***
На улице февраль, перестают бить сильные морозы, и погода постепенно переходит в стадию «мерзопакостная слякоть и грязь». Но в этом есть своя романтика – весна ассоциируется со временем, когда сложности начинают идти на спад. Будь то прекращение очистки машины, или окончание учебного года, предвещающий отпуск где-то на море или просто конец надоевшей зимы. Вода по всюду в какой-то степени радует, настраивает на скорое лето, не то, что осень. Осень вызывает лишь тоску и послелетовую депрессию – все впереди, вновь нужно вспоминать о заботах и начинается привычная рутина. Осень несет лишь одну радость – после нее Новый год, который Антону перестал приносить эту самую радость еще при переезде в Питер. – Ты любишь Новый год? – вдруг спросил Шастун, оглядываясь по сторонам. В этом парке, где людей было настолько мало, что казалось, будто бродишь здесь один. Антон здесь был впервые, поэтому передвигался только рядом с Арсением. Они говорили много, бесцельно, о погоде, о любимых временах года, о дипломе парня, который тот старался писать хотя бы через день, о том, куда Антон пойдет дальше – в магистратуру или сразу работать. Арсению хотелось узнать парня, но, с другой стороны, это было бессмысленно. Их дальнейшая жизнь никак не складывалась в голове по одной простой причине – сама жизнь шла по-другому сценарию. – Только из-за выходных. Даже елку не наряжаю, – признался Арсений, смотря не по сторонам на уже привычные виды, ведь бывал в этом месте чуть ли не каждые выходные, а на идущего рядом Антона. Мысли о Паше и контракте постепенно начинали отдаляться, заглушившись парнем и его разговорами, – Одному скучно это делать, поэтому так все кисло проходит. Серега куда-то каждый раз зовет, а я отказываюсь, думаю, что вот нужно подождать и настроение праздновать придет. Лет шесть уже не приходит. А вы в общаге празднуете? – Одногруппники празднуют, – пожал Антон плечами, осмысливая, насколько они с Арсением похожи в этом плане. Мужчина понимающе кивнул, зная это чувство, когда всем лишь бы напиться и творить всякую дичь – сам бы он хотел проводить праздник с кем-то близким, в уютной обстановке и без огромной компании, – Круто будет провести этот Новый год с тобой, как думаешь? Арсения как ледяной водой окатило. А смогут ли они вообще отпраздновать что-то вместе, если тот уедет? Мысли снова начали крутиться только вокруг одной – контракта. Антон такой искренний, так верит в будущее, во все, что должно будет случиться, а Попов ненавидит себя за слабость. Хотелось подарить парню все, чего тот желал, но он просто не мог. Хотел, но обстоятельства, которыми так часто люди прикрываются, давили сильнее. У них разные дорожки, которые просто в один момент встретились в одну, но впереди уже видна развилка. Или разложка. – Обязательно, хоть елку нарядим наконец-то, – сквозь комок в горле ответил Арсений, выдавливая улыбку. Шастун мечтательно смотрел перед собой, не замечая измененного настроения мужчины. Арсению хотелось умереть, лишь бы не разрываться на две значимые для него вещи. Выбор только один. И скорее всего, Антону придется попрощаться с мечтами о будущем, – Вместе. Арсений не хотел врать, но считал это ложью для блага. Стоило сказать Антону все, но не хотелось обрывать его жизнь. У парня впереди было куча возможностей, им заинтересовался Павел и настаивал на дальнейшем сотрудничестве со студентом. Шастуну бы думать сейчас только о будущих проектах и достижениях целей, а не забивать голову каким-то актером, который полюбил его, а уже через неделю может свалить в закат на десятки лет. Рядом прошел парень с лабрадором на повадке и собака, словно невзначай, подбежала прямо к задумавшемуся Шастуну. Парня, как током прошибло и, отпрыгнув к Арсению, тот пытался защититься за его спиной, стараясь не смотреть в сторону собаки. Попов удивленно посмотрел сначала на напуганного парня, потом на милую собаку, приветливо махающую хвостиком, а затем и на испугавшегося не меньше Шастуна хозяина песика. Арсений хоть и был удивлен таким резким поведением Антона, но ободряюще прижал того к себе, выявив еще один страх парня – кинофобия. – Антош, – Арсений не понимал, что ему предпринять в такой ситуации, поэтому просто продолжал