the art of cruelty | искусство жестокости

      Над головой проплыло серое небо, пронизанное голубоватым вечерним светом. Вокруг тела растеклась тёплая лужа, растапливая и унося с собой ледяную стужу. Даже когда снежинки падали на щёки Хэ Сюаня, жар пулевого ранения растапливал их. Ши Цинсюань был у него в руках. Сквозь боль он всё ещё чувствовал, как нежные пальцы гладят кожу над левым глазом.              — Хэ Сюань! Хэ Сюань!              Крик раздался откуда-то рядом с ним, но мозг был слишком затуманен, чтобы точно определить откуда. Грохот пушечного выстрела до сих пор отдавался рикошетом в голове, замыкая с обеих сторон его отчаянную попытку. Спасения для тех, кого он любит, не будет. Небо над ним размылось в серый цвет, появились очертания человека, а затем не осталось ничего, кроме тумана боли и угасающего тепла. Кровь, встретившись со снегом, остыла, и вскоре Хэ Сюань затерялся в своём бескрайнем море.              Пока не вспыхнула искра. Плечо пронзило острая боль, и Хэ Сюань опять рывком вернулся в сознание. Он закричал, голос эхом разнёсся внутри комнаты и вновь загремел в ушах. Руки заставили его ровно лежать на столе, твёрдом под напряжёнными мышцами.              — Засуньте ему что-нибудь в рот, или он откусит себе, блядь, язык, — сказал кто-то, и, когда ткань прижали к его губам, Хэ Сюань быстро извернулся из рук. Но, когда его рот открылся, они с силой засунули её ему в рот и он вцепился в ткань зубами. — Крепко его держите, — это был смутно знакомый женский голос, говоривший где-то справа от него.              Хэ Сюань понял, что был в каком-то небольшом пространстве, но каждый звук словно доносился с расстояния в сотни километров. Одна рука была налита свинцом, вторая — привязана к столу. Даже с открытыми глазами он видел лишь яркую лампочку, висящую над его головой, свет от которой отражался от стен ему в глаза. Дёрнувшись, он попробовал отодвинуться от рук на своём плече, руку лизало пламя боли.              — Мне нужен спирт. Надо промыть рану.              — У нас мало времени.              — Хэ Сюань не поможет вам, если умрёт от инфекции.              Полотенце во рту вскоре пропиталось его слюной, и Хэ Сюань завопил в него. Голова упала набок, и он увидел два стоящих и разговаривающих возле его плеча человека. Ещё одна рука потянулась через его тело и протянула женщине бутылку. Она открутила крышку, смочив тряпку, которую держала в руке. Казалось, они не замечали или их не волновало, что он был в сознании.              — Вы вытащили пулю, — он наконец узнал голос. На свету лицо Се Ляня было бледным, глаза красными, губы — сухими. Он насколько мог собрал волосы, более короткие пряди выбивались из резинки и спадали на щёку. Он выглядел как ходячий мертвец. — …может, мне стоит оставить его здесь и самому со всем разобраться?              — Это только вам решать.               Тряпку положили на плечо Хэ Сюаня, и он прикусил полотенце и закряхтел от боли. Глаза закатились, он почувствовал, как усиливается давление, когда руки надавили на рану. Дёргаясь на столе, Хэ Сюань бился головой о дерево, пока кто-то ещё не схватил его и не удержал. Он не видел их, лишь чувствовал тёплые, нежные руки, крепко его держащие. И наконец смог разобрать тихие всхлипывания. Затаённые под разговором.              — Прошу ответить конкретно. Он полезен для меня или нет? — спросил Се Лянь.              Лёгкий женский голос говорил с ним с терпением, которого не заслуживал его язвительный тон.              — Мне кажется, когда на кону стоит семья человека, он может справиться с чем угодно. Металл уже нагрелся?              — Да, госпожа Юйши, — другой голос, доносящийся откуда-то ещё.              — У меня не так много времени, — сказал Се Лянь. — Бай Усян захочет помучить Саньлана, но не будет оставлять его живым вечно. Я уезжаю сегодня вечером. Скоро. Нужно собрать все наши оставшиеся силы, — его шаги разнеслись эхом, когда он удалился. Тяжёлая дверь открылась и захлопнулась.              Хэ Сюань попробовал поднять голову, попытался увидеть удерживающего его человека, но не мог настолько сдвинуться, а тот постоянно перемещался, когда другие люди ходили по… комнате, в которой он был. Хэ Сюань не знал, где он находился, а яркая лампочка, висящая над головой, действовала на нервы. И тут он почувствовал, как с плеча сняли тряпку.              — Вижу, вы пришли в себя, — заговорила женщина, и её голос, казалось, слился с тысячами голосов, произнесённых в унисон. Хэ Сюань попробовал снова её отыскать, но комната кружилась. — Не волнуйтесь. Мы пытаемся о вас позаботиться, Черновод. Но я собираюсь засунуть вам в плечо кусок раскалённого металла, чтобы прижечь огнестрельную рану. Если хотите поехать за своей дочерью, советую покрепче прикусить полотенце и принять это как мужчина.              С зажатым между зубами полотенцем Хэ Сюань не мог ответить. Однако Юйши Хуан и так не дала ему на это времени. Он увидел мельком что-то светящееся красным, глаз заслезился, а затем плечо пронзила боль. Он закричал сквозь кляп, и звук, вбираемый тканью, разлетелся приглушенными взрывами. Кто-то ещё положил тяжёлую руку ему на грудь, чтобы его тело не билось о стол, пока в нос не ударил запах горелой плоти. У Хэ Сюаня закружилась голова, и, когда металл убрали, почерневшая от него кожа запылала от боли. Поверх плеснули ещё спирта, и он резко дёрнулся раз, прежде чем его глаза снова закрылись.              Это был не сон. Боль осталась в теле, куда бы он ни погрузился. Чем бы ни было это бессознательное состояние, оно не избавляло его от страданий, а, скорее, было ловушкой, удерживающей его в ней. И на кончике каждого всплеска агонии появлялось лицо человека, которого он подвёл. Тянущийся к нему Ши Цинсюань, Хуа Чэн в руках головорезов Линвэнь. Хэ Юэ на его кухне, когда он пообещал ей, что больше не уйдёт. Привкус провала был горьким и солёным, как и пот, стекающий по губе. Когда Хэ Сюань начал просыпаться, первым, что он почувствовал, кроме боли, были проводящие по его волосам пальцы.              — …Цинсюань? — спросил он жутко срывающимся голосом.              Услышав всхлипывание, он попробовал открыть глаза и увидеть человека, бережно держащего его за голову. Глаза не открывались, они были плотно закрыты, и оранжевый свет обжигал веки. Пальцы, проводящие по стороне лица, казались такими же знакомыми, как последние ноты песни по радио. Когда он заводил машину, лишь чтобы услышать, как затихает песня, а его мысли сменялись и пробуждали какое-то старое воспоминание. Которое зевало и потягивалось, а потом переворачивалось, погружаясь обратно в дремоту. А он оставался с тревожным чувством неулёгшейся ностальгии.              — …Цинсюань…              — Просыпайся, а-Сюань.              Спина Хэ Сюаня напряглась. А его глаза наконец резко открылись. На его лице не было рук, а оранжевый свет, горящий над ним, исчез, словно его никогда и не было. Приподнявшись и сев, он обнаружил, что тело больше ничего не сдерживало. Штаны и обувь до сих пор были на нём, только куртка и рубашка были сняты. Мужчина потянулся вверх и прикоснулся к покрытому шрамами телу в месте, где его пробила пуля. Теперь оно было перевязано. Осмотревшись, он узнал свою спальню в Поместье Водных Каштанов. Она всегда оставалась за ним, а о поддержании в ней порядка заботилась его семья. Встав с кровати, Хэ Сюань тут же упал на колени. Тяжело дыша. Больно.              Скользя пальцами по ковру, он пополз к столу у стены. Потянувшись вверх здоровой рукой, Хэ Сюань заставил себя встать и тяжело опёрся на стол. Тот глухо ударился о стену. На полу от двери к кровати тянулись ржавые пятна крови, простыни были пропитаны засыхающим красным, уже окисляющимся. Найдя чистую рубашку в шкафу, Хэ Сюань просунул бесполезную свинцовую руку в рукав, натягивая её на себя. Он не стал застёгивать пуговицы, ковыляя к двери. В коридоре горел слишком яркий свет, и он, поморщившись, протиснулся через неё.              — Гэ!              Повернув голову, Хэ Сюань увидел, как по коридору бежит Хэ Минся. Она прислонялась к стене, на её лице были дорожки от слёз. Приблизившись, сестра обняла его, и Хэ Сюань охнул, прижавшись к её плечу. Он обхватил её рукой за талию, когда она вцепилась в него, сжимая его повреждённые рёбра. Его правая, тяжёлая рука свисала, и поднять её было так же реально, как в одиночку управлять авиалайнером.              — Минся…              Она перебила его.              — Я думала… — её глаза блестели в слабом освещении, а кудри выглядели безжизненными. — …мы немного подождали, чтобы узнать, проснёшься ли ты. Но ты не приходил в себя.              В горле защемило, когда он попытался заговорить. И Хэ Сюань покачал головой.              — Где Се Лянь?              — Э-э, говорит с какими-то людьми внизу. Сказал мне оставаться с тобой. Но я… сидела и смотрела на тебя на кровати, я… знаю, это жалко, но я больше не могла пялиться на тебя, лежащего в собственной крови, — Хэ Минся повернула голову, отойдя от него. Она не сняла с него руки, словно ожидая, что он в любую секунду может рухнуть. — …эта милая женщина, Юйши Хуан, предложила помощь.              Хэ Сюань пристально посмотрел в сторону лестницы, задаваясь вопросом, почему Юйши Хуан поддерживает их, но размышления были недолгими. Ночь угасала, а ему надо было найти Се Ляня. Начав идти, он позволил Хэ Минся обхватить руками его за талию и пойти с ним.              — Я пытался, Минся, я правда…              — Замолчи. Я знаю, — руки крепче обхватили талию, и Хэ Сюань сдержал дрожь, когда она сжала какие-то внутренние повреждения, которые ещё скрывались под поверхностью. — Я… я не хотела… — её губы скривились, расстроенные обстоятельствами, и Хэ Сюань уставился вперёд и стиснул зубы. — …тебя подстрелили. Я просто рада, что ты жив.              Дыхание дрогнуло.              — Ага.               Спустившись по лестнице, Хэ Сюань пошёл на звук приглушённых голосов через кухню в столовую. Он уже понимал, что там спорили. Внутри Черновод увидел Инь Юя и Цюань Ичжэня, сидящих близко друг к другу. Фэн Синь и Му Цин надвигались друг на друга с обеих сторон стола, а Юйши Хуан заняла место во главе стола. Се Лянь прислонялся к стене, сжав губы, и выглядел совершенно белым от напряжения.              — Мы не будем ничего делать, пока не узнаем, где они точно находятся!              — Значит, ты хочешь сидеть сложа руки и ждать, когда появится тело?! — Фэн Синь стукнул кулаком по столу, отчего тот весь затрясся. — Что нам даст рассиживание?!              Хэ Минся стояла рядом с ним, прикладывая больше усилий, чтобы он продолжал стоять на ногах, чем ему хотелось бы признать. Когда они вошли в круг, люди повернулись к ним лицом. Му Цин и Фэн Синь перестали орать на друг друга, а Инь Юй оторвал взгляд от ножа, который крутил между двумя пальцами. Цюань Ичжэнь сидел на полу рядом с ним, и он медленно встал. Юйши Хуан, за спиной которой был здоровый крепкий охранник, окинула его беглым, но внимательным взглядом.              — Как пробуждение Черновода меняет наши планы? — поинтересовалась она.              Се Лянь из-за угла едва поднял взгляд. Спутанные клочья волос, наполовину срезанные, свисали перед его лицом, и он пристально смотрел в пол.              — Никак не меняет. Мы выясним, куда они уехали, и убьём их всех. Это единственный план, который я рассматриваю.              — Но… — начал было Инь Юй и осёкся, когда Се Лянь бросил на него грозный взгляд. С бинтами, обмотанными вокруг головы, он, казалось, ещё не очень хорошо владел собой. И его взгляд медленно вернулся к Хэ Сюаню. Инь Юй обхватил пальцами нож и убрал его в кожаные ножны. — Ты знаешь, куда они могли поехать?              Он зашевелил челюстью и поднял плечо.              — Может, за а-Юэ?              — Ты просто хочешь поехать в домик, чтобы спасти дочь, — сказал Се Лянь, и они пересеклись взглядами через комнату. Его взгляд был уставшим и злым, глаза обрамлял такой насыщенный красный цвет, что он казался кровью. Тени от спутанных волос растянулись по его измученному лицу, и Хэ Сюань мог лишь проглотить свои возмущения. — Госпожа Юйши, расскажите ему то, что сказали нам.              Юйши Хуан, очевидно, была самой спокойной в комнате. Она вела себя так, словно не было никаких разногласий, скрестив перед собой руки. Волосы были убраны с лица заколкой, её простая одежда сильно отличалась от обычного одеяния, в которое она облачалась. Хэ Сюань под её внимательным взглядом вздрогнул.              — Линвэнь должна была вывести Бай Усяна на чистую воду. Мы определились с местом ещё недели назад. К несчастью, ваши планы пересеклись с моими, и со вчерашнего дня от неё никаких вестей.              —Вы работаете с Линвэнь? — уточнил Хэ Сюань.              — Я уже давно хотела убрать Бай Усяна со сцены. Она пришла ко мне с планом, как этого добиться.              Разозлившись, Хэ Сюань отстранился от Хэ Минся и шагнул к столу. Мужчина сильно стукнул по нему рукой, заметив, что Инь Юй слегка вздрогнул. Юйши Хуан на мгновение опустила глаза, а затем спокойно посмотрела на него.              — Что случилось с вашим благочестиво-лицемерным нейтралитетом? Почему мы вообще должны вам доверять? — спросил он.              — Потому что я ваш единственный вариант, Черновод. Полагаю, вы правы в своём предположении, что Бай Усян поехал в горы, и могу объяснить почему, — женщина достала из кармана телефон и жестом попросила его подойти ближе. Выпрямившись, Хэ Сюань держался за руку, идя через комнату. Фэн Синь и Му Цин отступили в сторону, и он остановился перед её протянутой рукой.              — Как она не раскрыла мне все свои секреты, так и я не раскрыла ей все свои, — на экране телефона высветилась карта и одна зелёная точка, которая медленно мигала. Она не двигалась. На карте это место было обозначено как шоссе к западу от города, и Хэ Сюань пристально посмотрел на неё. Се Лянь оттолкнулся от стены и, обойдя вокруг, посмотрел на экран. — Я отслеживала её телефон с начала нашей договорённости. Расценивала это в качестве меры безопасности на случай, если до неё доберётся кто-то из агрессоров. Он сел где-то между этим местом и горами на западе, но, похоже, она движется в этом направлении.              — Это загородный домик, — сказал Хэ Сюань.              — Как он вообще узнал об этом месте? — поинтересовался Му Цин. — Линвэнь?               — Н… — заговорила Хэ Минся, но её голос затих из-за внезапно устремившихся на неё взглядами. Она осмотрелась, словно проведя взглядом по оружию, которое каждый из этих опасных мужчин выставлял напоказ, но затем остановилась на Хэ Сюане. — Я рассказала ему о домике. Я… возможно, он уже знал некоторые детали, но он хотел знать планировку и местность вокруг. Тогда не знала, для чего ему это нужно.              — Значит, он точно там, — сказал Хэ Сюань. Повернувшись, он собирался выйти из комнаты. Ни к чему ждать, пока будет принято решение. Он сам бросится за Бай Усяном. Но тут по телу прокатился спазм, и Хэ Сюань рухнул на пол.              — Гэ!              Се Лянь опередил её, наклонился рядом с ним и обхватил рукой его грудь. Поднятый на ноги, Хэ Сюань представил, как колени становятся несгибаемыми. Он не может позволить им подкоситься. Только не снова. Дрожа, он опёрся на Се Ляня, оскалив зубы.              — …Бай Усян — предсказуемый ублюдок. Он идёт туда, где может нанести наибольший урон всем нам. Ему нужно убить а-Юэ.              Позади него Хэ Минся издала подавленный звук. Повернув голову, Хэ Сюань увидел её распущенные локоны и затуманенные глаза, и сердце заколотилось о грудную клетку. Вернувшись к Се Ляню, он подождал, когда они встретятся взглядами.              — Поверь мне. Он поедет именно туда. Я не просто… так это говорю, — ему казалось, что от малейшего толчка его тело сломается пополам, но ничего другого, кроме как быть сильным, не оставалось. — Я тоже хочу его спасти.              Взгляд Се Ляня был неподвижным и тяжёлым. Они пристально смотрели друг на друга с жаром взрывающейся звезды.              — Мы едем в загородный дом, — наконец сказал он, и Хэ Сюань отошёл и тяжело опустился на стол. — Давайте выдвигаться.              — Можете взять с собой несколько моих людей, — сказала Юйши Хуан. — Или же желаю вам обоим удачи.              Взгляд Хэ Сюаня скользнул по ней, но надолго не задержался. Потянувшись вверх, он прикоснулся рукой к раненому плечу и охнул от боли. Выходя из комнаты, он прошёл мимо Хэ Минся и двинулся в сторону кухни. Рука до сих пор была мёртвым грузом. Внимательный взгляд Инь Юя, пробежавший по нему, был тусклым, но у Хэ Сюаня не было времени с этим разобраться. На столе для них было разложено оружие, и он взял пистолет, почувствовав знакомую тяжесть в руке. Обычно он целился правой рукой, но сейчас об этом не могло быть и речи.              — Минся.              Без лишних предисловий Хэ Минся прижалась к нему. Сестра помогла застегнуть ему рубашку. Хэ Сюань кивнул на кобуру, и ей понадобилось меньше секунды, чтобы понять, чего он хочет. Она помогла просунуть в неё руки, а затем положила в неё пистолет.              — Ты останешься здесь, — сказал он с лёгким напряжением в голосе.              — Ещё чего.              — Ты не пойдёшь с нами.              Она схватила его за плечо, и Хэ Сюань вздрогнул. Хэ Минся пристально посмотрела ему в глаза, злость, как неисправная свеча зажигания, разгорелась в её глазах.              — Я должна. Я буду держаться подальше, я… я что угодно сделаю, только… я хочу узнать, что она в порядке. И… я больше не могу потерять тебя из виду, потому что каждый раз, когда я это делаю, ты уходишь и тебя чуть не убивают! — она понизила голос, когда Му Цин бросил на них беглый взгляд из-за стола, отвлёкшись от просовывания ножей в потайные кобуры под рукавами. — Гэ, ты едва можешь ходить.              Хэ Сюань уставился на сестру, зрение размывалось по краям от боли и усталости. Хэ Минся посмотрела на него, встретив его взгляд со сталью, которая сквозила в ней столько, сколько он её знал. Положив руку на стол, Хэ Сюань опёрся на него, склонив голову.              — Я не могу потерять ещё и тебя, — за его веками, словно угасающее пламя, плясала слабость. — Я… я не достаточно силён, чтобы защитить тебя сейчас.              — А когда-нибудь был?              Лицо исказилось. Чувство вины захлестнуло сердце.              — Минся…              — Гэ, мне уже не шесть лет. Когда-нибудь тебе придётся перестать меня защищать.              Попытка возразить вызывала боль, и у Хэ Сюаня не было времени на этот разговор. Повернувшись, он остановился, когда к нему вдруг с другого конца комнаты подошёл Инь Юй. В его руке была поддерживающая повязка, и он кинул её. Хэ Сюань поймал повязку и, приподняв бровь, уставился на голубую ткань.              — Мне пришлось её носить после того, как Ци Жун избил меня до полусмерти. Твоё плечо, должно быть, горит, особенно с такой свисающей рукой. Так что надевай.              Хэ Минся взяла её из его руки, расстегнула верхний ремешок и застегнула его вокруг шеи. Хэ Сюань вытаращился на Инь Юя, проследив взглядом за белой повязкой, видневшейся под волосами.              — Неважно выглядишь.              — Я не очень хорошо себя чувствую. Но у нас куча работы, босс. Как всегда.                Когда он ушёл, Хэ Сюань опустил взгляд. Он дёрнулся, когда Хэ Минся подняла его руку и просунула её в поддерживающую повязку. От движения плечо натянулось, прижжённые мышцы напряглись и скрутились, а кожу головы покалывало.              — Хватит вести себя как ребёнок, — прошептала она с нотками усталости в голосе, и Хэ Сюань расслабился, пока она двигалась позади него, закрепляя бандаж. Его рука была поднята, и после болезненного перемещения Хэ Сюань не мог не признать, что так было лучше. — Ц-ц-ц… как ты собираешься что-то делать? Гэ, тебе нужно…              — Нужно идти, — он отошёл, ненадолго задержавшись, накрыв ладонью сверху её щёку. — Я верну её и-или…              — Не говори этого. Не хочу слышать, как ты обещаешь, что спасёшь её любой ценой, — Хэ Минся почти испепеляла его взглядом, который быстро застилали слёзы. — Подожди, гэ. Гэ! — её слабо вцепились в его руку, но Хэ Сюань отстранился и пошёл из кухни к входной двери. Она была открыта, с улицы доносился рёв двигателей. Выйдя на крыльцо, он увидел, как Се Лянь садится в ярко-красный кабриолет, чтобы возглавить движение. И Хэ Сюань пошёл к нему, чтобы присоединиться.              — Черновод.              Шаги приостановились на траве, и, повернув голову, Хэ Сюань увидел, как из дома выходит Юйши Хуан. Её окружал ореол света, а простое чёрное платье и мягкое пальто придавали её фигуре лёгкие очертания. За ней следовал её телохранитель, но она взмахом руки заставила его отойти назад. Хэ Сюань поднял голову, глядя, как она идёт на крыльцо. Холодный воздух кусал его, точно змея.              — Мне пора идти, — сказал он.              — Конечно пора. Прежде чем вы уедете, хочу, чтобы вы знали: я не подозревала, что Линвэнь планировала вовлечь в это вашу семью. Я никогда не была в восторге от вовлечения невинных — не больше, чем они сами ввязываются. И я также не хотела подавлять вас и вашего брата. Я поддерживаю баланс в городе. Бай Усян хотел нарушить этот баланс, и я думала, она сможет снова выровнять весы.              — Как жаль, что она такая же жаждущая власти стерва, как и он, да? — нахмурившись, спросил Хэ Сюань.              — Вините меня, если хотите, — Юйши Хуан наклонила голову вбок, в её взгляде была доброта, от которой спину Хэ Сюаня неприятно покалывало. Он видел, как она заботится об умирающих растениях, и что-то в её выражении напомнило ему об этом. Когда женщина протянула руку, Хэ Сюань шагнул обратно на крыльцо, чтобы взять то, что она ему протягивала. На её ладони лежало золотое ожерелье Ши Цинсюаня, и гортань сжало.              — Идите. Сомневаюсь, что после восхода солнца у вас будет много времени, чтобы спасти свою семью. Те, кто находится в моей власти, будут защищены.              Взяв ожерелье, — должно быть, она достала его из кармана, прежде чем провести импровизированную операцию на его огнестрельной ране, — Хэ Сюань зажал амулет между пальцами. Кивнув, он сошёл с крыльца и двинулся к машине. Остальные члены процессии были готовы, и, охнув, он забрался в кабриолет рядом с Се Лянем. Едва закрылась дверца, двигатель взревел, словно территориальный лев, и Се Лянь развернул их на поездной дорожке и выехал за главные ворота. Хэ Сюань осторожно положил ожерелье в карман.

