Тяни наугад

В детстве к Чонгуку приходил призрачный папа, чтобы сын не скучал, пока настоящий папа на работе. Призрачный, правда, с сыном не играл, но настоящий тоже не играл, так что ничего. Позже было неловко вспоминать то глупое объяснение, придуманное для самого себя. Дети такие эгоисты! Они думают, что звёзды светят, чтобы им было красиво. Маленький Чонгук не сразу начал понимать, что папа появляется только рядом с мамой, а не сам по себе. А когда заметил, то решил, что это специальная материнская магия. В детском саду говорили, что некоторые люди умеют колдовать и что это круто. Кому же быть волшебницей, как не маме! Во всяком случае, он был уверен, что мама знает про призрака. Они вели себя как влюблённая парочка: мама крутилась между плитой и кухонным столом, а папа заглядывал из-за плеча, и когда мама пробовала, то он тоже тянул губы к деревянной ложке с другой стороны, а потом складывал полупрозрачные пальцы щепоткой и делал вид, что солит уже посоленное. Сидеть на стуле и смотреть на них никогда не надоедало. — Ты помогал маме готовить! — сообщал Чонгук вечером настоящему папе. Тот щёлкал его по носу, а мама смущённо смеялась: — Ну что ты говоришь, Гуки! Призрак подмигивал у неё из-за плеча. Это была как бы такая шутка на четверых. Прозрачные силуэты на улице Чонгук приписывал колдовству прохожих. А про детский сад думал, что там потихоньку поколдовывает воспитательница. Призраков становилось с каждым днём всё больше, они густели и уплотнялись — воспитательница шаманила без передышки! В тот год, когда Чонгук должен был пойти в школу, он заметил дóма кроме папы кого-то ещё. Не такого чёткого. Сначала Чонгук решил, что пылинки в солнечном луче намагнитились и делают фигуры. Потом — что дым от маминой готовки стоит столбом. А после — что мама сделала кроме папы Чонгуку двоюродную сестру, чтобы ему стало ещё веселее. Но через неделю уже можно было разглядеть, что двоюродная сестра — как из страшного фильма: не живого цвета, а белая, аж в синеву. И вдобавок она мужчина. На улице такие изредка попадались навстречу, Чонгук тогда крепче брался за мамину руку. А тут на своей кухне! Чонгук не выдержал: — Мам, зачем ты этого второго сделала? Пусть папа останется, а этот уйдёт! — Кто? — спросила мама. Чонгук показал пальцем. Потом опасливо подошёл поближе. Потом обрисовал в воздухе контур. И тут впервые выяснилось, что мама ни о чём не догадывается! И не подозревала всё это время! И про папу! В шутке на четверых она не понимала смысла, а считала своего ребёнка фантазёром. Папа оказался вовсе не маминым творением. И этот синюшный тоже. Это было жутко, потому что не сам же Чонгук их создал, значит, они пришли извне. Караул, нашествие призраков на кухне! — Ну-ка ещё раз опиши, что ты видишь? Чонгук, как мог, рассказал. Когда он дошёл до ямочки, из-за которой подбородок казался раздвоенным, мама вдруг ахнула и побежала звонить по телефону. Оба призрака — за ней: папа бежал по-настоящему, а синий с раздвоенным подбородком перебирал ногами как зомби. Хорошо, что он ушёл, но за маму стало страшновато, оставалось надеяться, что призрачный папа в случае чего её защитит. Мама говорила за закрытой дверью, слышны были только отдельные слова: — …жив?.. подумала… виденье… Хорошо!.. Она вернулась, и призраки вернулись тоже. Чонгук обрадовался, что она успокоилась, и подумал, что проблема решена: — Мам, ты узнала, как его убрать? Мама попросила ещё раз описать призрака. Чонгук предложил: — Давай я тебе скажу, где он, а ты на него сверху одеяло набросишь. И мы его в окно! Мама отказалась: — Гуки, я не понимаю, что это, но поверь мне, всё будет в порядке. Не бойся, может быть, это добрый знак. Чонгук поверил и решил потерпеть, что призраков теперь двое. А на следующий день она повела его к врачу-магиатру: — Кажется, у сына способность, только она, наверное, немного… барахлит. Гуки, расскажи тёте про дядю. Потом было ещё много кабинетов в разных концах коридора, на разных этажах и даже в разных зданиях. В одном маме сказали, что её сын — предсказатель будущего, только отдалённого и выборочно, и коррекция не требуется. В другом — что он некромант, которого надо подлечить, потому что он по ошибке вместо мёртвых видит живых. Чонгук везде послушно описывал синего дядю. Но пока его не спрашивали, молчал о том, что по коридорам медицинских центров ходят другие полупрозрачные дяди и тёти, живые и мёртвые. Наконец один врач вышел из-за письменного стола, присел на корточки и попросил: — Опиши всё, что ты видишь прямо сейчас. Тут Чонгук всё и выложил. И о том, что рядом с дядей-врачом — две просвечивающих тёти, а им, наверное, неудобно сидеть на