Большая проблема

      Чонгук падает спиной на кровать и устремляет взор в нависшую над ним темноту комнаты. Он ещё около получаса провозился с чертежом, но сосредоточиться на работе у него так и не вышло: в голову лез вездесущий Пак Чимин с этим нелепым предложением о помощи. Кто вообще вызывается помочь человеку, не зная наперёд, с чем придётся иметь дело?       Чонгук отключил подсветку в аквариуме, чтобы дать возможность рыбкам отдохнуть в ночное время и не провоцировать бурный рост водорослей, и вместо неё включил ночник, стоящий на низенькой прикроватной тумбочке. Чон вглядывается в давно потерявшие чёткость очертания звёзд и полумесяцев, которые отражаются на потолке; ночник уже, по большому счёту, давно стоило бы заменить, но Чонгук слишком к нему привязан. Этот ночник подарили Чонгуку ещё в первом классе средней школы, и когда Чона одолевала тревога, он точно так же ложился на кровать и рассматривал проекцию над своей головой.       Сейчас Чонгуку сложно дать точное определение своим чувствам: это не совсем похоже на тревогу, скорее – на какой-то неясный внутренний дискомфорт. Он пытается убедить себя в том, что не хочет приступать к решению этой задачки с несколькими неизвестными под названием “Пак Чимин”, но в голове продолжают крутиться вопросы, вроде: “Почему этот парень такой сложный? Почему он не сдаётся? Почему постоянно ищет встречи? Почему совершенно не заботится о собственной репутации?”. Чонгук убедил себя в том, что Чимин просто пытается вытянуть из него какие-то подробности, которые касаются его “проблемы”, чтобы потом гарцевать этими знаниями перед университетскими кучками сплетниц и сплетников. Но что, если это не так? Чон пока старается не думать об этом. Тем более, он достаточно чётко определил свою позицию: встреча в библиотеке должна стать их последней. Интересно, попробует ли Чимин подступиться к Чонгуку снова после того, как тот довольно жёстко осадил его?       В спутанные размышления Чонгука резким звуком врывается бодрый припев песни “Shut up and dance”. Этот рингтон стоит у него только на одном контакте – на звонке от Тэхёна. Ким как-то по-особенному смотрит на многие вещи, и даже в таких мелочах, как пресловутая мелодия вызова, он умудрился проявить свою индивидуальность: сам забил в телефон Чонгука свой номер и сам же поставил эту “Shut up and dance”. Для Тэхёна принципиально важно, чтобы у людей во время его звонка играла именно выбранная им песня. Чонгуку хотелось поинтересоваться у Тэхёна, почему он так уверен, что никто не сменит мелодию на какую-то другую, но отчего-то в тот раз смолчал. И мелодию, кстати, тоже так и не сменил. Где-то на задворках своего сознания он даже признался сам себе, что эта песня Тэхёну невероятным образом подходит.       Чонгук вытягивает руку, сгребает телефон с покрывала и проводит пальцем по пульсирующей зелёным кнопке. Он прикладывает динамик к уху и устало выдыхает дежурное приветствие. В ответ Тэхён начинает возбуждённо тараторить ему в трубку:       “О, привет! Я подумал такую мысль: давай сходим в кино на этих выходных? Надо повеселиться и расслабиться. Я сейчас пытаюсь разобраться с технологией металлов и сварки и понимаю, что ни черта не понимаю из написанного в этом проклятом учебнике. У меня скоро вскипит мозг.”       – Но нам скоро первые промежуточные писать… – пытается слабо отбиться Чонгук.       “Так я о том и говорю! – восклицает Тэхён. – Необходимо развеяться, чтобы извилины от этой учёбы одна в другую не вросли. Ты меня слушаешь вообще?”       – Угу, – бурчит Чон, пряча лоб в сгибе локтя и прикрывая глаза.       “Так, – Тэхён вмиг становится серьёзным, и Чонгук только по одному тону его голоса понимает, что друг в эту секунду хмурится. – У тебя что-то случилось?”       Чонгук выдерживает паузу, потому что не знает, как лучше выразиться.       – Помнишь, мы договорились выпить, если Пак Чимин перестанет меня преследовать?       Теперь время на осмысление требуется самому Тэхёну.       “Помню. А что такое? Только не говори…”       – Я бы не хотел говорить, поверь, – Чонгук вздыхает, и ему кажется, будто ему на грудь давит что-то тяжёлое, – но наш план провалился. Это бедствие настигло меня сегодня в библиотеке.       “Ого! – голос Тэхёна подскакивает на несколько тонов, и Чон морщится от этой резкой звуковой волны. – Я и не думал, что он всё-таки решится…”       Тэхён зависает на последнем слоге, растягивая его, а потом обрывает себя и строит фразу по-другому: “… не думал, что он снова попробует к тебе подкатить”.       – Это не подкаты, – тут же отзывается Чонгук.       Тэхён усмехается в динамик.       “Ты действительно веришь в то, что человек будет ходить за тобой по пятам почти два месяца и предлагать познакомиться просто от нечего делать? Ты ему определённо нравишься! Да ты сам говорил, что тебе кажется, будто он заигрывает с тобой, когда ваши взгляды сталкиваются…”       – Тэхён! – Чонгук не даёт другу завершить мысль. – Я так не говорил никогда.       “Хорошо, я просто преобразовал твои сбивчивые объяснения в логичную картину. Он с тобой заигрывает, а ты прикидываешься, что не замечаешь этого в упор”.       – Ты же понимаешь… – Чонгук силится подобрать правильные слова, – я не могу довериться ему и, тем более, если он рассчитывает на что-то большее, у меня не получится ему это дать. Даже если бы я хотел.       Тэхён шумно выдыхает.       “Чонгук, ты же не собираешься влачить одинокое существование до конца своих дней? Пусть мы тогда и выпивали, но я кристально ясно помню твои объяснения: тебе требовалось время, чтобы собраться с силами и попробовать снова. Прошло уже полгода, так, может…”       – Он предложил мне помочь с моей проблемой, – внезапно выпаливает Чон и по звукам, раздавшимся тотчас в трубке, ему кажется, что Тэхён подавился воздухом.        “Что… Ты что?..”       – Нет, я ему не сказал! – Чонгук нервно хлопает ладонью по покрывалу, осознав только сейчас, как прозвучали его слова. – Он просто в очередной раз начал ходить вокруг и около моей проблемы, а потом сказал, что хочет помочь мне с тем, что меня тревожит. Кстати, он на психфаке учится. Точно псих.       Чонгук усмехается и ждёт реакции Тэхёна. Тот оживает спустя несколько секунд.       “Потрясающе, – Чон различает в голосе друга неподдельный восторг. – У него вайбы человека, который готов сделать всё, лишь бы ты обратил на него внимание”.       – Почему ты не допускаешь мысли, что он преследует какую-то свою цель?       Чонгук предпринимает попытку заземлить Тэхёна, чтобы тот не дай бог не начал этим Чимином восхищаться. Но выходит у него, очевидно, плохо, потому что Ким, тут же, не раздумывая, отвечает:       “Потому что, в который раз повторяю, он не похож на того, кто клеится к тебе только лишь из желания подставить тебя”.       – Либо он просто из тех людей, которые привыкли получать всё, что хотят, а со мной такой финт не прокатил, вот он и бесится теперь. Я – его капризная прихоть.       Тэхён смеётся на выдохе.       “Ты поражаешь меня своей способностью смотреть на всё только с негативной точки зрения”.       Чонгук молчит – он цепляется за какую-то зыбкую мысль и пытается разложить её на составляющие, чтобы уловить суть, но отвлекается, когда снова слышит в трубке голос Тэхёна.       “Слушай, может, разговоры про твой большой член лучше разговоров о какой-то чёрт знает какой болезни?”       Чонгук хмурится и закусывает губу.       – Что ты имеешь в виду?       “Я имею в виду, что… попробуй этому парню рассказать правду. Если на следующий день о ней станет известно всему университету, то ты, во-первых, поймёшь, кто он такой на самом деле, во-вторых, тебя перестанут считать больным”.       Чонгуку хочется хлопнуть Кима по лбу. Он бы непременно сделал это, будь они рядом.       – Тэхён, вот ты вроде умный…       “Но никто не сможет залезть к тебе в штаны, чтобы узнать наверняка, верны ли эти слухи!”       – Поверь, найдутся энтузиасты, которые решат попробовать. Мне хватило этих приключений в школе.       Оба замолкают. Чонгук бесцельно шарит взглядом по потолку с медленно ползущей по нему проекцией от ночника. У него в голове внезапно становится совершенно пусто.       “Я просто почему-то уверен, что он не поступит так, – говорит наконец Тэхён. – Да, тебе придётся рискнуть, но мне кажется, что этот риск оправдан”.       Чонгук качает головой, будто друг может его видеть.       – Я не готов пойти на такой риск. Да и к тому же я настоял на том, чтобы он больше ко мне не цеплялся. И он выглядел так, словно в этот раз действительно понял меня.       “Почему ты так решил?”       – Он показался мне… как бы правильно сказать… – Чонгук вспоминает, каким видел Чимина в последнюю секунду их встречи, и у него неприятно ёкает в груди, – грустным, наверное.       “Оу”, – комментирует Тэхён.       – Почему ты звучишь так, будто я сделал что-то не то?       “Просто представил, что ему больно каждый раз получать от тебя отказ, но он это умело скрывает”.       Чонгук ловит себя на ощущении усилившего того самого внутреннего дискомфорта, который преследует его весь остаток вечера. Он пытается отогнать от себя все лишние мысли и снова сосредотачивается на диалоге.       – Я не собираюсь его жалеть, – как можно более твёрдо говорит Чонгук, – пусть довольствуется тем, что я обошёлся с ним довольно мягко.       Тэхён какое-то время молчит.       “Ладно, – говорит тот, – но в одном я точно прав, и ты не можешь это отрицать: тебе придётся однажды открыться другому человеку. Ты заслуживаешь большего, чем то, на что ты обрёк себя”.       Чонгук монотонно мычит в трубку – он не испытывает желания больше развивать эту тему.       – Почему наш разговор превратился в какой-то психотерапевтический сеанс?       “Ты должен мне сорок пять тысяч за консультацию, в таком случае”, – с добродушно-весёлым коварством тянет Тэхён.       – Почему так много? – притворно возмущается Чонгук, включаясь в игру.       “Вправка мозгов в наши дни стоит недёшево”.       Они оба расслабленно смеются, и Чонгук чувствует себя немного лучше.       “Так вот, кино. Я посмотрю, что там сейчас есть интересного по афише, и накидаю тебе варианты”.       Чонгук не горит особым желанием тащиться куда-то в выходные, но ему определённо стоит проветрить голову, поэтому он согласно угукает. Внезапно его подмывает сказать кое-что, и он, поборовшись сам с собой пару секунд, всё же говорит:       – Чимин-щи старше меня на два года, кстати. Он сказал, что учится на четвёртом курсе.       “О-па, – Чонгук слышит, как Тэхён расплывается в улыбке, – мы снова здесь”.       – Где – здесь?       “Обсуждаем всеми фибрами твоей души ненавистного тебе парня”.       – Я его не ненавижу, просто… не переношу на дух.       “Интересная подмена понятий”.       – Я сейчас сброшу вызов, – Чонгук отнимает телефон от уха, ставит его на громкую связь и вытягивает перед собой.       “А я был прав – как ни в чём ни бывало продолжает Тэхён, не усмотрев, видимо, в угрозе Чонгука реального намерения закончить разговор, – когда сказал, что тебе скоро предоставится возможность узнать о нём больше”.       – Это уже не важно, – чуть громче говорит Чон, чтобы друг смог его услышать.       “Но ты всегда можешь попробовать наладить с этим Чимин-щи контакт. Уверен, он будет счастлив”.       – Я искренне жалею, что решил поделиться с тобой этой информацией.       “Тебе нужно не жалеть, – поучительным тоном говорит Тэхён, – а прислушаться к своему внутреннему голосу. Ты явно пытаешься его игнорировать”.       – Думаю, мне стоит начать игнорировать ещё и тебя, – язвительно отзывается Чонгук.       “Ты не протянешь и дня без меня”.       – Каждый раз задаюсь вопросом, почему я всё ещё вожусь с тобой.       “Возможно, такова твоя карма”, – с наигранным сочувствием отвечает Тэхён.       – Наверное, я сильно нагрешил в прошлой жизни.       “Будешь жаловаться на такого хорошего друга, как я, нагрешишь ещё и в этой”.       – Я слышу тишину вместо твоего голоса.       Тэхён разражается смехом.       “Тогда тебе стоит провериться у лора”.       Чонгук приближает динамик телефона ко рту, всё ещё продолжая висеть на громкой связи, и понижает голос до зловещего шёпота:       – Если ты предложишь какую-нибудь парашу вместо нормальных фильмов, я не пойду с тобой ни в какое кино.       “Ни в коем случае, – Тэхён на том конце линии снова улыбается, – ты непременно будешь пищать от восторга”.       – Очень самоуверенное заявление, знаешь ли.       “Спорим, что сумею тебя удивить?”       Чонгук дерзко усмехается.       – Попробуй.       “Замётано”.       – Всё, теперь я действительно отключаюсь.       “Ага, ага. Я уже скролю сайт с афишей”.       – Пока.       Чонгук сбрасывает вызов и откидывает телефон в сторону. В голову снова лезут мысли, но он решительно от них отмахивается – не сейчас, как-нибудь потом. Чон начинает готовиться ко сну и, когда наконец ныряет под одеяло, его телефон издаёт звук колокольчиков, а экран озарятся от пришедшего в чат сообщения. На панели уведомлений висит значок, сигнализирующий об обновлении в диалогах “Kakao Talk”, и Чонгук нажав на кружок разблокировки, переходит в их с Тэхёном беседу.       “Ну что, готов?”       “Весь в нетерпении”, – набирает Чонгук в ответ.       “Тогда, первый слот”       Следом приходит ссылка. Чон ждёт секунду, пока откроется превью, и, когда ему в глаза бросается название, он думает, что словил временную галлюцинацию.       “Тэхён, это… Фильм называется “Свингеры”?       Тэхён начинает спамить чат ржущими смайликами.       “Тэхён!”       “Интригует, не правда ли?”       Следом прилетает подмигивающая рожица.       “Ты точно умом тронулся”.       “Я его тут развеселить пытаюсь, а он…”       “Будешь веселить сам себя, когда в кино на вот это пойдёшь один”.       “Не пыли раньше времени, смотри на слот два”.       Падает новая ссылка. В этот раз – на удивление – что-то адекватное. Чонгук переходит в браузер, где открывается страница с обзором на фильм “Код 355”. Чон быстро пробегается взглядом по описанию, затем заглядывает в рецензии и тратит пару минут на изучение постера. Сверху экрана появляется всплывающее окошко: “Ну, что?”       Чонгук возвращается в диалог.       “Ты считаешь, меня должен привести в восторг избитый сюжет про шпионов?”       “Попрошу заметить, про шпионок! Их там целых пять! Среди них – горячая Пенелопа Крус. Провести два часа в обществе привлекательных женщин – чем не хороший способ расслабиться?”       Чонгук не может сдержать улыбки.       “Может, тебе надо не на фильм идти, а порно посмотреть?”       “Не думал, что ты предложишь такое времяпровождение, но я не откажусь”.       И снова подмигивающие смайлики. Чонгук раздражённо пыхтит.       “Не вместе со мной, придурок”.       “Жаль...”       “Идём на этот твой “Код 355” и закрываем тему”.       “С тобой всегда было легко договориться”.       Три смайлика, изображающие рукопожатие.       Чонгук в ответ скидывает фак.       “Суббота, 15.10”.       “Допустим”.       Они обмениваются последними любезностями: Тэхён присылает поцелуйчик, а Чонгук – блюющий смайлик.       Этой ночью Чонгук засыпает довольно быстро – буквально спустя пару минут после того, как его голова касается подушки. Каким-то образом ему удалось выкрутить на минимальную громкость галдёж своих мыслей.       В следующие два дня не происходит ровном счётом ничего. Чонгук курсирует между домом и университетом, университетом и домом, чувствуя себя так, будто увязает в тягучей патоке. Чимин больше не пытается его доставать, и Чону стоило бы радоваться, но отчего-то то, что он испытывает, даже и близко не похоже на радость. Он будто продолжает чего-то ждать: часто оборачивается, подолгу всматривается вдаль длинных коридоров, где возле лифтов маячат фигуры студентов, прислушивается к звукам, к разговорам. Чонгука не оставляет смутное нехорошее предчувствие, словно что-то не так, что-то идёт неправильно, но что именно – он никак не может понять.       Чонгук пытается отвлечься на учёбу, но начатый им анализ рисков инвестиционно-строительного проекта скатывается в итоге в анализ поведения Чимина в их последнюю встречу и ретроспективную оценку его поступков.       Разговор с Тэхёном посеял в душе Чона сомнения в правильности его выводов об этом парне.       Чонгук концентрируется на мыслях, которые, по его мнению, абсурдны и нелепы, но в то же время, отделаться от них у него почему-то никак не выходит. Теперь всё сложнее становится убеждать себя в том, что Чимин хотел просто поиздеваться над ним, а не горел искренним желанием познакомиться. Только Чонгук пока не готов заводить никаких новых знакомств. Или он хочет так думать. Но вот о чём он точно не только не хочет, но и не должен думать – это о… помощи.       “Я хочу помочь тебе”, – предательски нашёптывает Чонгуку эти слова Чимина его внутренний голос. И все логичные доводы (секс с парнем ему не светит, потому что парни не способны принять его член), куда-то исчезают, когда Чонгук, пусть и на пару секунд, пока не одёрнет себя, представляет, как это могло бы быть с Чимином.       Чон уверен, что всему виной его несостоявшаяся половая жизнь и длительное воздержание. Он не возбуждается, пока эти фантазии обрывочными кадрами проносятся в его сознании, но если он уделит им внимание, если сильнее задумается и ярче представит…       Чонгуку страшно, что он в какой-то момент может потерять контроль. Ему просто нужно отвлечься, переключиться, перезамкнуться, и субботний поход в кино должен помочь ему проветрить голову.       Чонгук проверяет время: 14.50 – до начала сеанса ещё двадцать минут – затем, разворачивается в сторону выстроившихся у кассы очередей и только после смотрит на Тэхёна, который, кажется, рассказывал ему что-то, но теперь умолк и, откинувшись на спинку стула, следит за Чонгуком пытливым взглядом.       Они встретились раньше запланированного: о том, что сегодняшняя встреча английского клуба будет короче на полчаса, Тэхён узнал только тогда, когда уже пришёл в кафе, но Чонгук в очередной раз подскочил задолго до будильника, поэтому ему не составило труда немного сдвинуть свои планы.       