________________________________________

      Дорога была длинной, а обстановка — напряжённой. Их спины освещали колющие лучи восходящего солнца, разгоняя темноту и освещая дорогу. Хэ Сюань держал руку на плече, надавливая на мышцы и чувствуя, как они сжимаются и напрягаются вокруг дыры, прожжённой в нём пулей. Пальцы в поддерживающей повязке подёргивались, запястье медленно поворачивалось. Вдоль линии роста волос выступили бисеринки пота, стекая вниз, и Хэ Сюань несколько раз охнул, заставляя руку снова работать. Основание ладони надавило на рану, боль пронзила каждую вену, словно в электрическую розетку втыкали вилку.              — Тебе не станет от этого лучше, — заметил Се Лянь, не сводя глаз с дороги. Они быстро ехали по льду и от любой незначительной ошибки могли съехать с дороги и врезаться в деревья.              Хэ Сюань не ответил.              — Скоро поворот. Притормози.              Се Лянь нажал на тормоза, и двигатель успокоился под ними, издавая громкую вибрацию. Хэ Сюань потянулся вперёд здоровой рукой и открыл бардачок. Ему пришлось моргнуть, чтобы прояснить зрение, но чёрный пистолет, лежавший внутри, легко лёг ему в руку. Нет повода не быть с двумя пистолетами. Подтолкнув и закрыв бардачок коленом, Хэ Сюань откинулся назад и вытащил обойму, чтобы проверить, заряжена ли она. Коленом он вставил её обратно, а затем положил пистолет на колени.              — …я должен был догадаться, что план не…              — Нет смысла себя винить, Хэ Сюань. Я тебя не виню, — руки Се Ляня разжались на руле, когда машина замедлилась. Извилистая горная дорога уходила ввысь перед ними. Зелёные ели, покрытые белым покрывалом, расплывались перед глазами Хэ Сюаня. И он проглотил застрявший в горле комок вины. — Я просто… не могу его потерять.              — Я лучше умру, чем позволю, чтобы с ним что-то случилось, — Хэ Сюань поднял руку, снова сжимая плечо. Маленькие вспышки раскалывающей боли заставили свет вспыхивать и гаснуть в его глазе. — Или… или… — он не смог этого сказать. На него ненадолго упал взгляд Се Ляня. Словно груз, он лёг на его затылок, и Хэ Сюань осел, наклонившись вперёд.              — Мы вытащим их всех, — Се Лянь говорил властно и сурово. — А потом мы сожжём этого ублюдка заживо.              Посмотрев вверх, Хэ Сюань прищурился. Они осторожно проезжали поворот дороги. Одна машина дымилась у дерева, наполовину засыпанного снегом. Подняв руку, Хэ Сюань показал Се Ляню остановиться. Они съехали на обочину, одно колесо соскочило с краю в снег. Хэ Сюань распахнул дверь машины и высунул ноги наружу. Держа пистолет на боку, он медленными шагами двинулся вперёд. Лучи восходящего солнца отблёскивали с края машины, сквозь повреждения проглядывал искорёженный металл. Се Лянь осторожно пошёл за ним, а остальная часть их процессии остановилась позади кабриолета.              Под ногами хрустел снег, и Хэ Сюань волочил за собой стремительно ухудшающуюся ногу. Задняя пассажирская дверь была распахнута, внутри — никого. Медленно обойдя машину сзади, он подошёл к ужасающей картине по ту сторону. Лежало одно тело, частично спрятанное непрерывным снегопадом, к небу тянулись голые пальцы. Замёрзшее в снегу. Хэ Сюань пнул его ногой и взглянул на кривое пулевое отверстие в груди. Прицел был не лучшим, но достаточно хорошим, чтобы выполнить свою работу. Заглянув внутрь водительского сиденья, Хэ Сюань увидел погнутый металл из сплющенного двигателя и покрывающую сиденье кровь. Всё засохло, уже замёрзло, но впиталось глубоко в ткань.              — Оно свежее, — сказал он, подняв взгляд на Се Ляня, который стоял с другой стороны машины и ждал его мнения. Срезанные пучки волос колыхались перед его лицом, снежинки застревали в прядях.              — Как думаешь, что здесь случилось?              Хэ Сюань опять посмотрел вниз и покачал головой.              — Кого-то прибили. Может, этого водителя застрелил кто-то, кого он перевозил, и он разбил машину? — он оскалил зубы, холодный ветер бился об них, пока он думал. — …или кто-то спасался бегством.              Под снегом виднелись красные полосы. Снова выпавший снег в значительной мере спрятал их, но он видел кровь под верхним слоем, как будто находившегося внутри человека вытащили и потащили к обочине. Проследив за еле заметными линиями, он остановился и поднял взгляд. Отсюда ему была видна небольшая тропинка, ведущая к загородному домику.              — …кого-то снова схватили.              — Как думаешь, этот человек ещё жив?              — Тела здесь нет, — он опустил взгляд. — Кроме этого. Вряд ли он вёл машину. Ноги не травмированы.              Се Лянь обошёл машину и вышел на дорогу. Его пальцы согнулись, дрожа от пронизывающего холода. Обводя взглядом деревья, Се Лянь, похоже, хотел разглядеть домик, однако густые деревья и расстояние всё ещё закрывали его. Хэ Сюань проволочил ногу по снегу к обочине и перешагнул на потревоженный грязноватый лёд, образовавшийся на сильном морозе.              — …что нам делать? — тихо спросил Се Лянь.              — …если мы поедем через деревья, это сразу же их насторожит, — ответил он. — Нужно действовать незаметно. Бай Усян может убить их всех от злости, если поймёт, что мы едем.              — Вот и я так подумал. Как добраться к задней части домика?              Губы Хэ Сюаня дёрнулись.              — Через замёрзшее озеро.              — Наверное, он чувствует себя уверенно, когда у него за спиной эта граница. Насколько широкое озеро?              — Есть более узкое место примерно в тридцати минутах езды отсюда. Прямой путь к причалу. Но… — Се Лянь нашёл глазами его лицо, вопрошающе глядя. — …зима ещё только начинается. Я не знаю, насколько хорошо замёрзло озеро.              — Рискнёшь? Со мной?              — Неужели тебе надо об этом спрашивать?              Взгляд, пронзивший его, был столь же резким, сколь и благодарным, и Се Лянь отошёл, не сказав больше ни слова. Хэ Сюань последовал за ним более медленным шагом, прислушиваясь.              — Фэн Синь, оставайся с этой группой и пройдите через лес. Спрячьтесь. Когда мы перейдём озеро, я позвоню тебе. Инь Юй, Му Цин, Ичжэнь, вы с нами, — идя обратно к машинам, Се Лянь остановился, слегка наклонив голову. — …вы снайпер, верно?              Одна из людей Юйши Хуан — девушка, слишком юная для такой работы, — сидела на капоте одной из их машин с сигаретой, дымящейся между пальцами.              — Да, — ответила она. — Но здесь нет возвышенности. Если только вы не хотите, чтобы я залезла на дерево.              — Если сможете развернуться на другом берегу озера, достаточно ли будет ровное место, чтобы увидеть домик?              Девушка — Хэ Сюань полагал, что её звали Бань Юэ, но точно он не знал, — задумчиво на него посмотрела.              — Возможно.              — Тогда берите своё оружие, прицел и садитесь в нашу машину. Поехали. Хэ Сюань, сможешь повести?              — Да.              Се Лянь разговаривал по телефону, связываясь с отделившимся отрядом их группы, а Хэ Сюань забрался на водительское сиденье. Вскоре они уже мчались обратно по дороге, огибая озеро. Мороз сделал хорошую вещь, делая его бесчувственным к панике, щекочущей под поверхностью. Положив руку на руль, Черновод пошевелил пальцами другой руки и проследил, как по венам прокатилась мучительная боль.              Развернув машину, Хэ Сюань проехал мимо остальных. Его мысли были в тысячах километров отсюда, он думал о каком-то провалившемся плане побега, о том, что Бай Усян сделает с человеком, который попытался это сделать. Он даже не заметил маленькую фигурку, стоящую на обочине, — тёмное пятно на фоне белого снежного пейзажа. Внимание привлёк схвативший его Се Лянь, и Хэ Сюань резко затормозил.              — Хэ Юэ! — он распахнул дверь и побежал к ней так быстро, как только могли нести его ноги. Хэ Юэ повернулась, длинные волосы были мокрыми от снега и льда, и попятилась, услышав крик. Когда она поняла, кто он такой, её ноги заскользили по льду, когда она попыталась добраться до него. Хэ Сюань опустился на холодную землю, поддерживая её, и его грудь тут же пропитали слёзы дочки.              — Ты замерзаешь, — он бы сорвал с себя куртку, но на нём её не было. Се Лянь догнал его, стаскивая с себя пальто, и укутал в него девочку. Они оба дрожали от холода, пока она плакала, прижавшись к нему.              — …ты вернулся.              Её маленькие слова были так приглушены в его груди, что Хэ Сюань даже не был уверен, что расслышал их правильно. Встав, он поднял Хэ Юэ слабой рукой. Она цеплялась за него, помогая, и он медленно пошёл по скользкой дороге к машине.              — Ей нужно тепло, — сказал он, и Се Лянь кивнул, открывая для него заднюю дверь. Бань Юэ передвинулась на другую сторону сиденья, когда на него усадили Хэ Юэ, и она поплотнее закутала девочку в пальто Се Ляня.              — Хэ Юэ, что случилось?              Хэ Сюань погладил синяки на её лице, желая стереть багровые несовершенства с её кожи. Он не мог вынести того, что ей больно. И её глаза были тусклыми, холодные слёзы прилипли к коже. Она так замёрзла. Хэ Сюань почти не хотел к ней прикасаться, боясь, что его руки скорее навредят, чем помогут.              — …машина разбилась.              Он обменялся взглядом с Се Лянем.              — Кто был с тобой в машине, малышка? — спросил Се Лянь.              — Г-Господин Ши… он не выбрался. Я побежала, но потом… за мной гнались люди, поэтому я спряталась в-вон там. Там старое дерево. Оно упало, так что я спряталась за ним, — она сильно задрожала, и Хэ Сюань двинулся вперёд и прибавил температуру обогревателя. — С-с-с господином Ши б-будет всё в порядке?              Се Лянь осторожно потёр её по руке.              — Мы сделаем всё возможное. Хэ Сюань…              Он медленно повернул голову, не сводя взгляда с Хэ Юэ.              — Что?              — Хочешь вернуться с ней в город?              Наконец посмотрев на Се Ляня, Хэ Сюань почувствовал, как у него сдавило горло. Солнце поднималось, лучи света падали ему на лицо. Жёлтый и оранжевый головокружительно отражались в белых вершинах гор позади них. Взяв Хэ Юэ, он достал девочку из машины, прижимая её к груди.              — Я должен их забрать, — прошептал он ей, почувствовав, как пальцы цепляются за его рубашку. Встав, он подошёл к Цюань Ичжэню и передал ему дочку. — Верни её в город. Отвези её в больницу и скажи Минся, что с ней всё в порядке.              Хэ Юэ потянулась к нему, когда он начал идти, и Хэ Сюань подошёл к ней, ненадолго прижавшись лбом к её лбу.              — …они сильно их ранят, да?              — Да. Поэтому я должен идти, — Хэ Сюань поцеловал её в лоб, затем отстранился и вернулся к автомобилю. Се Лянь ждал его внутри. Они оба напряжённо смотрели вперёд, когда Цюань Ичжэнь сел в другую машину и уехал. Для них это было началом конца, как бы это ни обернулось. Держа руки на руле, он поехал к озеру.