поддерживать осязательный контакт, обняв паникующего парня, – Давай, про елки вспоминай, все хорошо. Шастун старался успокоиться, чувствуя уверенные прикосновения и родной голос. Боязнь собак, как говорили ему друзья, очень глупа, ведь это обычные животные, но Антону это никак не помогало преодолеть панику и иррациональный страх. Это как стоять перед маньяком в своей квартире и думать, что тот лишь пришел на чай, не стоит его бояться. А потом очнуться у него в машине, за городом. – Извините пожалуйста, Дженни не кусается, – парень, примерно такого же возраста, как и Шастун, тоже запаниковал от такой реакции, подзывая к себе собаку и стараясь аккуратно обойти Арсения с Антоном в объятиях. – Не переживайте, – бросил напоследок Попов, понимая, что в этой ситуации никто не виноват. Не ходят же люди с табличками на голове, обозначавшими, что они боятся собак, и не могут хозяева песиков контролировать свою собаку постоянно, не давая резвиться в снегу, – Собака ушла, все хорошо, ты почему не говорил, что боишься? – Да потому что мы говори о елке, а не о собаках, – чуть ли не слезливо протянул парень, оглядываясь по сторонам. Антон Арсению верит и очень доверяет, старается успокоиться, ведь рядом есть тот, кто и от собак защитит, и удостоверится, что все хорошо, – Меня в детстве собака за ногу укусила, я их ебать боюсь. – Зоофил, – констатировал Арсений, все же не удержавшись, и улыбнулся собственной шутке. Да и реакция парня заставляла – Шастун хоть и успокоился, но голова после выброшенного адреналина соображал туго. Прошло порядком десяти секунд, прежде чем до Антона дошел смысл сказанных слов. – И не стыдно тебе мучить своего парня после такого пережитого стресса. Своего парня. Слова одновременно грели внутри и нагоняли страх.***
В кафе идти пришлось из-за обычного холода. Они гуляли уже пару часов, поиграли в мокрые снежки, смеялись и без конца разговаривали – обсудили даже страхи друг друга, чтобы быть готовыми ко всему. Арсений рассказывал нехотя, что до ужаса боится пауков и насекомых, понимая, что это бесполезная информация. Все, что сейчас происходило – бесполезно, но мужчине просто хотелось подарить кудрявому парню, его парню, хорошие дни, проведенные вместе. Что будет дальше – даже думать не хотелось, но головой Попов понимал, что это скоро закончится, хотя окончательного решения Арсений не продумал. Кафе просторное и теплое, обволакивающее теплом сразу после открытия входной двери. Арсений часто сюда заходит перед работой, забрать кофе или чай, когда же Антон здесь впервые. Иногда мужчина думал, что Шастун вообще в Питере не живет, но вспоминал и себя – Попов тоже не из Питера, переезжал из-за университета и пока учился, мало куда ходил из-за нехватки денег и времени. Поэтому, показать Антону здешние хорошие места было чуть ли не долгом. Шастун довольный, словно кот, съевший всю банку сметаны. Парень и не помнил, когда последний раз выбирался куда-то просто отдохнуть, сменить не только деятельность, но и обстановку вокруг. Да и еще не один, а с тем, кого знал неделю, равнявшуюся всей жизни. До этого было все серым – пары, зачеты, монтаж, Дима в комнате, Димы нет в комнате, прогулка до автобусной остановки, работа в театре, где все довольны только обеденным перерывов, но никак не зарплатой и участием в спектаклях. Все смешивалось в единый комок, без разбора, и в последнее время Антон переставал получать кайф даже от монтажа или редких съемок. Все серое и унылое, а Арсений будто добавил всю палитру красок в эту жизнь начиная с ненавистной остановки и заканчивая заказанным ему латте. Жаль, что краски добавлялись только, когда мужчина был рядом и с серьезной внимательностью слушал бесконечные рассказы Антона, маты и его смех. Ради таких моментов можно потерпеть философию, иногда безумную гору долгов и Димины вопросы об Арсении. Позов еще не знал об их отношениях, и парень даже не думал, когда ему рассказать. Все равно догадается, пусть тогда идет все своим чередом. – Не хочешь пожить у меня какое-то время? – Арсений знал, что сам себя закапывает глубже, но сделать ничего не мог. Теперь не хотелось возвращаться в одинокую двушку, зная, что есть человек, с которым эту квартиру можно было