in lumine lunari

Не в силах оторваться ни на секунду, Кроули неосознанно придвинулся еще ближе на мягких ногах, заставляя Азирафаэля удивленно вздохнуть прямо в губы от ощущения чуть сжавших его бедра сильных ног и собственного заколотившегося быстрее сердца... Азирафаэль тут же неосознанно свел брови вместе и чуть двинул бедрами сам – совсем чуть-чуть, стремясь усилить внезапные и столь приятные ощущения и мгновенно замирая, осознавая, что происходит. Расслабленное после внезапного потрясения тело становилось слишком восприимчивым к малейшим касаниям, желая, как и разум, поскорее окунуться в реальность, а не страшное мыслимое прошлое. Он сглотнул, не замечая, как щеки заливает румянец, а внизу живота постепенно разливается медленное, тягучее чувство, которое лишь усиливалось с каждым нежным прикосновением чужих губ. Фэлл, разумеется, знал, что такое возбуждение и секс, однако эта область знаний была для него сугубо теоретической. Он воспитывался в религиозной семье, где подобное не считалось грехом в строгом смысле этого слова, однако точно не поощрялось, не говоря уже о каком-либо сексуальном образовании – помимо истории о первородном грехе и уроков биологии в школе – обстановка в доме старшего Фэлла была скорее спартанской, нежели эпикурейской. Азирафаэль не был так категоричен, как его отец, да и подростковый интерес к тому, как устроено собственное тело никто не отменял, однако возбуждение все же было для него чем-то неизвестным, стеснительным, испытываемым им самим только наедине с собой и никогда – с кем-либо. Он громко сглотнул несуществующий ком и чуть сжал ноги как раз в тот момент, когда Энтони заметил изменившееся настроение парня. Кроули тут же мягко отстранился от любимых губ, чуть поглаживая большими пальцами нежные щеки и внимательно смотря в голубые глаза, действующие на него до странного успокаивающе и одновременно сводя с ума скрытыми в них загадками и многочисленными мирами, в которые хотелось окунуться, словно в искрящееся отражающимися звездами ночное море. – Все хорошо?, – он чуть провел ладонью по мягкому плечу, неосознанно улыбаясь своей победе в прошлом, проигрыш от которой обошелся бы ему чем-то более страшным нежели смерть – невозможностью сейчас видеть это светловолосое чудо. – Д-да, – Фэлл опустил глаза и тут же вновь осторожно положил руки на худую талию, – Просто задумался. – Уверен?, – Энтони только сейчас до конца осознал, что в буквальном смысле слова сидит на Азирафаэле, будучи слишком поглощен его тяжелыми вздохами и неспешными касаниями, чтобы отдавать себе отчет в происходящем, – Ангел?, – тонкие пальцы осторожно провели по линии скулы невесомым прикосновением. Фэлл, вопреки ожиданию, напрягся лишь сильнее, откровенно не понимая, как одновременно собрать себя в руки. А еще лучше – перестать думать о потрясающих руках Энтони и собственном желании не выпускать его из объятий никогда. В итоге студент просто прикрыл глаза, пытаясь прийти в себя и не выдать своего желания, внезапно ставшего весьма ощутимым в (спасибо кому бы то ни было) довольно свободных светлых брюках. В нем боролись два голодных волка, каждый из которых стремился насытиться решением хозяина с рвением настоящего Фенрира из скандинавских легенд. С одной стороны, Фэлл понимал, что в этом нет ничего постыдного – они два взрослых человека, испытывающие друг к другу чувства, сравнимые со взрывом сверхновой, по крайней мере в его особенном сердце, а значит подобные реакции тела – более чем нормальны, с другой стороны – возражений, которые он вменял самому себе было куда больше, а значит мысленный гладиатор с одной стороны вел успешную и стремительную атаку, заставляя его стушеваться на зрительской ложе. Во-первых, он никак не хотел оскорбить Энтони, не хотел, чтобы он думал, что Фэлл с ним только ради физической близости или чего-то подобного, как думали очень многие – каждый раз раня этим не только Кроули, но и самого Азирафаэля, считающего, что Энтони заслуживает целый мир просто за то, какой он есть на самом деле. А во-вторых – он просто запаниковал. Фэлл никогда не ощущал этого с кем-то, благодаря кому-то, и сейчас с пугающей ясностью осознал, что однажды, как ни крути, между ними произойдет секс, а возможно и в самом ближайшем будущем. Сердце начало биться чуть тревожнее. Значит, ему придется снимать одежду и быть перед Энтони полностью голым, – стыд за себя отразился в голубых глазах, в которые все эти секунды вглядывался Кроули. Значит, придется признать, что он не знает о процессе ровным счетом ничего, кроме простой биологии, не знает, как доставить партнеру удовольствие, не знает, как не быть бесполезной толстой подушкой... Нижняя губа чуть дрогнула, окончательно заставляя Энтони занервничать, смотря на замершего Фэлла. Он осторожно поймал его ладони и чуть приподнял, целуя костяшки и привлекая к себе внимание, не совсем понимая чужую реакцию. – Ангел? Голубой взгляд наконец оторвался от неясной точки, и Азирафаэль все же невольно чуть улыбнулся, посмотрев в глаза напротив. – Прости, я что-то..., – он пожал плечами, ощущая, как возбуждение постепенно сходит на нет, уступая первенство тревожным мыслям и мягким касаниям, дарящим его сердцу необъяснимое спокойствие, граничащее со страхом лишиться этого в следующую секунду. – Эй, ты чего?, – Кроули коснулся его подбородка, с легкой обеспокоенной улыбкой говоря чуть тише, – Ты выглядишь каким-то... потерянным?, – он немного наклонил голову, смотря на Фэлла "под другим углом", – Да, действительно, и с этого ракурса тоже. Азирафаэль чуть усмехнулся в ответ и провел ладонью по рыжей голове. – Все нормально, – он уже увереннее кивнул и сам потянулся к Энтони, – Просто всякие мысли. – Точно?, – Кроули нахмурился, делая самую "очевидную", по меркам его жизни, догадку, – Это касается того, что я...? – Ох, нет-нет, Энтони, – Фэлл поспешил перебить его, мотая головой и ловя в миг потускневший медовый взгляд, – Это не имеет отношения к тому, что ты рассказал мне, не думай так, дорогой, ладно? Кроули молча кивнул, но, словно не до конца убедившись в этом, все же переспросил. – Уверен?, – янтарные глаза чуть прищурились, вглядываясь в