Поход.

Поход

Эдуард Артемьев - Siberiada https://youtu.be/vgWkKHHu7NA - Отряд! Стройся! - строго сказала Славя. Я же стоял во главе отряда и откровенно зевал. Рыжее солнышко заполнило площадь. За спиной будущая вожатая скрупулёзно проверяла содержимое рюкзаков каждого из детишек - все были в штанах и сапогах да футболках-майках. Впереди, у скамейки под деревом, ёжась от морозной утренней свежести, стояла Ольга Дмитриевна и беседовала с двумя милиционерами. Остальные же стояли рядом с памятником Генде, и один с немецкой овчаркой стоял чуть поодаль, у скамейки. Собака добрыми невинными тёмными глазками разглядывала нас. Затем раскрыла пасть и зевнула, вновь глядя на нас. Я повторил за овчаркой и улыбнулся. Ко мне подошла Славяна, оглядела с ног до головы. Как-то заботливо расправила тельняшку в плечах. - Тебе не холодно так будет? - спросил я девушку в чёрной майке и такого же цвета штанах с резиновыми сапогами. Блондинка, отвлёкшись на свист, повернула голову. Мы увидели едко ухмыляющуюся и тыкающую в нас пальцем Алису, которой мелкая егоза, видимо травила какие-то смешнявки про нас на ухо. Славя нахмурилась и буркнула: - Ничего! Переживу! Детям она меня представила ещё полчаса назад, попросив обращаться так же, как и к ней - по имени-отчеству. Затем Славя снова перекличкой пересчитала детвору, встала позади взявшихся за руки пар детей и звонко окликнула меня по имени-отчеству, добавив: - Командуйте! Я, прочистив горло, раскатом начал: - Отряяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяд! За мноой... Шагооом... МАРШ! Краем глаза я увидел, как Ольга Дмитриевна, выудив мгновение между ответами на вопросы милиционеров, устало улыбнулась нам вслед. Естественно, мы не маршировали, а шли спокойно - хотя Славе хотелось, чтоб перед Ольгой Дмитриевной мы именно строевым шагом ушли с площади. Ладно я отговорил блондинку. Да и в целом поход наш, да и фроловка эта... ~Красного знамени только не хватает... А ещё чтоб музкружок исполнял "Прощание Славянки", как в том фильме, на который нас водили на прошлых выходных... "Свой среди чужих" называется~ Пробуждалась бодрость, бурлила кровь в жилах и дремота таяла, подобно туману испаряющейся росы вокруг нас. Вот и миновали мы задние ворота... Вышли на ещё широкую тропинку. Детишки пока не шумели - переговаривались на приемлемом уровне. Пели ранние пташки. Свежий воздух. Прохлада леса. Солнышко мягко тает в тусклом сером молоке тумана, пронзая его лучами и блестя каплями росы во всё более густых зарослях. Но это был ещё не лес. Это была территория близ лагеря. Близ спящего лагеря. Сердце моё ёкнуло из-за Алисы. ~Чё ей было надо? Посмеяться пришла. Как обычно~ Я тяжело вздохнул, похлопал по карману брюк и тут же вспомнил строгий взгляд голубых океанов глаз. А ещё - голос их обладательницы. Забирай. Только при детях не кури! Можешь ночью... Пока никто не видит. ~И чего я согласился?~ Тяжело вздохнул. Всё моё внимание отдыхало последний километр. Потому что дальше надо было сверяться с картой и максимально пристально следить за маршрутом. С утра, несмотря на мои надежды, ОБЖшника на площади не оказалось. ~Я так и не узнал, на кой хер мне эта фроловка сдалась!~ Я сжал, стиснул зубы и губы, тяжело вздохнув. Потому что настолько с утра спешил, что не покурил. И теперь кипящие, взвизгивающие пламенно-острым раздражением нервы терзают меня. Вдохнул глубоко свежий лесной воздух. Подержал его в себе. Выдохнул медленно. И, забывая обо всём прошлом, переключился на настоящее. Солнышко вставало. Туман испарялся у нас на глазах. Я глядел под ноги, хотя и были все детишки в сапогах - дабы если и наступят на змею, то та не прокусит резину. Тем не менее, мне оставалось любоваться природой всего ничего. Дальше - терра инкогнита (лат. "неизвестная земля"), в прямом смысле слова. Нет, просторы эти я отлично знаю, компас есть, карта есть, пользоваться умею, опыт походов у меня есть, пусть и небогатый. Да ведь я ж не за себя отвечаю! А за десять детишек. ~Ну... И как мужчина за кое-кого ещё~ Эта "кое-кто" меня ещё и галстук почти заставила повязать. Оно понятно, конечно - красный цвет, найти будет проще, да только... ~...впадлу мне!