in lumine lunari

Солнце постепенно склонялось за самые высокие дома Лондона, лишь украдкой наблюдая за двумя студентами, пару часов назад сошедших с электрички и теперь, с каким-то особым спокойствием в сердце, гуляющими по столице, словно воздух здесь ощущался иначе, а все те горести, что требовали немедленного решения, отступили за театральный занавес, давая возможность другим актерам жизни исполнить свою мимолетную роль в этом вечере. К четырем часам дня позади уже остался вкусный пряный кофе на углу Риджент-стрит – небольшое кафе располагалось совсем рядом с улочкой-тупиком, где оба студента с удовольствием устроились под большой раскидистой яблоней, отдыхая от солнца – и любимый книжный Фэлла, отзывавшийся искренним восторгом и у Энтони в сердце. А еще – шуршанием в сумке Азирафаэля фирменных свертков, два из которых принадлежали рыжеволосому студенту и простирались историями на несколько сотен страниц в твердой коллекционной обложке. Да и сам Фэлл еще очень долго будет вспоминать те минуты, когда Энтони буквально выпадал из времени в отделе научной фантастики, отыскивая самые редкие экземпляры и с таким восторгом возвещая ему об этом едва ли не на весь магазин, словно он впервые был в книжном. Разумеется, и об этом говорили как минимум бумажные экземпляры в его спальне, Кроули покупал книги довольно часто, однако до этого дня он, кажется, не понимал всей прелести именно находиться в книжном, воспринимать его как приятное времяпровождение, а не просто функцию покупки "материальных объектов", как говорил сосед Фэлла. Не просто приходить и диктовать продавцу список желаемых книг, но теряться между полок и миров, касаться корешков книг и даже украдкой целовать смущенного ангела за одним из дальних стеллажей, а затем вместе с ним идти на кассу с маленькими, но казавшимися куда дороже сердцу сокровищами. Еще до прочтения каждая из этих книг обрела дополнительный переплет в виде теплых воспоминаний, и, хотя оба в этом вряд ли бы признались, эти книги, вне зависимости от сюжета, займут главные места на полках-стопках в их комнатах. Энтони завернул за угол очередной улицы, прячась от смеющегося Фэлла и в шутку пугая его, пародируя обсуждаемого персонажа, а через секунду сгребая Азирафаэля в объятия, смотря на улыбающееся едва ли не до слез чудо. В рыжей голове все еще не укладывался столь простой факт – чувства оказались взаимными. Все эти недели при каждой встрече и Азирафаэль думал о том же, что и он сам, однако сейчас, получив наконец возможность целовать или не выпускать из объятий Фэлла никогда, Кроули всеми силами старался насладиться этим, впитать каждой клеткой осознание и вытравить из под кожи все плохое, к чему он успел привыкнуть. "Я с таблицы памяти моей Все суетные записи сотру, Все книжные слова, все отпечатки, Что молодость и опыт сберегли; И в книге мозга моего пребудет Лишь твой завет, не смешанный ни с чем...". Кроули замер, обнимая Фэлла поперек груди и прижимая к себе крепче – и прежде, чем все же продолжить путь, в голове вновь пронеслись столь нужные слова, написанные словно для него. Хотя, вероятно, в этом и заключается величие драматургов – персонажем их историй может стать каждый, или же найти для себя решение не став им – лишь смотря на книжного прототипа и вынося уроки из его поступков. Хотя сейчас "завет" в известных строчках он бы заменил на "образ". Один, вполне конкретный, улыбающийся образ. – Куда теперь пойдем, ангел?, – Кроули переплел их пальцы и медленно повел по уютным улочкам, держа во второй руке небольшой пакет с пластинками, в магазин с которыми его завел Азирафаэль после книжного (и где и сам светловолосый студент с каким-то детским восторгом наблюдал за тем, как Энтони находит любимых исполнителей из сотни разноцветных альбомов, словно сыщик – спрятанные от стороннего наблюдателя улики). А Энтони понял, что никогда не был так рад купленному несколько месяцев назад проигрывателю – только ради