лицо напротив как в ту самую ночь, когда Фэлл снял с него очки впервые. Однако, к своему несказанному облегчению, если не сказать удивлению, вновь не нашел того, что привык видеть в чужих взглядах. – Разумеется, да, – Азирафаэль устроился удобнее и чуть сжал холодные ладони в ответ, – Ты тут совершенно не при чем, слышишь?, – он видел тень сомнения на худом лице, а потому сам придвинулся ближе и осторожно коснулся искусанных губ – успокаивающе, совсем не столь уверенно как Энтони, но так, чтобы постепенно сводить с ума рыжеволосого студента, заставляя его сердце ускорять свой ритм и пытаться пробить грудную клетку навстречу этой непривычной нежности и заботе. Каждый раз Азирафаэль словно пробовал его на вкус как самый сладкий десерт, неспешно касаясь нижней губы и прикрывая глаза от удовольствия – запоминая прикосновения, наделяя их чувством и запирая где-то глубоко внутри своей памяти точно также, как и студент перед ним. Кроули тут же с жадностью ответил, вмещая в поцелуй все облегчение от того, что ангел все же не хочет сбежать после рассказов о его прошлом (мысль постепенно переставала быть в голове постоянным гостем, однако до полного принятия явно нужно было время). Он сильнее притянул к себе Фэлла, зарываясь пальцами в кудри и совсем невесомо оттягивая их, массируя кожу головы, восхищаясь мягкостью и прекрасным беспорядком его прически. Азирафаэль не понял, как с собственных приоткрытых губ сорвался настоящий стон, а тело вновь начало расслабляться слишком быстро в сильных, защищающих руках. Кроули невольно улыбнулся в поцелуй и тихо прошептал, не прекращая касаться покрасневших губ. – Ты прекрасен, ангел, – едва слышно, но так искренне, что заболело сердце. Фэлл залился краской еще больше и, чуть зажмурившись от стеснения, немного наклонился вперед сам, обнимая Энтони руками и проводя теплыми, даже сквозь ткань рубашки, ладонями по спине и лопаткам, вызывая невольную дрожь у парня перед ним. Кроули выдохнул остатки кислорода в поцелуй и на мгновение чуть отстранился, ловя совершенно расфокусированный взгляд вновь теряющего связь с реальностью Азирафаэля. Он тут же наклонился к молочной шее, опаляя ее дыханием и замирая едва касаясь кончиком носа бьющейся маленькой артерии. – Можно..? – Да, – Азирафаэль вновь закрыл глаза и чуть откинул голову, стараясь не думать о том, как нелепо он может выглядеть, будучи не в силах отказать себе в мягких касаниях к Энтони и остановить собственное тело, каждая клетка которого постепенно замирала, а затем с новой силой и восторгом откликалась на неспешные ласки. Кроули, получив разрешение, наконец коснулся губами линии скулы, затем чуть ниже, под мочкой уха, и наконец оставил россыпь невесомых поцелуев вдоль мягкой шеи, чувствуя ритм учащенного в удовольствии сердцебиения через кожу, словно маленький сигнальный маячок – сводящий с ума все его мысленные компасы. Кроули невольно застонал, ощущая себя в мягких руках и касаниях, ощущая на губах нежную кожу и легкий аромат чего-то сладкого и лавандово-пряного, ощущая, насколько растворяется в самых простых прикосновениях ангела и буквально пьянеет от возможности просто обнимать его, словно делал это с кем-либо впервые. Он провел кончиком носа вверх к подбородку Фэлла и поцеловал его чуть настойчивее, скрадывая очередной тяжелый вдох и сводя брови вместе от вновь захватившего его чувства того, что какая-то деталь мироздания сейчас соединилась в невидимый узор, делая мир лучше, пока Азирафаэль рядом. Фэлл тем временем сильнее сжал ткань черной рубашки, окончательно переставая понимать, как собрать себя по кусочкам и не утонуть в этой ласке, однако сильные руки успели подержать его и обнять, не давая "упасть" на кровать окончательно. Кроули украдкой улыбнулся, подглядывая сквозь поцелуй за закрывшим от удовольствия глаза ангелом, кажущимся настолько уютным и нежным, что его собственное сердце (особенно когда осторожные прикосновения чужих рук стали чуть настойчивее) могло не выдержать. Он вдруг поймал себя на мысли, что его никогда не целовали так неспешно, никогда не изучали его тело с любовью (причем в данный момент все еще через слои ткани, не стремясь поскорее просто раздеть), и уж точно не обнимали с такой отдачей и нежностью, переодически касаясь его рыжих рассыпавшихся по плечам прядей и совершенно не торопя к чему-либо события, но наслаждаясь самой возможностью быть рядом при любых обстоятельствах. Кроули чуть улыбнулся своим мыслям. Словно его действительно любили просто за то, какой он есть, а не за то, что он может дать. И, знай об этом внутреннем монологе Фэлл, он непременно отдал бы все, чтобы Энтони наконец понял, что так оно и есть. Через несколько минут неспешных прикосновений и улыбок в поцелуи, Фэлл понял, что он в секунде от того, чтобы наплевать на все и позволить Энтони никогда не прекращать столь приятных действий, никогда не выпускать его самого из своих рук и провести так остаток вечности, однако стеснение все же начало побеждать, вновь опутывая его невидимой клеткой и вырывая из столь желанной реальности. – Постой... Энтони тут же замер, ощущая теплую ладонь на своей татуировке и мгновенно отстраняясь, внимательно смотря на светлое лицо. – Что такое?, – Энтони тут же пересел рядом, слезая с мягких ног и внимательно смотря на Азирафаэля, у которого едва не закружилась голова от желания и восторга от происходящего, так внезапно прерванного им же самим. Впрочем, не у него одного, – Ангел, мне прекратить? Тебе неприятно? Было видно, что Энтони стушевался, начиная предполагать самые худшие варианты, все еще памятуя кем он является в глазах общественности. – Н-нет, – Фэлл вновь залился краской, машинально сильнее сжимая худую ладонь, – Это просто потрясающе, если честно, просто я... – Не хочешь?, – Энтони чуть наклонился к нему, заправляя за ухо вечно непослушный вьющийся локон, пытаясь унять особенное сердцебиение, – Эй, ангел, я переборщил, верно? – Нет, – он тут же покраснел, но заметно тише продолжил, – Нет, я просто..., – голубой взгляд вдруг растерял всю ту смелость и уверенность, которой обладал еще минуту назад, пока его обладатель не ощутил в своей голове надоедливые