~ Величие леса буквально громыхало в груди и душе. Свежий воздух. Лето. Тепло. Ласковая, тающая нежная свежесть. Ну и комары, конечно - куда от них денешься. Дети теперь уже шумели, пение птиц ещё не глушили, но были близки к этому. Показались на могучих стволах деревьев знакомые скворечники. Мы их мастерили с Сыроежкиным, для каких-то юннатов. ~Уж не для Славиных ли?~ Кроме скворечников, стали появляться кормушки для белочек, а я, обернувшись к детям, глядя на сосредоточенные, наполненные вселенской важностью, местами надутые и угрюмые, местами смеющиеся, но все до единого - уверенные в собственной правоте и недовольно жмурящиеся от солнышка детские лица, крикнул: - ОТРЯЯЯД! ТИШИНА! - Ой, - кто-то взвизгнул, и я, глянув в сторону звука, остановился глазами на Славе. Та, раскрыв ротик, удивлённо и с каким-то уважением смотрела голубыми океанами глаз на меня. Дети покорно замолчали и надулись, обиженно молча смотря на меня. Я отвернулся и только тогда, позволив себе улыбнуться, сказал: - С этой минуты, дети... Играем в молчанку! Кто первый проиграет - понесёт рюкзак товарища! Я думал подловить детвору на хитрости, спросить, мол, "всем всё ясно?" Да только не стал. А то вот соберутся они ночью и вдесятером меня кааак замутузят кулачками. А Славя будет лежать, пить чай и подбадривать... ~Не, ну а чё делать? Плавятся нервы у меня, а так детишки всех белочек распугают! Совсем нечего вспомнить будет... Вот на терру инкогниту ступим, там - пожалуйста. Пусть всё зверьё своим шумом распугивают. А тут места тихие, спокойные~ Шли мы долго. Я глянул на наручные часы. Тяжело вздохнул - заколебало черепашьим шагом подстраиваться под детвору. Ну и рука всё тянулась к пачке сигарет, уже и греющей, и сладко зовущей, и временами становящейся неподъёмно тяжёлой, оттягивающей карман. Я лишь крепче сжимал губы, вздыхал нервно, и потом наступали где-то полчаса забытья. Конечно, поход это дело такое. Полчаса прошло - и уже абсолютно похер и на природу вокруг, и на деревья, да и свежий воздух уже не впечатляет. Человек привыкает ко всему. Ну а дальше голова занята совершенно другим - через десять минут привал, а на привале из провизии съедим, пожалуй, помидоры с чёрным хлебушком, где-то кусок чёрного да пол-помидора на ребёнка. Славя - девочек, кому отлучиться надо, отведёт, потом - наоборот. Посидим, да и двинем дальше. Я застыл как вкопанный, тихо сказав: - Стоять. Замрите Осторожно ушёл в сторону, сунул руку в другой карман, за припасёнными на такой случай семечками. Детишки и Славя уже поняли причину остановки - слева от нас ярко-рыжая белочка, в пятнах солнечного света, сквозь кроны деревьев окрасившего её в камуфляж тени, сидела внутри кормушки, крохотными лапками хватая кем-то оставленные кедровые орешки и моментально дёргано-нервно сгрызая их. Будто совсем не моргая, она настороженно и молниеносно повернула голову к нам, посмотрела вокруг чёрными бездонными бусинками глаз, встала на четыре лапы, поведя пушистым рыжим хвостом. Носик у зверушки старательно и тщательно принюхивался. Она, двигаясь так быстро, будто телепортировалась, с кормушки у пенька перебежала, вцепившись в кору дерева, и там, спиной к нам, застыла. Grasslands extended - HoMM1 music https://youtu.be/8h5LceNniYM Я медленно, бережно и осторожно, предательски хрустнув изнурёнными в детстве физическим трудом коленями, улыбнулся, глядя на детишек. Те неслышно выстроились полукругом, послушно и не шумя, завороженно смотря на зверушку. Дисциплинированно построились в два ряда, так чтобы видно было всем. Ну или почти всем - какой-то мальчик, подняв голову на Славю, обиженно почти в полный голос сказал, будто плача: - Славяна Федотовна, а мне не виднооо. Блондинка, тихо приговаривая: - Сейчас, сейчас, - за плечи поставила мальчика на свободное место, где ему никто не мешал созерцать белочку. Я, осторожно сунув руку в карман и вытащив горсть семечек, спросил тихо, взглядом проведя по рядам детворы: - Ребята... Кто хочет покормить белочку? - Я! - крикнула девочка, отчего белочка встрепенулась и перебежала на обратную сторону дерева, так что нам виден был только её хвост. Тут же на девочку зашикали все кому не лень, а Славя мягко сказала: - Кристина, не кричи, говорите тихо, всех касается. Поднимите руки, кто хочет и подойдите к... - тут Славя меня