________________________________________

      Бань Юэ разместилась на столике для пикника. При других обстоятельствах она выглядела бы с винтовкой почти комично. Подпорка поддерживала тяжёлый ствол, а сверху девушка установила большой оптический прицел. Перегнувшись через конец стола, она со знанием дела положила руки на оружие и всмотрелась в прицел. Се Лянь и Хэ Сюань стояли у неё по бокам, ожидая. Локти девушки опирались на заиндевевший стол. Снег они смели. Небольшие деревья, выстроившиеся вдоль кромки озера, слегка закрывали их, но Хэ Сюань смог разглядеть сквозь них очертания домика. Хотелось бы надеяться, что их не будет видно, если у дома выставят охранников.              — Там никого нет, — подала голос Бань Юэ, развеяв опасения. — В задних комнатах горит свет.              — Спальни, — ответил Хэ Сюань. — Их три в задней части дома. Я… я сделал их для Минся, близнецов и… и… — он запинался, и ему хотелось бы думать, что это из-за холодного ветра, бьющего его в грудь. — Ты видишь заднее крыльцо?              — Сбоку, — Бань Юэ посмотрела в прицел, высматривая любое движение. — Никого не видно, и света нет. Но если я развернусь… — оружие чуть сместилось, и Бань Юэ хмыкнула. — Я не вижу фасад, но над машинами у входа что-то светится. Людей нет. Такой холод — думаю, они стоят на карауле внутри.              — Если мы собираемся выдвигаться, то нужно идти сейчас, — заметил Се Лянь. — Уже утро, и Бай Усян захочет поскорее уехать. Он знает, что мы придём за ним.              — Если только он не думает, что мы не знаем, куда он отправился, — сказал Му Цин. Он прислонился к дереву, вертя в одной руке нож. Когда он говорил, свет, просачивающийся сквозь ветви, обрамлял дымок конденсата перед его губами. — Пока что у нас есть преимущество неожиданности, да?              — Пока, — ответил Хэ Сюань. — Но Линвэнь… вот кого мы должны опасаться.              — О чём ты?              — Вдумайся. Она работала с Юйши Хуан. Знает больше Бай Усяна, даже хочет его убить. Это переворот, — Хэ Сюань наклонил голову, устремив взгляд на домик. — Тогда мне это показалось странным. Я чуть ли не приставил нож к горлу Бай Усяна, а вокруг него было добрых шесть-семь человек, наблюдающих, как я собираюсь зарезать их босса. Думаю, у неё в кармане силовики.              — Это ведь совсем несложно. Босс уже забирал парочку его силовиков, чтобы помочь увезти Цинсюаня, — заговорил Инь Юй.              — Ты не слушаешь, — ответил Хэ Сюань. — У дагэ тоже никогда не было их лояльности. Линвэнь знала об этом, знала, что я приеду в бордель, точно знала, каким был план. Мы всё это время играли в догонялки, и, мне кажется, она знает, что Юйши Хуан её сейчас предаёт.              После этого никто ничего не сказал. Они слушали, как над головой перестукиваются ветки, пристально глядя в сторону домика. Пока Се Лянь не решил пойти к озеру. Хэ Сюань последовал за ним, и двое других пошли за ним ровным шагом. Се Лянь достал из кармана беспроводной наушник и вставил в ухо. Бань Юэ взяла телефон и показала ему экран.              — Держи нас в курсе о любых изменениях, — сказал он, и она слегка отсалютовала, а затем снова посмотрела в прицел.              Хэ Сюань обошёл Се Ляня, чтобы сделать первые шаги на озере. Оно замёрзло до самого берега, и он осторожно сделал несколько шагов вперёд. Постучав ботинком, Черновод проверил толщину льда. Услышав потрескивание, он топнул ещё раз, однако лёд не проломился.              — Вроде пойдёт, — сказал он, и Се Лянь кивнул ему.              Инь Юй достал пистолеты из багажника, и все, кроме Хэ Сюаня, перекинули ремень через плечи и сняли оружие с предохранителей. У него был с собой только пистолет, пристально разглядывая гладкие чёрные корпуса полуавтоматических винтовок. Се Лянь осмотрел их, затем кивнул.              — Пойдём.              Инь Юй осторожными шагами вышел на лёд первым. За ним последовал Му Цин, а за ним — Се Лянь. Они шли тремя разными путями, стараясь не наступать дважды на одно и то же место. Хэ Сюань шёл последним, глядя на причал вдалеке. Пока они шли, с неба снова начал падать снег. Инь Юй держал пистолет поднятым, напрягаясь при каждом шаге. Му Цин не мог смотреть вперёд, постоянно оглядываясь по сторонам. Се Лянь был осторожен и решителен, его шаги по льду были лёгкими и ровными.              Это был долгий путь. Ветер, дующий между деревьями, создавал эффект туннеля, и волосы и одежда развевались вокруг их тел. Хэ Сюань остановился, с усилием согнул ноющее колено и поднял его. Шагнув вперёд, он вздрогнул от боли. Сдержав её, он продолжил идти. Холодный ветер, по крайней мере, достаточно заморозил тело, чтобы он не обращал внимания на то, как трудно дышать из-за ушибленных рёбер. Причал становился всё ближе, как и задняя часть домика, и сквозь клубящийся снег ему было видно жёлтое свечение в окнах.              На следующем шаге Хэ Сюань услышал треск. На полпути через озеро его нога замерла, и он посмотрел вниз. Лёд не раскалывался, поэтому он переместил ногу в сторону и ступил туда. Ещё один шаг вперёд, и он услышал новый треск.              — …давайте поторопимся, — сказал он достаточно громко, чтобы услышали остальные. Глаза Се Ляня нашли его, голова мужчины наклонилась назад. Ещё один шаг — и Хэ Сюань почувствовал, как лёд под ним проваливается и прогибается.              Проклятая больная нога.              Он оттаскивал себя назад, тяжёлое, налитое свинцом колено защемило. Едва его нога ударилась об лёд, он треснул, и Хэ Сюань не мог двигаться достаточно быстро, чтобы вырваться.              — Уходите! — выкрикнул он последнее слово, прежде чем дыхание вырвалось из лёгких, а нога провалилась под лёд.              Хэ Сюаню и до этого было холодно, он чувствовал холод, даже когда лежал, истекая кровью, на ледяном бетоне. Однако такого холода он не испытывал никогда. Лёд поглощал его ногу, трескаясь всё сильнее, когда его тело ударялось о него. До самого бедра он был погружен в ледяную воду, настолько холодную, что его парализовало. Пистолет соскользнул, ногти отчаянно цеплялись за лёд, чтобы не дать ему соскользнуть ещё глубже. Всего одна нога в воде, но этого всё равно хватило, чтобы убить его способность бороться.              — Хэ Сюань!              — Босс!              — У… — он не мог вымолвить ни слова, чтобы сказать им спасаться самим, и смотрел, как трещины во льду вокруг него становятся всё шире. Он пытался подтянуться, вытащить ногу из воды, но тело сковало, точно лёд обволакивал его кости. Рука схватила его за плечо, глаза Се Ляня горели огнём. — У… — сдавленный голос снова оборвался, колено и локти давили на лёд.              — Не потеряем тебя здесь вот так, — заявил Се Лянь, ярость закрутилась вокруг его языка. Выдыхаемый изо рта конденсат был похож на дым, и мужчина, бросив оружие, обхватил Хэ Сюаня руками и потянул. К нему присоединился Инь Юй, а Му Цин стоял в стороне с пистолетом, просматривая местность в поисках признаков какого-либо движения. Трескающийся лёд откололся и провалился в небольшое проделанное им отверстие, когда Хэ Сюаня вытащили на поверхность. — Подойди сюда и помоги ему идти, — сказал Се Лянь, схватив оба пистолета, выпрямившись. Му Цин подошёл, лёд продолжил трескаться. Хэ Сюань не сводил с него взгляда, ожидая худшего.              Инь Юй подхватил его под здоровую руку, обхватив рукой за брюшные мышцы. Му Цин придерживал его за талию.              — Ну же, босс. Помоги нам, — пробормотал он, кряхтя от усилий. Хэ Сюань не мог заставить ногу работать. Но ковылял изо всех сил, когда они шли по льду. Ему казалось, что эти двое ещё никогда к нему так не прикасались. Половина пути превратилась в две трети, и берег стал ближе.              — Да, мы в порядке, — сказал Се Лянь, говоря в наушник. — Мы идём в рощу деревьев у крыльца. Нужно усадить Хэ Сюаня.              Хэ Сюань крепко стиснул зубы, челюсть болела, и он задрожал. К счастью, слабое место во льду, похоже, было только в центре. Края льда озера были более прочными, и они преодолели его ещё за несколько минут. К тому времени как они перебрались, на его штанах появился иней, а вода в ботинках замёрзла в снежной каше. Хэ Сюаня опустили на снег, и Инь Юй тут же присел возле него и стащил с его ноги ботинок, чтобы вытряхнуть лёд. Но переодеться в сухую одежду он не мог. Му Цин караулил, держа палец на спусковом крючке, приготовившись. Се Лянь наклонился у его плеча, положив на него руку.              — …давай, Хэ Сюань. Ты должен нам помочь, — прошептал он, и, когда Хэ Сюань повернул голову, он увидел, как лёд треснул и на лице Се Ляня. — Нам нужен… ты нужен мне.              Лицо дёрнулось, по телу пробегала дрожь. Хэ Сюань прислонился к дереву позади себя, впился пальцами в бедро и сильно давил, пока не стало больно. Заставив оцепенение уйти, он согнул колено и снова разогнул. Инь Юй бросил ботинок рядом с ним, и Хэ Сюань надел его.              — Дай мне проклятый пистолет, — сказал он, и Се Лянь положил его ему в руку. — …позвони Фэн Синю. Если мы пойдём сзади, они выйдут спереди. Он должен быть готов с ними встретиться.              — Если Линвэнь ждёт нас, она выйдет оттуда первой. Я уверен, что она будет среди первых за дверью. Сука, — Му Цин швырнул вверх снег, вглядываясь в дом сквозь редкие деревья, за которыми они прятались. — Какой у нас план?              — …я не могу выбить вот так дверь. Разбить окно? — спросил Хэ Сюань.              — Нет. Нам нужно быть более незаметными. Надо было взять с собой больше людей, но я не знал, сможем ли мы перебраться через озеро или нет, не хотел терять время, — Се Лянь вздохнул, белые клубы взметнулись вверх. Взгляд скользнул по снегу к задней части домика. Окно в ближайшую спальню было высоко, а с другой стороны домика находился навес для склада. — Инь Юй, можешь взломать замок?              — Мне нужно что-нибудь тонкое и… — он замолчал, когда Се Лянь вытащил шпильку из волос и протянул её ему. — Легко. Мы уверены, что на крыльце никого нет?              Се Лянь прикоснулся рукой к наушнику.              — Бань Юэ? Видишь кого-нибудь на крыльце? — его лицо помрачнело, и Се Лянь покачал головой. — Она не видит всё, потому что дом стоит под углом. Придётся сделать шаг в неизвестность. Му Цин, позвони Фэн Синю. Оставайся с Хэ Сюанем…              — Я пойду с тобой, — заявил Хэ Сюань.              — Ты даже ходить не можешь.              — Могу, — упрямый гнев стучал в голове, и Хэ Сюань с помощью плеч взобрался на дерево, ноги дрожали. Се Лянь встал рядом с ним, обхватив его рукой, чтобы удержать его на ногах. — …я твой щит, — сказал он и проглотил боль.              Се Лянь взглянул на него, затем покачал головой.              — Пойдём. Му Цин, координируй действия с Фэн Синем. Когда они начнут выбегать через главный вход, иди за нами.              Прежде чем они ушли, Хэ Сюань повернулся и с силой пнул дерево несколько раз. Пока не почувствовал сквозь онемение пульсацию боли в пальцах ноги. Они тихо пробрались к крыльцу. Несколько редких деревьев отделяли заднюю часть дома от озера, а крыльцо находилось прямо перед просветом в деревьях. (Если бы Хэ Сюань остановился, чтобы вспомнить дни, когда он сидел с родителями и смотрел на рассвет над водой, запах кофе и сладкого сиропа, завтрак вместе с летним ветерком, робко играющим вокруг них, он мог бы отключиться. Поэтому он не стал об этом вспоминать).              На заднем крыльце никого не было. От облегчённого дыхания в воздухе появился пар, и они тихо поднялись по ступенькам. Идти было легче, чем плестись по снегу, и Хэ Сюань прислонился к стене у двери, когда Инь Юй нагнулся, чтобы вставить шпильку в засов и начать его взламывать. Хэ Сюань приложил ухо к дереву, пытаясь услышать что-нибудь внутри, но в доме было тихо. Слишком тихо.              Что-то было не так.              — …нет. Остановись.              Инь Юй поднял голову и бросил на него взгляд, а Се Лянь наклонил голову.              — Остановись. Хватит, — Хэ Сюань отошёл от стены и жестом показал им отступить. Се Лянь отступил, пятясь, к ступенькам с растерянным выражением лица. Инь Юй отошёл в сторону, схватив пистолет, и Хэ Сюань услышал механический металлический лязг взводимого оружия. — Ложись! — он бросился вперёд, рука встретилась с грудью Се Ляня, и они оба упали в снег у основания крыльца. Пуля пробила заднюю дверь, древесина разлетелась в щепки, и Хэ Сюань прикрыл собой тело Се Ляня, когда обломки двери разлетелись по его спине.              Инь Юй перемахнул через перила крыльца и, тяжело дыша от боли, упал на землю. Легко было забыть, что другие люди тоже ранены. С трудом поднявшись на ноги, он повернулся и направил пистолет на дверь. Хэ Сюань скатился с Се Ляня, ухватившись руками за его руку, чтобы поднять на ноги. Пистолет снова зарядили, дверь сорвалась с петель, и он оттолкнул Се Ляня в сторону. Они побежали по горизонтали, и ещё одна пуля рассекла воздух. Пуля попала в дерево рядом с ними, кора раскололась.              Из-за деревьев появился Му Цин, подняв пистолет.              — Какого хрена?! — закричал он, и Се Лянь жестом показал ему пригнуться. Вернувшись в рощу, они все побежали — Инь Юй добежал туда последним. Выглянув, они увидели, как на крыльцо вышли люди. Показались стволы винтовок, и вышел мужчина с дробовиком. Он перезарядил ружьё, громко щёлкнув затвором оружия. Се Лянь попятился к дереву, потирая своё, без сомнения, разболевшееся плечо. — Фэн Синь сказал, что их не было видно. Как они поняли…              — Неважно, — перебил Хэ Сюань. — Пригни, блядь, голову.                — Мы потеряли эффект неожиданности, — прошипел Инь Юй, его голос был похож на скрежет металла. Он упёрся коленом в снег, подняв пистолет и нацелив его сквозь деревья.              — …давайте возьмём их штурмом, — сказал Се Лянь. — Фэн Синь спереди, мы — сзади. Бань Юэ, сможешь убить нескольких?              Ответом стала пуля, пробившая голову мужчины. Тот перегнулся через крыльцо, глядя в их сторону, и снайперская винтовка проделала дыру в его черепе. Он упал на снег, кровь и кусочки мозгового вещества размазались по белому. По сигналу Се Ляня их оружие начало шквальный огонь. Когда они стреляли, из-за деревьев вспыхивали искры и пули обратно посыпались градом в их сторону. Хэ Сюань прижал больную руку к дереву, целясь вокруг него. Ад пришёл на землю под стрельбу и пронзительные крики боли. Черновод опустошил обойму.              