Тэхён размеренно барабанит пальцами по слегка потрёпанному на вид томику, и Чонгук всматривается в надпись на обложке: “Портрет Дориана Грея”. Он напрягает свою память, пытаясь выхватить из спутанных мыслей информацию о том, как эта книга здесь появилась.       Вроде бы Тэхён говорил ему, что теперь точно будет ходить в этот клуб на постоянной основе и что ему там понравилась какая-то девушка…       – Итак, я не докапывался до тебя эти два дня, – Тэхён придвигается ближе, располагая локти на столе и складывая ладони одна на другую, – но сейчас не могу не спросить. Что с тобой происходит?       Чонгук тоже слегка наклоняется вперёд, но только лишь для того, чтобы обхватить руками стоящее между ними большое ведёрко с попкорном и своровать с верхушки несколько воздушных кукурузин, покрытых сахарной глазурью. Он пытается выкроить себе время, сосредоточенно пережёвывая жестковатые частички раздроблённых ядер. Что же всё-таки там было про эту книгу…       – Что ты имеешь в виду? – Чонгук пробует самонадеянно закосить под дурачка.       Тэхён смотрит на него с выражением, которое красноречиво говорит о том, что он не собирается вестись на этот обманный манёвр.       – Не делай вид, будто не понимаешь, о чём я. Ты похож на потерявшегося щенка.       Чонгук едва не кривится от такого сравнения. Тэхён продолжает:       – И ты совершенно меня не слушаешь.       Вот и шанс оправдаться.       – Вообще-то, я тебя слушал, – Чонгук старается звучать уверенно и не сбиться с мысли. – Ты говорил, что тебе очень понравилось в английском клубе, по большей части, из-за одной привлекательной девушки.       – Это было в начале. А потом?       Чон растерянно хлопает глазами. Тэхён качает головой и смотрит на него с лёгким осуждением, будто преподаватель, который обнаружил, что один из его лучших студентов пропустил мимо ушей все его объяснения.       – Я говорил о том, что я смог сесть рядом с этой девушкой, и мы разговорились. Её зовут Минджи, кстати. Она сказала, что, помимо занятий в клубе, читает книги на английском, чтобы пополнять словарный запас. Мы начали обсуждать литературу. Минджи обмолвилась, что у неё как раз с собой “Портрет Дориана Грея”, который она успела дочитать, пока ехала в метро. Она увлечённо рассказывала о том, что от чтения книг в оригинале получаешь совершенно иные эмоции, и вдруг предложила одолжить мне эту книгу. Я, конечно же, не смог отказаться. В следующую нашу встречу я обязательно спрошу у неё номер телефона. Минджи исправно посещает клуб каждую субботу.       Тэхён говорит почти на одном дыхании, без запинок, потому что повторяет то, что уже рассказывал раньше, и Чонгуку становится немного совестно оттого, что он не обращал никакого внимания на своего друга, пока тот делился важными для него вещами.       – Теперь ты.       – Что?       Тэхён прикрывает глаза и слегка раздувает ноздри. Чонгук прыскает в кулак, наблюдая за его дурашливыми кривляньями.       – Рассказывай.       Чон снова тянется к попкорну, но Тэхён тут же придвигает ведёрко к себе.       – Никакого попкорна, пока я не услышу от тебя вразумительный ответ.       Чонгук обиженно дует губы, задумчиво уставляясь поверх головы Тэхёна, туда, где за окном открывается вид на оживлённую улицу с плотно стоящими друг к другу домами, в окнах которых дрожат осколки солнечных лучей, и спустя несколько секунд его лицо расслабляется.       Он не хочет больше обсуждать с Тэхёном Чимина, поэтому пытается по-быстрому продумать пути отхода: как объяснить другу его состояние, чтобы не вызвать подозрений, и при этом скрыть настоящую причину своей рассеянности. Почти гениальная мысль внезапно озаряет его, и Чонгук даже тихо охает. Он снова переводит взгляд на Тэхёна, надеясь, что тот не заметил, какая усердная мыслительная работала предшествовала его решению наконец заговорить.       – Я просто, знаешь, задумался после нашего разговора.       Тэхён так внимательно следит за ним, что кажется, даже перестаёт моргать. Чонгук объясняет дальше:       – Твои слова про полгода… Может, и правда пора. Но я чувствую себя так странно. Мне всё ещё страшно, и меня всё ещё съедают сомнения. Я всматриваюсь в каждого встречного и думаю о том, как я буду строить с кем-нибудь отношения, и насколько я готов к очередному разочарованию, если из этого опять ничего не выгорит. У меня словно в голове что-то заело, и я не могу отключиться от этих мыслей.       