назвала по имени-отчеству, я улыбнулся, невольно залюбовавшись её загорелым, заботливым, красивым лицом с тихой улыбкой. Руки подняли все. Я улыбнулся. Посмотрел на Славю, которая, покраснев, счастливо смотрела на меня, виновато пожав плечами. Тихо показал пальцем на черноволосую девочку в жёлтой майке и чёрных штанишках - Кристину. Та непонимающе подняла голову к Славе, а когда та кивнула утвердительно несколько раз, девочка робко и тихо, не сводя глаз с белки, подошла ко мне, как-то машинально и не глядя протянув ладошку. Я тихо сказал: - Двумя руками, - и, взяв её вторую крохотную ладошку, насыпал чуть-чуть семечек. Затем, бережно приобнимая за плечи, сказал: - Подойди к дереву, только не слишком близко, - сам я гуськом, медленно (и мысленно вопя от раздражения), стараясь не разгибать хрустящих колен, чтоб самому не спугнуть белочку, шёл за девочкой. - Стой, - тихо сказал я и придержал Кристину за плечи, останавливая. - Вытяни ручки. Вот таак. Не бойся. Девочка же, вся в нетерпении, уже довольная, просто сияющая от радости, улыбаясь, устремила на белочку, которая тут же перебежала ближе, на видную нам сторону дерева, точно такой же, казалось бы, взгляд бусинок-глаз. Зверушка тщательнейшим образом принюхивалась. Тут я спохватился, потому что не сказал раньше: - Присядь. Девочка резко, как на физкультуре, села было, но я опять аккуратно приобнял её за плечи и, тихо проговорив: - Меедлеееенноо... - проследил за белкой, которая уже опять было отбежала, вскарабкавшись выше по дереву. Я медленно выдохнул. Зверушка снова начала принюхиваться. Спустилась ниже. Затем ещё. Молниеносно, всеми четырьмя лапками с чёрными коготочками, встала на землю. Снова стала принюхиваться, устремив взор чёрных бездонных бусинок на нас. Тут ладошки у девочки начали мелко дрожать - зашуршали семечки. - Не боооойся-а-а-а-а... - тихо сказал я. Помогло. Белочка, наконец, подбежала совсем близко. Носиком в миллиметре от детских пальчиков стала принюхиваться. Потом поднялась на задние лапки. И наконец-таки... Схватила семечку и стала молниеносно-кропотливо её грызть, чёрными неподвижными бусинками глаз глядя на умилённых нас...

***

Терра Инкогнита

Эдуард Артемьев - Поход (Из кинофильма Сибириада) https://youtu.be/V1AVFSHsJis Я остановился и развернулся на 360 градусов, громко сказав: - Всё! Привал десять минут! Кому надо в туалет? Несколько детишек подняли руки. Я повторил то же, что и на площади: - Так! Все помнят, как выглядят клещи? - ДААААА! - громко ответили все хором. - Внимательно осмотрите себя и товарищей! Если вдруг кто-то заметит клеща или что-то похожее на него, или какого-то непонятного жука на теле, сразу скажите об этом мне или Славяне Федотовне. Всем всё ясно? Недовольные дети, щурясь, смотрели на меня и таким же послушным хором ответили: - ДАААА! - Хорошо. Тогда сначала девочки. Славяна Федотовна... - Славя кивнула и, взявшись со всеми девочками за руки (я не понял, зачем - видимо, чтоб не потеряться), скрылась с ними в кустах. Я всё своё внимание сконцентрировал на пяти пацанах. Просто моргал условно раз в минуту, выпучив зенки, глядел, что они делают. Надо было проверить карту, надо было посмотреть по компасу, в том ли мы направлении идём, надо посмотреть на часы, наконец - укладываемся ли мы в график? Только вот шиш. До прихода Славяны я не сводил пристального взора с ребят. И не зря. Двое пацанов сели на корты, спиной к трём остальным, которые, пятыми точками усевшись на расстеленное мною полотенце, о чём-то громко и упорно спорили, обзываясь и замолкая лишь на минуту после моего замечания. Я кликнул одного из двух, что были на кортах, спиной к товарищам, разглядывая нечто за деревом. - Порфирьев! - Чтоо? - недовольно буркнул тот, не соизволив обернуться - Вы чего там рассматриваете? Ну-ка отойди, дай тоже полюбуюсь. Я осторожно боком отошёл влево, держа на виду трёх спорщиков на полотенце и перестав делать им замечания, сконцентрировал внимание на Порфирьеве - пареньке с русыми волосами. Тот ушёл в сторону, как я его и попросил, только охват взора моего теперь держал панораму из группки трёх детишек справа и двух слева. ~Этак косоглазие заработать можно... Закурить бы щас, пацанам сказать, что тайна мол, в разведчиков поиграем... Да