слова людей из прошлого, переставая слушать собственное сердце, – Я просто не совсем уверен, что смогу... у меня никогда не было, так что..., – он тут же опустил голову, прижимая колени к груди и тихо шепча, понимая, что, вероятно, все испортил, – Прости. Кроули замер на мгновение, а затем осторожно присел рядом, кладя голову на согнутые мягкие колени и заглядывая в погрустневшие глаза. "Я целый год жил рядом с этим ботаником, пытаясь добиться его девственной задницы". Слова соседа Фэлла всплыли в рыжей голове. "Он просто не ломался, верно?" "Ты мог бы быть и менее доступным, Азирафаэль" Кроули тут же тряхнул головой, подавляя желание прямо сейчас найти этого ублюдка и набить ему морду. Азирафаэль почувствовал, как его лица мягко касаются холодные ладони и невесомо чуть приподнимают за подбородок. Он осторожно поднял глаза, встречаясь с теплым и совершенно не расстроенным от его заявления янтарным взглядом. Фэлл заметно удивился и все же не смог отказать себе и чуть наклонился к любимым рукам, подставляясь под незамысловатую ласку. – Эй..., – Энтони дождался пока на него обратят внимание, – Ангел, посмотри на меня, хорошо? В этом нет ничего страшного или плохого, ты же понимаешь? Вне зависимости от наличия или отсутствия опыта – это ничего не меняет, – Энтони успокаивающе провел пальцем по виску, – И для меня это абсолютно не важно, и к тому же – я вовсе не собираюсь делать хоть что-то без твоего желания, слышишь? – Я просто...просто не знаю, как не разочаровать тебя, – Фэлл скрестил руки на груди и все же опустил голову. – Азирафаэль, иди ко мне, м?, – Энтони мягко потянул к нему руки, желая укрыть его от любых мыслей, как уже (к счастью) привык делать в последнее время. Дважды просить было не нужно, и Фэлл тут же уткнулся носом ему в грудь, вслушиваясь в тихий шепот и успокаивающее сердцебиение в соседней грудной клетке. – Вот так, – его осторожно поцеловали в висок и обняли крепче, – Хочешь, проведем так всю ночь, ангел? Ты не обязан что-то делать, и уж точно не должен стыдиться себя в любом случае. Ты же так прекрасен, ангел, – у него практически перехватило дыхание от восхищения своим чудом, заставив голос дрогнуть, а Азирафаэля – удивиться еще больше, – Ты такой красивый, такой невероятный, пожалуйста, никогда не говори подобного о себе, хорошо? Фэлл едва заметно кивнул и поднял на парня взгляд. – Энтони? А ты и правда не против был бы... зайти чуть дальше, если бы я все не испортил? Я имею ввиду – моя внешность далека от стандартов, но я мог бы похудеть за несколько недель и тогда... – Эй-эй, притормози, – голос стал заметно собраннее, – Ангел, ты правда так думаешь?, – мягкое лицо оказалось в холодных ладонях. Азирафаэль замер, не зная, что ему ответить. "Скинешь пару килограммов и будет хорошо" "Тебе не помешали бы пробежки, Азирафаэль" "Не думаю, что вторая порция это хорошая идея, мой мальчик" "Тебе бы отказаться от сладкого, не думал?" Энтони внимательно смотрел на Фэлла, тихо повторяя свой вопрос и не переставая поглаживать его по щекам. – Азирафаэль, ты правда думаешь, что твое тело не прекрасно? Фэлл уже готов был ответить утвердительно, привыкнув к тому, чтобы прятать свои недостатки под свободной одеждой, однако в тот момент поймал взгляд янтарных глаз, смотрящих на него, как на настоящего сумасшедшего, словно своим утвердительным ответом он бы сказал самую большую глупость в мире. – Я... д-даже не знаю, – он чуть пожал плечами, – Так было всегда – я много раз пытался скинуть вес, но в итоге ничего толком не менялось и все возвращалось обратно. Думаю, я просто не создан для спорта и чего-то подобного, но я понимаю, что это нужно и..., – он вновь пожал плечами. Рыжие брови невольно сомкнулись у переносицы. – А кто сказал тебе, что ты должен это делать, Азирафаэль? Кто сказал, что тебе нужно меняться, тем более для кого-то? Я не понимаю..., – он проглотил возмущение и продолжил более мягко, догадываясь о том, кто мог быть всему этому причиной, – Ангел, я восхищаюсь тобой, каждым твоим движением, каждым моментом, проведенным с тобой и точно не считаю, что ты должен что-то менять в себе для меня или для кого-то еще. Если в этом есть твое искреннее желание, мы можем что-то делать вместе, но только если это действительно так. Фэлл удивленно посмотрел на него, не в силах скрыть совсем робкой, медленно зарождающейся улыбки. Он с опозданием понял, что никогда не слышал ничего подобного, хотя и очень хотел бы знать, особенно в детстве, о том, что людей по-настоящему любят не только за внешность. И не только маленькому Фэллу не помешали бы эти слова. – Так тебе... действительно не...? Я просто... я бы очень хотел, но я не знаю многого и мне немного страшно и, – он беспомощно всплеснул руками, пытаясь уместить в сердце радость и беспокойство, – У меня в голове столько вопросов, что... Энтони осторожно прислонил палец к его губам, вновь устраиваясь на мягких ногах чуть удобнее. – Ангел, можешь дать мне руку? Фэлл молча улыбнулся, протягивая собственную ладонь, которую тут же притянули к сердцу. Секунду спустя худая рука замерла на его груди в зеркальном жесте, и Энтони вдохнул поглубже, прося сделать тоже самое – постепенно расслабляя Азирафаэля спокойными вдохами и выдохами, соединенными касаниями. – Вот так, – он улыбнулся уголком рта, не переставая вглядываться в голубые глаза, – Ангел, слушай меня очень и очень внимательно, договорились? – Хорошо, – вторая рука легла на худую скулу, и Энтони чуть наклонился к ней, не прерывая зрительного контакта. – Я не знаю, кто и что говорил тебе раньше (и не дай Сатана этому "кому-то" еще раз попасться мне на глаза), но ты прекрасен, ангел – я говорю тебе это не потому, что чего-то хочу, но потому что это правда, Азирафаэль. И я никогда не буду настаивать или просить тебя о том, чего ты не хочешь, ты можешь спрашивать все, что тебя тревожит и не только по этому поводу, – он чуть улыбнулся, – Помнишь, ты сам сказал мне это тогда в кафе, м? Азирафаэль наконец по-настоящему расслабился и улыбнулся в ответ, вспоминая тот день, пока Энтони так же тихо, но уверенно продолжал. – И я... никогда не причиню тебя вреда, ангел, чтобы обо мне