Банановая боль

      Эш не мог переносить чужие прикосновения. Стоило ощутить тепло чужой кожи своей, в этом месте начинало жечь огнем. Если прикосновения не удавалось избежать сразу, тело каменело, а горло будто сдавливали чьи-то невидимые руки – ни вдохнуть, ни пикнуть. Это уже привычка, это данность, это реальность, в которой живет Эш. За любым прикосновением следует боль или унижение. Даже в драке Линкс предпочитал использовать пистолет рукопашному бою. Но боль от ударов никогда не сравнится с прикосновениями жадных рук, оглаживающих бока потными ладонями, вжимающими голову в матрас, зарывшись пальцами в светлые волосы, стаскивающими штаны, царапающими ногтями. Иногда Эшу хотелось срезать с себя кожу, на которой было выжжено клеймом каждое такое прикосновение. Клеймо шлюхи, от которого никогда не избавиться, сколько ни три мочалкой под душем.       Единственными прикосновениями, которые не приносили боль, были прикосновения Эйджи. Он касался его по-другому. Неуверенно, неловко, но вместе с тем заботливо и нежно. В этом не было ни намека на пошлость. Эйджи никогда не был слишком навязчив, сначала всегда осторожно клал руку и наблюдал за реакцией, оставляя возможность отстраниться. Для Эша это было непривычным, отчего он презирал себя и свою жизнь за то, что удивляется такой мелочи, как возможность не дать к себе прикасаться, потому что ты этого не хочешь. Со временем Линкс даже научился получать от прикосновений удовольствие. Ему нравилось, когда Эйджи обнимает его. Эти объятия были теплыми, уютными и создавали иллюзию безопасности, хотя головой Эш понимал, что это он будет защищать японца в случае опасности. Но все же были моменты, когда даже прикосновения Окумуры вызывали парализующий страх, оставляя на коже незримые ожоги.       Когда после нескольких дней отсутствия Эш наконец-то вернулся домой, Эйджи был на седьмом небе от счастья, но его радость длилась недолго. Линкс, пошатываясь, вышел на свет, позволяя японцу увидеть в каком он состоянии. Бледная кожа, губы разбиты, но сжаты в тонкую линию, челюсти стиснуты, брови сведены к переносице. Эйджи на секунду показалось, что Эш сейчас расплачется. Блондин избегал смотреть на японца, но и так был заметен безумный взгляд и нездоровый блеск в глазах, как при лихорадке. На скуле акварельным разводом расцветал кровоподтек. Одну руку Эш прижимал к груди, обхватив ее второй чуть выше локтя. Присмотревшись, Эйджи заметил, что обе его руки покрыты таким количеством крови, что не разберешь откуда она идет. Японец помог ему дойти до кровати, усаживая на край. Прикосновения его рук заставляли кожу плавиться, с каждой секундой Эшу становилось все труднее дышать, напряжение усиливалось, хотелось вскрикнуть, отстраниться, но он терпел, потому что с трудом стоял на ватных ногах.       Эйджи убрал руки, в спешке суетясь по комнате, но Линкс все еще ощущал невидимые прикосновения и тщетно пытался восстановить сбитое дыхание. Когда Окумура принялся стягивать с него футболку, Эш оттолкнул его, игнорируя боль в руке. Сердце заколотилось с бешеной скоростью, а из груди словно выкачали весь воздух, стоило хоть немного чужим рукам оголить живот. – Не трогай меня! – выпалил блондин надломленным голосом. – Эш, – Эйджи сел перед ним на корточки, – Пожалуйста, я просто обработаю твои раны. Я возьму зажим, я не буду касаться тебя руками.       Линкс отчаянно покачал головой, даже такой контакт был для него травмирующим в данный момент. Он согнулся пополам, продолжая прижимать к груди раненую руку. Самому ему не раздеться с такими травмами, но участие Эйджи приближало его к панической атаке. – Нужно успокоиться, – сказал Окумура, но прозвучало неубедительно, – Давай попробуем вместе глубоко дышать, можешь положить руку мне на грудь?       