поделить, – Просто подумал, так мы сможем сильнее сблизиться. Я не настаиваю. И Антон всерьез задумался, подперев голову рукой. Жизнь в общежитие может и была веселой, но пожить какое-то время с тем, кого по-настоящему начал любить. Он ведь уже ночевал у него, Арсений ничего плохого делать не собирался, да и сам Антон только недавно рассуждал о том, что из Попова был бы отличный муж и сожитель. – Заедем тогда за вещами? – Арсению и не требовался точный ответ, он почему-то был сразу уверен, что парень согласится. Приятно было осознавать, что Антон готов на это. Если бы тот отказался, с какой-то стороны было бы легче расставаться, ведь их не связывало бы общее жилье и общие заботы. Теперь пути к отступлению нет. – Ты ведь раньше не жил с кем-то? – Попов заранее знал ответ, но хотелось узнать о Антоне побольше, послушать какие-то его рассказы, связанные с этой темой. Их разговоры в принципе нельзя было назвать неловкими или скучными – словно друг друга дополняя, они спокойно говорили обо всем, переходя с одной темы на другую. А если они заканчивались каждый мог вбросить какой-то абсурдный вопрос и все начиналось заново. – Мы пытались жить в одной хате с другом, лет в шестнадцать, оказывается мы были слишком разными, достали друг друга уже через неделю, – Шастун предавался воспоминаниям, как тогда всего неделя заставила рассориться давних друзей. Все же жить вместе в тесной квартире трудновато, а особенно если это однушка. Антона преследовал только один страх – того, что с Арсением у них случится все ровно так же. – Боишься, что и со мной так случится? – Попову казалось, что он начинал читать парня, как отрытую книгу, видя все сомнения и переживание, словно пропечатанный текст. Разбираться в людях он умел давно, но только Антон долгое время не поддавался, борясь и стараясь закрыться. Сейчас же все было иначе – и доверие улучшилось, да с парнем они много времени проводят, хочешь не хочешь, но показывать себя настоящего начнешь. Шастун лишь кивнул, потупив взгляд в горячий кофе. Он уже пятнадцать минут сидел и ждал, пока тот остынет, буравя взглядом латте-арт листа на пенке. Арсений понимал, что этот выбор тяжеловат даже для любителя перемен Антона – это ведь не вино в супермаркете покупать, а делить совместное жилье с еще одним человеком. – Боюсь, хотя ты другой. И обстановка другая. И вообще я же люблю тебя, так и должно было произойти? – риторический вопрос и Шастун это знал. И Арсений знал, только подтверждающие кивнув головой. Хотелось сказать все, что творилось в голове – и про красивую мимику Шастуна, и про мелодичный смех, про голос, характер и всего него. Для Арсения именно Антон был той самой палитрой, которая разбавляла белые и черные цвета, окрашивая в яркие и наполненные хоть каким-то смыслом жизни. Если раньше этими красками были съемки, то теперь стал режиссер. – Я тоже тебя люблю, – Шастун все еще не мог к этому привыкнуть, но Арсений старался говорить это почаще, чтобы смущение парня в будущем переходили в радость и умиротворенность. Да и чтобы Антон об этом никогда не забывал. Дружба утонула в любви. Вечерело рано, зима все-таки еще не прошла. До общаги добираться долго, минут тридцать на автобусе, но время пролетело незаметно за совместным просмотров мемов на телефоне и тихого смеха на задних сидениях. Антону бы переживать по поводу диплома, работы ночью с воскресенья на понедельник, но в субботу он решил наконец отдохнуть полностью, весь день. Не переживать, а с улыбкой собирать нужные вещи и предупреждать Диму об отъезде из комнаты на некоторое время. – Как с Арсением потрахаешься – отпишись, – кинул шутку Позов, даже не догадываясь, что она может как-то относиться к реальному миру. Дима, конечно, замечал, что Антон изменился, пропадает и ходит какой-то до ужаса жизнерадостный и витающий в облаках, но даже предположить не мог такой поворот событий. – Я с Арсением вчера встречаться начал, – Шастун старался выглядеть спокойным, продолжив собирать вещи в черный рюкзак, но тревогу и панику насчет реакции друга выдавали подрагивающие руки и лихорадочные взгляды на Диму. Позов сначала было не заметил, продолжая переписываться с Катей в телеграме, но, хоть и с задержкой, все же перевел