не говорили... – Я так не думаю, Энтони, – Кроули вновь не смог сдержать улыбки от той искренности, с которой это произносил Фэлл, перебивая его, как только прозвучали страшные слова, – Даже представить не могу, чтобы ты мог как-то... Кроули издал нечто среднее между стоном и вздохом, словно ангел стирал с его кожи часть ненавистного прошлого. – Тем более, – он улыбнулся, кладя обе ладони на порозовевшие щеки, – Именно поэтому никогда, слышишь, никогда не стесняйся говорить о чем угодно, хорошо? Пообещай мне. – Обещаю, – в голубых глазах мелькнули проблески слез, – Спасибо... – Не за что, – Энтони чуть сполз ниже, укладывая голову на округлое плечо и на мгновение замирая, почувствовал под собственным бедром чужое возбуждение, которого, очевидно, и смутился Фэлл несколько минут назад. И благодаря в тот миг кого угодно за то, что он сам носил слишком обтягивающие джинсы, чтобы что-то можно было заметить. В противном случае – рядом с этим человеком контролировать реакции своего организма получалось бы из рук вон плохо. Словно предугадывая действия понявшего все до конца Энтони, Азирафаэль вдохнул поглубже и чуть наклонился к любимому лицу, шепча еле слышно. – Поцелуй меня. Пожалуйста, – окончание фразы исчезло в томном, мягком поцелуе, скрадывающим остатки кислорода в тот же миг – ровно за секунду до того, как ненужные мысли и смущение могли бы остановить забившееся чаще сердце. – Ангел, – Энтони поймал себя на мысли, что ему хватило бы в жизни только этих губ для счастья, – Ангел-ангел-ангел, – беспорядочно прямо в губы, – Какой же ты... Фэлл смущенно улыбнулся, прижимая к себе парня поближе и неосознанно чуть запрокидывая голову, в надежде, что шеи вновь коснуться такие приятные, порхающие поцелуи. Энтони правильно понял его желание и наклонился к молочной коже, совсем невесомо втягивая кожу, намеренно не оставляя заметных засосов, однако через пару минут замер, не сразу поняв, что действительно слышит свои собственные мысли из чужих уст. – Можешь чуть сильнее?, – медовый взгляд тут же загорелся, и Энтони немного прикусил тонкую кожу, оставляя след и вызывая невероятный вздох поспешившего прикрыть рукой рот Азирафаэля, смущенного тем, как может реагировать его собственное тело. Как чужие прикосновения действительно могут быть приятны и вызывать в нем невероятные эмоции. Кроули отстранился, любуясь расслабленным ангелом и ощущая его неспешные поглаживания по своим рукам и спине, замирая пальцем на все же покрасневшей у воротника рубашки коже, под которой бешено стучало сердце. Интересно, он позволил бы мне оставлять на себе следы? Энтони задышал чаще от одной мысли. Позволил бы оставить засосы, о которых бы знал только он, скрываемые в дальнейшем одеждой? Позволил бы спуститься ниже шеи...? Азирафаэль закусил губу, когда встретился с этим взглядом. Он и не подозревал, какая буря сокрыта прямо сейчас в худой фигуре, впервые находящемся в таком восторге от совсем простых вещей, однако отчетливо понимал, что его тело реагирует слишком бурно, по крайней мере по его представлениям. Он опустил быстрый взгляд на собственные брюки, чувствуя, как белье под ними начинает непривычно давить и тут же поднял взгляд на Кроули, смущаясь еще больше. Энтони осторожно вновь поцеловал его, на этот раз совсем невесомо и нежно, понимая причину его смущения и наблюдая за малейшей реакцией. Разорвав поцелуй он осторожно положил руку на мягкую грудь, едва не заставив Фэлла взвыть и внимательно посмотрел на парня перед собой серьезным взглядом, не имеющим ничего общего с желанием побыстрее приступить "к делу", как называл это сосед Азирафаэля, когда пытался хвастаться перед ним своими успехами. Рука опустилась чуть ниже, поглаживая мягкий живот сквозь ткань, когда Кроули внимательно посмотрел на него, утопая в чуть растрепанном чуде, со сбившимся, как и у него самого, дыханием и тонущими в человеке напротив мыслями. – Можно?, – он чуть кивнул вниз, смотря на быстро вздымающуюся грудь, – Можно прикоснуться к тебе, ангел?, – вторая рука легла на мягкую щеку, чуть поглаживая, успокаивая и прогоняя все призраки прошлого. И Азирафаэль сдался. Сдался этой заботе, сдался ощущению, что именно этот и только этот человек, чтобы кто ни говорил, не сможет причинить ему вреда. Нет. Он единственный, кто не способен этого сделать. И, будь на его месте, к примеру Гавриил – и Азирафаэль понял это с пугающей ясностью – ничего подобного бы не было, ни на уровне ощущений, ни на уровне безусловного доверия, зародившегося в его сердце едва ли не с первой встречи после вечеринки. Кроули был важен человек перед ним, а не сам процесс, и Азирафаэль отчетливо это чувствовал лишь по одной причине – также считал и он сам несмотря на то, что всю жизнь убеждали в главенстве привлекательности тела над любыми другими качествами. Разумеется, не его тела. Перед глазами пронеслись все колкие замечания соседа, каждый раз оседающие на коже и в мыслях на долгое время, пронеслись слова отца о том, что тело христианина, как и тело ангелов, должно быть "в форме". И все это стремительно терялось в мягких касаниях, теплящихся чем-то важным и нужным глубоко внутри, словно парень перед ним наконец напомнил ему о том, о чем социум пытался заставить забыть. Напомнил ему о том, что его могут любить таким, какой он есть. Фэлл замер, прогоняя от себя каждое чужое обидное слово, словно в руках у него был пламенеющий меч, рассекающий в мгновение ока любого врага. Он понял, что всегда верил в настоящие чувства не напрасно, понял, что читая слова любимых авторов он не обманывался – они тоже знали это чувство полного доверия и спокойствия рядом с другим человеком и завещали это ему – обычному студенту, как напоминание о том, что никогда нельзя переставать верить. Фэлл счастливо усмехнулся сам себе и закрыл глаза, наклоняясь к чужим губам и шепча тихое согласие. Которое, секундой позже, сменились тихим вскриком, когда Энтони накрыл его ладонью сквозь ткань брюк и осторожно провел вверх-вниз. – Кроули... Его поняли без слов и тут же повторили движение, одновременно целуя доверчиво подставленную шею – медленно, нежно, не допуская ни малейшей грубости к этому