Линкс посмотрел на ладонь здоровой руки, дрожащую, покрытую кровью. Он не хотел пачкать Эйджи, но даже если бы ладонь была чистой, воспоминания о том, как его заставляли гладить чужую грудь, были слишком свежи. Эш снова покачал головой, хватая ртом воздух. Даже просто присутствие Эйджи в его личном пространстве вызывало неприятное напряжение, ускоренное сердцебиение и дрожь. Эта тревожность передавалась и Окумуре, которого начинало мутить при виде такого большого количества крови, но он не подавал виду. – Я потепрлю, – выдавил из себя Эш, не узнав свой голос.       Японец осторожно подцепил край футболки, чувствуя как напрягаются мышцы, натянутые, словно тетива. Эш зажмурился и прекратил дышать, то ли потому что так легче терпеть, то ли он просто не мог сделать вдох. Воздух в комнате казался ледяным, блондин будто погружался в прорубь. Холод опоясывал, ласкал живот, спину, грудь, лопатки. Эйджи старался не касаться Эша, но когда он случайно задел кожу, это прикосновения показалось прожигающим до костей. Эш вздрогнул, вызывая виноватое «прости», которое он не услышал из-за шума в ушах. Паника лишала его контроля над собственным разумом, перед глазами всплывал калейдоскоп воспоминаний, одно реалистичнее другого. Вот ворот футболки соскользнул с шеи, вот из рукава вытащена здоровая рука. Еще немного и Эша повалят на кровать, стащат штаны и...       Из этого транса Линкса вывело мягко опустившееся на плечи полотенце. Эш открыл глаза и наконец смог сделать рваный выдох. Он посмотрел на Эйджи, впервые за эти несколько минут. Взгляд по-прежнему дикий, но наполненный благодарностью. Позволив японцу осторожно снять футболку с поврежденной руки, Эш закутался в полотенце, как в одеяло. Удивительно, но Эйджи всегда знал, вернее будет сказать чувствовал, как вести себя с блондином, когда тому плохо. Дав ему перевести дыхание, Окумура попросил вытащить из-под полотенца раненую руку. Сердце сдавило и наполнило злостью при виде алого засоса на ключице Эша, но брюнет поспешил отвести взгляд и заняться раной. Руку пересекали два глубоких пореза, из которых продолжала хлестать кровь. Эйджи обрабатывал раны, как и обещал, не касаясь кожи руками, накладывал повязку. Его пальцы тряслись, бинт ложился неровно, быстро пропитываясь кровью. Японец пытался делать все аккуратно, но боялся сделать больно. Повязка вышла кривой, было видно, что бинтовал неопытный человек, но вроде держалась и не сползала. – Можешь дать мне вторую руку? Я просто сотру кровь, – попросил Эйджи.       Эш протянул руку ладонью вверх, несмело вытащив ее из-под полотенца, но уже спокойнее наблюдая как японец поливает перекисью пятна запекшейся крови, оттирая их влажной салфеткой. Линкс был безмерно благодарен не только за эту помощь, но и за тактичность. Эйджи не спрашивал что случилось, потому что и так было ясно и незачем лишний раз поднимать эту тему, и так тошно. Не задерживал взгляд на засосах, которых Эш стеснялся и старался прикрыть полотенцем. Не давил, позволяя успокоиться. Он старался, искренне старался заботиться. От этой мысли к горлу подступил ком, в носу неприятно защипало, а глаза жгло от поступивших слез. Эш наклонился вперед, закрывая лицо ладонью. Плечи дрожали, но с губ не срывалось ни звука, было слышно лишь прерывистое дыхание. Эйджи хотелось обнять его, но он не решался позволить себе прикосновение.       