Чонгук обрывает свою пылкую речь, дивясь тому, насколько правдоподобно звучит. В какой-то момент он сам поверил в то, о чём говорил. Хотя, в целом, его слова не были ложью “от” и “до”. Он всего лишь немного не договаривал, умалчивал о том, что среди пестроты суматошно сменяющих друг друга незнакомых лиц пытается высмотреть… Чимина. Эта мысль его действительно пугает, и он надеется, что однажды сумеет посадить её на короткий поводок, чтобы она не врывалась в его сознание непрошенным гостем и не наводила смуту в его чувствах.       Тэхён меняется в лице: теперь он смотрит на Чонгука участливо и отчего-то – с сочувствием.       – Тебе стоило сказать раньше.       Голос у Тэхёна становится ещё более глубоким и низким. Он всегда говорит таким голосом, когда его что-то волнует.       Чонгук находится с ответом почти сразу же.       – Было неловко признаваться в том, что меня так перемкнуло. Прости, ты, наверное, переживал за меня.       – Естественно, я не могу спокойно смотреть на то, как ты изводишь себя.       Чонгук вздыхает и смахивает с носа несуществующую пылинку.       – Думаю, я скоро приду в норму.       – Не нужно так сильно концентрироваться на этой мысли. Просто перестань отталкивать от себя людей и прислушайся к ним. В этом мире есть те, кто хочет открыть тебе своё сердце. Попробуй сделать им шаг навстречу, когда настанет нужный момент.       Чонгук усмехается и склоняет голову, позволяя волосам упасть на глаза. Он запускает пятерню в непослушные пряди и зачёсывает их назад, когда снова садится прямо.       – Тебе нужно поменьше читать своих книг. Слишком высокопарный слог.       Тэхён смеётся и располагает ладонь на мягкой обложке, теребя пальцем один из расслоившихся уголков.       – Книги могут научить многому. Они помогают разобраться в себе и в мире вокруг.       Чонгук хмыкает и подпирает щёку рукой.       – Почему ты тогда поступил на инженерный, а не решил стать учителем литературы, к примеру?       Тэхён отводит взгляд в сторону, на секунду задумываясь.       – Потому что мой мозг говорит на языке цифр и вычислений, а сердце – на языке эмоций и историй. Мне важно сохранять этот баланс. Ну, и учиться на инженерном мне правда нравится, хоть и приходится иногда не сладко.       – Как на парах по геодезии, – зачем-то говорит Чонгук.       – Как на парах по геодезии, – вторит ему Тэхён и согласно улыбается.       Между ними повисает уютная тишина. Чонгук вытягивает руку и, приоткрыв рот, словно ребёнок, который не может поверить, что вот-вот получит в руки желанную игрушку, потихоньку пододвигает к себе ведёрко с попкорном. Тэхён замечает это, но не пытается его остановить.       – Не увлекайся сильно, фильм идёт два часа.       – Я чуть-чуть.       В подтверждение своих слов Чонгук съедает ещё три штучки и в течение десяти минут, оставшихся до начала сеанса, больше к попкорну не притрагивается. Он чувствует, что на душе стало чуть светлее, и озираться по сторонам в поисках призрачного образа Чимина ему больше не хочется. Чонгук надеется, что сможет задержаться в этом состоянии подольше.       “А ты помнишь, как?..”, “А ты видел, как она?..”, “А ты тоже заметил?..”       Тэхён так быстро перескакивает с мысли на мысль, что Чонгук не успевает вставить в эти короткие промежутки между одной фразой и другой хотя бы одно слово. Он тихо посмеивается и согласно кивает, наблюдая за другом.       Чонгук оттягивает ворот футболки и пытается обмахнуться. Улицу плотным покрывалом укутывает духота, и Чон мечтает о том, чтобы скорее нырнуть в спасительную прохладу автобуса.       – Кстати, ты мне так и не рассказал толком, что было, пока я отходил.       Чонгук не сразу понимает, что от него требуется какой-то ответ.       – А… Перестрелка на пирсе, а потом эти женщины решили работать вместе.       Тэхён стреляет в Чонгука недовольным взглядом.       – Твои объяснения не раскрывают мотивации героев.       – Если тебе нужны подробности, посмотри пропущенные сцены в инете, – пытается отмахнуться Чон.       – Просто чуть-чуть, – Тэхён поднимает руку, делая вид, что зажимает между подушечками большого и указательного пальцев щепотку соли, – побольше деталей.       Чонгук вздыхает. Если Тэхёну что-то упёрлось…       – Ладно. Вот та женщина со светлыми волосами, немка… – начинает он и тут же забывает, о чём хотел сказать.       Из-за угла появляется человек, который останавливается, в коротком замешательстве озираясь по сторонам, а, затем, видимо, определившись с нужной ему улицей, поворачивается и ускоренным шагом направляется прямиком навстречу Чонгуку и Тэхёну.       