того, чтобы сегодня взять с ангела обещание послушать все выбранные в этот день пластинки вместе. – А хочешь, я познакомлю тебя с моими любимыми утками?, – Энтони тут же улыбнулся, смотря на воодушевленного своим предложением ангела. Он невольно замер, гадая, мог бы и он остаться таким же, если бы ничего не произошло? Вероятно, какая-то печать недоверия к миру была взращена в нем самом с детства, но Энтони готов был отдать все, лишь бы в его ангеле не умерли те самые ребенок и писатель, дающие миру неповторимый оттенок воображения и счастья от самых простых вещей. И если бы рыжеволосый студент подумал чуть лучше, он бы понял, что забыв на несколько часов о том, во что неумолимо катится его жизнь – он и сам снова стал таким, словно с бронзовой статуи смыли вековую пыль и поставили под сияющее солнце. Кроули непозволительно редко встречал людей, для которых какие-то мелочи играли бы прекрасную роль, наполняя жизнь особыми смыслами – доступными каждому человеку, но замеченными отнюдь не всеми. А Азирафаэль был именно таким, и эта поездка лишь заставила Энтони лишний раз в этом убедится – каждая необычная деталь, красивые деревья, преломления света или любимые улочки города – все это оставалось невидимым лучиком света Лондона, который Фэлл видел не так, как все. – Ну то есть..., – Азирафаэль понял, что ему не отвечают и поспешил пояснить, – Они не то чтобы мои, совсем нет, но они живут в Сент-Джеймс парке, и я часто хожу туда, чтобы их покормить, вот... Этот парень определенно сведет его с ума. Уже, – мелькнуло запоздалой мыслью в рыжей голове. Вместо ответа Кроули молча обошел светлую фигуру, становясь напротив Фэлла и беря его и за вторую руку. С минуту он просто смотрел на студента перед собой – смущенно улыбающегося, словно ждущего разгадку его действий, и одновременно настолько красивого, что становилось больно. – Я люблю тебя, ангел, – он чуть сжал мягкие руки в ответ, пробуя эти слова на вкус и не мигая смотря на того, кто еще несколько недель назад казался несбыточной мечтой. Азирафаэль улыбнулся ему с таким счастьем и благодарностью, что заболели ребра. Он сам чуть потянулся к Кроули, вставая на носочки и стремясь дотянуться до его губ – смущенный, не совсем владеющим этим "мастерством", он впервые в жизни понял, что не задумывался о том, как может выглядеть со стороны. Все его, смелые, по собственным меркам до этого, действия казались естественными, словно так было всегда, и необходимыми, словно без них уже не прожить. Энтони тут же выронил свой пакет, ловя мягкое лицо в ладони и ощущая на собственной коже тихое "люблю" в ответ. Взволнованный, робкий, не совсем умелый поцелуй Энтони быстро подхватил сам, мягко направляя ангела и улыбаясь его легкому смущению. Неужели никто никогда не целовал его? Неужели все вокруг были бесповоротно слепы, чтобы не заметить рядом с собой это солнце? И дело было даже не в поцелуях как таковых – Энтони искренне не понимал, почему не встретил его раньше (а быть может, он встретил его в самое нужное время?), и почему рядом с ним было так мало людей? Он знавал десяток редких ублюдков, вокруг которых кружились толпы друзей и знакомых, но не рядом с Фэллом... Он не знал ответов на многие вопросы, но мог понять своим опытом только одно – одиночество взращивает стойкость и вместе с тем расставляет приоритеты. Встретить по-настоящему близкого человека – большая редкость, однако сам этот путь и есть жизнь. И он, и Фэлл не были частью чего-то, они были словно две самостоятельные Вселенные, которые в итоге постепенно дополняли друг друга, а не поглощали одна вторую. И, если верить законам физики, именно такие "равные" слияния энергий горят ярче в звездном небе. Кроули чуть углубил поцелуй, смотря, как ангел закрывает глаза и отдается на милость чуть поддерживающим его рукам, когда проезжающий мимо автомобилист посигналил парням, что-то прокричав в дорогу. Мужчину явно оскорбило их поведение (оставалось