Трудный характер

Больше они не говорили, Ванцзи сел к гуциню, и полились одна за другой спокойные мелодии, в каждой из которых была не только музыка, но и тайная техника клана, призванная излечивать и тело, и душу. Вэй Ин, поначалу погружённый в мрачные размышления, скоро просто закрыл глаза и позволил прекрасным звукам возвращать гармонию течению ци и врачевать раны. Время словно застыло, и лишь иногда Вэй Ин отмечал, что проникающие сквозь окна солнечные лучи изменили положение. Ближе к закату, когда свет стал розоватым и нежным, двери дома открылись, пропуская внутрь Цзэу-цзюня. Но и тогда Ванцзи не перестал играть, точно присутствие брата ничего для него не значило. — Ты снова поступаешь по-своему, — вплёлся в музыку мягкий голос Лань Сичэня. — Ванцзи, это… никому не сделает лучше. Вэй Ин лежал, закрыв глаза, и поначалу принял происходящее за часть дремоты, будто его разум оживил спор братьев, но потом осознал, что Цзэу-цзюнь действительно вошёл к ним. — Спустя три дня его раны полностью затянутся, он вернётся к обучению, — глухо уронил Ванцзи, так и не прекратив мелодии. — Ни один из лекарей клана не справится быстрее. — Только лишь потому, что ты решил играть для него и днём, и ночью, а остальные лекари знают, что есть время для врачевания, а есть для отдыха и сна? Вэй Ин, уже собиравшийся поприветствовать Цзэу-цзюня, осознал, что его приняли за спящего. И вопреки правилам клана Лань он решил не выдавать себя, а подслушать разговор. История матери Ванцзи так потрясла его, что он невольно поймал себя на мысли — неужели Лань Сичэню ничего неизвестно? Или он воспринял это как должное?.. Если он оставался в неведении — это одно. Но если решил, что так достойно поступать с женщиной, то это уже совершенно другое. Не разобравшись в этом, Вэй Ин уже не мог существовать спокойно. Может, ему и хотелось бы отстраниться, в конце концов вмешиваться в дела других кланов не следовало, однако волей-неволей он уже чувствовал, что не в силах не оправдывать Ванцзи. — Он спас мне жизнь, я отдаю долг, — сказал тем временем Ванцзи. — Отдаёшь долг? Отчего ученику другого клана? Почему ты не видишь никакого долга перед собственным кланом? — вздохнул Лань Сичэнь. — Никогда не мог понять этого. Да, ты действительно лучший во многом. Твои музыкальные техники совершенны, ты превзошёл многих наставников. Ты и меня оставил далеко позади. Но при этом будто бы отвергаешь всё, чем является Гусу Лань! Взял так много — и считаешь, что ничем не обязан. — Так и есть, отвергаю, — усмехнулся Ванцзи. Одна мелодия закончилась, и тут же его пальцы начали наигрывать новую. — Отчего?.. Вэй Ин вздрогнул. Всё-таки Цзэу-цзюнь ничего не знает? Невозможно знать — и не понимать! — Веришь мне или нет, брат, но я берегу твой покой, — ответил на это Ванцзи. — Ты чувствуешь себя на своём месте, тебе нравится твой титул, но главное — ты действительно веришь, что все эти правила, всё это — не ложь. Своими поступками показываешь, что жить, руководствуясь ими, возможно. Тебе не нужно знать причин, что толкают меня отбросить всё, что связывает меня с Гусу Лань. — Ванцзи! — Лань Сичэнь внезапно поймал его руки, и мелодия рассыпалась беспомощным звоном. — Что ты делаешь, брат, Вэй Усянь тотчас же проснётся, — напомнил Ванцзи, и Лань Сичэню пришлось отступить. Вэй Ин же сразу понял и кое-что ещё — для Ванцзи вовсе не было секретом, что он не спал на самом деле. Подчинившись его невысказанному вопросу, Вэй Ин чуть шевельнулся, будто пришёл в себя после долгого сна, и спросил: — Кто здесь? Цзэу-цзюнь?.. — Отдыхайте, господин Вэй, — отозвался тот тут же. — Я лишь убедился, что всё в порядке. Цзян Чэн и дева Цзян взволнованы вашим отсутствием. — Полагаю, тому, кто лечит меня, лучше известно, когда я могу с ними увидеться, — чуть улыбнулся Вэй Ин. — Пусть Ванцзи решает, можно ли мне… — Нет, — оборвал его Ванцзи. — Иначе швы снова разойдутся. — Прошу, передайте и Цзян Чэну, и деве Цзян, что обо мне хорошо заботятся здесь, — легонько пожал плечами Вэй Ин. Лань Сичэнь коротко кивнул и вышел. Солнечный свет совершенно померк, и дом погрузился в сумрак. Выждав некоторое время, Вэй Ин обратился к Ванцзи: — Почему же он ничего не знает?.. Ванцзи рассмеялся, коротко и зло, а затем приблизился и сел на край постели Вэй Ина. Он долго рассматривал