ведь это ж дым, это бычок... А мне их хранить только в кармане брюк, "хоронить"-закапывать нечем... Эх, и брюки провоняют~ Я прихлопнул комара на своей потной шее и, утерев пот со лба, увидел, что ж там пацаны рассматривали. На небольшой полянке росли белые грибы в количестве двух штук. ~Взять, приготовить что ль? Потом канючить все начнут. Пускай растут себе спокойно. Да и вдруг у кого живот прихватит, руки немытые, ещё чего. Нафиг, пусть грибов не трогают. Даже белых~ - Руками не трогали? - спросил я строго, волком глядя на пацанов. - Нет! - сказал раздосадованный Порфирьев, продолжая сверлить меня злобно-обиженным взглядом и встав. Я смягчился и спросил: - Никогда грибов белых не видели? Тут напарник русого, всё ещё сидевший на кортах - брюнет с фамилией Сверчков, сказал: - Видели, Дима говорит, давай сорвём и съедим, а я говорю, что грибы вообще невкусные, у меня бабушка в деревне их готовит, а... - Ябеда! - крикнул вдруг Порфирьев и, пнув от души один гриб, нагнулся было за вторым, как я громогласно на автомате рявкнул: - ПОРФИРЬЕВ! - Ну чтоооо? - спросил тот, неизменно щурясь и бусинками глаз глядя на меня волком. - Не трогай грибы. Славяна Федотовна увидит, что ты у гриба товарища пнул, и всё твоей вожатой расскажет. Порфирьев, так его и этак, не сдавался. Упорный: - А вы тоже ябеда! Сами сказали: кто первый заговорит, тот рюкзак товарища понесёт, а сами чтооо!? Я уже нервничал не на шутку - мне дико хотелось закурить, однако я не мог и поезд ушёл - краем глаза заметил, что из зарослей вернулась Славяна с девочками. - А что не так, Порфирьев? У нас все свои. Говори, что же я не так сделал? - Вот вы в молчанку первый проиграли, вы должны рюкзак товарища понести. У меня глаза на лоб полезли, я поправил фроловку и, скрестя руки на груди, усмехнувшись, спросил: - Дааа? А кто же у меня товарищ? У кого мне рюкзак понести предлагаешь? - Вы взрослые, значит вы со Славяной Федотовной товарищи! Я опешил. Ребята все вместе заскандировали: - Да! Понесите! Понесите-понесите! Тут Славяна дала слабину - топнула ножкой о землю, как барыня буркнула: "Ну!" и, розовея, встав со мною плечом к плечу, сказала: - Прекратите немедленно! Как вы со старшими себя ведёте! Приличные пионеры так себя не ведут! Ему же... - Славя покраснела и сказала заботливо и тепло: - Ему же тяжело будет! А как он нас от волков защищать будет?! А волки ведь непослушных пионеров и едят! Вот возьмёт и не станет нас защищать! Детей это не успокоило. Их вообще уже ничего не успокаивало, и Славяна терялась. Я тяжело вздохнул и, перекрикивая всех, сказал: - ДЕТИ! ДЕТИИ! ТИШИНАА! - благо громогласный тон на них работал, горло б мне не посадить. Я, будто собираясь поцеловать, за плечи развернул к себе Славяну, которая тут же совсем покрылась краской и, робко глянув мне в глаза на мгновение, продолжила прятать взор, и сказал: - Дорогая и уважаемая Славяна Федотовна! Я провинился и признаю свою вину открыто и честно, без давления общественности! Позвольте искупить свою вину и понести ваш рюкзак, мой верный товарищ! - Не позволю... - тихо буркнула Славяна, улыбнувшись и как-то будто борясь с искушением, глянув на меня. Я приоткрыл губы что-то сказать - так и застыл. Голубые глаза смотрели на меня, а я - в них. И в это мгновение тепло электрошоком обожгло меня всего, приятно растопив негатив в самой душе, и я совсем забыл про сигареты. Забыл про раздражение и уже накопившуюся нервную усталость. Я просто глазел на неё и чувствовал, что краснею, дыхание перехватило. Голубые глаза. Красивое, доброе, нежное загорелое лицо. Захотелось, переведя дыхание, сказать быстро: - Ты извини... Но я тебя люблю... И поцеловать её тут же, прижать к себе, защитить и не отпускать... На деле же я укололся взглядом янтарных глаз из недавнего прошлого и едкой ухмылкой, пронзившей насквозь. Отстранившись, убрав руки с плеч Славяны, сказал ребятам: - Ну ладно, пора кушать! Кто тут старших не уважает - без еды останется! Дети недовольно замычали и послушно уселись, перестав канючить. Я повернулся к пацанам, спросив: - Так! Кто тут в туалет хочет? Славяна как-то украдкой посмотрела на меня с болью, видимо, неправильно поняв мой охладевший взгляд. Я тяжело вздохнул и скрылся с пацанами в зарослях.