Из руки Му Цина вырвалась струя крови, обжигающе упала на снег. Он развернулся, потеряв контроль над пистолетом, и в деревянном сайдинге появился ряд пулевых отверстий. Палец соскользнул со спускового крючка, когда он упал, опустив пистолет, и он пополз назад, схватившись за руку. Кровь просачивалась между его пальцев, лицо было мрачным.              — Не высовывайся, — сказал Хэ Сюань, бросив пустой пистолет. Обойм к нему у него уже больше не было, поэтому он достал второй из кобуры на боку. Му Цин перекатился на бок и вытащил мобильник, нажимая на экран окровавленными пальцами, в то время как его вторую руку сводило судорогой. Вражеский огонь прекратился, и Хэ Сюань осторожно огляделся по сторонам. Уцелевшие после нападения отступили внутрь, и всё, что Хэ Сюань видел на крыльце, — кучу мёртвых и умирающих. — Пойдём, — прошептал он, и они медленно выбрались из поредевшей рощи. В коре деревьев виднелись новые дыры от пуль, которые останутся рубцами на всю жизнь, а деревья живут очень долго.              — Перед домом есть движение, — сказал Се Лянь, — как говорит Бань Юэ, — его пальцы быстро поправили наушник. — У Фэн Синя будет ад, когда они выйдут через переднюю дверь.              — Надеюсь, он к этому готов, — пробормотал Инь Юй.              — Заткнись, — Хэ Сюань спихнул тело со ступенек крыльца и сам поднялся по ним. Из его рта вырывались длинные струйки дыма, когда он часто и тяжело дышал, клубился пар. Он подошёл к двери, подняв пистолет и прицелившись. Однако увидел, что их никто не ждёт. Зайдя внутрь, он сразу же содрогнулся, когда по спине прокатился тёплый воздух из вентиляционных отверстий. Дерево под ногами тихонько скрипнуло, когда они прошли в самую заднюю часть домика. Там была дверь, ведущая в коридор, и ещё одна, которая вела на кухню. В этой комнате стояли стиральная и сушильная машины, а также несколько полок с непортящимися продуктами. Пули пробили дерево снаружи, пробив банки с супом, которые вытекли с полок на пол.              Хэ Сюань кивнул в сторону двери кухни, и Инь Юй двинулся туда. Се Лянь пошёл в другую сторону, и Хэ Сюань последовал за ним. Когда они вышли в коридор, Хэ Сюань оттолкнул его к стене, еле избежав пронёсшейся со свистом пули. Он выстрелил из своего пистолета прямо в живот мужчины. Кровь хлынула, точно из раздавленной клубники, и он упал.              — Двигайся, — Се Лянь оттолкнул его и прицелился. Когда в коридор вышли новые силовики, он нажал на спусковой крючок и послал волну пуль прямо в них. Изрешечённые до чёртиков, боевики даже не успели защититься, как упали кровавыми лужами. Из дыма они продолжили путь. Хэ Сюань, сильно хромая, шёл позади Се Ляня, проверяя каждую комнату, мимо которой они проходили. Распахнув дверь одной из спален, он почувствовал, как сердце упало, когда увидел размазанные по полу кровавые пятна. Он стоял, пальцы подёргивались в поддерживающей повязке, и ему до ужаса хотелось знать, кто же из них так сильно истекал кровью. — Пойдём. Не задерживаемся.              Слушать Се Ляня было тяжело, когда в голову врывался шум бушующего моря. Сквозь шум и гам в мыслях он услышал, как серия выстрелов из передней части домика стала новой какофонией. Быстро обменявшись взглядами, они побежали по коридору в переднюю. Едва они зашли в гостиную, панорамное окно в передней части дома вдруг взорвалось, стекло вылетело внутрь. Се Лянь прижался к нему, а Хэ Сюань спрятал лицо от осколков и постарался прикрыть друга. Пригнувшись, они отползли от окна и стрельбы снаружи.              — …похоже, прощальная вечеринка проходит отлично, — прошипел Хэ Сюань, волоча за собой обмороженную ногу и травмированное колено. Он полз через стекло и даже не почувствовал, что порезался.              С улицы вдруг раздался пронзительный крик, нарастая, словно кульминация в опере, и Хэ Сюань вскинул голову.              — Стой, Хэ Сюань!.. — не слушая, он встал и побежал к двери. Пули пробили древесину, чуть не задев его, но ему было плевать. Он знал этот крик, этот голос. Дверь уже была приоткрыта, он толкнул её внутрь и выстрелил. И был брошен в новую перестрелку. Их бойцы выходили из рощи, силы Бай Усяна прятались за машинами. Хэ Сюань бросился с крыльца в снег, падая с тяжёлым, глухим стуком. Дико обведя взглядом хаотичную картину.              Когда Ши Цинсюань встретился с ним взглядом, его сердце остановилось. Его — всего в крови — удерживал на ногах Бай Усян. Одна нога была искалечена и окровавлена, легко пропитывая белые широкие брюки. Рука, обхватившая талию, заставляла его стоять, но в это же время явно использовала его в качестве щита. Хэ Сюань не мог в него выстрелить. И Бай Усян скользнул на заднее сиденье тёмной машины, увлекая Ши Цинсюаня за собой. Дверца закрылась, когда они отъехали, и Хэ Сюань заорал изо всей мочи.              — Машина! — Инь Юй упал на снег рядом с ним, выпустив пули в того, кто направил на него оружие. — Туда! У неё работает двигатель. Иди!              Встав, Хэ Сюань побежал к машине. Он бросился на водительское сиденье и захлопнул дверь. Задняя дверь открылась, и он мельком глянул в зеркало заднего вида, обнаружив внутри машины Се Ляня. Фары прорезали клубок людей, поднявших оружие и стрелявших, и Хэ Сюань нажал на газ. Колено защемило, как только он это сделал, и он откинул голову, когда они отъехали от домика. Выкручивая руль, он поехал за исчезающей машиной Бай Усяна.              Вскоре они съехали с тропинки и понеслись на шоссе. Машина Бай Усяна ехала не быстрее, чем машина Хэ Сюаня, и у него не было чувства самосохранения. Свернув с дороги, он выехал на обочину, прорываясь шинами сквозь белый снег. Выкрутив руль, они вернулись обратно на дорогу, на лёд, и их закрутило перед машиной Бай Усяна. Преследуемый ударил по тормозам и несколько раз развернулся, встречаясь шинами со снегом на обочине. Се Лянь выбил заднее стекло и высунул пистолет. Он прицелился в шины, превратив их в никуда не годные полосы резины.              Открыв дверь, Хэ Сюань выбрался из машины и прохромал через обледенелую дорогу. Бай Усян тоже вышел из машины. Он потащил с собой Ши Цинсюаня, держа его перед собой. Схватив его за горло, глава Чумы поднял его. Ши Цинсюань упёрся пальцами в бетон, одна нога безвольно свисала.              — Ни с места, — приказал он, и Хэ Сюань ненадолго остановился. Голова дёрнулась к Се Ляню, всё ещё сидящему в машине. Тот покачал головой, и Хэ Сюань повернулся назад, зная, что безопасно выстрелить не получится. — Хорошо. Псина ещё может понимать команды. Я искренне удивлён, учитывая твоё недавнее поведение.              — Отпусти его.              — Думаешь, это будет так просто? — в машине позади Бай Усяна кто-то шевелился, и Хэ Сюань попробовал увидеть, кто был внутри, но два тела загораживали ему обзор. Впрочем, он и так не очень хорошо видел. Водительская дверь открылась, и Линвэнь вышла из машины. Она направила пистолет в сторону Хэ Сюаня с нечитаемым выражением лица. — Сдавайся, Черновод. Ты еле стоишь на ногах. Неужели ты думаешь, что всё вдруг пойдёт по-твоему?              — Где Саньлан?! — внезапно закричал Се Лянь. Дверь открылась, и он вышел из машины со всё ещё поднятым пистолетом. Руки дрожали, на рукава налипли иней и снег. Хэ Сюань повернул голову на пару сантиметров, неуверенно за ним наблюдая. — Где мой муж?!              Бай Усян даже не обратил внимание на этот вопрос. Ши Цинсюань барахтался в его руках, голос срывался и приглушался, когда рука сжалась вокруг его горла.              — Я хочу вернуть то, что принадлежит мне, — зло сказал он, по воздуху от голоса зазмеилась струя пара. — Ты…              С другой стороны распахнулась задняя дверь машины, и голова Хэ Сюаня дёрнулась, когда из неё вышел Пэй Мин. Коп обошёл машину с пистолетом в руке. Рука на мгновение задержалась на багажнике, и Хэ Сюань наблюдал за этим, слегка приподняв бровь. Бай Усян повернул голову, пялясь на Пэй Мина со слегка угрожающим видом.              — Осторожно, босс. Сомневаюсь, что Се Лянь блефует с этим. Лучше бы дать ему то, о чём он просит.              — О, не лезь в это!              — Довольно с меня этого спектакля, — Линвэнь снова выпрямилась, шагнув к машине. — Твой муж в багажнике.              Пистолет Се Ляня дёрнулся в её сторону.              — Что?              — Ты сука…              Она выстрелила, и Бай Усян поспешил назад. При этом он чуть не уронил щит, уворачиваясь от пули, направленной ему в ноги. Ши Цинсюань издал сдавленный крик, когда его потащили. Линвэнь свирепо посмотрела на него.              — Я не сомневаюсь, как они. Я выстрелю в твой живой щит, чтобы убить тебя, сука. Советую валить.              — Ты спятила? И что ты теперь собираешься делать?               — Когда я вернусь в город, я слёзно расскажу оставшимся в живых людям из Чумы, как наш бесстрашный лидер был застрелен своим бывшим питомцем, а затем займу твоё место. Главная башня замка окажется в моих руках. Но мне нравится мысль, что ты будешь бежать по снегу, спасая свою жизнь. Так что беги. И думай обо мне, пока бежишь.              — Делай, что говорит, — заметил Пэй Мин и повернул пистолет к Бай Усяну. Хэ Сюань сомневался, что когда-либо видел раньше такое осознание, все его оттенки — от шока до гнева.              — Испытай удачу со снегом. Чума теперь моя.              Ноздри Бай Усяна раздулись, и он начал отходить от них.              — Я найду своих боевиков, а потом приготовлю для тебя особое место в самом дерьмовом и мерзком из моих борделей, — теперь все пистолеты были направлены на него, все взгляды разрывали его на куски. И, когда его ноги соскользнули с дороги в снег, он ускорился. Хэ Сюань бросился вперёд, глядя на искажённое болью и страхом лицо Ши Цинсюаня, но Бай Усян поспешил в окрестные леса и вскоре скрылся из виду.              — Считайте это дружественным жестом — перемирием, — сказала Линвэнь, и он с Се Лянем резко повернулся к ней. С устремлёнными на неё пистолетами она подняла руки и убрала палец со спускового крючка маленького пистолета. — Позвольте мне уйти. Я дам вам поймать Бай Усяна и сделать с ним всё, что захотите.              — …Хэ Сюань, проверь багажник.              Кивнув, Черновод двинулся к багажнику. Он наставил пистолет на Пэй Мина, чтобы тот отошёл.              — Ключи, — сказал он, и Пэй Мин пошёл и достал их из замка зажигания. — Открой, — Хэ Сюань приставил пистолет к его голове, наблюдая за ним, и оттолкнул Пэй Мина в сторону, когда увидел брата. Связанный и с кляпом во рту, он резко дёрнулся вверх, когда багажник распахнулся, и Хэ Сюань протянул руку, чтобы вытащить кляп из его рта. Он положил пистолет, развязывая верёвки.              Дрожа, Хуа Чэн выполз из багажника, схватив из него пистолет, и отошёл от машины. Кровь вытекла из боковой части головы, засохши на лице и в волосах.              — Диди, — его схватили за затылок, и Хэ Сюань подошёл ближе, дрожащей рукой ухватившись за рукав брата.              — Чёрт, ты жив. Гэгэ? — его взгляд был диким, неуверенным от хорошо знакомой паники, но Хуа Чэн изо всех сил старался держать себя в руках.              — Саньлан, я в порядке!              Линвэнь двинулась к машине, и Хуа Чэн поднял пистолет, направив его на неё. Она резко остановилась, прищурившись.              — Убьёшь меня, и чума отомстит тебе. Я всё это спланировала, ладно? Этих идиотов вон там — легко победить! — женщина показала в сторону отдалённого звука стрельбы. Хэ Сюань начал отступать. — Дайте мне вернуться в город, у нас будут свои территории, и никому из нас не придётся умирать.              — Лживая сука.              — Дагэ…              Хуа Чэн медленно повернул голову, а Хэ Сюань продолжил отходить назад. Колено не сгибалось, но он ковылял к лесу.              — Куда ты?              — Цинсюань, — прошипел он, указывая себе за спину.              Осознание окрасило лицо. Се Лянь тоже посмотрел в его сторону.              — Иди. Мы догоним.              Повернувшись, Хэ Сюань поспешно удалился. Наклонившись, он сильно ударил кулаком по колену, пока то снова не начало сгибаться. После чего побрёл по снегу, который без труда доходил ему до икр. Быстро уходя прочь, он оставил позади стычку с Линвэнь и поспешил за глубокими следами шагов и волочения, оставленными в снегу. Бай Усян не был приспособлен бегать по снегу, как хищное животное. Да он им никогда и не был. На снегу была кровь.              — Заткнись. Замолчи!              — Отпусти!              