корточках на каблуках. Особенно той, которая в обмороке. В медицинскую карту впервые вписали: «Филомант». С этого момента жизнь кончилась. Началось служение дару. Других магов в семье не было, и Чонгуком стали гордиться все, включая прабабушку. И даже папа, который по-прежнему бывал дома реже, чем его призрак. Мама, сияя, говорила папе о том, что дар означает прекрасные возможности трудоустройства и занятости. Папа довольно кивал. От этого внутри у Чонгука становилось так хорошо, что хотелось немедленно идти завоёвывать трудоустройство и спасать занятость. В школе он стеснялся рассказывать, потому что в младших классах любовь — это фу, ха-ха, смешно и стыдно. Поэтому поначалу никто не знал. Одна девочка стала дружить просто так. И влюбилась тоже просто так. Видеть рядом с ней прозрачного себя было неудобно, как будто она носит при себе его фотографию, где он неудачно получился. В смысле — почему у призрака такие большие уши? Но если честно, всё равно было очень приятно, нет, не так, дух захватывало! Они с этой девочкой однажды в пустом актовом зале даже целовались с закрытыми ртами. После этого Чонгук чувствовал такую окрыляющую благодарность за то, что она выбрала его, что готов был и с открытым ртом поцеловаться! В классе он то и дело оглядывался на своего призрака. А потом тот стал болеть. Захирел. Перестал открывать глаза. Самое ужасное в даре — что ты не можешь ничего сделать, только смотреть. И прекратить смотреть тоже не можешь. Чонгук отказался ходить в школу, долго отмалчивался, но в конце концов объяснил — почему. Когда речь заходила о его способности, взрослые становились очень чуткими и внимательными, и его перевели в другую школу. Никто не полюбит его просто так, решил Чонгук. В новом классе он про дар рассказал, когда спросили, почему он ходит, глядя вниз. Ну, и вообще-то хотелось набрать себе очков, новенький всё-таки. Смеяться никто не смеялся, но пошли разговоры: «А если спросить вон его, то он скажет, кто в кого влюбился сегодня». Этот авторитет был шаткий, он качался и кренился из-за ежедневного выяснения отношений: «— А скажи мне по секрету?.. Ты врёшь!.. А почему ты сказал, что она?.. — Нет, всё так и есть!..» Чонгук в классе стал чем-то вроде приложения в телефоне, только не сбоку на экране, а сбоку у стены. И считалось, что точность у него — как у прогноза погоды. — А чего он у вас всё время смотрит в пол? — спрашивали ученики из других классов. — Не мешай ему! Он на полу видит твоё будущее! — Да? И какое у меня будущее на полу? У Чонгука имелись приятели, но не было близких друзей: дружба не выдерживала испытания вопросом «Что ты видишь у меня за спиной?» («Ты врёшь!») или «Что ты видишь у неё за спиной?» («Неправда!») И романтики никакой не было — взгляд в пол ей не способствует. Никто не полюбит его просто так никогда, решил Чонгук. Он изо всех сил старался представлять что-то сам по себе в отрыве от дара. На всякий случай учился лучше всех. — Мам, можно мне заниматься танцами? К нам приходили в класс, говорили, им мальчиков не хватает. — А как это повлияет на твой дар? — Ну, э-э, дару будет полезно попрыгать?.. В выпускном классе он попытался сойти с рельс: — Мама… мне тут пришло в голову… может, мне не подавать документы в Сеульский магический?.. — Чонгук! Ты с ума сошёл! — …Нет, я имел в виду — в этом году. Пропустить год… — Даже не думай! К тому времени он уже ненавидел свой дар. Дело было не только в той детской несчастливой любви. Чонгук убедился, что это сплошь и рядом не совпадает: ты любишь, тебя нет. И это не какой-то обобщённый «ты», третье значение местоимения «ты» в словаре, которое не чувствует боли. Нет, это живые люди вокруг. Вот именно ты. Первое значение местоимения. Ты сам. У мамы был полупрозрачный папа, а у папы? Чонгук уже избавился от детского эгоизма и не считал, что «папа зато любит меня». Отсутствие призрачной мамы вовсе не означало любви к сыну. Сын пока ещё не заслужил. А вдруг однажды мама догадается, что у папы никого полупрозрачного нет, разлюбит, и Чонгуку придётся каждый день наблюдать на кухне… брр. Он иногда ночью спать не мог — ворочался, укрывался этой мыслью, снова раскрывался. Смотреть, как призрачный папа невидимо заигрывает с мамой, стало так горько, что щипало глаза: это вовсе не призрак флиртовал, это мамино представление о папе так себя вело. Люди влюбляются в свои представления. Любовь — сплошной самообман: ты думаешь, что твой любимый готов обнять тебя со спины и положить подбородок на плечо, а сам он ни сном ни духом. Если думать обо всём об этом, то лучше разучиться думать вообще. Никто не полюбит его просто так никогда, и слава богу, решил Чонгук.