☽
Кроули, как и планировал, проснулся вновь лишь ближе к обеду, неспешно нежась в постели, в которой теперь каждую ночь может спать его ангел. Каждую ночь. Он улыбнулся. Впервые за долгое время Энтони не спешил покинуть страну кошмаров и поскорее скрыться от снов где угодно, не спешил отвлечься на что-либо и утонуть в любых делах, лишь бы не думать о сценариях собственных снов – и с опозданием понял, что сегодняшней ночью страшное проклятие Морфея не сработало. Ангел отогнал от него кошмары хотя бы на краткий миг, защищая своим светом и верой в то самое "хорошее", что так редко посещало Кроули последние месяцы. Энтони неторопливо потянулся и набросил на плечи рубашку, все же выходя из комнаты и садясь рядом с систематически просыпавшим вообще все пары соседом, неторопливо потягивающим крепкий кофе. Кроули давно возненавидел рутину, особенно в университете, находиться в котором у него давно не было никакого желания, однако, наливая темную жидкость в кружку и чувствуя привычный терпкий аромат, он отчего-то улыбнулся, словно обычные дела приобрели какой-то смысл. Выбросив использованный жмых от кофе он сел рядом с Хастуром, однако не заметил странный взгляд соседа, уже успевшего отвыкнуть за этот год от того, чтобы завтракать вместе с Кроули. Да и вообще видеть его таким спокойным хоть в какое-нибудь время суток, если честно. – Смотрю, все прошло классно, а?, – он ухмыльнулся, вспоминая совершенно не характерные внешности этого блондина стоны вчера за стенкой, – Так ты действительно с ним встречаешься? – И тебе не обязательно орать об этом на каждом углу, – Кроули улыбнулся уголком рта от самой формулировки, но виду не подал, сделав серьезное лицо и смерив взглядом соседа, – Хастур, ты меня понял? Парень молча кивнул и сделал очередной глоток. Ему в принципе не было до этого никакого дела, а если бы он и хотел кому-то рассказать, то никого бы не удивил подобным поведением местного Казановы, а значит – новость не имела никакого смысла. К тому же – не такой серьёзный и агрессивный сосед в последние дни нравился ему куда больше прежнего, раздражённого и нервного Кроули, так что он просто согласился, переводя тему на что-то другое. Энтони удовлетворительно кивнул, вновь невольно вспоминая, как на этой самой кухне несколько часов назад он целовал свое чудо.☽
Время пролетело довольно быстро, однако Энтони все равно вышел раньше нужного, желая, как бы невзначай, оказаться у кабинета быстрее студентов и пару мгновений понаблюдать за своим ангелом, когда он пойдет по коридору с предыдущих пар. Кроули посмотрел на часы и свернул в нужный, пока еще полностью пустой коридор, понимая, что у него есть больше получаса до того, как закончится вторая пара. И с каких это пор он вообще был рад идти на философию после всего случившегося? Хотя ответ ему был более чем известен. И состоял он явно не в предмете и уж тем более не в преподавателе. Кроули остановился в небольшом тупичке каменного коридора, облокотившись спиной на стену и рассматривая крыло ближайшей статуи, изображающей плачущего ангела. Она всегда казалась ему от чего-то пугающей, быть может потому, что располагалась рядом с кабинетом Мэтью, а быть может по иным причинам, понять которые он не мог. Неспешные размышления о том, могут ли статуи моргать и что в таком случае стоит делать, внезапно прервали три фигуры, быстро вышедшие из соседнего коридора и явно направляющиеся в его сторону. Энтони чуть придвинул очки к переносице и отстранился от стены выпрямляя плечи, когда один из неизвестных ему парней в спортивной форме университета, явно главный в этой троице, быстро сократил между ними последнее расстояние и замер в метре от него, выпятив грудь в самоуверенной позе. Третий из группы остался стоять в глубине коридора спиной к ним и, понимая, что его оставили на стреме, Кроули непонимающе сдвинул вместе рыжие брови, бросая поочередно на каждого недоверчивый взгляд. Признаться честно, последнее, чего бы ему хотелось – вновь слушать просьбы студентов переспать с ними или, что бывало чаще, сказать, что он переспал с кем-то там вместо них, а значит – они сами не виноваты в своих изменах. Он стиснул зубы и скрестил руки на груди. – Ты - Кроули?, – голос был звонким и четким, словно пощечина. Энтони тут же напрягся, понимая, что парни постепенно притесняют его в угол. Он сжал в кармане кулаки и мысленно выдохнул, уже готовый выслушать самые мерзкие предложения или обвинения, вероятно, особенно самоуверенных очередных "жертв" от Мэтью, однако поведение студентов с каждой секундой