Тяни наугад

Когда Тэхён открыл глаза, утреннее солнце уже улыбалось через щель в шторах. А другое солнце, которое лежало рядом, тоже проснулось, но не улыбалось. Хмурился Чонгук симпатично, но всё равно было не то. Ни морщинок у переносицы, ни торчащих передних зубов. Особенно по контрасту с тем солнцем, которое на небе. — Что не так? — спросил Тэхён у хмурого солнца. — Всё так, — буркнул Чонгук. Тэхён заглянул в его честную голову, ожидая увидеть: «Всё так». А там крутилось: «Это я виноват». — Ты не виноват, — быстро сказал Тэхён. — Ни в чём и никогда. Чонгук пожевал губы: — Слушай, а можешь мои мысли не читать? Иногда утомляет немного. — Ладно, — сказал Тэхён и выставил вперёд ладони, как будто мысли он читал руками. — Считай, я разучился. Всё, у тебя там китайская грамота. Смотрю в череп — вижу фигу. То есть не смотрю, нет, нет, даже не подглядываю. Чонгук не улыбнулся и на это. В пятницу была только одна пара — оборотничество для чайников. Тэхён хотел дать Чонгуку свои запасные треники, но тот покачал головой: успею зайти в общагу перед занятием. Получилось, что в раздевалку спортзала они пришли не вместе. И не стояли рядом в строю. И не глядели друг на друга. То есть Тэхён-то глядел, а Чонгук нет. Ко второму занятию по оборотничеству некоторые некроманты принесли справки об освобождении от оборота. Якобы у них аллергия на волчью шерсть. Можно было бы позавидовать, но профессор Сон, читая эти документы, так хищно скалил зубы, что Тэхён порадовался тому, что у него-то справки нет. Если бы их разбили на пары: один страхует, другой бьётся оземь — он бы к Чонгуку подошёл. Но группа всё занятие скакала кроликами через белые линии на полу спортзала. Почти как ведьмы на Вальпургиеву ночь, только без энтузиазма. Тэхён на каждом прыжке думал: «Чего… в сексе… стыдного? Или… он… гомофоб?» Утомительные прыжки, безрадостные мысли. А вот Чонгук прыгал красиво. Издали он казался самым воодушевлённым в этой шеренге унылых кроликов. Да, они вроде как переспали, но желание ничуть не стало меньше: Чонгук остался таким же спортивным, таким же мускулистым, таким же «вот бы всё с него снять». И как назло, после занятия он не стал принимать душ и вообще переодеваться из формы. Тэхён подошёл и сказал как о чём-то привычном, будто это само собой разумелось: — Ну что, завалимся ко мне? — а сам замер внутри. Чонгук продолжал не смотреть. Прямо хоть на корточки садись и в глаза заглядывай. А читать его мысли Тэхён, если честно, боялся: и сам обещал, да и вдруг там говорится: «Я потомственный гомофоб в третьем поколении». — Про ритуал порешаем, — пояснил он. — Давай в чате? — спросил у пола Чонгук. Совсем безнадёжно. Тэхён пошёл на крайние меры. — Я не буду приставать, в смысле не будет ничего, — с обречённым вздохом пообещал он. — Если хочешь, у нас с тобой не будет секса до конца жизни. — Мне просто некогда сегодня, — объяснил Чонгук полу. — У меня расписание. Хорошо, что обещание Тэхёна не понадобилось, и секс до конца жизни, возможно, будет. Но всё-таки странно, ведь в прошлую пятницу расписания не было. Что-то между ними испортилось. Тэхён испытывал неуютное чувство, как будто испортил это «что-то» он сам. Что ж, сам испортил — сам исправит. — Давай проведём коллективный ритуал на забывание прошлой ночи, — предложил он. На самом деле это был лучший секс из тех, что у Тэхёна были. Дурацкий, неловкий, но какой же классный! Совсем не хотелось забывать, как они притиснулись друг к другу так близко, что чужое сердце стучало уже где-то в своей груди. Но раз Чонгука так сильно плющило, можно было пожертвовать даже этим воспоминанием. Чонгук на миг поднял глаза и сразу опустил: — А как ты профессору Бану… — Тэхён подумал, что сейчас опять будет про способности, но продолжение оказалось другое: — …объяснишь, зачем двум первокурсникам приспичило забыть одну и ту же ночь? — А надо