм весили, представляете степень истощения?!» Тэхён мысленно согласился, что это ужасно. Сам он, правда, весил шестьдесят два. Но таксиста эта случайная мысль не смутила. Он ещё больше оживился и подумал: «Хотите музыку? Я могу про себя напевать. Я много песен знаю». «Нет, спасибо, мой спутник не читает мысли», — подумал Тэхён в ответ и отключился от ментальной беседы. Права волшебных животных — это, конечно, важно, но на сиденье происходило кое-что более актуальное. Там находился человек, который хоть и не читал мысли, зато сам думал интересные вещи. Правда, возница тоже мог их почувствовать. Ну и хер с ним. В открытой колеснице здóрово обдувало. Тэхён прижался к Чонгуку ногой, боком, обхватил рукой: — А то замёрзнем, — и с удовольствием ощутил, как все мысли Чонгука сосредоточились в том колене, которое касалось голой ноги. И ещё — какие эти мысли горячие. И как ему самому от приливающей книзу крови хочется ёрзать на сиденье и сильнее натягивать толстовку, которая уже мало что скрывала. Тряска то прижимала друг к другу, то позволяла чуть отдалиться, и эти качания распаляли, как известного рода толчки. Когда их довезли до того дома, где родители сняли для Тэхёна маленькую квартирку, Чонгук вышел вслед за ним: — До кампуса два шага, пешком дойду, — и такси с грохотом уехало. — Зайдёшь ко мне? Толстовку заберёшь. Обжигающая волна — это мысль Чонгука о том, как Тэхён будет с себя толстовку снимать. В лифте они стояли на расстоянии шага. Но Чонгук этот шаг не делал. Тэхён тоже — чтобы не спугнуть. Только облизывался и переминался с ноги на ногу, чтобы Чонгук не отвлекался мыслями от главного. Зато едва он захлопнул дверь за ними двумя, как тут же в Чонгука вцепился. — Что ты?.. — попробовал тот отстраниться. — Я читал мысли водителя, — признался Тэхён, но дальше у него получилось не совсем честно: — Он подумал, что мы уже. А мы ещё не. Надо это исправить. Самая странная на свете причина потрахаться — чтобы соответствовать мыслям незнакомого водителя. Неважно. — Толстовку… отдай… и я уйду, — всё ещё пытался Чонгук. На словах. В его мыслях они «уже». — Сними её с меня. И Чонгук сломался. Он схватил Тэхёна и стал с него толстовку сдирать, но почему-то не вверх, а вниз, был бы волком-оборотнем — разорвал бы: он обнажил шею Тэхёна и вцепился в неё зубами. От укуса сразу стало больно, но и хорошо тоже, хотелось больше, и Тэхён полез к Чонгуку одновременно под футболку и в джинсы, проклятую молнию заело, а его трясло от своего желания и желания Чонгука вместе. В прихожей не было ничего мягкого. Пол — плитка. Давно надо было коврик постелить. Но кто ж знал, зачем может понадобиться коврик в прихожей! — Пошли туда, — потянул Тэхён Чонгука в комнату. Какими-то остатками разума они вспомнили, что надо разуться. В комнате был бардак, поэтому верхний свет Тэхён включать не стал — только ночник. Одной рукой, а вторая запуталась в одежде Чонгука. Чонгук тоже не выпускал его, а сам дышал как те сфинксы. Молния на джинсах поддалась, и Чонгук наконец тоже стал голым внизу — не до конца, как Тэхён, но неважно. Когда упали на кровать, это было похоже на борьбу: Чонгук не гладил, а только сжимал. Пришлось взять его руки и провести ими по своей коже под толстовкой, показывая — как. Сам Тэхён тоже гладил там, где удалось освободить бёдра от джинсов. Татуированная рука на теле смотрелась отлично, а ласкала ещё лучше: Чонгук научился так быстро, что Тэхён постанывал оттого, как сладко у него получается. У