лишь гадать, каким образом), о чем он не постеснялся крикнуть и скрыться за поворотом, однако Энтони лишь мягко отстранился, все еще находясь совсем близко к светлому лицу и не давая Азирафаэлю повернуться к нарушителю их спокойствия, а мягким чертам погрустнеть от чьей-то гомофобии. – Так что, познакомишь меня с утками, ангел?, – Энтони внимательно смотрел в его глаза, моментально заставляя забыть об этом неприятном миге, – Надеюсь, я достаточно обучен манерам, чтобы не опозорить тебя перед ними, что скажешь?, – Азирафаэль тепло улыбнулся, смущенно кивая, и прежде, чем продолжить их путь, на мгновение вновь закрыл глаза, растворяясь в объятиях этого человека, казалось, способных укрыть его от любого зла в мире и окончательно понимая, что поэты ему не врали. Чувства рождаются словно вспышка, словно взрыв самой сильной сверхновой и поглощают все вокруг – каждая деталь его и мира Энтони схлопываются под действием гравитации и соединяются в новую двойную звезду, история которой будет написана вновь из тех частиц, что были с каждым из них в прошлом. И оба понимали, что жизнь бывает непростой, и кто-то или что-то будет обязательно идти наперекор их планам – будь то родители, "друзья" или совсем незнакомые люди и события, но именно этим отличалось их прошлое от настоящего. Теперь им хотелось бороться за место под солнцем, точно зная, что теперь у них есть своя сторона.

☽

– Смотри, она обгоняет! Обгоняет, ангел!, – Кроули практически свесился через перила, указывая на черную утку, выигрывающую утиное "соревнование", и радуясь этому, словно ребенок. Азирафаэль стоял рядом, держа в руках небольшой пакетик с крошками и смеясь тому, каким счастливым может быть Энтони. А учитывая то, какой была его жизнь на самом деле – Азирафаэлю не хотелось ничего больше, чем дарить ему подобные моменты бесконечное количество раз. Все развивалось так быстро, буквально не давая светловолосому студенту даже понять, что с таким же удовольствием проводил время с Кроули еще до вчерашнего признания – так было с самой первой встречи, хотя, все же, несколько иначе. Весь этот день он ощущал себя главным героем своей жизни – тем, кто способен на все, тем, кому не нужно думать о прошлом и будущем, но кто может наконец замереть в настоящем – фокус, который раньше так редко удавался Азирафаэлю, привыкшему к постоянному эскапизму. Хотя, вероятно, будь у него черная шляпа и кролик в ней – все получилось бы и раньше. Он улыбнулся. И рыжеволосый напарник для представления. Оторвавшись от размышлений он встал поближе к Энтони, протягивая ему остатки корма (а заодно и приглядывая за тем, чтобы он действительно не упал в пруд). Кроули секундой позже радостно кинул понравившейся ему черной утке-победительнице остатки крошек и вновь победно поднял руки вверх. – Выиграла!, – он повернулся к Фэллу, улыбаясь едва ли не до ушей и не обращая внимания на косые взгляды прохожих, – Это все потому, что черный цвет – самый стильный!, – Азирафаэль усмехнулся наигранной серьезности своего утиного эксперта и взял его под руку, ловя на себе счастливый взгляд на мгновение ставших видными из-за стекол медовых глаз. Он еще в университете хотел мягко снять их с Энтони, но не решился, помня о том, как просил их надеть его отец сегодня утром. И если бы Азирафаэль использовал маты в лексиконе, сейчас здесь были бы именно они, обернутые в шлейф негодования и обиды за Энтони и его, совершенно несправедливо скрываемую прекрасную особенность, которой стоило бы гордиться. – Рад, что тебе понравилось, – Фэлл улыбнулся, держа Кроули за руку и неспешно уходя вглубь парка. Тени от деревьев постепенно становились все темнее, ряд фонарей пару минут назад загорелся быстрой вспышкой, плавно уступая спокойному вечеру, идущему вслед за столь насыщенным днем. Студенты неспешно обходили прохожих и деревья, периодически синхронно поднимая глаза в небо на постепенно окрашивающиеся малиново- фиолетовыми тонами облака