было все меньше похоже на то, к чему он "привык" в подобные ненавистные моменты. – А ты умный, даже без таблички угадал, – съязвил он, – Сам догадался или они подсказа... Кроули уже хотел кивнуть на остальных парней, когда в лицо прилетел четко поставленный удар, заставляющий стекло очков треснуть, а Энтони повалиться назад себя, ощущая пульсирующую боль в (лучшем случае не сломанной) скуле и теплую струйку крови от нескольких осколков под бровью и глазом, впившихся в кожу. Черное стекло раскрошилось, падая на пол маленькими брызгами и разлетаясь по каменному полу в разных направлениях, словно потухшие метеориты. Не ожидавший подобного, Кроули мгновенно выставил перед собой руки в защитной манере, однако отразить следующий удар под ребра получилось плохо, особенно учитывая мешающую видеть одному глазу кровь. Энтони согнулся пополам и закашлялся, когда второй парень, явно ждущий своей "очереди", быстро склонился над ним, поднимая за ворот рубашки. Кроули вцепился в его руки мертвой хваткой, перехватывая удар в грудь, однако первый нападающий тут же пришел "на помощь", впиваясь со всей силы носком ботинка в живот. Энтони схватился за ребра, отгораживаясь от нападения и наконец сбрасывая с себя остатки очков, секундой позже вновь чувствуя удар кулаком в лицо и радуясь, что новые стекла не остались в буквально горящей огнем коже. Он заметил краем глаза, как парень отступил на шаг, "любуясь" делом рук своих и полагая, что Кроули уже не встанет, по крайней мере в ближайшее время. Третий студент тем временем сторожил оба коридора, немного пугливо наблюдая краем глаза за тем, как рыжеволосого парня вновь прижимают к стене, а затем вновь поворачиваясь взглядом к коридорам, чуть нервно закусывая губу. Кроули позволил своим рукам безвольно повиснуть вдоль тела и, спустя еще один удар под дых, убедить нападающих в своей "беззащитности". Парень, с таким рвением наносивший ему удары наконец наклонился к окровавленному лицу, шепча студенту неприятным резким дыханием, казалось, прямо в израненную кожу. – Это тебе за Фэлла, сучонок. Думал останешься безнаказанным, а? Кроули в миг растерял весь свой пыл, ожидая услышать что угодно, но только не это, пока второй парень с наслаждением продолжил, сильнее вдавливая его в холодный камень спиной, – Еще раз прикоснешься к нему, и мы поможем ему все рассказать Совету в красках, а тебя вышвырнут отсюда как последнюю блядь, ты понял? Энтони понял только одно – он не слышал дальнейших слов. Затапливаемое отчаяние, непонимание и злость, отдавались намного больнее любых ударов, выбивая все мысли из головы вместе с возможностью сделать вдох. Глаза предательски защипало, горло сдавили сильнее невидимые тиски. "Поможем ему рассказать"? Выходит Фэлл их прислал? Нет, не может... Кроули понял, что вздрогнул всем телом от собственного предположения, ощущая как что-то ломается внутри с каждой секундой, однако парень напротив принял чужую дрожь за страх новых ударов, продолжая чем-то его увещевать, однако все слова растворялись в дымке мыслей рыжей головы, резко ставшей свинцовой, неподъёмной от тяжести осознания. Неужели он был частью плана Мэтью? Неужели его ангел сделал все это специально по его просьбе? Неужели он намеренно втерся к нему в доверие, неужели после всего он лишь попросил этих парней таким образом "избавиться" от Кроули и все прекратить, выполнив, очевидно, свою часть сделки? Энтони сглотнул подступившие слезы, начинающие размывать все вокруг в алые слезы. Он не мог, – в памяти тут же вспыла теплая улыбка, нежные касания и смех, их небольшой танец у книжного магазина на пустой вечерней улице Лондона и каждый миг проведенный вместе был... обманом? Выходит он спас его тогда, чтобы всего лишь получить какую-то выгоду? Выходит весь их план, и его собственная надежда были продуманы Мэтью, и Фэлл "додумался" обо всем специально? Кроули понял, что не может нормально вдохнуть уже пару минут, переставая ощущать чужие руки у собственного горла и звонкий голос, говорящий какие-то угрозы. Переставая ощущать себя – проваливаясь в собственную черноту, облепляющую постепенно каждую клетку слепым отчаянием и желанием все немедленно прекратить, проснуться, понять, что это ложь, что ничего это не произошло, понять что... Пальцы начали неметь, напоминая о том, что это – реальность. И самое страшное – его ангел тоже был... ложью? Энтони затошнило глухим спазмом едва ли не всего организма, вынуждая вновь согнуться пополам в чужих руках, а золотую радужку практически полностью заполнить белок в бессильной злобе на весь мир и себя самого. Нет, пожалуйста, пожалуйста только не ангел... Он сглотнул, когда его вновь тряхнули чужие руки, приводящие в себя ударом в живот. Энтони с силой втянул воздух и наконец поднял искрящийся злостью взгляд на держащего его парня. – ...