***
НАТАНИЭЛЬ
Он ничего не понимал и ничего не видел. Какие-то звуки, ощущение чего-то мягкого вокруг. Обыкновенный новорожденный младенец лежал в кроватке и сопел. Подходили врачи, осматривали его пухленькое, словно кукла, маленькое тело и заносили данные в книжицу. Адалин сидела, облокотившись на подушки, её муж, нацепив халат прямо на свою черную кожанку, с огромной неохотой оторвался от разглядывания сына и переместился в другой конец палаты. Они крепко взялись за руки, как делали всегда. Ещё один этап их жизни. Их ребенок. Новый человек, который в очередной раз подтверждал их чувства. Именно человек. И Адалин, и Генри понимали, в отличии от остальных их друзей, что такое ребёнок. Не игрушка, не питомец, которого заводят, чтобы с ним сюсюкаться и бросать, когда он наскучит. Это такая же личность, которую ещё предстоит формировать. А также хрупкое тело, непонимающий мир комочек, нуждающийся в защите. Это большая и непростая задача. И, понятное дело, они этой задачи боялись. Генри вспоминал, как месяц назад он прошел в кухню и увидел страх в глазах любимой. Подошёл и обхватил плечи, аккуратно сжав, проговорил: — Мы все переживем и пройдем вместе. Расправь плечи, не время унывать! — Это наш первый ребенок, любимый, — девушка повела плечом и мягко обхватила руки мужа. — Мы не знаем, как мы воспитаем его. И наши действия… Как они повлияют на него? Ты подумал? — Конечно, и не раз. Так же, как и ты, Лина. Чмокнув в щеку жену, мужчина отстранился и встал у плиты. — Ты готовилась, я готовился. Лучше, чем кто-либо другой. И да, я в тебя верю. Больше, чем в себя. — Нельзя надеяться в этом на меня. — И всё же, — он обернулся, подмигнул. — Я же неспроста это делаю. И, зная тебя, могу заявить, что ты подходишь на роль мамы прекрасно. Вот увидишь, твои переживания исчезнут, как только ты увидишь нашего малыша. Нашего с тобой ребёнка. И сейчас она сидела с уже обычным животиком. Правда, он был раздутым и с растяжками, но Генри вряд ли когда-то перестанет считать её сногсшибательной женщиной. Оба оглядывались в сторону сына. И вот кажется, что тревога Адалин не ушла от слова совсем. — Мы справимся? — спросила она, а Генри мысленно прибавил счёт — его жена задала этот вопрос в двадцать третий раз. Вместо ответа он по-хамски опустился на колени и положил голову на ноги жены. Она тихо охнула. Не из-за боли, от возмущения. — Узнаем, — сказал мужчина таким тоном, при котором обычно пожимают плечами. — Помни, что я отлично справляюсь с проблемами. Да я идеальный родитель! Как и моя прелестная жена. Которая всё-таки поделится именем нашего сына, что так бережно скрывала. Адалин, несмотря на боль, рассмеялась, расслышав еле различимые, но такие знакомые ворчливые нотки раздраженности и обиды. Погладила нагло развалившуюся голову. И по-доброму, будто ласкала сейчас своего ребёнка пальцами, промолвила: — Себастьян…***
Адалин и Генри усиленно готовились к родительству: начиная с первых аккуратных разговоров об этом и заканчивая подготовкой к партнерским родам. Адалин частенько ловила себя на мысли, до чего ей повезло с мужем, но в этот раз Генри превзошел все ее ожидания. Во время родов, оказавшихся не совсем простыми, он оказал ей колоссальную поддержку. И даже украдкой утирал слезы, когда долгожданное дитя наконец появилось на свет. Имя для сына она придумала еще давно, будучи маленькой девочкой. С самого детства Адалин была твердо убеждена, что однажды у нее родится мальчик. В ее картине мира не могло получиться иначе. Родные и друзья подшучивали над ее странной верой в такое стечение обстоятельств, но каково же было их удивление, когда после очередного осмотра у врача донельзя