и улыбаясь каждый раз, когда понимали, что вновь хотят сказать одно и то же одновременно. Трудно было представить, что еще утром они проснулись вместе, а потом сбежали с пар (что для Азирафаэля было непозволительной вольностью всю его жизнь. Хотя, вероятно, у него просто никогда не было достойного повода этого сделать) – все эти события казались такими далекими, словно произошли неделю назад, перекрываемые новыми впечатлениями. Совместными впечатлениями. – Спасибо, ангел, – Кроули чуть сжал его руку, опуская на их пальцы взгляд, – Так хорошо, как с тобой мне не было с самого детства, – улыбка получилась немного грустной и счастливой одновременно, когда пара замерла, наблюдая за последними лучами, – А еще я, кажется, должен извиниться за утро – мне жаль, что я просто бросил тебя вот так..., – Кроули словно очнулся, замирая посреди дороги, – Постой. Ты ведь смог забрать вещи, верно? Я оставил дверь приоткрытой, пока отец не видел и... Азирафаэль лишь чуть отрицательно мотнул головой, смотря на тут же расстроившегося парня перед собой. Честно говоря, последнее, что его заботило этим утром – это свои собственные вещи. Памятуя о том, как отец Энтони с громким хлопком закрыл комнату, он не увидел, как Кроули осторожно приоткрыл ее для него, а потому просто направился к себе, попутно что-то ответив Гавриилу в блоке (он даже не запомнил, о чем шла речь) и, быстро переодевшись, направился в кабинет на занятие, стараясь сдержать растерянность и грусть, плескавшуюся внутри. – Черт, ангел, прости, – Энтони запустил руку в рыжие волосы и чуть оттянул пряди, пытаясь не начать злиться на себя еще больше, – Я... должен был что-то сделать или сказать.. зайдешь ко мне, когда вернемся? Обещаю, такого больше не повторится, да и вообще отец должен приехать не раньше, чем через несколько недель, чтобы.., – чуть нервная речь прервалась недосказанностью. Чтобы обговорить свадьбу. Его свадьбу с какой-то там девушкой, от одной мысли о которой, да и вообще об этой идее, становилось нестерпимо тошно. – Ничего, все в порядке, – Азирафаэль вновь почувствовал, как его руку сжимают сильнее, – Заберу вечером или в другой день, это не страшно, Энтони. – И все же, прости меня, ангел. Он просто мудак, способный только рушить все хорошее и забирать чужие мечты и... Кроули, внезапно почувствовав, как мягкая ладонь аккуратно приблизилась к его щеке, машинально чуть дёрнулся, буквально на пару миллиметров, будучи слишком погруженный в свои мысли. И поняв это, а точнее – причину, Азирафаэль замер, ощутив как что-то больно кольнуло в сердце. Он ожидал пощечины. И пускай отец не бил его в "строгом" смысле слова, применяя подобное насилие крайне редко, реакция выдавала лишь его бессознательное желание защититься от возможного удара. – Можно?, – осторожно спросил Азирафаэль через несколько секунд, держа ладонь у щеки и давая возможность Энтони убедиться, что он не хочет сделать что-то плохое. Кроули действительно никогда так не реагировал – пару пощечин за жизнь он предпочитал игнорировать, однако сейчас им слишком завладели воспоминания об испорченном утре, воскрешая перед глазами конфликт и проецируя его на совсем другую реальность. Он молча кивнул Фэллу и тут же ощутил мягкое прикосновение, так контрастирующее с утренними неприятными чувствами на этом же участке кожи. Фэлл осторожно провел пальцем по скуле, касаясь татуировки и, к счастью, не оставшегося синяком места чуть ниже, словно пытаясь залечить нежностью чужую боль. Энтони просто замер, не в силах что-либо сказать или сделать, прикрыв на мгновение глаза и немного наклонившись в сторону ласкающей ладони, ощущая, как что-то внутри затихает, успокаивается, словно бушующее море. Он и сам ощущал себя стихией – такой, какой ее описывал Гюго – непокорной, способной сломать и сломаться, способной погубить проплывающих странников и увести их от рифов своими волнами. И был лишь только один маяк, способный успокоить эту