так что только посмей еще раз к нему подойти, ты понял, уебок!? – Меня зовут Кроули, – ровным, размеренным голосом, никак не вязавшимся с внешней "побежденностью" в глазах студентов. – Чего?, – парень оскалился, – А это мне решать, ты... Темноволосый парень не понял, как сильные руки схватили его за предплечья, и Энтони с силой перекинул его через себя, заставляя грузное спортивное тело врезаться плечом и ногами в соседнюю стену права, сложившись практически "пополам", и закричать сквозь болезненный стон. В глазах полыхнул адский огонь, который заметил второй нападающий, секундой позже с заметным страхом кинувшийся на черную фигуру. Удар пришелся в район печени, однако Энтони успел изогнуться и через мгновение ответил нападающему – секунда и удар обжег широкое лицо, разворачивая противника на месте и заставляя его упасть на землю, прижимая ладони к явно вывихнутой челюсти, надеясь, что его резец все же остался на месте, хотя ощущения говорили явно об обратном. – Жить будешь, – Кроули посмотрел на него сверху вниз, сплюнув скопившуюся во рту кровь и, убедившись, что парень не собирается вставать, убрал ногу с его спины, отходя на пару шагов. Мгновением позже он понял, что начинает дрожать с новой силой, едва не сбивающей его с резко ставших слишком длинными и слабыми ног – от боли или гнева понять было невозможно, однако, если и от первого – то горящие огнем ребра и лицо здесь были явно не при чем. Он быстро развернулся к первому нападавшему, несильно оттолкнув его ногой обратно к стене, пресекая новые попытки к нападению и, бросив на его прижатую к пострадавшему от удара плечу руку быстрый взгляд, вышел в ответвление коридора, не мигая смотря на "сторожевого", стоящего к ним спиной. Кроули тихо, словно змея, подошел сзади, резко перехватывая рукой парня за горло и тут же разворачивая к остальным, игнорируя удары по собственным рукам, становящиеся все слабее тем быстрее, чем сильнее он сдавливал чужую шею в крепком захвате. – Если не хочешь, чтобы я сломал челюсть и тебе – проваливай отсюда, ясно? Парень, обладающий явно меньшей инициативой нежели остальные "мстители", быстро закивал и испуганно отошел на пару шагов с поднятыми руками как только его отпустили, тут же хватаясь за собственное горло и жадно вдыхая кислород. Пока он помогал "товарищам" и быстро пытался вместе с ними вспомнить, кто из их друзей обладал хоть какими-то знаниями в медицине (ведь пойти в медпункт для них означало выдать не только себя, но и Гавриила, обещавшего им нехилую сумму, если об этом маленьком "перфомансе" никто не узнает). Поднявшись на ноги они уже не обнаружили рядом рыжеволосого студента, прямо сейчас буквально летящего по коридорам в сторону нужного кабинета и едва не рычащего в собственном бессилии. Хотя то, что он испытывал в тот момент, едва ли ощущалось слабее чем известный гнев Ахиллеса, описанный в Одиссее. Вот только Кроули точно знал, что никакое полубожественное происхождение не смогло бы хоть на каплю облегчить его бурю, вновь застилающую глаза осознанием бесполезности собственной веры в то, что он заслуживает чего-то хорошего. Бесполезности его надежды всю жизнь. В сердце вонзили отравленный клинок, проворачивая его вновь и вновь в открытой ране и безразлично наблюдая, как по венам заструилась черная жидкость, подобно коршуну, вновь начинающая убивать едва зарождающуюся веру в Энтони с восходом солнца. Фэлл их прислал. Он, Энтони, просто стал ненужным как только вчера они придумали план, который, разумеется, уже наверняка знал Мэтью – а значит пора было заканчивать игру и избавляться от рыжеволосого студента. Кроули стиснул зубы, практически не видя ничего перед собой в ослепляющей обиде и чувстве беспомощного предательства. Том же затопляющем ощущении собственной ничтожности и ненужности, что поселилась в нем еще после развода родителей в детстве – но никогда с такой силой. Иначе и быть не могло, не так ли, Энтони?, – внутренний голос вновь выполз мерзкой змеей где-то в подкорке, – Или ты думал, что это может быть правдой? Что ты заслуживаешь такого человека, и он захочет быть с тобой? Серьезно? Кроули с силой втянул воздух сквозь зубы, заворачивая в нужное крыло быстрее ветра и попутно врезаясь в одну из дверей, шипя от боли, тем не менее не отрезвляющей мысли. Ты – ничтожество, Энтони. Ты был им, когда плакал в детстве, когда не смог удержать мать, и она бросила тебя из-за твоей ничтожности, как и говорил отец, когда не смог помочь Артуру и усадить Мэтью в тюрьму. И ты остался им – прилипчивым, слабым, жалким... Пара слез все же скатились по щекам, размывая засыхающую кровь, однако он этого даже не заметил, стремясь как можно быстрее найти те самые глаза, в которых он, очевидно, столько времени не замечал ложь.☽