смущенному чуду. После очередного томного вздоха в глазах Энтони резко потемнело, собственное возбуждение было почти болезненным, и он неосознанно чуть потерся о мягкое бедро, тут же утыкаясь лбом в чужое плечо, не в силах сдерживаться и с жадностью хватая кислород губами. Азирафаэль отнюдь не был его первым партнером, однако он никогда не думал, что способен возбудиться настолько сильно еще до чего бы то ни было, и тем более не представлял, насколько сильным может быть восторг от происходящего, если это ангел. Его ангел. Теплое дыхание опалило кожу за воротником рубашки, и Фэлл инстинктивно обнял Энтони сильнее, одновременно с этим ощущая, как ладонь на его паху чуть сжалась, превращая его вдох в тихий стон. Энтони вновь поцеловал его и невесомо коснулся пуговицы на брюках, все же выпрямляясь и смотря на потемневший голубой взгляд, ощущая, как мягкие бедра едва заметно вскинулись навстречу его руке. – Хочешь? – А?, – Фэлл, казалось, растворялся в сильных руках каждой клеткой, однако все же чуть занервничал, – Я не уверен, что умею... Энтони мягко поцеловал его, прерывая слова. – Я спрошу иначе, – Азирафаэль неосознанно благодарно улыбнулся, – Могу я сделать тебе приятно, ангел? – Ох, а ты не против? Я имею ввиду...я... мне никогда..., – Азирафаэль чуть пожал плечами, стараясь не выдать насколько ему бы этого хотелось. И не только ему. Энтони молча улыбнулся и успокаивающе погладил его по щекам. – Нет, ангел мой, я точно не против, – он медленно высвободил пуговицу из петли и потянул за молнию, – Да? – Да, – Фэлл тут же прикрыл глаза и откинул голову, когда чуть холодная рука накрыла его сквозь белье, а губы остановились на виске. За дверью послушался какой-то шум, и Азирафаэль мгновенно посмотрел на нее, а затем на Энтони, прикусывая губу от внезапного и столь приятного касания к себе. Кроули тут же поймал его взгляд и сквозь пелену собственного восхищения и возбуждения смог услышать звуки с кухни и понять причину встревоженности ангела. – Подожди секунду, – Энтони поцеловал его в щеку и быстро отстранился, доходя до двери на ватных ногах и поворачивая ключ дрожащими руками, а затем вновь устраиваясь рядом на кровати, – Теперь нас никто не побеспокоит, не бойся, сюда они точно не зайдут. Азирафаэль благодарно кивнул и почувствовал на своей груди мягкие руки, буквально прожигающие кожу сквозь рубашку своей нежностью. Фэлл застонал и вновь припал к чужим губам гадая, как у кого-то повернулся язык назвать этого человека едва ли не насильником и соблазнителем каждого встречного. – Хочешь, чтобы я ее снял?, – Энтони кивнул на собственную рубашку, пуговицы которой задумчиво перебирал Азирафаэль. – Да, – мягкие пальцы острожно расстегнули верхнюю пуговицу, и Энтони замер, позволяя ангелу сделать это самому. Он не спешил, постепенно расстегивая черную ткань, словно разворачивал новогодний подарок, а затем выдыхая тихое восхищение, смотря на подтянутое, сильное тело, более не скрытое тканью. Кроули замер. Он знал, что красив, знал, что многое умеет и может удивить партнера при желании, однако на него никогда не смотрели так. Причем еще до того, как что-либо произошло между ними. – Ты такой красивый, – Азирафаэль мечтательно провел теплой ладонью по его груди, ощущая сильные мышцы под бронзовой кожей, и медленно стянул рубашку с острых плеч, едва не подрагивая от возбуждения и смущения, постепенно проигрывающего эту битву. Кроули едва не заскулил от того, сколько искренности было в его голосе и тут же потянулся к голубой рубашке, чтобы хоть чем-то занять трясущиеся руки и наконец коснуться кожи своего ангела. Фэлл на мгновение поймал его ладони и замер, смотря в медовые глаза. – Ты уверен, что...?, – Фэлл вновь коснулся его подтянутого торса, вспоминая, как выглядит его тело без одежды, – Я просто... – Да, я уверен, что хочу тебя видеть и уверен, что ты всегда сможешь ее вернуть, если захочешь, согласен?, – Энтони расстегнул только первую пуговицу и мягко провел по плечам, – Что скажешь? Азирафаэль с благодарностью кивнул, чуть закусывая губу и наблюдая практически не дыша, как Энтони постепенно расстегивает пуговицы на голубой рубашке. Он мягко коснулся губами его лба, а затем и губ, незаметно вытягивая ткань из брюк и снимая ее с округлых плеч, невесомо проводя по рукам и груди, заставляя Азирафаэля неосознанно прикусить его губу в поцелуе. Он тут же сам подался вперед, слепо ловя мягкие руки и кладя их себе на талию, чувствуя улыбку на чужих губах. Фэлл провел ладонями по смуглой спине, моментально ощущая то же на собственной и с благодарностью принимая "правила игры", помогающие ему не чувствовать себя неловко или неумело. Энтони вновь провел губами по его плечам, чуть прикусывая нежную кожу и с восторгом замечая, как голубые глаза постепенно темнеют от удовольствия, а на плече остается едва заметный след – след его губ на его ангеле. У Кроули закружилась голова. Фэлл тут же более смело провел ладонями по худому телу, словно скульптор, стараясь не постанывать каждый раз, когда Кроули касался его, невероятно нежно лаская мягкое тело, иногда чуть проводя ногтями по коже, заставляя Азирафаэля практически извиваться на месте. Чувствовать, что его телом восхищаются ничуть не меньше, чем он сам восхищался Энтони. Он ощущал себя правильно, комфортно, ощущал, что никто не "торопится" что-либо сделать, не чувствовал никаких преград в силу отсутствия собственного опыта и даже стеснение постепенно пропадало из поля зрения, отгоняемое поцелуями в шею и плечи. Кроули осторожно поцеловал солнечное сплетение и вновь вернулся к кадыку, буквально задыхаясь собственными тихими стонами от того, каким потрясающим был человек перед ним. Его тихие восхищенные слова постепенно оседали на мягкой коже, однако даже они не могли передать всего, что умещалось в сердце впервые в его непростой жизни. И он понял, что этот восторг в нем поселился еще задолго до этой ночи и даже дня – он основался в его мыслях и чувствах в тот миг, когда он увидел светлую макушку в коридорах ночного университета. Впрочем, описывать столь сложные, едва не доводящие его до слез ощущения в тот миг никто и не собирался – в первый раз действительно проживая их, а не читая о них или пытаясь поскорее закончить и заняться другими делами. И оба понимали, что в каком-то смысле это был их общий первый опыт. – Энтони? А ты можешь..., – Азирафаэль, уже успевший привыкнуть к негласному правилу, призванному расслабить его, остановил ладонь на обтянутом черными джинсами бедре, намекая на зеркальный жест и краснея даже плечами, – Хотя это...