стихию. Через пару минут Азирафаэль поймал на себе благодарный взгляд сквозь чуть спустившиеся по переносице очки и, подумав пару мгновений и поняв, что нет ничего более желанного для него в ту минуту, тихо произнес. – Энтони, а хочешь...?, – он немного замялся, внезапно смущенный тем, что хочет предложить, не совсем понимая – нужно ли это кому-нибудь на самом деле. – Да?, – Кроули внимательно посмотрел на него, все еще чуть наклоняя голову под мягкие касания, без которых, казалось, все его существо горит в адском пламени, словно сброшенный с вершин демон. – А хочешь, покажу тебе свою мечту? Ее твой отец точно не отберет и...., – голубые глаза внимательно посмотрели на Энтони, желая исправить чужие слова в его голове, – Это совсем не далеко, и мы успеем на обратную электричку... ну, если ты хочешь, конечно. Кроули готов был поклясться что перестал дышать, повторяя в голове последние слова. Поделиться своей мечтой... с ним? Отец так часто отбирал его мечты, словно фантики, с самого детства, а теперь кто-то, особенно ангел, хотел поделиться ими с ним? Не высмеять, не проигнорировать, не скрыть, но разделить с ним что-то столь сокровенное, что обычно все предпочитают прятать внутри? Он молча кивнул, пряча собравшиеся в уголках глаз слезы за стеклами очков, и направился вслед за ангелом, ощущая фантомные мягкие касания на своих щеках и сжимая теплую ладонь.

☽

Несколько слабо освещенных улиц тихого района остались позади, пока Азирафаэль не вывел Кроули в небольшой переулок, представляющий из себя жилой район с несколькими, судя по ярким вывескам, барами и магазинами, сейчас становящимися намного уютнее из-за вечерних сумерек и переливающихся неоновых надписей. Соседним кварталом был Сохо, однако этот маленький уголок мира и два переулка за ним казались воплощением спокойствия, лишь иногда нарушаемого смехом и едва слышной музыкой. Обогнув несколько магазинов, светловолосый студент остановился у входа в двухэтажное помещение, никак не освещенное изнутри и, судя по виду, сдающееся в аренду или выставленное на продажу. Деревянные двери и фасад, уютные, хоть и чуть пыльные окна, выходящие на обе стороны улицы, и немного покосившаяся бордовая доска для названия лавки была пустой, как и комнаты внутри, судя по беглому взгляду. Кроули окинул взглядом второй этаж – с чуть более маленькими окнами и выходом на крышу – и повернулся к Азирафаэлю, не совсем понимая, куда они пришли. Фэлл тем временем замер, мечтательно глядя на пустое здание, к которому приходил уже не впервые, и Энтони осторожно подошел к нему ближе, переплетая пальцы и чувствуя приятное дуновение теплого ветра. – Что ты видишь, ангел?, – Кроули коснулся его плеча своим, не спуская глаз с воодушевленного чуда, явно находящегося в своей мечте и тихо шепча свой вопрос, – Расскажи мне, о чем ты думаешь? Азирафаэль улыбнулся и, глядя перед собой начал разворачивать полотно собственных мыслей, приглашая и Энтони увидеть его глазами то, что он видел в этом пустом здании. – Я вижу книжный, – Энтони улыбнулся от того, как стал звучать голос Фэлла, – Он большой внутри, с винтовой лестницей на второй этаж, десятком стеллажей с книгами и уютной небольшой кухней. Прямо у входа будет стоять круглый стол с новинками и бестселлерами, а дальше – полки с детективами, романами 18 и 19 века, поэзией... в самом конце будет небольшая комната с диваном, где можно отдохнуть и послушать музыку, доносящуюся из граммофона, или просто выпить чаю, пока покупатели выбирают ту историю, что придется им по душе... Кроули замер, окунаясь с головой в эту картину – вот он и сам стоит посреди книжного, вокруг все в теплых, светлых тонах, а люди вокруг о чем-то беседуют, выискивая нужный том или издание, как и они пару часов назад. А вот и сам ангел – выходит из-за стеллажа с очередной книгой или украдкой уходит наверх в свою комнату, унося с собой любимое издание, чтобы его никто не купил. Энтони улыбнулся, смотря, как и Азирафаэль, куда-то сквозь пустое помещение и стены, куда-то, где все это стало бы возможно, стало бы реальностью под тихий голос все еще рассказывающего свою мечту Фэлла. – ...