Азирафаэль закончил намного быстрее и тут же поспешил отдать листок с тестом и выйти из аудитории, надеясь, что Энтони придет чуточку раньше, и у них будет пара минут наедине, пока остальные студенты не присоединяться к ним на общей лекции у профессора Мэтью. Теплая улыбка играла на его лице, вспоминая, каким приятным было сегодняшнее утро. Он на мгновение замер, воскрешая этот переливающийся, словно самая редкая жемчужина у ног "Рожденной Венеры", комочек ощущений внутри вновь. Вот Фэлл украдкой зарывается пальцами в рыжие волосы Энтони, и он жмурится от удовольствия, подставляясь под его руки. Вот его, только что вышедшего из душа, внезапно захватывают в объятия и наотрез отказываются отпускать, целуя покрасневшие щеки. Азирафаэль улыбнулся шире, стискивая сумку в руках и едва не подпрыгивая от восторга и осознания того, что теперь таким может быть каждое утро – каждое утро с объятиями и шутками, с такими нежными касаниями и попытками Кроули уложить его кудри своим лаком или примерить на него черную рубашку даже несмотря на спешку. И такими могут быть вечера и вообще вся отведенная ему жизнь, до этого казавшаяся полупустой, словно часть красок еще должна была появиться на этом холсте только сейчас, чтобы вся картина приобрела смысл. Общий холл второго этажа остался позади, когда он свернул в небольшой коридор, тут же вылавливая взглядом столь знакомую фигуру вдалеке и мгновенно становясь еще радостнее. Азирафаэль мгновенно счастливо усмехнулся и помахал черному силуэту рукой. – Энтони!, – он едва не засиял, словно утренняя звезда, смотря как Кроули в конце длинного коридора тут же развернулся на его голос и начал молниеносно сокращать расстояние, – Я так рад, что ты решил прийти пораньше, дорогой и... Но договорить Фэлл так и не успел, запоздало заметив окровавленное лицо Кроули и помятую, пыльную одежду прежде, чем Энтони оказался в считанных сантиметрах от него. Он тут же вцепился в светлый воротник и с силой толкнул Фэлла в стену, прижимая к ней в бессильной ярости того, кто, оказывается, просто играл с его сердцем, как и все прочие. Хотя, если говорить до конца честно, он не смог вложить и десятой части своей силы в это движение, все еще иррационально будучи просто не способным причинить Фэллу настоящий вред или боль. Азирафаэль испуганно вскрикнул от неожиданности, ощущая чувство дежавю, однако, в отличие от ночи вечеринки, сейчас в Энтони полыхало нечто большее, чем простая злость на незнакомого парня. Обида, смешанная с какой-то особенной надрывностью каждого движения, словно сил в худом теле больше не осталось, заставляющая его пригвоздить к стенке светлую фигуру. А самого Фэлла – прочувствовать внутренне состояние парня за считанные секунды и тут же ощутить чужую расщепляющую атомы боль и в своем сердце. Кроули что-то прошипел сквозь зубы, ожидая отпора, однако Азирафаэль от неожиданности лишь прижал руки к груди, глядя на совершенно сумасшедший, пылающий адским огнем взгляд золотых глаз, абсолютно не понимая, что происходит, почему Кроули в таком виде. И тем более – почему его прямо сейчас с такой силой вновь тряхнули и придавили лопатками к холодному камню. – Э-энтони, что...? – Заткнись, – Кроули поморщился, отчаянно не желая в это верить, но и не в силах выкинуть чужие слова из головы, – Не смей ничего говорить, ясно?! Фэлл тут же прикусил губу, не замечая как в глазах скапливаются слезы от чужого крика, зато прекрасно видя их во взгляде напротив. – Как ты мог?! Я доверял тебе, а ты оказался..., – Кроули резко замолчал, не в силах произнести такого о Фэлле в любом случае, что бы тот ни сделал. Вместо этого он, игнорируя стекающую по собственному подбородку кровь и ноющее тело лишь сильнее вжал Фэлла в стену, невидящим взглядом пытаясь понять, за что с ним опять это происходит. – Энтони..., – слеза покатилась по щеке, пока Фэлл, прижал к груди руки лишь сильнее, отчаянно пытаясь проснуться от страшного наваждения, оказывающегося реальностью. Кроули вновь едва не зарычал, наклоняясь над ним и пытаясь не закричать во всю мощь