ахуевший взгляд на друга. Не удивленный, именно ахуевший. Такого взгляда от Димы Антон не видел никогда, уже испугавшись и подумав, что в комнату он больше не вернется. – Да неужели, я спор выиграл?! Прикинь, впервые! – очередь удивляться настала Антона. Дима выглядел по истине счастливым, побежав на эмоциях обнимать друга. В какой-то момент Шастун даже успел подумать, что тот его сейчас задушит, – Вот Матвиенко олух! Кому-то пара тысяч рублей, а кому-то теперь небывалое спокойствие и полная свобода действий. Позов чуть ли не слезно вымаливал перед уходом парня, чтобы тот обязательно позвал его свидетелем на свадьбу, пока Антон старался выбросить из мыслей эти представления и свалить быстрее от бесконечных вопросов. Он расскажет все, без утайки, Дима это знал и почти терпеливо ждал. Так всегда было, так всегда будет. Антону легко нести даже тяжелый рюкзак, который по меркам весил больше него самого. Легко идти рядом с уставшим, но таким же довольным Арсением, рассказывая весь бред, который пожелал им Дима в совместной жизни. – Ты ведь не обижаешься, что я сказал? – спросил Антон, поправив рюкзак, который начинал отдавливать плечи. На улицах горели фонари, когда небо, наоборот, с каждой минутой погружалось во тьму. Идти до остановки не так долго, но тяжелая ноша давила и забирала все силы. Арсений уже не выдержал и потребовал отдать сумку ему, оставив Антона с легкостью, затекшими плечами и без гордости. – Не обижаюсь, мне не четырнадцать, – мужчине вправду было плевать, кому захочет сказать Антон, понимая, что может ему довериться, что тот его не кинет. Да и смысл утаивать от таких близких друзей, как Дима Позов, который с Шастуном уже четыре года в одном помещение живет. Теперь очередь Арсения. На этот раз ехали в комфортной тишине, почти одни. Снова музыка и снег за окном, но теперь Антон спать не собирался. Хотел, но страх того, что повторится опять та ночь все еще преследовал и заставлял смотреть на пролетающие дома и машины. В какой-то момент Шастун, как ему показалось, лишь на несколько секунд прикрыл глаза, но в следующее же мгновение почувствовал руку на плече и легкие потряхивания. Это сработало не хуже ледяной воды с утра, за миллисекунду пробудив парня и включая отдыхавшие мозги. – Да не паникуй ты, через пару минут наша остановка, – заметив тревожное состояние парня, успокаивал его Арсений. Он и до этого видел, как Антон пытался не заснуть, прислонившись к его плечу, поэтому сам решил следить за дорогой, оставив наконец задремавшего Шастуна в таком состоянии. – Параною, бывает, смириться тебе придется. Если придется. Домой оба добирались в каком-то полупьяном бреду, собрав все бордюры ногами по пути. День насыщенный, прогулка длилась почти все их проведенное время и сейчас хотелось лишь теплого душа и спать. Арсений еще был в более бодром настроение, тогда как Антон расплывался лужицей уже в лифте, повиснув на мужчине. И если для парня это было лишь объятием, то для Попова это было чем-то большим и возвышенным. Так не хотелось, чтобы это обрывалось в одно короткое мгновение. Он никогда не чувствовал ничего подобного с кем-либо. Антон в единственном экземпляре. У Шастуна кудри, когда мокрые, смешно торчат в разные стороны. Арсений даже прозвал их антеннками, потрепав по волосам почти засыпающего на столе парня. Они завтра договорились приготовить что-то вместе, когда проснуться и разберутся, что же смогут приготовить два парня, питающиеся исключительно готовой едой. Сегодняшний день по максимум расставил приоритеты в голове, дав Арсению решение в своей проблеме. Он ни за что не может оставить Антона здесь, даже если что-то сильно тянет к чему-то большему. Даже если они расстанутся через месяц, Попов не будет жалеть о своем решение. Теперь он спокоен, теперь он не переживает. Антон спал рядом, непривычно, но слишком уютно, пока Арсений писал Паше свое четкое и лаконичное:Арсений Попов
«Нет, я не поеду»
00:08 История повторяется, но мужчине плевать – он лишь сильнее притягивает к себе Шастуна, утыкаясь тому куда-то в ключицу. Он счастлив спустя столько времени.***