там была бы удобная кровать, может небольшой столик и уютный плед. Я бы закрывал на ночь магазин и оставался с миром книг наедине, наливал бы чашку чая и..., – он повернулся к замершему в фантазии на двоих Кроули, – Я бы все отдал, чтобы именно такой была моя жизнь... – Это прекрасно, ангел, – медовые глаза все еще смотрели куда-то мимо него, шепча еле слышно тихое восхищение мечтой ангела и тем, что он вообще захотел ею поделиться, – Уверен, так однажды и будет. – Это вряд ли, – Азирафаэль чуть погрустнел и острожно коснулся ручки закрытой двери, словно здороваясь со старым другом, – Помещение в самом центре стоит очень дорого и, как видишь, уже довольно давно никто не хочет его покупать. – Потому что оно ждет тебя, ангел. Азирафаэль лишь благодарно улыбнулся, ценя попытку Энтони продлить эту минуту фантазии, где все становится осуществимым. – Послушай, – Энтони вдруг задышал чаще, впуская мечту прямо в сердце и переставая контролировать, что он говорит, – Уверен, у меня хватило бы денег на него – я мог бы помочь тебе с этим! Подзаработать и выкупить это помещение! Он поймал удивленный взгляд Фэлла, но быстро продолжил, начиная жестикулировать перед магазином, словно сам докладывал кирпичики в мечту, делая ее более весомой, а значит, по закону литературы – более реальной. – Я не думаю, что... – Да! Ангел, да! Смотри, – он указал на одно из серых окон и фасад, – Покрасим все сами, и тут обязательно должна быть гирлянда (ведь они тебе так нравятся, я видел), а вон там, – он потянул смеющегося Фэлла за собой к другому концу магазина, указывая на верхнее окно, – Там будут растения! Маленький зеленый уголок у тебя в спальне, а еще куча книг даже там!, – он начал чуть кружить Азирафаэля по пустой улице, улыбаясь смеющемуся чуду, – Да! Ты будешь прятать от всех самые лучшие тома и уносить их к себе!, – Фэлла закружили сильные руки, унося с собой в мечту, – А еще на первом этаже мы поставим столько стеллажей с книгами, что у тебя будет свой особенный маленький лабиринт, ангел! К тебе будут приходить люди со всего Лондона! И я уверен, так и будет – я смогу помочь тебе с этим, и однажды ты торжественно перережешь ленточку открытия прямо на этом месте! Энтони наконец остановился, смотря на смеющегося сквозь счастливые слезы Азирафаэля, представившего все это слишком реально и, внезапно, как и он сам, замерев у все такого же серого пустого здания посреди вечерней улицы. – И, когда ты будешь стоять тут..., – голос стал совсем тихим, – Ты, возможно, вспомнишь этот вечер и улыбнёшься, что когда-то мог лишь мечтать об этом. И, возможно, вспомнишь меня. – Спасибо, Энтони, – Азирафаэль не заметил, как чуть облокотился на сильную грудь, а руки мягко обняли его со спины, пока Кроули уткнулся носом в кудряшки и попытался перевести дыхание, – Спасибо, что разделил со мной это. Взгляды все еще были устремлены в такое желанное, несбыточное будущее, когда Фэлл прошептал на грани слышимости. – Знаешь.... – М? – Ты единственный с кем мне захотелось этим поделиться, Энтони, – Кроули мягко развернул к себе Фэлла, пытаясь лучше рассмотреть его в сумерках через очки. Единственный, с кем бы я хотел разделить такую жизнь, – пронеслось в мыслях, но озвучить Азирафаэль это не решился. – И я обещаю сохранить твою мечту, пока она не станет реальностью, ангел, – он чуть наклонился вперед, мягко целуя сияющего в тишине вечерней улочки ангела, ощущая, как светлые кудряшки чуть касаются его лица из-за теплого ветра. И точно зная, что эту мечту он будет хранить лучше, чем свои собственные. Азирафаэль улыбнулся еще сильнее, обнимая Энтони поперек спины и шепча тихую благодарность за эти несколько часов, украденных у мира только для них двоих, словно ни прошлое ни будущее не имело власти над ними.