легких. – Замолчи, замолчи, замолчи!, – голос все же стал гораздо громче, уже не заботясь о том, услышит их кто-то или нет, – Как ты мог так поступить? Как ты мог врать мне все это время?! Неужели он заплатил тебе? Неужели обещал что-то столь важное и нужное, что ты посчитал нормальным играть со мной как с чертовой собакой?! Зачем тогда ты остановил меня тогда!? Зачем позволил жить если знал, что я для тебя развлечение, если Мэтью тебя подкупил – зачем, зачем, зачем!? Зачем, черт тебя возьми?! Что я такого сделал тебе?! Фэлл в испуге округлил глаза, словно загнанное в ловушку животное, пытаясь перестать всхлипывать, вглядываясь в полыхающие ненавистью глаза и одновременно стараясь осмыслить чужие слова, сквозь горящую в них боль. И он с еще большим отчаянием понял, что ненависть в золотом взгляде была направлена в большей степени не на него, а на самого Энтони по причинам, понять которые он пытался сквозь столь резкое потрясение совершенно спокойного утра. – Энтони... – Лучше бы я тогда спрыгнул с крыши!, – он вновь перебил Фэлла, перехватывая светлую ткань удобнее и надавливая сильнее, заставляя Азирафаэля поморщится от того, с какой силой в его лопатки впивался неровный камень, – Слышишь?! Лучше бы я умер тогда и ничего бы этого не было! Лучше бы он убил меня вместе с Артуром, и я не знал бы всего этого, не знал бы... – Дорогой, пожалуйста, мне больно..., – остатками кислорода прошептал Азирафаэль, тяжело дыша и пытаясь хоть немного успокоить парня перед ним, кладя ладони на его руки в попытке ослабить его хватку. Кроули словно дали пощечину. Его руки мгновенно задрожали точно также, как и студент перед ним, и он тут же отпустил Фэлла, все еще пытаясь найти в этих заплаканных глазах фальшь. Азирафаэль смотрел на него словно побитая собака, с такой болью и обидой, как будто его только что предал самый близкий человек, не понимая, что хуже – слышать наполненные яростью и гневом слова о себе или слова Энтони о нем самом. Паранойя многих месяцев скалилась из-за угла, заставляя конечности неметь, а Энтони – лишь сильнее злиться на самого себя и проклинать доверчивую натуру за то, что его снова обманули, совершенно не замечая очевидной правды за тщетной попыткой вновь защитить себя любым способом, восстановить, собрать осколки своего панциря и спрятаться за ним, закрывшись от мира. – Азирафаэль, просто скажи, за что?, – голос стал заметно тише, пока лицо исказилось в болезненно-яростной гримасе отчаяния, – Что я тебе такого сделал? Неужели я – действительно такое дерьмо? Неужели от меня и правда хочется бежать? Ведь все это время... Но светловолосый студент уже не слушал его. Фэлл, поняв, что дрожит и не может выбраться из кольца худых рук, бессильно спрятал лицо в ладонях, громко и отчаянно всхлипнув, сжавшись в комочек. Энтони замер, понимая, что всхлипывает и сам, смотря на своего беззащитного ангела, и, пока тревога отчаянно мешала сложить в голове пазл, тихий, надсадный голос прорезал звенящую тишину. – Я н-не понимаю..., – Азирафаэль вновь стер слезы, жадно вдыхая воздух через рот, – Ч-что я сделал?, – он осторожно отнял руки от лица, смотря покрасневшими глазами на Энтони. Он тут же выцепил взглядом засохшую кровь и вновь нашел его взгляд, отчаянно не понимая, что происходит и не желая ничего больше в ту секунду, чем проснуться от этого кошмара в постели рядом с Энтони, – Е-если т-ты хотел все п-прекратить, ты м-мог бы просто сказ-зать..., – Фэлл наконец отчаянно заплакал, роняя сумку с громким стуком книг об пол и не мигая смотря на парня перед собой, ощущая, как что-то внутри трескается, словно паутинка по стеклу. Реальность, казавшаяся лучшей историей, становится ложью, как в его самом худшем страхе. – Что?, – Кроули понял, что не расслышал ни слова, борясь с желанием обнять Азирафаэля и простить ему абсолютно все, что бы он не сделал, лишь бы не видеть его таким, – Какого черта ты несешь?, – голос был совсем тихим, бессильно топящим хозяина в безнадежном отчаянии и догадках. Фэлл вновь посмотрел на него, замечая оставшийся в смуглой коже кусочек черного стекла и тут же замирая, испуганно всхлипнув, начиная догадываться о том, что могло произойти. Как бы то ни было, он был просто не в силах смотреть на Энтони и знать, что прямо сейчас ему больно. Азирафаэль осторожно протянул к худому лицу ладонь, но Кроули лишь чуть мотнул головой, заставив его замереть. – Энтони, у тебя там стекло..., – голос был тихим, пока голубые глаза неотрывно смотрели на израненную кожу с щемящим беспокойством. Кроули прикусил губу, силясь