довольная женщина объявила, что у них с Генри будет сын. Примерно в то же время выяснилось, что старшая сестра Адалин, Синтия, беременна. Радость от этой новости омрачало лишь то, что ее муж, Джек, вновь потерял работу. Адалин с замершим в тревоге сердцем слушала рыдания сестры по ту сторону телефонного аппарата, и с каждым сказанным ею словом все больше уверялась в том, что она просто обязана поддержать сестричку и ее мужа в такой трудный период. — Я... Я же теперь даже работать не смогу, — всхлипывала Синтия, вызывая у сестры огромное желание сейчас же вызвать такси и отправиться к ней, чтобы обнять и утешить. — За этот месяц мы успели заплатить за дом, н-но за следующий… И Джек, сволочь, как он мог так поступить! Именно сейчас… Далее из трубки последовали неразборчивые слова вперемешку с новым потоком рыданий. Адалин сделала глубокий вдох. — Синтия, дорогая, возьми себя в руки. У вас ещё есть время, собирайте все необходимое. Пока все не устаканится, поживете у нас. Две беременные женщины обязательно найдут, чем заняться, поверь мне. А Джек подыщет себе новую работу. Все наладится, моя милая… Так в уютном гнездышке Адалин и Генри уже через пару дней появились новые жители: Синтия и Джек. Синтия появилась на пороге с маленькой сумочкой и поразительно сияющим видом, словно и не рыдала взахлеб несколько суток кряду. Добродушная Адалин только порадовалась такому настрою сестры. Следом за Синтией в дом ввалился запыхавшийся Джек, силящийся утащить на себе сразу несколько чемоданов и пакетов. Адалин охнула, придерживая руками уже внушительных размеров живот. — Генри, дорогой, ну где ты там? Помоги Джеку с вещами, пожалуйста! — прокричала она мужу, чинившему что-то в комнате для гостей. — Уже бегу! Через пару минут Генри уже вприпрыжку спускался по лестнице с широченной улыбкой. Однако, при взгляде на количество чемоданов новоприбывших, улыбка стала скорее натянутой. — Оу, да вы весь дом с собой унесли, я так посмотрю… — Адалин энергично пихнула мужа локтем в бок, и он прервал фразу. — Ладно, не стойте на пороге, будьте как дома! Дружище, давай все занесем! Пока мужчины занимались многочисленным багажом, женщины устроились в гостиной с чашками ароматного чая. Синтия трещала без умолку, нахваливая дом и обещая «вести себя прилично». — …а потом и у меня родится ребеночек! Им с самого детства будет, c кем поиграть, представляешь? Это же так здорово! — восклицала старшая, от возбуждения чуть не пролив на себя чай. — И правда, — мягко улыбнулась Адалин, осознав, что сестрица, похоже, не просто так взяла с собой так много вещей… Синтии невероятно повезло с сестрой: на все попытки Генри предложить поднять тему их с Джеком дальнейших планов, он получал мощный тычок в ребра и, позже, настойчивые просьбы Адалин «дать им время». Так пролетели восемь с половиной месяцев, после которых в доме стали пищать уже два тонких детских голоска, требующих внимания и любви. Синтия назвала свою дочку Молли, как она сама говорила, в честь любимой бабули, от одного упоминания о которой Адалин немного потряхивало. Однако, глядя на счастливую сестру, она была преисполнена любви к ней и к ее новорожденной девочке. К тому же, собственный сын не давал думать о плохом. Подняв пухленького Себастьяна, женщина бережно его перехватила и заглянула в кроватку к племяннице. — Замечательное имя, моя дорогая, — прошептала она, чмокнув сестру в лоб. — Пусть у наших детей впереди будет долгая, полная счастья жизнь… Примерно в это время, в роддоме на другом конце города, раздался отчаянный крик женщины, чей ребенок, похоже, появился на свет с трудом, словно против своей воли. — Умоляю вас! Спасите моего сына!!!