Глаза чисто физически не хотят открываться, но назойливые постукивания в дверь выводят из себя больше, забирая остатки сна. Арсений чувствует, что не встал с кровати, а воскрес. Удивляло, разве что, темнота за окном и время на телефоне – три ночи. Если соседи вновь пришли сказать, что случайно затопили квартиру Арсения, то мужчина убьет их на месте, сонный и злой. Даже не взглянув, кто такой интересный мог заявиться ночью и стучать в дверь, намереваясь пробудить хозяина, Попов отворил дверь и приготовился развивать дискуссию на тему личных границ и сохранение сна, но так и застыл с открытым ртом. Паша стоял перед ним, словно сейчас не ночь, а самый настоящий день, лениво опираясь о косяк. Карие глаза напротив не предвещали никакого доброго настроя, так и проедая в Арсению дыру. – Что-то случилось? – Попов даже представить не мог, что привело режиссера в такое позднее время к хорошему знакомому. Голова гудела от прерванного сна, а глаза слезились от яркого света из подъезда. – Ты случился, Арс, – Воля не порывался зайти, не порывался что-то сделать, злобно сверля немигающим взглядом. Такого режиссера Арсений видел впервые, даже успев испугаться. Натворить чего-то он просто не умел, ругать было не за что, а если и было, то не таким тоном и явно не глубокой ночью, – Ты и твой отказ. Отказ от контракта на переезд и дальнейшую работу в Чехии. – И в чем же проблема? – Попов старался поглядывать в сторону спальни, надеясь, что у Антона сон намного крепче, чем у него. – Арсений, проблема в том, что ты должен туда поехать. У Попова, кажется, земля из-под ног ушла, иначе как объяснить это чувство, когда не ощущаешь себя в этом мире полноценно. Тело словно от разума оторвалось. Паша не шутил, не прикалывался и даже не преувеличивал. – Это выбор без выбора, Павел Алексеевич. – А ты куда глядел, подписывая контракт на несколько фильмов со мной? – на лице режиссера теперь была не только ярость, но и победная улыбка, – Четко прописано, даже не маленьким шрифтом, что по просьбе продюсеров актер обязан подписать контракт и поехать на съемки хоть на день, хоть двадцать лет, куда его отправят? Арс, отказ равен огромным, огромнейшим штрафам. Ты за всю жизнь столько не накопишь. В мужчине что-то сломалось и треснуло. Он с ужасом смотрел на Волю, не веря ни своим глазам, ни ушам. Все казалось кошмарным сном, и сейчас, проснувшись, он обязательно очнется в кровати, там, вместе с Антоном. Вместе. – Я не могу уехать, – Арсению больнее, чем когда-либо до этого. Разбилось что-то недавно собранное с такой душой и верой, разбилось и разбивало все вокруг, по цепной реакции. Еще недавно он твердо решил остаться, не рваться туда, где было все другим и чужим, но сейчас ему не оставляют выбора. – Я могу сделать так, чтобы Антона никуда не позвали в проекты. Он не сможет реализовать себя и останется на уровне мелодрам с первого канала. Ты не хочешь этого? – подливал бензина в и так разожженный пожар Павел, искусно манипулируя полностью разбитым мужчиной. Это выглядело, как сцена из фильма про психологию, и сейчас главный герой должен был выкинуть что-то такое, что в момент разбило оппонента. Но у Арсения ничего нет, кроме осколков чего-то ранее нужного и любимого, – Тогда подписывай прям здесь и собирайся. Завтра уже будешь в Чехии. Его заставили, это не его вина, все подстроили – не оправдания. Это Попов несколько лет назад невнимательно прочитал условия, понадеявшись, что такой крупный человек обманывать не станет. Станет, похлеще бомжа с остановки, заливающего, что с завтрашнего дня бросит пить и найдет работу. Арсений не плакал, собирая все самое нужное в чемодан, не плакал, когда смотрел на спящего и не о чем не догадывающегося Антона, у которого мысли утром будут заняты тем, что сегодня они вновь проведут день вместе. А потом и следующий, потом неделю, месяца, нарядят елку и вместе будут отсчитывать куранты. Не плакал, написав на листке хотя бы что-то, что помогло Шастуну его не ненавидеть, а понять. Понимал, что этого мало и дописал всю оставшуюся страницу словами «Я люблю тебя» на русском, английском и чешском языке, оставив маленькую подсказку. Не плакал, поехав на такси вместе с Пашей в аэропорт, безэмоционально смотря на проезжающие деревья. Воля пожал ему руку на прощание – взгляд с недовольного перерос в победный и явно удовлетворенный. Паше