не думать о том, каким хорошим актером оказался человек перед ним и все же не в силах принять эту теорию в сердце до сих пор. – Ты переживаешь за меня?, – он оскалился, словно дикий зверь, преданный всеми, загнанный в угол, – После того, как продал меня Мэтью? – ЧТО?!, – Азирафаэль, даже несмотря на слезы и панику тут же схватился за грудь в немом возмущении, – Что ты такое говоришь, как бы я мог...?! Искреннее негодование секундой позже превратилось в новый поток слез, пока Азирафаэль закрыл глаза ладонями и зажмурил глаза, ощущая, как начинает дрожать от напряжения и обиды. Энтони резко замолчал на полуслове, не понимая, что происходит. Он в секунду наклонился к светлому лицу, практически силой отнимая от него мягкие руки и заставляя Фэлла посмотреть на него в нервном напряжении заплаканного взгляда. Плевать. Ему нужно было видеть эти глаза как единственную константу в, видимо, уже сошедшем с ума мире. – Азирафаэль, ты... Так ты не...? Он тут же замолчал, наконец поняв, что произошло. Кроули замер, как парализованный. Нападающие на него были в той же серой форме, что и чертов сосед Фэлла. Все нападавшие студенты даже не учились у Мэтью, чтобы он мог их знать и "нанять" для этого, а если бы это сделал Фэлл – это бы выдало его самого в случае чего перед Советом, и самое главное – выдало бы и Мэтью, если бы они были в сговоре, чего профессор никогда бы не допустил, а он решил что... Энтони задышал чаще, тут же отступая на шаг от светлой фигуры и вытягивая перед собой руки, словно показывая свою безоружность. – О боже мой, ангел... Ангел, так ты действительно ни о чем не договаривался с Мэтью? Фэлл сжал руки в замок, смотря на парня снизу вверх и нервно стирая собственные слезы, разрываясь между желанием остаться на месте и кинуться к нему в объятия. – Я д-даже не учился здесь, к-когда все произошло, т-ты же сам зн-наешь... И к-как я вообще м-мог так с тобой поступить? Кроули заскулил, понимая, насколько был глуп, отказываясь трезво смотреть на факты или хотя бы слушать собственное сердце в порыве безотчетного страха, к которому успел привыкнуть за жизнь. В его мире поверить, что тобой просто воспользовались и обманули ради собственной выгоды было куда легче, чем поверить, что это может быть не так. Он тут же вновь приблизился к Фэллу, наклоняясь к его рукам и судорожно целуя каждый пальчик, пытаясь перестать думать о том, что он только что сделал и как должно быть напугал своего ангела. "Мне больно, Энтони". Он затрясся сильнее, вспоминая чужие слова и громко заскулил в бессилии перед собственными действиями. – Ангел мой, прости меня..., – он смотрел на Фэлла невменяемыми глазами, буквально вцепившись в его руки, боясь как никогда, что тот уйдет, – Прошу тебя, Азирафаэль, я не хотел, не хотел... Слезы отчаянно катились по его щекам, вспоминая напуганные секунду назад глаза его ангела. Он тут же подскочил на месте, осторожно касаясь мягких плеч и макушки, внимательно осматривая парня перед собой и наконец заглядывая в голубые, растерянные глаза. – Что-то болит? Ангел, тебе больно? Я как-то навредил тебе?, – он судорожно вглядывался в красные глаза, не замечая, как начинает плакать сам еще сильнее. Не получив ответа, он вновь начал судорожно спрашивать, – Азирафаэль? Голова? Спина? Милый, прошу тебя, скажи что-нибудь болит? Азирафаэль молча покачал головой, сглатывая ком в горле и возвращаясь к медовым глазам, вновь принадлежащим его Энтони, а не отголоскам страшного прошлого, где предположить предательство было куда надежнее, чем позволить себе поверить, что тебя действительно любят. – Нет, – совсем тихо, но уже не так потрясенно. Кроули чуть кивнул, отчаянно борясь с колотящейся в горле панической атакой, наступающей ему на пятки, словно вражеское войско. – Точно? Ты уверен?, – худые дрожащие пальцы осторожно провели по затылку и плечам, не замечая, как неосознанно Фэлл подставляется под них, – Хоть что-то? Даже немного, а? – Да, – Азирафаэль перехватил его руку, ощущая, как ему становится по-настоящему больно за чужую реакцию, выученную годами, – Все хорошо. – Ангел, прошу тебя, прости меня... я д-думал, думал эти парни от Мэтью, – голос начал срываться с новой силой, – Д-думал это был его очередной план, а когда они сказали, чтобы я не п-подходил к тебе я...я... Фэлл наконец вышел из оцепенения, сжимая холодные руки сильнее и прижимая их к груди, начиная понимать, что говорит Кроули. – Энтони, о чем ты?, – он сделал небольшой шаг к нему, заставив Кроули бессильно заскулить от воспоминаний о том, как он только что кричал на него, обвиняя в самых страшных вещах, – Что произошло? Энтони? – Я...