Тревожность постепенно снижалась. Все закончилось, Эш дома, Эйджи рядом, на какое-то время можно выдохнуть и расслабиться. Дыхание все еще было сбито, сердце норовило пробить грудную клетку, на коже горели ожоги прикосновений, но присутствие Окумуры уже не вызывало отторжение. Эш вытер остатки слез, чувствуя неловкость. Было стыдно, что Эйджи стал свидетелем всего этого. Повисла долгая пауза, тяжесть которой ощущалась почти физически. Эш не знал что делать. Ему по-прежнему было больно, воспоминания о пережитом унижении вызывали отвращение, он был не в состоянии говорить, но нуждался в поддержке, однако не был уверен, что простое объятие не вызовет у него панику. Эйджи понимал это и боялся даже просто прикоснуться. Ему хотелось помочь, успокоить Линкса, но он не мог подобрать нужных слов. Не выдержав повисшего напряжения, Эш поднял взгляд на японца. Он боялся увидеть в карих глазах отвращение, презрение или, что еще хуже, жалость. Но эти два темных океана смотрели на него исключительно с теплотой, заботой и беспокойством. Эйджи поднялся на ноги, принявшись копошиться в шкафу. – В комнате холодно, – Окумура принес теплую свободную рубашку.       Эйджи помог аккуратно продеть в рукав раненую руку, боясь причинить боль. Оставшись без полотенца, Эш снова почувствовал себя неуютно, хотелось прикрыться, появилось чувство уязвимости, но вскоре на плечи легла мягкая фланелевая ткань. Запахнув рубашку на груди, Эйджи принялся застегивать пуговицы. Эш внимательно следил за движением рук, было так странно и непривычно, впервые его кто-то одевал, а не раздевал. В домашние штаны блондин переодевался сам, он бы не выдержал, если бы кто-то другой снимал с него джинсы. Японец тактично вышел из комнаты, отправляясь на кухню заваривать чай.       Прикосновения вызывали у Эша болезненное жжение даже спустя несколько дней после изнасилования. Он терпел перевязки, бросаемый в жар, старался избегать Эйджи, потому что было стыдно от него шарахаться. Пока Окумура не попросил дотронуться до протянутой ладони. Эш несмело протянул руку, помедлил, но все же едва ощутимо коснулся кончиком пальца. Не испытав дискомфорта, блондин чуть увереннее провел вдоль пересекающих ладонь линий, но все равно боролся с желанием рефлекторно отдернуть руку. Эйджи не двигался, наблюдая как тонкий палец вырисовывает узоры шершавой от мозолей подушечкой на его ладони. Кожу не жгло, но Эш все равно убрал руку, словно не веря, что в любой момент может прекратить прикосновения, но спустя пару секунд соединил ладонь японца со своей. Окумура подавил в себе желание переплести пальцы, он не двигался, затаив дыхание, боясь, что малейшее движение спугнет Линкса. – Я могу попробовать коснуться твоей руки? – спросил Эйджи, получив неуверенный кивок в качестве ответа, – Что тебе точно будет неприятно? – Не накрывай мою руку своей, – задумавшись, ответил Эш, – И не хватай за запястье. – Ты можешь в любой момент прекратить это. Просто скажи, хорошо?       Эш снова кивнул, наблюдая как Эйджи в точности повторял его движения. Осторожно коснулся ладони кончиком пальца, потом чуть более уверенно провел подушечкой вдоль линий. Вот только ладонь Окумуры была мягкой, расслабленной, как и сам юноша. В то время как Эш словно пытался удержать рукой невидимую стену. Его ладонь была твердой от напряжения, подрагивала. Линкс прислушивался к ощущениям, вроде и не так страшно. Умом он понимал, что Эйджи не сделает ему ничего плохого, но организм считал иначе. Рвано выдохнув, Эш осторожно взял Окумуру за руку. На секунду Линкс почувствовал жар и хотел было вырваться, но потом понял, что это просто разница температур. Эйджи замер, но оставался расслабленным. Его теплая рука согревала ледяные пальца блондина. – Все в порядке? – уточнил Окумура. – Да, – ответил Эш.       Чуть помедлив, Линкс положил голову на плечо Эйджи. Оба замерли, на пару секунд задержав дыхание, но постепенно Эш начал расслабляться. Он слушал спокойное размеренное биение сердца Окумуры, вдыхал запах геля для душа и кондиционера для белья. Блондин хотел попросить обнять его, но не решился, боясь, что это будет выглядеть глупо и неловко. Эйджи, в свою очередь, не решился проявить инициативу. Просидев так пару минут, Эш нехотя отстранился. Ему не хотелось злоупотреблять чужим личным пространством, он не по наслышке знал каково это и потому не хотел нарушать границ Эйджи. Японец слишком хорошо воспитан, чтобы сказать об этом.       