Осознание бьёт по Чону почти сразу же, но ведь ещё пару часов назад он был уверен в том, что избавился от своего наваждения. Он моргает раз, – и надеется, что ему всё-таки мерещится; моргает два, но видение не исчезает, напротив, обретает ещё большую чёткость, и на первый план выходят уже знакомые Чонгуку черты.       – О, смотри, – Чонгук чувствует, как Тэхён тычет его локтём в бок, – это же…       – Чимин-щи… – тихо выдыхает Чон, неотрывно наблюдая за тем, как парень слегка меняет траекторию, и идёт теперь не прямо на них, а по краю тротуара, намереваясь обойти их сбоку.       Все эмоции Чонгука перемалывает в однородную кашицу, когда Пак Чимин оказывается так близко, что можно рассмотреть весь образ парня целиком. На это у Чона есть всего пара секунд, но от его взгляда не ускользает то, насколько сегодня Чимин другой: у него слегка растрёпанные от ветра и быстрой ходьбы волосы, которые обрамляют его голову пружинистыми мелкими завитками; уголки глаз выразительно оттенены лёгким макияжем, на губы нанесён блеск с перламутровым отливом, а в ушах поблёскивает пара удлинённых серёг. Чонгук заостряет внимание на светло-бежевой шёлковой блузе без рукавов с широким круглым вырезом и маленькими каплевидными прорезями. Он успевает заметить также тёмно-сливого цвета прямые штаны с золотистыми лампасами и краем глаза зацепить перекинутый через руку Чимина пиджак, отливающий в лучах солнца грязно-розовым. Чонгук соскальзывает взглядом на белые кроссовки, а когда снова смотрит на лицо Пака, тот уже равняется с Чоном плечом к плечу и поворачивает голову, чтобы поймать короткий зрительный контакт, длящийся не дольше одного вдоха. Чонгук замечает в глазах напротив холодный блеск и равнодушие. Он удивляется этой резкой перемене, но зачем-то эти глаза запоминает, как запоминал и те, в которых читались флирт и заигрывания, и те, в которых были тревога и печаль.       Чимин исчезает из поля зрения Чонгука, и тот с трудом удерживает себя от порыва обернуться. Он и без того пялился на Пака так беззастенчиво, словно увидел перед собой самого настоящего пришельца.       – Ого! – Тэхён чуть ли не присвистывает, и Чонгук слегка заторможено разворачивается, переключая внимание на друга, который всё-таки смотрит вслед уходящему Чимину.       – Что это… вообще, – Чонгук изображает какую-то странную жестикуляцию, пока борется с внезапным мыслительным и словесным ступором.       Тэхён поворачивает голову в сторону Чонгука.       – Не знаю, но, если бы он пришёл в таком прикиде в универ, все забыли бы о тебе и твоих “странных проблемах” в ту же секунду.       Чонгук никак не комментирует эту фразу, но уставляется на Тэхёна долгим испытующим взглядом. Ким в ответ усмехается и суёт руки в карманы брюк, принимая расслабленную позу       – Что?       – Ты вроде не би.       С губ Тэхёна слетает ещё один смешок.       – Это объективная оценка. Не знаю, как ты, а я только что увидел нечто близкое к искусству.       Чонгук морщит нос и трёт ладонью щёку.       – Он меня не преследует.       Тэхён поджимает губы.       – Это вопрос?       – Нет. Он не выглядел как тот, прежний Чимин-щи. Я всё ещё не понимаю, что только что произошло, но он будто и правда оказался здесь случайно.       – Похоже на то.       – Но с какого перепугу он так разоделся? Зачем ему это? И для чего?       Тэхён широко улыбается и вынимает руку из кармана, располагая ладонь на плече Чонгука.       – Вот в понедельник и спросишь у него.       Чонгук делает шаг в сторону, выворачиваясь из-под руки Тэхёна, и снова начинает идти.       – Я не буду с ним общаться.       Тэхён тут же нагоняет его.       – Но тебе ведь интересно, поч…       – Не буду, – отрезает Чонгук.       – Хорошо, конечно.       В голосе Тэхёна слышатся лёгкая издёвка и подчёркнуто притворное согласие с его словами, отчего Чонгук раздражённо поводит плечами. Ему действительно интересно, самого себя ему обмануть точно не удастся, но он не будет общаться с Чимином, не будет даже думать об этом. Не будет думать ни о какой “помощи”, в том числе. Чонгук помнит этот взгляд: отчуждённый, беспристрастный. Чимину он уже перестал быть интересен, он добился того, чего так хотел добиться, и теперь можно наконец выдохнуть, расслабиться. И, кажется, его выводы вполне логичны, и стоит наконец прислушаться к своему рациональному началу, поставить точку для самого себя в этой странной истории, которая, – Чонгук обязательно потом убедится – к счастью, не получила никакого развития.       И ещё, он непременно потом спишет всё на выработавшуюся привычку, на подсознательный импульс, когда оборачивается и окидывает взглядом улицу с неторопливо идущим по тротуару пешеходами.       