я ждал тебя у к-кабинета и какие-то п-парни напали на меня, сказав, что это за то, что я с тобой с-сделал, и ч-чтобы я держался от тебя подальше и... – О боже мой, – Азирафаэль тут же вновь потянулся к худому лицу, осторожно касаясь щеки и наконец понимая, что произошло и почему Энтони так среагировал, – Дорогой, конечно же нет, я понятия не имею ни о чем таком и...Господи, твое лицо, Энтони... Кроули подавился полустоном-полувздохом облегчения и нежности, которая все же не была фальшивой. Никогда. – Ангел, прости, прошу тебя, я не знаю, что на меня нашло, – он обнял Фэлла, чувствуя, как его отчаянно обнимают в ответ и игнорируя боль в собственных ребрах, – А-ангел, я не хотел, не хотел кричать, не хотел пугать тебя... Он наконец уткнулся носом в мягкое плечо, безостановочно шепча извинения и прижимая свое чудо как можно ближе, трясясь всем телом лишь сильнее. Он мог бы потерять его. Азирафаэль мог бы просто убежать сейчас и больше никогда не захотеть его видеть, никогда не захотеть дарить ему улыбку, никогда не засыпать в его руках... Фэлл, отошедший от шока и с ужасом понявший, каким страшным предательством это выглядело в глазах Энтони, уткнулся ему в грудь, сжимая черную рубашку и, вопреки мыслям в соседней голове, будучи неспособным покинуть его чтобы ни произошло. – Все нормально, Энтони, нормально, – он начал успокаивающе гладить по спине худое тело, не замечая, как Кроули постепенно расслабляется, начиная ощущать синяки и ссадины в защищающих его любимых руках, – Ш-шш, я прощаю тебя, конечно же прощаю, тише, все в порядке, тише... Через пару минут Кроули все же отстранился и мягко обхватил светлое лицо в ладони, внимательно смотря на Фэлла. – Азирафаэль, тебе точно не больно сейчас? Я так сильно тебя прижал, господи..., – голос стал тихим бессильным стоном, когда губы ангела нашли его, заставив с жадностью ответить и вновь осторожно обнять Азирафаэля, поглаживая руками по спине и плечам, стараясь стереть фантомное прошлое. Разумеется, он не причинил ему никакого вреда, просто не смог бы, однако даже самые легкие действия против этого нежного чуда казались Кроули непростительным грехом, за который он готов был гореть в аду остаток своей вечности. – Все хорошо, все правда в норме, Энтони, – шепотом прямо губы, – Я бы отреагировал точно также, но я бы никогда не поступил так с тобой, дорогой, никогда, слышишь...? – Тш-шш, я знаю, знаю, ангел мой, я знаю, прости меня, прости... На этот раз Кроули сам поцеловал Фэлла стирая холодные дорожки с его щек и наконец замечая робкую улыбку. Которая потухла мгновение спустя, стоило Азирафаэлю трезвым взглядом посмотреть на парня перед собой. – Ох, дорогой, тебе нужна помощь..., – он свел светлые брови вместе, осторожно вынимая маленький осколочек стекла под бровью. Кроули не позволил себе прошипеть от неприятного ощущения, считая всю физическую боль заслуженной по отношению к тому, что он напугал ангела, который в эту самую минуту доставал из сумки салфетки и осторожно промакивал кровь на его лице, внимательно осматривая остальные царапины. – Все нормально, ангел... – Энтони, ты запомнил кто это был?, – Фэлл замер, вновь слыша в голове чужие слова и понимая масштаб до конца, – Кроули, они избили тебя?, – нижняя губа дрогнула, выдавая искреннее волнение, пока Фэлл вел Энтони к ближайшей лавочке и осторожно, едва ли не силой, усаживал на нее, внимательно осматривая худое тело, на одежде которого виднелись следы обуви, – Нам нужно показать тебя врачу... куда еще пришлись удары? Энтони?, – он наконец закончил стирать кровь с лица, с некоторым облегчением отмечая, что порезы были неглубокими и швы были явно не нужны. – Обижаешь, ангел, – Кроули чуть скривился, попытавшись сесть удобнее и тут же почувствовав фантомные удары ногами вновь, но все же старался пошутить, игнорируя наверняка оставшиеся на теле синяки, – Это им нужен доктор. Фэлл скорбно улыбнулся, проводя ладонями по впалым щекам и внимательно смотря в янтарные глаза. Кроули замер, чувствуя что-то между поглощающим отчаянием, виной и самой сильной надеждой, которая его не обманула. – Азирафаэль, ты уверен, что в порядке? – Да, – твёрдо подтвердил он, улыбнувшись наконец чуть расслабившемуся Энтони, – Я все понимаю, милый, все хорошо. – Нет, Азирафаэль, нет. Не нужно это оправдывать – я должен был подумать прежде, чем кричать на тебя, ведь я знал, я чувствовал, что ты не мог так поступить и все равно игнорировал это, испугавшись..., – он