него явно был первый раз. А Тэхён видел в жизни всё, что бывает, и бонусом то, чего не бывает. Но — в чужих мыслях. Да что там, они оба толком не знали — как. Но Чонгук хотел так сильно, что толкался всё равно куда и тёрся всем телом, и от этого делалось уже нестерпимо, каждое трение — как «ещё», каждое скольжение — как «давай, не могу больше». Чтобы облегчить это невыносимое пламя, Тэхён сдвинул их руки на члены — его на свой, свою на его. Чонгук охнул и заскулил, а толчки стали резче, быстрее, немного беспорядочно, он торопился, гнался за удовольствием, а сам хныкал оттого, что вот-вот, сейчас, уже, пожалуйста! Стон стал совсем громким, и Тэхёна прошил чужой оргазм так остро, что следом за ним сразу накатил свой. Всё вышло немного не так, как он задумывал. Более неловко, но и более по-настоящему. Никто прежде не желал его так сильно и не отдавался процессу так искренне, как Чонгук. От этого Тэхён испытывал смущение и… восторг, да. Он и не задумывался раньше, что у него, например, задница красивая. Всё остальное в себе любил, а вот задницу как-то упустил из вида. А тут удалось рассмотреть её в чужих мыслях: Чонгук на колеснице думал о ней так ощутимо, что её аж покалывало. Но Чонгук сразу встал, пока Тэхён ещё лежал обессиленный. Уцепиться за него и повалить обратно не получилось, и пришлось тоже подняться и найти влажные салфетки. Когда вытирались, оба в полуголом беспорядке вместо одежды, Чонгук не смотрел в глаза. Тэхён был не особо хорош в эмпатии к чему-либо, кроме чужого желания, но сейчас стыд и ужас партнёра он не мог не ощутить. Стыд печёт, ужас морозит, и эти чувства, увы, не сливаются в одно комнатной температуры, они раздирают, так что становится разом и холодно, и жарко — противное ощущение. Тэхён даже не рискнул лезть к Чонгуку в голову — там, наверное, произошёл взрыв. Страшно. Но он точно не хотел, чтобы Чонгук сейчас молча ушёл. Он хотел… ладно, это глупо, но всё равно телепатов вокруг нет… он хотел, чтобы всё продолжалось как раньше, только немножко не как дружба. Чтобы в дружбу официально включили пункты «эксперименты в постели» и «водить пальцем по бесцветным прыщикам на лбу». И дышать друг другу на ухо. И целоваться — они ведь так и не поцеловались. И ещё пятьдесят пунктов. Но главное — чтобы Чонгука перестали мучить эти мерзкие жар и холод одновременно. Ради этого Тэхён готов был нести что угодно: — Слушай, я хотел сказать, что это нормально, тут нечего стесняться, все так делают… В смысле это очень распространено. Ну, люди когда дружат, всегда чем-то обмениваются. Кто-то книжками, а кто-то вот этим. Погугли, и увидишь! Это вообще тренд! Чонгук по-прежнему на него не смотрел. А поймать взгляд стало смертельно важно. — Не уходи, прочитаешь мне заговор на диван, — использовал последнее средство Тэхён. — А то опять буду втыкать до четырёх утра, как обычно. Сработало: Чонгук не мог оставить без помощи человека, который не спит до четырёх утра. Даже когда он сам внутри корчится от стыда и ужаса. И даже если этот человек таскался ночью по кладбищам, потом соблазнял изо всех сил, а после получил разрядку и теперь готов вырубиться на любой поверхности. И на вертикальной тоже. Они выключили свет, устроились под одним одеялом, и Тэхён чисто по-дружески забросил руку и ногу на Чонгука. А тот вдруг спросил: — Это ведь не отношения? В голосе была надежда, от которой почему-то стало кисло. — Нет, это не они, — успокаивающе прошептал Тэхён. — Всё в порядке, мы просто друзья.