На следующий день Окумура предложил посмотреть фильм. Просто провести вечер как обычные люди, забыв на время про пистолет, наркотики и мафию. Они устроились на диване, достаточно близко, но все же на расстоянии друг от друга. Эш вздрогнул, когда их колени случайно столкнулись, но чисто рефлекторно. У него не возникло привычного желания срезать с себя кожу, не пробежал холод по спине, не затряслись руки. – Все нормально, правда, – сказал Эш, когда японец собрался отсесть подальше.       Фильм оказался до жути нудным, Линксу надоело уже через полчаса, но ему не хотелось расстраивать Окумуру. Он рассматривал свои руки, сложенные на согнутых коленях, перебирал кисточки на пледе, время от времени поглядывая на часы. Фильм, казалось, длился целую вечность и Эш не заметил как провалился в сон. Проснувшись под финальные титры, пожалуй, самую интересную часть фильма, Линкс обнаружил уснувшего у него на плече Эйджи. Он улыбнулся, привалившись к нему. Было приятно ощущать прикосновения, не вызывающие отвращения и страха. На секунду промелькнула мысль, что их волосы наверное красиво смотрятся вместе. Под мерное сопение японца, Эш снова начал засыпать, но вскоре Эйджи проснулся.       Спросонья Окумура не сразу понял, что лежит на чужом плече. Осознав это, брюнет подорвался, переживая, что сделал Эшу неприятно. Резкое движение заставило блондина рефлекторно напрячься, но в остальном он оставался спокоен. – Фильм отстой, – зевая, потянулся Линкс, – Если «нормальная жизнь» - это смотреть подобную нуднятину, то я просплю до старости. – Да ладно, фильм не так плох, – тоже зевнув, сказал Окумура. – Для того, чтобы спать под него, – улыбнулся Эш, – В следующий раз найди что-нибудь поинтереснее, я понимаю, что старики любят спать под шум телевизора, но я еще слишком молод.       На самом деле Эйджи специально выбирал что-то максимально нейтральное, без драк, насилия и постельных сцен. Хотелось просто расслабиться и отвлечься, вспомнить каково это, жить без страха и смотреть телевизор по приходу домой. Из мыслей об этом его вырвал сладко потянувшийся Эш. И правда как дикий кот, к которому руки так и тянутся погладить и который всячески избегает этих прикосновений. Заметив на себе пристальный взгляд, Линкс смутился. Он закутался в плед, хотя в комнате было не холодно. Эш не привык, что на него смотрят, не раздевая глазами. – Как ты себя чувствуешь? – внезапно спросил Эйджи. – Эм... Нормально? – неуверенно ответил Эш. – Я сделал тебе неприятно? – виновато сказал японец. – Нет, – честно ответил Линкс. – Я могу коснуться тебя? – уточнил Окумура.       Эш сглотнул, когда он начал задумываться об этом, мозг навязчиво подкидывал неприятные ассоциации головокружительным калейдоскопом. Отогнав эти мысли, блондин дал согласие, но все равно зажмурился. Даже с закрытыми глазами он чувствовал тянущуюся к нему руку. Что будет дальше? Погладят по щеке, обведут контур губ и заставят облизать пальцы? Схватят за волосы и насадят горло на член? Сожмут пальцы на шее? Будут нагло лапать, проводя ладонями по телу? Снимут одежду? Или сразу трахнут без лишних прелюдий? Сердце ускорило ритм, дыхание сбилось, руки задрожали. Эш падал в пучину своего страха, своих травм и душевных ран. Его затягивало с головой в этот бездонный омут, но внезапно по телу разлилось тепло.       Из этого транса помог выйти обнявший блондина Эйджи. Линкс открыл глаза, шумно выдохнув. Ощутил тепло, прикосновения, полные заботы, спокойное сердцебиение, размеренное дыхание, запах геля для душа. И ни намека на пошлость. Эш снова прикрыл глаза, утыкаясь носом в область ключицы, нежился в этом тепле, которого так не хватало все эти годы.