объяснять? Профессор Бан ведь не родился старым и квадратным. Когда-то же он был молодым… и другой формы. Может, и сам делал такие вещи, после которых регулярно стирал себе память. — Ты хочешь, чтобы он понял, что мы?.. Ты ещё ритуал на избавление от похмелья предложи! — рассердился Чонгук. — Или от передоза! Чтобы профессор Бан вспомнил студенческую юность! Они спустились по ступеням, стеснённо сказали друг другу «ну пока», и Чонгук повернул к общаге, а Тэхён — в другую сторону… всё время оглядываясь на чёрную спину своего солнца, пока оно не скрылось. На кладбище всё было на месте, никому ссаные тряпки не понадобились. По обратной дороге, держа пакет в руке подальше от себя, Тэхён вызвонил в гости Чимина и вернулся домой немного успокоенным: помощь близка. Он едва успел запустить стирку, как запиликал домофон. Тэхён усадил Чимина на пол у кровати и принялся ходить по комнате и рассказывать, перескакивая с одного на другое: вчера ночью было холодно, а Чонгук в младшей школе видел себя мёртвым, и теперь он не смотрит в глаза, но толстовку удалось зажать под предлогом стирки. — Так, давай-ка ещё раз, — сказал Чимин. — Ты с ним переспал? — Ну… да. Только не говори ему об этом! — Не говорить ему о том, что ты с ним переспал? А он не знает? — Знает. Ну, короче, если у вас когда-нибудь зайдёт об этом речь, — тут Чимин посмотрел выразительно «мы с ним незнакомы», — то ты впервые обо всём слышишь. — Так ты ведь этого и хотел? Переспать? — Ну… да. — Тогда чего ты страдаешь? — Я не страдаю, — возразил Тэхён. — Просто творится неизвестная херня. Я пытаюсь разобраться. — А вам… ну… обоим понравилось? Или он был разочарован? — Я телепат! — остановился посреди комнаты Тэхён. — Я вижу желания партнёра яснее, чем он сам! — Но ты их удовлетворяешь, после того как увидел? А то, может, ты там полюбовался желаниями и успокоился. — Он кончил, если ты об этом! — Хм. А когда ты хотел раньше, то — что планировал делать потом? После секса? — Ну… не знаю. — Ну вот сейчас и происходит твоё «не знаю». Чем ты недоволен? — Ничем не доволен, — честно сказал Тэхён и сел на стул задом наперёд. — А что если он из тех, которые выступают за случайный секс? Пикапер? — Он-то? — скептически спросил Тэхён. — Тебя ведь никогда не бросали? Нашёл чем уколоть! — Тебя тоже нет! — Я к тому, что ты не знаешь, как это бывает. — Думаешь, это оно? — Тэхён уцепился за первое, что позволяло поспорить: — А почему он тогда вообще со мной разговаривает? Когда бросают, разве разговаривают? — Потому что тебя фиг пошлёшь! Вот он тебя и перевёл во френдзону. — Не, — сказал Тэхён. — Это не френдзона, её я знаю. Это зона неизвестной херни. — Это зона, в которой сидят те, между кем больше ничего не будет. — Аномальная? — Так, — Чимин вдруг посмотрел очень внимательно. — То есть для тебя, что ничего не будет, это аномально. Тогда я понял, чего он морозится. Он филомант. А ты в него влюбился. — Не может быть! — не поверил Тэхён. Вот так просто, без приворотного зелья, без присушки? — Доказать тебе? Чимин как хиромант мог запросто сказать, что у Тэхёна на руке высшие силы написали имя Чонгука. И обвели в рамочку. — Ну? — Тэхён на всякий случай спрятал руки за спину. — Завтра суббота. У вас на факультете наверняка сонбэ будут устраивать вечеринку для хубэ. У нас так чуть ли не каждую неделю тусят. — У нас сонбэ по домам сидят, — помотал головой Тэхён. — У них ментальная вечеринка. Они по субботам мысленно представляют, как пьют и веселятся. — Ну хочешь, я обычно не хожу, но завтра я могу тебя на нашу взять? Там главное скинуться, сдать деньги в общак, а с какого ты факультета, не суть важно. А ты любишь секс. — Ну люблю, а к чему это и при чём здесь доказательство? — Так вот, найди себе на вечеринке кого-нибудь из хиромантов. По своим порнорадиосигналам. Сделаешь так? Ну? — …Не ну, — сказал Тэхён. Какие хироманты нафиг.