его, а Вэй Ин вглядывался в потемневшие в сумраке золотые глаза, изучал тонкие, полные благородства черты лица, ожидая ответа. — Чтобы мать никому не рассказала о том, что произошло, глава клана наложил на неё печать, — пояснил наконец Ванцзи. — Однако перед смертью действие печати ослабло, лишь я был с ней рядом в тот час, лишь мне и довелось это услышать. — И ты не рассказал брату? — Вэй Ин поймал его запястье, развернул ладонь к себе и заметил, что кончики пальцев истерзаны струнами. Отпечатки на подушечках угрожали скоро наполниться кровью. — Зачем бы я стал ему рассказывать?.. — Ванцзи покачал головой. — Глава нашего клана, наш отец — лжец, и дядя, учитель Лань, так же не стал вмешиваться и защищать невинную женщину. Ни один из старейшин не выступил в её защиту, кроме нескольких лекарей. И каждый из этих людей настаивал, что важно соблюдать правила. Только у брата слова не расходились с делом. Если бы я рассказал ему, это сломало бы его, как сломало меня… Нет, я не стал говорить ни о чём. — Так чего же ты на самом деле хочешь, Ванцзи? — невольно удивился Вэй Ин. Ему рисовались страшные картины, в которых Облачные глубины горели и рассыпались пеплом. Но, кажется, что Ванцзи задумал что-то иное? — Что же ты такой странный, Усянь? — склонился вдруг над ним Ванцзи. — Отчего так отчаянно хочешь узнать, что я желаю сделать? Как жажду воплотить свою месть?.. Я не скажу тебе, слышишь?.. Мягкая теплота чужого дыхания коснулась губ, и Вэй Ин ошеломлённо замер. Но Ванцзи уже отстранился. — Засыпай, а я буду ещё играть тебе. — Твои пальцы достаточно устали, — слабо возразил Вэй Ин. — Я и без этого скоро поправлюсь. Ванцзи… — Мгм? — взглянул тот на него. — Откажись от мести, покинь клан, — предложил Вэй Ин. — Они ведь… Ты ведь… — он с трудом заставил себя договорить: — Ты хочешь отомстить ценой собственной жизни, я это вижу. — И кому нужна моя жизнь, м? — Ванцзи поднялся, избегая его взгляда. — Не думай о ней. У тебя впереди немало побед, ты не отступишься от обязательств. Размышлять о каком-то недостойном ученике чужого клана — пустая трата времени. Вэй Ин сел на постели, пусть тело тут же откликнулось болью. Дотянувшись, он опять поймал Ванцзи за руку. — Даже излечив мои раны, ты не сможешь расплатиться со мной, слышишь? — с горячностью произнёс он. — Я отвечаю за тебя, мне важна твоя жизнь! И что бы ты ни решил сделать, я… — Вздор, — но Ванцзи не отдёрнул руки. — Как только обучение закончится, ты вернёшься в Пристань Лотоса и забудешь об ученике, с которым и разговаривать-то не должен. В правилах клана сказано чётко — общаться с порочными людьми запрещено. А я — человек порочный, Усянь. — А в Юньмэн Цзян нет такого правила! — возразил Вэй Ин. — К тому же это мне решать, порочен ты или нет! Недостойный человек или наоборот! — Вот как?.. — Ванцзи развернулся и поймал его за подбородок. — Тебе решать?.. Стремительный, он наклонился к Вэй Ину и поцеловал его в губы. Смущение тут же обдало Вэй Ина жаром, но он не смог ни отстраниться, ни… не поддаться. Беспомощный перед натиском Ванцзи, он позволил ему коснуться языком губ, а после и проникнуть глубже. И лишь затем Ванцзи отступил и отвернулся. — А теперь ляг спокойно и слушай, каждая эта техника — из запретных. Нельзя играть её никому, кто не принадлежал бы клану… — он усмехнулся. — Особенно приятно тратить все эти жемчужины Гусу Лань на тебя. Вэй Ин лишь слабо качнул головой. Скулы его пылали, в ушах звенело, но хуже всего было с телом, которое словно решило зажить собственной жизнью, не подчиняясь более разуму. Если прежде Вэй Ин не позволял себе подобных мыслей, пусть и знал, что Цзян Чэн обменивается с Не Хуайсаном трактатами непристойного содержания с красочными картинками, то теперь всё внутри словно запылало от непонятного томления, разрешить которое он не мог и не умел! Он и заговорить теперь не мог, а Ванцзи вернулся к гуциню и уже начал играть. И пока жар в крови успокаивался, Вэй Ин решил для себя — что бы там Ванцзи ни планировал, он обязан остановить его, спасти. Он не собирался позволить ему погубить себя! Но если прежде он размышлял, не следует ли рассказать о планах Цзэу-цзюню, то теперь решил, что будет действовать иначе. Пускай для этого предстояло нарушить множество правил, Вэй Ин уже знал, что не повернёт назад.