выгодно отправить своего актера в более крупную студию, дав ему возможности, а себе пополнение карты круглой суммой. Не плакал, предъявляя билет и паспорт девушке перед входом на самолет, не плакал, слушая правила безопасности и смотря лишь на встающее солнце воскресения в иллюминаторе. Взлетев, Арсений больше не смог сдерживаться, провожая взглядом Питер, его улицы, возможно свой дом, с которым Паша пообещал самостоятельно разобраться, имея и средства, и возможность. Он вернется туда, через несколько лет, а может настолько привыкнет к новой жизни, что решит остаться и завести семью там. Антону будет лучше, наверняка лучше без Арсения, но вот Арсению без Антона трудно. Как без воздуха. Сидящие люди вокруг не замечают, или не хотят замечать тихие всхлипы и судорожное дыхание. Когда-то бывшая мечта превратилась в больной кошмар, забравший у Попова абсолютно все. У Антона в это время зазвенел будильник. Арсений в это время летел где-то под Литвой. Антон успел позвать мужчину и подумал, что тот ушел в магазин за едой для завтрака. Арсений пытается заглушить мысли музыкой, но боль сильнее. Антон находит записку и не может сдержаться от крика. Арсений не может сдержаться от слез. "– Да кто ж в здравом уме тут ездить будет, – процедил Антон, чувствуя, как все тело становится неощутимым ему. – Давай сюда руки, а то совсем обледенеешь, – Арсений, кажется, совсем не комплексовал по поводу того, что буквально прижимал Антона к себе, грея его руки в своих. Антона, может, это и смутило бы в обычных условиях, но сейчас ему было важно лишь поймать капельки такого нужного тепла. Арсений показался Антону хорошим. И руки ему грел, и говорил с уважением, и вон как прижимал к себе, практически в-слепую ведя по темной обочине трассы. Будь они немного в других обстоятельствах, Антон бы сразу предложил встретиться еще раз и узнать друг друга получше, но учитывая обстоятельства, которые настигли их обоих, парень не хотел бы повторения такого опыта. – Ты, получается, на режиссера учишься? – Арсений честно пытался сделать что-то наподобие омлета, пока Антон смущенно сидел за столом. Обычно всегда общительный парень в миг потерял всю уверенность в себе, находясь в чужой квартире, с чужим человеком, который почему-то до сих пор не выгнал его, а наоборот позаботился. Вот, например, накормить пытается. – Как ты узнал? – Шастун не припоминал, что говорил Арсению что-то про свою жизнь. Их вторая встреча закончилась, как и первая – Арсений таскал Антона на руках. – Ты под температурой говорил что-то подобное, – Арсений лукаво усмехнулся и чуть не просыпал всю свою соль на сковородку с омлетом. «Карма не удалась» подумал мужчина и в следующую же секунду в него брызнуло разгоряченное масло. – Арс, – Арсений впервые за это время поборол себя и поднял взор на Шастуна. Антон улыбался, по-настоящему, вытирая соленые дорожки рукавом кофты, – Не пизди мне больше. Никогда. Почему-то это «никогда» так сильно задевало за душу. Будто Антон вложил в это слово кусочек себя. Если никогда – значит надолго. – Такая ссора обычная, а столько мне дала понять, – Арсений улыбнулся, закладывая в эти слова свой собственный смысл. Он бы хотел, чтобы Антон его понял, но для этого было еще рано. Он обязательно поймет, – Через несколько часов вставать и снимать твой фантастик-ужастик, а мы стоим в коридоре и обжимаемся. – Ты мне говорил не лгать. Я не лгал тебе насчет всей этой ситуации. Напиши или позвони, пожалуйста, чтобы я не думал, что ты там помер. Медленный, растерянный кивок и парень уже стоит на улице, смотря сквозь лобовое стекло ауди. Арсений тепло улыбался, а в глазах его плясала тоска. Он бы хотел сказать много чего, но машина уже отъехала. Еще вчера Антон думал, как бы круто преподнести идею фильма на экране, как поработать со светом для красоты картинки, а сегодня вся голова забита бессмысленными страданиями насчет Арсения и его чувств. Теперь он один на один со своими мыслями и переживаниями. Один на один. – Я буду приезжать, да? – прошептал Арсений, последний раз взглянув на пейзаж за окном, что так и напоминал о реальности произошедшего. А в голове плыло удручающее продолжение фразы: «Так все говорят, когда уезжают навсегда»