ну, если ты все же не хочешь или... Кроули молча поцеловал его, поняв без продолжения и вновь накрывая рукой очевидное возбуждение сквозь ткань, выдыхая от возможности слышать и видеть чужое удовольствие, от которого его собственное лишь разгоралось сильнее. – Избавимся от этого?, – он кивнул на светлые брюки. Фэлл кивнул в ответ и едва заметно провел кончиками пальцев по линии черных брюк. – А ты.. не против?, – Кроули улыбнулся и понял, что согласился уже в светлую макушку, внезапно оказавшуюся ближе, пока Азирафаэль острожно коснулся губами его груди и чуть двинул бедрами вверх к ласкающей руке. Он послушно чуть приподнялся, помогая стянуть с себя штаны вместе с бельем и секундой позже громко вскрикнул, когда Кроули коснулся его без преград, одновременно с этим целуя нежную шею и чуть втягивая кожу губами – так, как понравилось ангелу. – Энтони, Энтони, – он зажмурился, прикусывая губу и пытаясь не стонать так громко, сжимая руки на черных джинсах, сил снять которые у него резко практически не осталось, – Боже мой, Энтони... – Ш-шш, все хорошо, ангел, – Кроули устроился удобнее меж мягких ног и начал неспешно двигать рукой, всматриваясь в расслабленное лицо ангела, сжимающего руки на его талии, – Ты прекрасен, Азирафаэль, – он провел пальцем по головке, заставляя Фэлла застонать в его губы и чуть дернуться на встречу, тут же смущаясь этого. На мгновение он отстранился от тонких губ, смотря на то что между ними происходит и начиная видеть сквозь пелену возбуждения и реакцию чужого тела, уже плохо скрываемую слоями ткани. Азирафаэль осторожно коснулся ладонью чужого паха сквозь ткань, заставляя Кроули замереть и прикусить губу до крови, чтобы не закричать, тут же целуя его и сам, повторяя действия Энтони пару минут назад. Сдержать восторг получилось откровенно плохо, а потому шепот Кроули мгновенно перешел в тягучий стон, который в кухне тут же кто-то в шутку прокомментировал, но ему было плевать. Энтони быстро выпутался из собственных брюк и замер на белье, смотря на Фэлла. Тот кивнул, увереннее смотря на Энтони, и всецело доверяя всему, чтобы сейчас не происходило несмотря на мысли, витающие в рыжей голове и слова тех, кто подписывал ему общественный приговор, не зная о нем ровным счетом ничего. Как только последний кусок ткани покинул его тело, Энтони вновь коснулся Фэлла, придвигаясь ближе и целуя все, до чего мог дотянуться, одновременно распределяя естественную смазку по всей длине и чувствуя на коже вздохи едва не задыхающегося в удовольствии ангела. – Энтони...можно я..? – Да, – он вновь провел пальцем под уздечкой, одновременно целуя мягкий подбородок и пытаясь не думать о том, что хочет сделать Азирафаэль, – Конечно, ангел, – Энтони тут же накрыл его губы и почувствовал робкое касание к себе, мгновенно выдыхая и слыша ответный стон, сжимая зубы, чтобы не кончить в тот же миг. Фэлл тут же обеспокоенно посмотрел на него, касаясь совсем робко и нежно. – Все хорошо?, – голоса хватало только на шепот из-за не прекращающего неспешно его ласкать Энтони, однако он смог собраться и поймать янтарный взгляд, – Тебе было неприятно? – Все прекрасно, ангел. Ты в порядке?, – он чуть замер, ощущая возобновившиеся касания к себе и, хотя Кроули этого и почти не заметил, давая Фэллу мгновение, чтобы тихо выдохнуть от того, каким красивым был человек перед ним в своем удовольствии. Азирафаэль вновь начал касаться его в зеркальном ритме, периодически все же замедляясь от непривычности и интенсивности собственных ощущений, однако он смог уловить момент, чтобы чуть сжать ладонь и одновременно поцеловать сильную грудь, чувствуя, как тонкие пальцы мгновенно сжались в его волосах. Кроули издал что-то среднее между стоном и рыком и тут же ускорил движение ладонью, видя, как темнеют голубые глаза, а вместе с этим и увереннее действует Азирафаэль, наконец не обремененный, как и он сам, мыслями о прошлом или о том, что необходимо быть кем-то другим или скрываться друг от друга. Когда его собственного члена начали касаться быстрее, Азирафаэль застонал вновь, чувствуя сковывающую тело сладкую судорогу и пытаясь при этом не останавливаться сам, ощущая, как свободной рукой Энтони выпутывается из чуть взмокших кудряшек и прижимает его за талию ближе, чуть сжимая пальцами бедро и едва не хныкая от удовольствия. – Ангел, можно?, – почти неслышно, прямо в самые губы теплым вздохом. – М?, – Фэлл не понял, что от него хотят, но молча ответил на поцелуй, разрешая Энтони сделать то, что он задумал. Кроули тут же придвинулся вплотную, на мгновение резко ловя мягкие руки и прекращая любые касания к своему или чужому удовольствию, обостряя ощущения внезапной остановкой. Азирафаэль совершенно несдержанно застонал и нетерпеливо дернул бедрами прежде, чем Энтони обхватил рукой оба истекающих члена и провел ладонью, задавая быстрый ритм и усиливая ощущения до предела. Голос ангела стал неразборчивым набором звуков и сбившегося дыхания, сливающегося в сплошное имя "Энтони". Он вздыхал все громче, прося ускориться и периодически целуя сильную грудь остатками воздуха или с силой вцепляясь в плечи, когда Кроули начал двигать ладонью еще быстрее, проходя каждый раз большим пальцем по головке и смешивая их естественную смазку в общем удовольствии. – Энтони-энтони-этони, – Фэлл уткнулся лбом в сильное плечо, боясь, что его тело может физически не выдержать столь ярких ощущений, которые ему впервые кто-то дарил с такой взаимной нежностью и страстью одновременно. Кроули тут же слепо ткнулся в его губы, закрывая глаза и пытаясь запечатлеть в своей памяти картинку такого Азирафаэля – абсолютно расслабленного, касающегося его спины и шеи, практически извивающегося от удовольствия в его руках и выстанывающего его имя. Свободного в своем