опустил глаза, но все же договорил, сжимаясь в комочек, – Испугался, что меня предал самый дорогой человек и... Фэлл замер, горько улыбнувшись произнесенной мысли из рыжей головы. Он присел ближе, обхватывая холодные ладони в свои и ловя карамельный взгляд, в котором постепенно затухал детский страх быть преданным. – Именно поэтому я и не испугался по-настоящему, Энтони, – Кроули понял, что вновь начинает дрожать от того нерушимого доверия, что звучало в таком теплом и родном голосе, – Потому что я знаю, что ты не причинишь мне настоящего вреда, но... – Н-но?, – он нервно сглотнул, порываясь вновь начать извиняться. – Но и я так просто этого не оставлю, дорогой – кто бы это с тобой не сделал, – Фэлл кивнул на лицо в ссадинах, – Я обещаю тебе, больше я этого не допущу. И не допущу, чтобы ты ждал предательства от каждого человека и думал, что заслуживаешь этого. Энтони горько усмехнулся сквозь слезы своему смелому ангелу, готовому защищать его от любых мудаков даже понимая, что проиграет, и притянул его ближе к себе, прижимая светлую макушку к сердцу. – Это был Гавриил, ангел, – через пару минут сказал Кроули, слыша, как первые студенты начинают покидать аудитории где-то в начале коридора, – Они были в такой же спортивной форме и, видимо, он подослал их чтобы самому не марать руки... – Чтобы я подумал, что ты злишься на меня, а я бросил бы тебя после такого, дав ему тем самым шанс, – Азирафаэль сглотнул ком, бессильно прижимаясь к худому телу ближе, – Энтони, прости меня, я не знал всего этого, даже подумать не мог, что он сделает что-то...сделает с тобой..., – он тяжело вздохнул, чувствуя поглощающую его сердце вину. – Э-эй, – Кроули осторожно заглянул в его лицо, игнорируя боль в ребрах, – Ш-шш, ангел, не говори так – ты не мог этого знать, понимаешь? И ты не виноват ни в чем, – не увидев этого в голубых глазах он тихо продолжил, чуть отгораживаясь от постепенно появляющихся в коридоре студентов, – Скажи это, ангел, пожалуйста. Азирафаэль несколько мгновений молча смотрел на него, скорбно сведя брови, но все же тихо повторил. – Я не виноват... – Вот и хорошо, даже не думай иначе, – он украдкой коснулся губами его виска, пользуясь тем, что из коридора на несколько секунд вышли первые два студента. – Энтони, тебе все же нужно к врачу, – мягкая рука легла ему на щеку, – Давай я отведу тебя...? – Нет, нет, все нормально, – он попытался принять максимально уверенный вид, – Тем более у нас есть план, помнишь? – Я могу попробовать и сам... – Нет. Я не оставлю тебя с ним наедине, – и Фэлл готов был поклясться, что страх в янтарных глазах сияет отнюдь не от потенциальной возможности оставить Азирафаэля и Мэтью вдвоем на занятии, но от того, что такой сценарий Кроули уже проходил. Вот только он готов был пережить его еще десятки раз, лишь бы не допустить ничего подобного с ангелом, даже теоретически. Даже понимая, что они в стенах университета, а не в загородном доме посреди пустых полей. – Я пойду с тобой, ангел, все в порядке, это просто царапины. Азирафаэль внимательно посмотрел на него и незаметно сжал руку, не желая в эту секунду ничего больше, чем вновь почувствовать на себе горячие губы. Поняв, что они не могут больше просто так сидеть в полном коридоре студентов, Энтони, наконец, отстранился, незаметно сжимая руку Фэлла в ответ и вставая, чуть пошатываясь. Азирафаэль обеспокоено поддержал его под локоть и попытался вновь убедить в необходимости посещения медпункта, однако Кроули мягко отмахнулся и уже увереннее двинулся в сторону нужного кабинета, специально идя на пару шагов впереди от Фэлла, не спускающего с него взгляда. – Нам нужно узнать, здесь ли блокнот, – Энтони тихо шепнул Азирафаэлю на ухо перед кабинетом быстрые слова, украдкой смотря на окружающих, – Ты с первой парты сможешь его разглядеть, и если он там – выходя из аудитории дай мне знак. Я заговорю его после занятия, чтобы он оставил его в аудитории, хорошо? Азирафаэль чуть удивленно посмотрел на него, не совсем понимая план, но быстро кивнул и напоследок вновь сжал холодную ладонь прежде, чем Кроули растворился в толпе студентов, делая вид перед пришедшим пару минут спустя профессором, что выполнил уговор по поводу Фэлла. Он заметил, как светловолосый студент украдкой бросил на него обеспокоенный взгляд и чуть улыбнулся Фэллу уголком рта как раз в тот момент, когда профессор Мэтью открывал кабинет и запускал внутрь студентов. И, проходя мимо, Энтони позволил себе совсем невесомо коснуться Фэлла собственным плечом, слыша его облегченный вздох.