Бай Усян направился обратно к домику, но в какой-то момент свернул в сторону, и Хэ Сюань понимал, что тот, скорее всего, в отчаянии потерялся. В лесу, в панике, белый снег и все мёртвые деревья выглядели одинаково. Догнав его, он увидел, что Бай Усян отошёл назад к дереву, крепко прижимая к себе Ши Цинсюаня. Душа его. Ши Цинсюань боролся, дрыгая ногами, когда из него вытекло ещё больше крови на снег.              — Черновод, стой там!              Он не послушал, крадясь вперёд. С тяжёлым взглядом.              — …отпусти его, и я дам тебе уйти.              Его волосы выбились из конского хвоста, щёки были красными от холода и прилившей крови. Он огляделся по сторонам: казалось, звуки стрельбы доносились отовсюду. Сбитый с толку, Бай Усян сильнее сжал Ши Цинсюаня, не желая отказываться от последней разменной карты.              — Ты ничто по сравнению со мной. Никто из вас.              Пора было положить этому конец. Бросившись бежать так быстро, как только мог, Хэ Сюань направился к Бай Усяну и Ши Цинсюаню. Больше он ждать не мог. Снег постоянно мешал, но Хэ Сюань решительно пробился сквозь него. Ши Цинсюань царапал руку Бай Усяна, но, когда Хэ Сюань приблизился, руки метнулись вперёд. Они тянулись к нему, и Хэ Сюань упорно бежал к солнцу. Внезапная широкая безумная улыбка Бай Усяна попыталась затмить свет, но не смогла.              — Хэ Сюань! — Хэ Сюань сфокусировался на Ши Цинсюане. На его руках. Хэ Сюань тоже потянулся к нему.              Ши Цинсюань смотрел на него, длинные волосы были спутаны запёкшейся кровью и промокли от кружащихся снежинок, падавших на деревья. Хэ Сюань всё быстрее продвигался по снегу, тело почти готово было расколоться пополам, когда он преодолел порог ограничений. Боль его даже не беспокоила, огонь в животе пожирал её как топливо, делая его быстрее, сильнее, неудержимее. Во всяком случае, он так думал.              Он не видел пистолета. Ши Цинсюань, должно быть, почувствовал, как ствол упирается ему в спину, в кожу. Потому что его руки не тянулись к нему. Они были подняты ладонями вверх, отгоняя его, а Хэ Сюань был слишком глуп, чтобы понять это, пока не стало слишком поздно. Пуля пробила кожу и мышцы, наружу брызнула кровь. Хэ Сюань смотрел, как она разъедает Ши Цинсюаня насквозь, сквозное ранение было огромным и, несомненно, жутким.              «Когда ты в последний раз смотрел на кровь и тебе становилось плохо?» — спросил его однажды Хуа Чэн.              Сегодня. Сегодня ему стало плохо при виде крови.              Он был прямо перед Ши Цинсюанем, когда это случилось, и та же пуля, пройдя сквозь него, попала и в Хэ Сюаня. Он почувствовал, как она застряла в животе без выходного отверстия. Бай Усян швырнул Ши Цинсюаня вперёд, как безвольную тряпку, и Хэ Сюань поймал его. Тяжесть повалила их обоих на землю, Ши Цинсюань упал сверху него. Кровь впиталась в него, растеклась по нему тёплым потоком. Перекатившись, Хэ Сюань положил Ши Цинсюаня на снег. И укутал его, оберегающая тревога дрожью пронеслась по его телу. Борясь с бесполезной рукой, он освободил её от поддерживающей повязки, положив тяжёлую ладонь на рану Ши Цинсюаня. Он надавил, услышал вызванный этим болезненный вздох. Когда рот Ши Цинсюаня открылся, из уголков губ потекла кровь и стеклянные глаза метнулись к нему.              — …Цинсюань. Цинсюань, — Хэ Сюань закашлялся, кровь хлынула из лёгких и заглушала его. Он придвинулся ближе, склонившись над ним, и мутные глаза Ши Цинсюаня сфокусировались на его лице. Руки дёрнулись на снегу, но, похоже, у него не было сил их поднять. — Цинсюань… нет, нет…              — Ты просто отказываешься умирать, — сказал Бай Усян с насмешкой в голосе. Хэ Сюань даже не взглянул на него. — Чёртов таракан, — тяжёлый ствол пистолета прижался ему в затылок, и Хэ Сюань нагнулся вперёд. Он зарылся лбом в рёбра Ши Цинсюаня и почувствовал, как под ним слабо и с перебоями бьётся его сердце. — Ну же, Черновод. Покажи мне позорную ярость.              Рука дрожала, шаря в кармане.              — Прости, прости, — прошептал он, изо рта текла кровь. Ши Цинсюань с трудом дышал под ним, издавая предсмертные хрипы. Пальцы нашли ожерелье в кармане. — П-прости… хотел с-сохранить…              — Черновод, — напряжённый от разочарования, Бай Усян пнул его в бок.              Боль даже не тронула его. Пальцы с оцепенением, извиваясь, прошлись по его телу, и он поднял ожерелье так, чтобы его увидел Ши Цинсюань.              — З-забрал его… — он во второй раз надел ожерелье на шею Ши Цинсюаня. Онемевшие пальцы не могли справиться с застёжкой, поэтому он оставил её там, поблёскивающую в тусклом свете. — …люблю тебя, — привкус крови во рту смешался со вкусом крови Ши Цинсюаня. Поцелуй.              Не получив желаемого, Бай Усян, наконец, отошёл. Хэ Сюань даже не поднял голову. Взгляд был устремлён на Ши Цинсюаня, пальцы обхватили его лицо. Он оставлял кровь везде, к чему прикасался, на ужасных синяках вокруг глаза и на горле.              — …Хэ-сюн, гха-ха, — голова упала на бок, слёзы замерзали на его бледных щеках.              — Цинсюань, — он потянулся к его шее, нащупывая его слабеющий пульс.              — Хэ Юэ? Ты.. ты.. — кровь капала изо рта на землю. — Н-на…              Хэ Сюань не мог ответить. Мир сужался до чёрного пятна. Он закрыл глаза, на ресницах застывали хрустальные слёзы.              — Д… — скоро она будет в безопасности в городской больнице, где её будут лечить от простуды. Дагэ позаботится о них. Хэ Сюань закрыл глаза.              — Н-не бросай меня… больно…              Горло перехватило, Хэ Сюань убрал окровавленную руку с живота Щи Цинсюаня. Он всё равно никоим образом не останавливал поток крови.              — Н-никуда не уйду, — и не ушёл, пока мозг не нашёл темноту за пределами боли, и сердцебиение Ши Цинсюаня утихло вместе с ним.

________________________________________

      29-летний Хэ Сюань скончался в результате смертельного несчастного случая рано утром. Родившийся в Фу Гу, Хэ Сюань постоянно проживал в городе, где работал начальником охраны в знаменитом ночном клубе и баре «Райская усадьба», после освобождения из тюрьмы Тунлу. Перед смертью Хэ Сюаня умерли его родители, его жена, Сун Мэй, и дочка, Хэ Юэ. Его пережили партнёры по бизнесу — владелец Райской Усадьбы, Хуа Чэн, и операционный менеджер, Се Лянь. Хэ Сюань не получил формального образования после старших классов, но те, кто его любил, знали его как спокойного интеллигентного человека. Похороны не планируются. Хэ Сюань похоронен рядом с женой и дочерью на городском кладбище Фу Гу.                     В свои 29 лет Ши Цинсюань был ярким светом для тех, кто его знал. Рано утром он погиб в автокатастрофе в горах. Ши Цинсюань родился в семье среднего класса в городе Сюй Ли и, как известно, был наиболее близок со своим старшим братом. Получив образование в национальном аккредитованном университете, Ши Цинсюань работал финансовым менеджером в «Water Tyrant Financial Services» до её закрытия осенью. До смерти Ши Цинсюаня умерли его родители и старший брат, Ши Уду (37 лет). Немногие друзья пережили его и желают, чтобы его душа обрела покой. Никто из оставшихся в живых членов семьи не собирается проводить отпевание, и он был похоронен вместе с братом на кладбище «Сосновая Роща» в Сюй Ли.

________________________________________

      На блестящей чёрной могильной плите было выгравировано имя Хэ Сюаня. Участок был свежим, на нём всё ещё оставалась земля. Хуа Чэн присел на корточки у надгробия и провёл пальцами по верхушке, чтобы очистить её. На каждом из участков семьи Хэ Сюаня лежало по букету живых цветов: один для жены, другой — для дочери. Участок для могилы Хэ Юэ был меньше, но такой же свежий. Встав, Хуа Чэн пошёл спиной вперёд и встал с ним плечом к плечу.              Вид собственного захоронения не вызвал у Хэ Сюаня тех эмоций, которых он ожидал. Его трость была вдавлена в мёрзлую землю, а рука упиралась в её верхушку. Он должен был чувствовать себя неуютно, тревожно. Вместо этого он чувствовал лишь что-то вроде облегчения в костях. Конечно же, он бы это почувствовал.              — Тебе что-нибудь нужно? — спросил Хуа Чэн. На его лице виднелись шрамы от последнего избиения, но синяки давно поблекли. Для Хэ Сюаня длительное пребывание в больнице по большому счёту прошло как в тумане. Он почти ничего из неё не помнил сквозь дымку лекарств и боли, и, как только его выписали из реанимации, брат привёз его домой в Поместье Водных Каштанов, чтобы долечить. — У тебя такой отстранённый взгляд.              — Мой глаз, — несколько резко ответил он, поднял руку и провёл пальцами под повязкой, всё ещё скрывающей его левый глаз. Или, во всяком случае, место, где он когда-то был.               — Если будешь его тереть, будет только хуже.               Дёрнувшись, Хэ Сюань опустил руку и снова взглянул на могилы.              — Мне нужно присесть, — Хуа Чэн подошёл к нему ближе, обхватив за талию, и они вместе, ковыляя, направились обратно к воротам кладбища. Местами ещё оставалась боль, заживление не прошло полностью Физиотерапевт, к которому его заставили обратиться, сказал, что некоторое никогда не заживёт. Хэ Сюань воспринял это как вызов. И, когда ноги не касались слегка примятой сухой травы, идти было легче. На парковке стояло три автомобиля — бельмо на глазу Хуа Чэна и две чёрных машины. Хэ Минся сидела на капоте одной из них, уставившись вдаль. Пока они не подошли, она развернулась и пошла к ним.              — Гэ, — сказала она, поменявшись местами с Хуа Чэном. Ещё несколько шагов, и они подошли к скамейке у открытых ворот, и Хэ Сюань сел. Небо было ярко-голубым, и он старался не смотреть прямо на него, опасаясь головной боли. — Тебе правда нужно было туда идти и видеть это? — спросила она, и он повернул к ней голову.              — Не столько для того, чтобы увидеть мою. Скорее, чтобы увидеть её. Ещё раз.              Хэ Минся кивнула и взяла его за руку. Сжимая её. Хуа Чэн облокотился о спинку скамейки и перегнулся через неё, глядя на них с лёгкой улыбкой, играющей на лице.              — Где…              — Играют. Вон там, — Хэ Минся повернула голову, а затем указала на место, куда смотрела до этого, и Хэ Сюань проследил за её взглядом. Старое дерево занимало поле рядом с кладбищем. Возможно, со временем здесь появятся новые участки для бесконечно растущего числа умерших. А пока здесь были только дети и два мужчины, которым, вероятно, нравилось беззаботно нянчиться с детьми на их обычной работе. Инь Юй неподвижно сидел на земле, а Цюань Ичжэнь гонялся за мальчишками вокруг дерева, пышные кудри подпрыгивали в такт бегу.              Хэ Сюань не помнил спасения в виде брата и Се Ляня. Он не помнил победы в перестрелке в домике и как его уложили на заднее сиденье кабриолета. Они услышали выстрел и позволили Линвэнь и Пэй Мину бежать, вместо этого решив прийти за ним. Всё это время он стоял на пороге смерти и цеплялся за жизнь с такой силой, о которой не подозревал. Выражение лица Хэ Сюаня смягчилось, пока он наблюдал за игрой мальчиков. По крайней мере, они выбрались из этого по большей части в целости и сохранности.              Когда Инь Юй заметил их, он попросил Цюань Ичжэня отвести мальчиков обратно к стоянке. А сам протянул руку девочке, сидевшей рядом с ним. Хэ Сюань снова встал, когда они приблизились, оставив трость прислонённой к скамье. Хэ Юэ высвободила руку из руки Инь Юя и подошла к нему. Наклонившись, он ударился коленом о холодный бетон и спрятал вызванную этим лёгкую дрожь, когда маленькие ладошки наткнулись на его плечи. Хэ Сюань преуспел в игнорировании предписаний врача, и он поднял Хэ Юэ, когда встал, даже зная, что не должен ничего поднимать.              — Когда… когда мы уезжаем? — тихо спросила она.              — Когда приедут остальные, — ответил он, и её сияющие глаза с лёгкостью встретились с его. Хэ Сюань постепенно узнавал его, распознавая те частички, что достались ей от семьи. Выдержка её тёти, мягкость тона её матери, но эти глаза были его. Хэ Юэ была и собой. И в её глазах была её собственная тьма. Хэ Сюань понимал, что придётся научить её ещё и тому, как держать её под контролем. Как не дать собственной тьме поглотить его. — Хочешь посидеть в машине, чтобы спрятаться от холода? — спросил он. Обветренные щёки краснели, и Хэ Сюань уже начал идти к машине до того, как она кивнула.              Ключи в замке зажигания повернулись, печка включилась, и Хэ Юэ тихонько вертела в руках радио, в то время как Хэ Сюань наблюдал, как Хэ Минся собирает детей и ведёт их к машине. Близнецов, дёргающих друг друга за волосы и одежду, насильно разделили, и она села между ними. Едва они устроились, Хэ Сюань выбрался из машины и закрыл дверь. Хуа Чэн уже был готов встретить его, протянув ему навстречу трость.              — Спасибо, — прошептал Хэ Сюань, и Хуа Чэн одарил его ещё одной улыбкой. Ухмылкой, потому что обычно это было всем, на что он был способен. — …До аэропорта отсюда ещё два часа езды, — сказал он, опуская трость на землю.              — Ага.              — Ты ещё мог бы… купить пару билетов и полететь с нами.              Хуа Чэн прислонился к боковой части машины, прислушиваясь к тихим звукам музыки, доносящимся из внутренних динамиков. Достаточно громким, чтобы услышать их снаружи.              — …мог бы.              — Но не собираешься, — верхняя часть трости была сделана из круглого куска металла. Он был красивым, простым, изящным. Именно такой дизайн всегда привлекал Хэ Сюаня. Но вокруг корпуса в хаотичных формах вились рисунки маркерами. Цветы и выпуклые цилиндры, которые, по словам Хэ Цзитао, были ракетными кораблями. — …Я не понимаю почему.              Хуа Чэн уставился на горизонт. Его пальцы легко барабанили по металлу машины.              — Не думаю, что тоже это понимаю. Но я просто… не могу от этого отказаться.              — Линвэнь может…              — Я, так или иначе, с ней разберусь. Важно лишь то, что все остальные в этом мире думают, что ты и твои родные давно мертвы. Никто не будет преследовать мертвеца, Хэ Сюань. Это всё, что имеет значения. Ты. В безопасности. Но… ты будешь в большей безопасности, когда она будет на глубине двух метров под землёй. И Пэй Мин, хоть он и…              — Помог.              — Он тоже выбрал свою сторону. И она не наша, — Хуа Чэн не оставлял шанса для спора, да и не то чтобы Хэ Сюань когда-либо решался попробовать. Сейчас это не изменилось, даже когда ещё миллион просьб умирали в горле. Они уже говорили об этом, и ничто не могло это изменить. Из этого мира редко можно сбежать. Смертельный цикл, в котором застреваешь. Хэ Сюань должен был использовать свой шанс сейчас или снова потерять его навсегда.              — Однажды, когда-нибудь мне, возможно, это надоест, диди. Чёрт, без тебя мы можем потерять всё и будем вынуждены бежать, верно?              Хэ Сюань уставился на Цюань Ичжэня и Инь Юя. Они курили вместе, крутясь вокруг скамейки и стоя в пространстве друг друга. Достаточно близко, чтобы почувствовать вкус дыма друг друга. Цюань Ичжэнь положил руку на поясницу Инь Юя, и они становились всё ближе и ближе. Если бы он позволил взгляду затуманиться, они бы слились воедино. Язык горел от желания закурить, но он проигнорировал тягу и зуд.              — Нет, — сказал он после некоторого раздумья. — Я тебе не нужен.              — Ну, тут ты не прав. Но ты ведь всегда был таким, не так ли?              Их взгляды встретились, и Хэ Сюань медленно выдохнул. Подойдя ближе, он опёрся на руку Хуа Чэна.              — …заткнись. Ты начинаешь говорить так же заунывно, как и твой муж.              Хуа Чэн неуверенно рассмеялся. Теперь они были зеркалами друг друга. Хэ Сюань опустил руку, потянувшись, пальцы коснулись ребра руки Хуа Чэна. И они снова медленно соединились, потянувшись и обхватив друг друга. Если бы ему захотелось плакать, Хэ Сюань сомневался, что смог бы это подавить и на этот раз. Предотвратить это было сложнее, чем раньше, но он не был уверен, что это плохо. Но день и так был долгим, и он устал, так что он просто держал брата за руку и ждал, когда приедут остальные.              Немного спустя на дороге действительно появился фургон. Когда он свернул на кладбищенскую парковку, Хэ Сюань поднял голову и увидел, как Се Лянь припарковал громоздкий автомобиль в нескольких местах от них. Хуа Чэн отстранился от него, собираясь встретить мужа, а Хэ Сюань стал ждать. Тихо. Распахнулась задняя дверь фургона, и из него выскочил Фэн Синь. Му Цин вылез изнутри, вытянув руки над головой.              — Не мешай, — сказал Фэн Синь, толкнув его в грудь. Му Цин толкнул его в ответ, но в итоге их ребяческая драка переместилась на другую сторону парковки.              Медленно, по одной ноге за раз, Ши Цинсюань выбрался из фургона. Хэ Сюань подошёл к нему, наблюдая, как костыли ударяются о бетон. Он должен был убедиться, что Ши Цинсюань не поскользнётся. И он не поскользнулся. Его шаги были уверенными, пусть и затруднёнными, и Ши Цинсюань поднял голову, встретив яркими глазами тусклый взгляд Хэ Сюаня.              — Привет, — поприветствовал он, и сила воли Хэ Сюаня расплавилась на обочине. Он бросил трость, протиснувшись между костылями, которые были прикреплены к предплечьям Ши Цинсюаня. Обхватив руками его за талию, Хэ Сюань помог ему удержаться на ногах, и через мгновение Ши Цинсюань охотно прильнул к нему.              — Привет.              — Лирично, — добродушная улыбка встретила убийственно-пустое выражение лица Хэ Сюаня. Впрочем, Ши Цинсюань был в этом хорош. Отдавая кирпичной стене больше любви, чем она заслуживала. — Это была… долгая поездка, — признался он, и Хэ Сюань кивнул головой. Они приехали сюда прошлым вечером, чтобы узнать, не сможет ли Хэ Минся забрать что-нибудь ещё из конфискованной квартиры. Пара тысяч баксов, подсунутых Хуа Чэном под стол, безусловно, помогла.              Оттащив его от фургона, Хэ Сюань удостоверился, что в задней части фургона предостаточно места для остальных чемоданов. Внутри было три ряда сидений и пустое место сзади.              — Ты…              — Остановился попрощаться с гэ, — Ши Цинсюань улыбнулся ему, в его глазах отражалась синева неба. Смешиваясь с красно-коричневым, что было очень красиво. — Тебе не кажется странным видеть надгробие с собственным именем?              — …я как раз думал о том… что мне совсем не кажется это странным.              Ши Цинсюань с любовью покачал головой.              — Конечно, тебе бы не показалось. Конечно нет, — он вздрогнул, и Хэ Сюань помог ему вернуться в фургон. Передняя пассажирская дверь была открыта, и Ши Цинсюань сел внутрь. Хэ Сюань взял его костыли с опорой под локоть и положил их на задние сиденья вместе с остальным багажом. Хэ Минся собрала детей и усадила их в фургон. Хэ Юэ помахала Ши Цинсюаню, ожидая, когда её впустят внутрь, и Ши Цинсюань улыбнулся ей в ответ. — …Хэ-сюн?              Вновь привлекая внимание, Хэ Сюань поднял бровь.              — Хм-м?              — Иди сюда?              Он подошёл ближе, одной рукой опёршись о раму дверного проёма, и Ши Цинсюань с нежностью накрыл ладонью сверху его лицо. Большой палец мельком провёл по глазной повязке, ласково и чрезвычайно нежно. С ним обращались как со стеклом, и сейчас Хэ Сюань себя им и чувствовал. Первая встреча с Ши Цинсюанем за пределами больницы едва не разбила его вдребезги на месте, и ему казалось, что каждый день, проведённый с ним, украден из рук самой Смерти.              — Наши деньги в синей сумке на задних сиденьях.               — От твоего брата?              Ши Цинсюань кивнул.              — Все. Их было на удивление легко достать, но… наверное, так было задумано. Нам нужно быть с этим осторожными. Это совершенно новая для нас жизнь. Без этого…              — У нас всё равно всё было бы хорошо.              Его брови приподнялись.              — О, правда?              — …да. Потому что мы были бы вместе. Это главное для меня, — Хэ Сюань убрал руку с лица, отступил на шаг и поцеловал кончик каждого из пяти пальцев. Ши Цинсюань наблюдал за ним, на лице мелькали то нежность, то беспокойство. Но поцелуи Хэ Сюаня в конце концов прогнали последнее прочь. И Ши Цинсюань поднял руку и положил её ему на голову, поглаживая его по волосам.              Врачи извлекли пулю из его кишечника во время операции, и Хэ Сюань научился жить с последствиями такого рода ранений. Но не так великолепно, как Ши Цинсюань. Он был неудержим — так, как никогда не был Хэ Сюань. Он сиял неземным светом, не желая поддаваться тьме. Впоследствии они заново узнали друг друга, и теперь Хэ Сюань мог переплетать их пальцы, целовать каждую костяшку и знать, что улыбка Ши Цинсюаня была такой же искренней, как и всегда.              Боль изменила их, но от этого их счастье не стало менее реальным.              — …поехали отсюда.              Желая угодить, Хэ Сюань отстранился. Хэ Минся улыбнулась ему, держа руки на головах близнецов. Хэ Юэ заняла третье место полностью для себя с игровым устройством в руке, которое купил ей Хуа Чэн. Рядом с Хэ Юэ сидел в кошачьей переноске единственный пассажир, и время от времени она просовывала пальцы сквозь решётку и гладила мягкую шёрстку сразу за ней. Хэ Сюань ласково взъерошил ей волосы, после чего захлопнул заднюю дверь. Се Лянь подошёл к сиденью, на котором был Ши Цинсюань, что-то ему шепча.              — Я припрятал сэндвичи и закуски в том отсеке, так что проследи, что все поедят перед посадкой в самолёт. Особенно Хэ Сюань: ты же знаешь, как он не любит заботиться о себе, — их руки были сцеплены между ними, и Ши Цинсюань согласно кивал. Хэ Сюань поднял с земли свою трость, с громким вздохом тяжело на неё опираясь.              — Знаешь, если бы ты действительно использовал её, как положено, может, ты перестал бы испытывать боль, как восьмидесятилетний, — Хуа Чэн стоял в стороне, наблюдая за ним. И Се Лянь, отойдя, захлопнул дверцу. Они сдвинулись, приближаясь, притянутые притяжением друг друга, и вскоре Хэ Сюань обнаружил, что тоже в это втянут. Се Лянь шмыгал носом, в глазах блестели слёзы, которые он отчаянно пытался не пролить. Волосы, которые он подстриг под боб, начали снова отрастать, пряди слегка хаотично закручивались вокруг друг друга. — Ну же, диди. Не притворяйся, что не будешь по нам скучать.              — Кто притворяется? — спросил он и был удивлён надломом в голосе. Они придвинулись ближе друг к другу, и руки обхватили его спину. Зажатый в объятие между ними, Хэ Сюань закрыл глаз и попробовал насладиться этим. Последним объятием. Последний раз. По крайней мере, в ближайшем будущем, и Хэ Сюань не был уверен, что хочет надеяться на большее, потому что знал, как сильно мир любит отнимать у него. Но он прижался ближе и обнял их обоих, из глаза предательски начали литься слёзы. — Я… я куплю одноразовый мобильник, когда мы доберёмся до конечного места назначения, — выдавил он.              — Да, блядь, постарайся.              — Если забудешь, мы сядем в самолёт и прилетим за тобой, — заявил Се Лянь, крепко его сжав.              Если и было больно, Хэ Сюань понял, что ему всё равно. Отстраниться от них в любом случае было намного больнее любой проклятой пули. И он обошёл фургон и забрался внутрь. Ши Цинсюань повернул голову, глядя на него, когда завёлся двигатель. Он гудел под его руками, и Хэ Сюань таращился на руль. Пока рука не коснулась его щёки. Вытерев слёзы. Повернувшись, он посмотрел на Ши Цинсюаня. Одним взглядом он никогда не понимал человека лучше, и Хэ Сюань подался вперёд через небольшое расстояние для поцелуя.              Они могли бы остаться там навсегда, если бы не тонкий, но громкий голос.              — ФУ, хватит целоваться!              — А-Цзин! — Хэ Минся закрыла ему рот рукой, и они оба повернулись, чтобы посмотреть на сиденье позади них.              — Тебе придётся к этому привыкнуть, — сказала Хэ Юэ, перегнувшись спинку сиденья. — Они всё время целуются. Типа постоянно.              — А-Юэ.              — Что? Это правда, тётушка.              — Сядь и пристегнись.              Ши Цинсюань засмеялся, на щеках появился здоровый румянец, а Хэ Сюань, выведя фургон с парковки, оглянулся на заднее сиденье. Они объехали вокруг, проезжая мимо стоящих людей. Фэн Синь, Му Цин, Инь Юй и Цюань Ичжэнь встали позади Се Ляня и Хуа Чэна, и Хэ Сюань задержался чуть подольше. Он ненадолго поднял руку, прижав её к окну. Хуа Чэн откликнулся, тоже подняв руку. Затем они исчезли.              Дорога из Фу Гу была обсажена деревьями, полностью покрытые снегом, и Хэ Сюань осторожно вёл громоздкую машину. Держа одну руку на руле, другой держась за руку Ши Цинсюаня на держателе для чашек.              «Уверен, что хочешь полететь с нами?» — спросил Хэ Сюань две недели назад. Он сидел, наблюдая, как Ши Цинсюань с трудом делает круги на своих новых костылях по комнате. Снова и снова. Он должен был делать те же упражнения, но Се Лянь разрешил сделать перерыв. Однако же Ши Цинсюань, похоже, не желал останавливаться.              «…для меня здесь ничего не осталось».              «Ты всегда можешь начать новую жизнь здесь. Без меня вряд ли кто-то попытается…»              «Хэ Сюань. Без тебя какой в этом смысл? Ты единственное, что у меня осталось. И я хочу быть с тобой».              Они уехали в закат, необъяснимо связанные.       