удовольствии, как и он сам. Энтони наклонился еще ближе, двигая бедрами в едином ритме и, когда Азирафаэль беспомощно запрокинул голову и задрожал всем телом в очередном стоне, Кроули сильнее сжал ладонь, одновременно придерживая дрожащего ангела за мягкую талию и прикусывая светлое плечо сильнее. Азирафаэль тут же жадно попытался вдохнуть остатки кислорода, толкаясь в его ладонь и с криком изливаясь между ними, как только почувствовал чужую сперму на собственной головке, окончательно пачкая обоих и бессильно расслабляясь в руках Энтони, секундой ранее получившего самый яркий оргазм за всю его жизнь – со стонущим ангелом в руках, создающим движениями бедер и мягкими руками, сжавшими его бедра дополнительную стимуляцию, доводящую до пика. Кроули поспешил облокотиться трясущейся рукой на кровать и уложить тяжело дышащего ангела удобнее, тут же укрывая разгоряченную кожу одеялом и бессильно падая рядом, прижимая Фэлла к себе. Азирафаэль жадно хватал ртом воздух сквозь улыбку, обнимая Кроули и утыкаясь носом в его плечо – вдыхая аромат его кожи, оставляя совсем короткие поцелуи на груди и чувствуя на собственных бедрах следы произошедшего. Их общего произошедшего. Через несколько минут он чуть приподнялся на локтях, заглядывая в лицо напротив и внимательно выискивая в нем отвращение, но так и замер, не в силах понять, на что смотрит. Энтони, неспешно касающийся его чуть взмокших кудрей и лица тонкими пальцами едва сдерживал слезы, одна из которых прямо в этот момент скатилась по щеке. Азирафаэль тут же смахнул ее, не понимая, что могло произойти за эти несколько секунд. – Энтони, дорогой...что-то не так? Я что-то не так сделал? – Ты такой красивый ангел, – голос звучал тихо, пока Энтони осторожно поглаживал его по щекам, не в силах наглядеться на свое чудо, еще мгновение назад так нежно целующего его кожу и закинувшего теплое бедро на его ногу. Кроули чуть приподнялся, ловя светлое, растроганное такой внезапной реакцией лицо, и накрывая покрасневшие от поцелуев губы, а затем замирая, прижимаясь лбом к лбу Фэлла. Азирафаэль улыбнулся шире, закрывая глаза и, слепо найдя спавшее одеяло, накрывая им острые плечи, ощущая через мгновение совсем медленный, благодарный поцелуй на своем виске. Где-то на краю сознания мелькнула мысль о своем полном животе, однако Кроули, словно читая его мысли, тут же повернулся на бок и прижался к теплому телу ближе, обвивая худой рукой его талию и выводя на молочной спине неспешные линии. Следующие полчаса оба провели в объятиях друг друга, разгоряченные и постепенно приходящие в себя, шепча тихие глупости, помогающие и дальше прогонять демонов, стоящих рядом с ними наготове последние минуты. И оба понимали, пускай и переодически все еще ища в другом привычную негативную реакцию к своему телу или своему прошлому – в человеке рядом было просто невозможно найти эти темные тени, а значит в те минуты были побеждены несколько монстров, павшие счастливо забытым прошлым в любящих руках.

☽

Окончательно успокоиться Кроули смог лишь тогда, когда Азирафаэль расслабленно устроился на его груди, все еще обнаженный под одеялом, как и он сам – рассеивающий все его и свои тревоги и сомнения счастливой улыбкой. И Энтони вновь поймал себя на мысли, что он не ошибся в Азирафаэле – еще тогда, с самой первой встречи на вечеринке, в нем словно что-то вспыхнуло, загорелось искрой надежды и заставило его следовать за этим солнцем, пока вновь не зажглось его собственное, возвращая ему надежду и спокойствие, отобранные миром. И заставляя его вновь убедиться в том, что не все люди такие, как те, что встречались ему в кругах отца. Нет. В мире есть как минимум один ангел, который способен не просто удерживать его в царстве живых, но в который раз помогать понять, что рядом с ним нет ничего желаннее, чем отбирать у смерти каждую отведенную Энтони секунду. Разговор неспешно возвращался к проведенному вместе потрясающему дню и планам на будущее, когда Фэлл все же решился сказать то, о чем думал последние минуты. – Кроули, ты не можешь этого так оставить, – Азирафаэль тут же почувствовал короткий поцелуй на своем виске и чуть напрягшееся худое тело. Энтони, разумеется, понял о чем идет речь и накрыл ладонью светлую щеку, неспешно проводя большим пальцем от виска до линии челюсти, задумчиво глядя на светлые кудри. – Я часто об этом думаю, ангел, но... Но до этого времени не думал, что мне поверит хоть кто-то. – Но? – С чего начать?, – Кроули поймал голубой взгляд, – Улики хорошо им продуманы и единственное, что я могу рассказать полиции – это место, где находится машина, но с таким же успехом я мог бы убить Артура и утопить ее, кто докажет обратное? Нужно что-то еще, помимо моих слов, чтобы пойти в полицию и начать дело. Фэлл ощутил мягкое поглаживание по шее и на мгновение зажмурился, пытаясь вспомнить лучших детективов в истории и призвать на помощь их литературный дух. Но, очевидно, Холмс и Пуаро были заняты этой ночью. – Что еще ты можешь доказать? Любой мелочи было бы достаточно..., – Фэлл чуть свел брови, словно извиняясь за свои слова и придвигаясь ближе, нежно обводя пальцем ярко выступающие ключицы. – Если бы я знал, где... тело, – парень тяжело выдохнул, фокусируясь на мягких касаниях, – Или хотя бы те бутылки... ведь, как ни крути, под моими отпечатками есть и его, настоящие отпечатки, но не более. Хотя, даже если он их не стер, по крайней мере я этого не видел, мои могут свидетельствовать об обратном, и я не знаю.., – он резко замолчал и сжал зубы, сдерживая боль от произошедшего. – А где находится тот коттедж? – За городом, там одни поля и небольшая гора или холм чуть дальше... Ну, и озеро, – Энтони чуть пожал плечами, судорожно вспоминая местность, – Вроде есть заправка через пару километров, в общем-то и все опознавательные признаки. – Энтони, могу я спросить? Ты можешь не отвечать, и заранее прости меня, хорошо?, – Кроули молча кинул, ощутив и на своей щеке теплую ладонь, – Я правильно понял, что ты был не безразличен Мэтью, но и Артура он тоже...любил? – Да, – Энтони поджал губы, – Полагаю, Артур был тем, с кем у него могло что-то получиться, пусть и через шантаж, а вот со мной... Когда он увидел нас там, помимо прочего, я думаю, он понял, что Артур успел мне рассказать об их "уговоре", а значит единственный способ удержать меня был... было... – Эй, милый...?, – Азирафаэль чуть приподнялся на локте, чувствуя дрогнувший голос. – Было уже после убийства вынудить меня никому не рассказывать об этом шантажом, вот, – Кроули сглотнул ком, договаривая столь тяжелые слова, – Но и Артура он любил, ангел. Как бы.. мерзко это все ни было, я видел это в его взглядах, видел, как он смотрит на него, как стремится проводить с ним время, да и он бы не затеял это все если бы не..., – он сделал вид, что прочистил горло легким кашлем, – Кхм, просто в тот вечер он не совладал со своими чувствами, они накрыли его слепой ревностью, но адреналин в крови схлынул быстрее, чем он убил и меня, я полагаю... По крайней мере так мне тогда показалось. – И он хотел с ним отношений, если бы этого не случилось, верно? Артур был дорог ему, так ведь? – Да, – вновь тихо подтвердил Кроули, стараясь думать о мягких прикосновениях, а не об окровавленных глазах из прошлого. – И..., – Фэлл сглотнул, понимая, что он хочет спросить. – Да? Ангел, спрашивай все, что ты хочешь, это ничего, ладно?, – Энтони лишь сильнее прижался к нему, не давая себе заплакать. – Я просто не хочу... но мне кажется, я кое-что понял... – Говори, – вздернутого носика коснулись тонкие губы, – Все нормально, – тихим шепотом, хоть это была и не совсем правда. – Послушай, Кроули, – Азирафаэль свел брови вместе, пытаясь выстроить логичную цепочку своих мыслей, – Если Артур был ему дорог, он ведь не мог просто бросить его... То есть, я имею ввиду, – слов отчаянно становилось мало, – Мэтью ведь не мог оставить его тело... где попало, верно? А в доме хранить тело опасно, как минимум, из-за полиции. Наверняка он выбрал лучшее место из возможной ближайшей местности, быть может, чтобы возвращаться туда – ведь именно так поступают с теми, кто нам не безразличен...ох, прости меня, дорогой.., – он вновь успокаивающе провел пальцами по смуглой коже, наблюдая за изменениями в лице Энтони. – Ангел, – рыжие брови чуть сомкнулись у переносицы, обдумывая мысль, – Ну то есть...да, я бы поступил также, но что с того? Я все равно не знаю это место так хорошо. – Да, но ведь ты сказал, что там только сплошные поля и какой-то холм, разве нет? Он ведь не мог оставить на открытой местности что-то вроде надгробия, да и свежевыкопанная земля была бы заметна на поле даже с дороги, ты не думаешь? Ведь он наверняка предполагал, что если дело дойдёт до полиции, и им удастся как-то связать поездку Артура с ним, они бы проверили его дом и территорию вокруг, верно? Он ведь должен был это понимать. – Верно, – осознание промелькнуло в медовых глазах, – Тот чертов холм? – Я думаю да. Но это не все. Послушай, мы явно не сможем случайно найти его во всех этих петляющих горных дорогах и деревьях, даже если бы захотели, но вероятно, об этом он тоже позаботился – так или иначе, он не мог оставить надгробие или просто могилу у самого подножия, прекрасно понимая, что случайные туристы или полиция сразу же его найдут, так? А значит он должен был отнести и похоронить тело где-то в глубине, верно? – Так... И что из этого? – Но ведь он сам был там в панике, а может быть и вообще впервые, Энтони. Ты не думаешь, что он мог оставить где-то записи для себя? Чтобы найти это место позже и в панике не запутаться в гористой местности и в бесконечных деревьях? Ты ведь сам рассказывал мне, как он суетился, как подгонял тебя, помнишь?, – Кроули чуть приподнялся, смотря на продолжающего говорить ангела и внезапно понимая, что в этом есть смысл, – Ты только подумай, Энтони – он убил того, кого любил и был вынужден как можно скорее избавиться от улик и тела, чтобы еще до утра разобраться с тобой и машиной, а после добраться до кампуса и снять с себя подозрения – я уверен, что неподготовленный человек точно запаникует и составит для себя карту или что-то вроде этого и... – Черт возьми, ангел!, – Энтони мгновенно оживился и едва не подскочил на месте, – Азирафаэль, ты гений! Я знаю, где он мог это записать! Знаю!, – голос прозвучал слишком громко и отчаянно в ночной тишине, заставив Хастура недовольно постучать в стену сквозь прерванный сон, – Он всегда таскался с каким-то черным блокнотом – писал туда свои "возвышенные" мысли и все такое, говорил нам с Артуром, что так и должны делать все великие философы, хотя выглядел это всегда чертовски комично, он даже как-то обещал что-то зачитать оттуда Артуру, но что если.. – Что, если эти записи там, – тихо произнес пораженный Азирафаэль. – Именно. – И мы можем это выяснять. Кроули молча кивнул, лихорадочно соображая. – У нас ведь завтра общая пара всего потока у него, верно? Профессор Китс в отпуске, а больше вести философию у нас некому... – Ты прав, – Азирафаэль развернулся к нему, наблюдая за медовыми глазами, озаренными надеждой, – Он действительно носит блокнот с собой? – По крайней мере раньше – постоянно. Говорил, что его чертовы "гениальные" идеи могут прийти даже во время занятий и частенько, когда мы собирались после пар у него в кабинете, блокнот был там, среди прочей кучи бумаг. И если это так... – Мы сможем убедиться в этом завтра, – закончил за него Азирафаэль, – И если наше предположение верно.. – Там будут записи, – теперь закончил Энтони, смотря на парня перед собой, как на настоящее чудо, чувствуя, как учащается его собственный пульс. Фэлл осторожно погладил его по щеке, говоря еле слышно, тем не менее заставляя Энтони перестать дышать. – И это докажет твою невиновность. Рыжеволосый студент молча кивнул, не веря в то, что дожил до того момента, когда может впустить эту мысль в сердце, и особенно – услышать это от кого-то еще. Услышать от своего ангела, в котором тоже загорелась надежда. Энтони обнял его крепче, удобнее устраиваясь на одной подушке и молча утыкаясь носом в мягкое плечо, не в силах что-либо сказать. "Это докажет твою невиновность" – промелькнуло счастливой мыслью в отчаявшемся за многие месяцы разуме прежде, чем Кроули закрыл глаза и позволил мягким рукам спрятать его от мира в теплых объятиях.