________________________________________

      — Хорошо, что делает это кнопка?              — Их не называют кнопки, пап. Клавиши.              — Клавиши, клавиши, точно. Теперь вспомнил. А что делает эта?              Хэ Юэ хихикнула.              — Она ничего не делает. Просто играет ноту.              Он нажал на клавишу, прислушиваясь к ноте.              — Ладно-ладно. Я понял, — Хэ Сюань снова нажал на клавишу, и нота зазвенела в воздухе, в, на первый взгляд, тихой квартире. Хэ Юэ потянулась и убрала его руку с клавиш, вместо этого положила его пальцы на слоновую кость. Рояль занимал в их квартире больше места, чем многие готовы были бы отдать. Но каждый сантиметр стоил сосредоточенного взгляда Хэ Юэ, когда она начинала играть.              Спокойная, она, казалось, наслаждалась игрой на фортепиано. Хэ Сюаню нравилось слушать её игру. На её груди на цепочке поблёскивал набор колец. Хэ Сюань потёр своё видавшее лучшие дни колено, пока она играла, наклонив голову, слушая. Для него в ней не было ошибок. Хэ Юэ не заполняла целые концертные залы, но школьный актовый зал был достаточно хорошей сценой для неё. Положив руки на колени, он поправил своё новое обручальное кольцо, обхватившее безымянный палец.              Первый раз, когда он вживую увидел, как играет Хэ Юэ, поразил Хэ Сюаня в грудь, словно мчащийся вперёд паровоз на полном ходу, но кое-что было ещё лучше в том, что звуки её игры были почти обыденностью. Она всегда приходила сюда заниматься музыкой, и, когда у неё появлялся этот сосредоточенный взгляд, Хэ Сюань уступал ей место на банкетке рядом с ней и позволял играть. Схватив свою трость с места, где она была прислонена к фортепиано, он использовал её, несмотря на то что она заставляла его чувствовать себя стариком. Что плохого в небольшой боли? Но ведь его будут доставать, если он не будет её брать, а это мелочь, радующая людей.              Солнечный свет струился сквозь прорехи в занавесках и через балконные двери. Простая расстановка мебели вокруг большого ковра была выбрана Ши Цинсюанем. Хэ Сюань больше не настаивал на принятии каждого решения по всем мелочам, которые могли бы его коснуться. Странно было отказываться от контроля. Передав его полностью Ши Цинсюаню, он стал забывать, зачем вообще его хотел.              Он сел на диван, отложив трость в сторону. Музыка в конце концов выманила Ши Цинсюаня из спальни, и он вышел оттуда со слегка растрёпанными волосами, как будто только-только проснулся, и довольным упитанным котом в охапке. Фишбоун зевнул, розовый язык ярко выделялся на фоне полуночной черноты его шерсти, и Ши Цинсюань посадил его на стол, когда прошёл мимо него. Он был заполнен фотографиями — некоторые с Ши Цинсюанем, некоторые — с Хэ Сюанем, — только с улыбающимися лицами и счастливыми воспоминаниями. Они медленно, но верно создавали их. Мужчина подошёл к двухместному дивану и сел рядом с Хэ Сюанем. Спутанные каштановые волосы упали ему на руку, и Хэ Сюань поднял руку и покрутил пряди между пальцами.              Фишбоун, никогда не позволяющий никому себя игнорировать, спрыгнул со стола и запрыгнул на фортепиано. Он опустился на клавиатуру, пройдясь по ней, и мелодия Хэ Юэ подошла к неблагозвучному концу.               — Эй! — девочка подняла его на руки, и Фишбоун прижался к ней, получив желаемое. — У меня концерт на следующей неделе. Я должна заниматься.              — Логика на него не действует, — сказал Ши Цинсюань с лёгкой улыбкой на лице. — Только еда.              — Я накормлю его ужином, — ответила Хэ Юэ и слезла со стула.              Фишбоун заметно поправился с тех пор, как обрёл свою новую роль любимца двух самых важных людей в жизни Хэ Сюаня, а многочисленные лакомства, вероятно, были лишь половиной причины, если учесть, что это существо целыми днями только и делало, что спало. Хэ Юэ вышла через дверь на кухню, и Ши Цинсюань прислонился к плечу Хэ Сюаня.              — Что-нибудь болит? — поинтересовался Хэ Сюань.              — Хм. Пока всё в порядке.              — Что ты хочешь на ужин?              — Думаю, мы что-нибудь закажем. Помнишь то милое местечко, в котором мы были на прошлой неделе? Мне очень понравился матлот.              — Что?              Ши Цинсюань засмеялся.              — Ты не умрёшь, если хотя бы запомнишь, как называется здесь еда, Хэ-сюн, — Ши Цинсюань повернул голову, когда Хэ Сюань наклонился, чтобы поцеловать его в плечо, и его глаза сузились, а в горле зародилось нежное урчание. — Что хочешь ты?              — …матлот, полагаю.              Ши Цинсюань снова посмеялся над ним. Хэ Сюань по-прежнему считал, что в мире мало звуков лучше этого. Они растворились друг в друге, склонив головы, когда открылась дверь квартиру. Они даже не услышали, как повернулся ключ, но зато услышали топот ног, приближающихся по короткой прихожей. Из Хэ Сюаня вырвался смешок, когда Ши Цинсюань повернул голову, и они увидели, как близнецы вбежали в комнату и сразу же пронеслись в прихожую. Квартира была большой и просторной, и в ней была оборудована игровая комната для тех случаев, когда дети приходили в гости.              — Вы двое, вернитесь. Мы ненадолго! — Хэ Минся пошла за детьми, выглядя точно такой же измотанной, как обычно. Однако края её резкости были подпилены и стали как никогда нежными, и, когда мальчики даже не соизволили ответить ей, она просто подошла и опёрлась на фортепиано. — Привет, гэ.              — Привет, Минся. Долгий день?              Взгляд, которым она на него посмотрела, мог бы заставить более слабого мужчину съёжиться, но Хэ Сюань видел её насквозь.              — Знаешь, я почти скучаю по ведению одного класса. Эти решения, принимаемые в масштабах округа, сводят меня… с ума, — несмотря на жалобы, на её лице всё-таки появилась лёгкая улыбка. — Я бы не смогла ничего сделать без твоей помощи, Цинсюань. Уроки французского…              — Нет проблем, — ответил Ши Цинсюань, махнув рукой.              — Дети могут остаться на ночь, если тебе нужно отдохнуть.              — Возможно, я и воспользовалась бы твоим предложением на этих выходных, но ты ни хрена не умеешь заставлять их делать домашнее задание, — она закрыла себе рукой рот и закричала: — Мальчики! Бросайте все свои игры и идите сюда. И давай, а-Юэ, пора идти! — опустив руку, она продолжила: — ладно, я принесла вам билеты на концерт. А у близнецов ещё и футбольный матч. Они будут рады, если вы придёте.              — Мы придём.              Хэ Минся улыбнулась ему. А потом пошла сама собирать детей, которые решили быть очень упрямыми в этот день. Когда они ушли, в квартире стало тихо, и Хэ Сюань положил голову на плечо Ши Цинсюаня и рассеянно наблюдал, как он листает меню на своём телефоне. Спокойствие не было для Хэ Сюаня реальностью... никогда? С самого детства, с тех пор, как были живы его родители и мир не казался таким страшным. Заказав еду, Ши Цинсюань оставил телефон на журнальном столике и встал, чтобы выйти на балкон.              Через секунду Хэ Сюань встал и пошёл за ним. Он решил оставить трость, и его хромота стала чуть более выраженной. Стояла ранняя осень, и воздухе ещё почти не чувствовалось прохлады. Ши Цинсюань провёл пальцами по цветам, которые росли на балконной обшивке в маленьких ящичках, прикреплённых к железному краю. Холод ещё не убил их, но уже почти пришло время, когда они засохнут и посереют до следующей весны. Внизу проезжали машины, и огни по всему городу светили им навстречу. Солнце зашло несколько минут назад. Вдали зажглись жёлтые огни Эйфелевой башни и залили их. Хэ Сюань прислонился к краю балкона, вопросительно глядя на Ши Цинсюаня. Он заговорит, когда будет готов. Долго ждать не пришлось.              — Прошлой ночью снилось всякое.              — …сильно плохое?              — Несильно, — Ши Цинсюань засмеялся. — Как бессмысленно. Лёгкий кошмар. Какая разница, насколько он незначителен? — он обхватил пальцами заднюю часть маленького голубого цветка. Этот цветок был самым маленьким в партии, который никогда не станет таким же большим, как окружающие его братья и сёстры. — …у тебя они тоже есть, — на его руке слабо блестело золотое кольцо.              — Хм, — Хэ Сюаню не нужно было это подтверждать. Ши Цинсюань знал его и спал рядом с ним каждую ночь.              — Какие хуже? Кошмары с Тунлу или…              — С Бай Усяном.              Ши Цинсюань казался удивлённым.              — Лучше я пройду через Тунлу ещё десяток раз, чем снова потеряю ещё одного человека, которого люблю, — Хэ Сюань повернул голову, окинув взглядом город. Небо всё ещё было тёмно-синим, но звёзды только начинали проступать. Их было не так уж и много в городе, который, казалось, никогда не выключается полностью. Здесь всегда горели огни и под каждым человеком, машиной и животным бился барабанящий пульс. — …наверное, это звучит как ложь.              — Нет. Это похоже на то, что ты бы сказал, — Ши Цинсюань отпустил цветок и шагнул к нему. Хэ Сюань обнял Ши Цинсюаня за талию, и они прильнули друг к другу. Тепло, они вместе, глаза наполнены светом. — Но, думаю, в какой-то степени я понимаю. Иногда мне снятся самые страшные сны о гэ. Но, когда я просыпаюсь, всё, чего я хочу, — это ты. Он бы не был от этого в восторге.              Хэ Сюань не стал спорить.              — Но я рад быть здесь с тобой, даже если это неправильно, — он положил голову Хэ Сюаню на грудь, уткнувшись ему в подбородок. Зарывшись в его волосы, Хэ Сюань прижал к себе Ши Цинсюаня так близко, как только мог. Вокруг них дул лёгкий ветерок. Чёрные волосы развевались вокруг лица, тени танцевали. — Рад, что ты жив.              — Я рад, что ты жив.              Смех Ши Цинсюаня едва не сменился безудержным тревожным хихиканьем, которое из него обычно вырывалось. Однако нервозность улеглась, когда Хэ Сюань погладил его по спине.              — Не думаю, что мы получим награду как самая здоровая пара, если это всё, что мы можем сказать друг другу.              — Я люблю тебя.              Ши Цинсюань сильнее прижался к его груди.              — Я тоже тебя люблю.              Хэ Сюань ждал, прислушиваясь к протяжному и низкому гудению автомобильного гудка вдалеке.              — Да и кому нужны награды? Я преуспел лишь в убийстве людей. Думаю, лучше уж быть посредственным.              — Давай поужинаем сегодня здесь, — на балконе был стол и два стула, идеально подходящие для них. Возможно, однажды они добавят третий, когда Хэ Юэ сможет жить с ними и привнесёт в квартиру свой свет. Хэ Сюань хотел этого. Как и хотел сотню других вещей.              Больше всего он хотел, чтобы Ши Цинсюань был счастлив. И он был готов сделать всё, чтобы это было реальностью.                     Когда их привезли на склад, там пахло железом. Ши Цинсюань сказал, что ему это нужно, а Хэ Сюань пришёл лишь потому, что его попросили быть здесь. Их предсмертные состояния отвлекли от поисков Бай Усяна, но ненадолго, и Се Лянь не был беспомощным цветком. Когда-то он был наводящим ужас головорезом, крадущимся по городу, ещё до Черновода, до Кровавого Дождя.              На земле под ним кровь, капающая с дырявых штанов, образовала лужу, следы от ножей тянулись длинными линиями по груди и голове. Его руки были связаны над головой и привязаны к верёвке, перекинутой через одну из труб над ними. Хэ Сюань опирался на брата, сощурившись, а Ши Цинсюань наблюдал за происходящим из кресла-каталки рядом с ним.              Измученный Бай Усян едва ли мог им усмехнуться. И Се Лянь всадил ему пулю в череп.              «Готово», — сказал он, голос эхом разнёсся по комнате, под единственным словом слышался пустой тон. Смертельный похоронный звон.               Хуа Чэн отправился за Се Лянем, когда тот бросился прочь, а Хэ Сюань ухватился за спинку инвалидного кресла и развернул его от сцены. Прохромав вокруг неё, он с усталым вздохом опустился на пол, распущенные волосы упали ему на лицо. Протянутую им руку взяли дрожащие пальцы, и Хэ Сюань смотрел одним глазом. Он не шевелился, пока Ши Цинсюань не сжал его руку, и он сжал в ответ.              «…я думал, мне станет лучше. Словно бремя. Снятое с плеч. Но…»              «Это так не работает».              «Я плохой человек, раз хотел это увидеть? Хотел знать наверняка? Потому что я не жалею».              Хэ Сюань подумал о Шраме — об уставившихся на него рыбьих глазах, раскачивающемся фонаре над головой, крови, стекающей по его руке.              «Нет. Ты не плохой человек», — он сдвинулся вперёд, положив голову на колено Ши Цинсюаня, и он поднял на него взгляд. Слезящиеся глаза смотрели на него, моргая. Через мгновение он улыбнулся. Слабое мерцание. Это была первая улыбка, которую Хэ Сюань видел с тех пор.              Не было слов, чтобы выразить тепло, зажёгшееся в его груди.                     Небо чёрным покрывалом накрыло их мирное существование. Они съели доставленную еду. Руки не отпускали друг друга под столом, большие пальцы поглаживали костяшки пальцев. Нежность всё ещё была языком, который он учил, и совершенствоваться в нём было намного важнее, чем во французском. Считать дни было бы бессмысленно, но Хэ Сюань вспомнил, что было годом ранее. Когда он был там, пьяный на террасе, таращащийся на неумолимую луну. А теперь он целовал любовь всей своей жизни в Городе Любви, и никто не угрожал их покою. Это счастье. У Хэ Сюаня оно было, и он мог делиться им, и, когда Ши Цинсюань улыбался ему, не нужно было совершать никаких действий, чтобы получить ещё. Он мог просто предложить кусочек еды из своей тарелки, или украсть попозже немного десерта у Ши Цинсюаня, или пойти в их спальню и тихо лежать под пуховым одеялом.              У Хэ Сюаня были шрамы, и у Ши Цинсюаня такие же. Понимание не было чем-то непостоянным, что можно принимать как должное. Каждый день становится их днём — жизнью, которую можно разделить, поэмой, которую нужно написать, улыбкой, которую нужно сохранить.