Всего лишь привычка.       В департаменте по работе с финансовой задолженностью Чонгук задержался дольше, чем планировал. В его личном кабинете появилась отметка о том, что за ним числится долг за весь предыдущий год обучения и за первое полугодие текущего, но Чонгук всегда исправно вносил оплату и ни разу не нарушил сроков предоставления квитанций для финансового контроля, а, значит, в системе просто возникла какая-то ошибка.       Чон не ожидал, что не успеет уложиться в перерыв между парами. Девушка, к которой он обратился со своим вопросом, сочувственно улыбалась ему всякий раз, когда сайт подвисал и отказывался прогружать нужный раздел. По итогу выяснилось, что кто-то из сотрудников отдела во время проверки случайно перепутал учётные записи Чонгука и другого студента с такой же фамилией и схожим по написанию именем, у которого как раз и висел “хвост”, и этот “хвост” теперь числился за Чонгуком, а у того парня исчезли все долги по оплате.       Это мелкое недоразумение устранили, но теперь Чонгук опаздывает на пару, а ему совершенно не хочется привлекать к себе лишнее внимание преподавателя и своих одногруппников.       Чонгук снова идёт по лестнице, перешагивая сразу через две ступеньки. Он быстро добирается с третьего этажа на пятый и выруливает в коридор. Чон успевает сделать всего пару шагов, когда в поле его зрения попадает группа людей и, спустя пару секунд, потребовавшихся ему на осознание, он понимает, что видит Чимина в окружении нескольких девушек.       Не успев даже толком обдумать свои действия, Чонгук разворачивается и прячется за угол, прижимаясь спиной к стене. Кажется, никто не успел его заметить. Он не понимает, почему струсил и почему просто не прошёл мимо. Ему отчего-то совсем не хочется попадаться на глаза Чимину, хотя, по сути, у него нет никаких оснований для того, чтобы скрываться от этого парня, – Пак явно больше не собирается навязывать Чонгуку своё общество. Но теперь сам Чон чувствует себя так, словно пытается оказаться в том же месте, что и Чимин. Что позавчера, что сегодня. Точнее, возможно, такие мысли могли бы закрасться в голову самому Чимину. И пускай это самая настоящая случайность, Чонгуку как-то неловко мелькать лишний раз у Пака перед глазами.       Чонгук продумывает обходной маршрут: в целом, он может подняться на этаж выше, дойти до середины коридора, воспользоваться запасным выходом и спуститься по лестнице снова на пятый. Многие студенты сокращают таким образом себе путь, если их занятия проходят в аудиториях, которые располагаются на соседних этажах в конце коридоров. Чонгуку как раз нужно попасть в самый дальний кабинет.       Чон опаздывает уже на пятнадцать минут, и его счастье, что сейчас у них идёт лекция, правда, по новому предмету, на которую стоило бы прийти вовремя. Чонгук надеется, что Тэхён поделится потом с ним своими конспектами.       Чонгук делает шаг в направлении лестницы, когда краем уха улавливает шорох голосов. Он и до этого слышал, как девушки, стоящие рядом с Чимином, переговариваются о чём-то, но вникать в суть диалога даже не пытался, ведь ему до чужой жизни нет никакого дела. Чонгука не удивляет тот факт, что у Чимина появились поклонницы – парень, по правде говоря, похож на того, кто с лёгкостью может вскружить другим голову.       Чонгуку хотелось бы верить, что ему просто показалось, как кто-то из девушек тихо произнёс его имя. Он возвращается в исходную позицию и становится так близко к повороту, что буквально пара сантиметров – и со стороны коридора можно будет заметить его выглядывающее из-за угла плечо. Чонгуку противно от осознания того, что он подслушивает, причём самым гнусным образом, но внутри поселяется противное гнетущее чувство, что одна из его самых страшных догадок… …и тут имя Чонгука звучит вновь… …может оказаться правдой.       Чонгук сжимает кулаки и практически не дышит, чтобы не упустить нить разговора. Он напрягает слух и различает: “...ты узнал что-нибудь?..”, “...он и правда чем-то болен?”.       Чонгук вспоминает тех девушек, которые сплетничали в открытую прямо за его спиной, и складывает один плюс один. Он не может быть уверен в том, что эти – те же самые, но в одном может быть уверен точно: они пытаются выяснить про него какие-то новые подробности. Выяснить у Чимина.       Ну, конечно же. Чонгук с самого начала знал, что этому парню не стоит доверять. Все его подозрения были не напрасны, но реальность оказалась ещё более отвратительной, чем он мог предположить: Чимин не просто сплетник, – он находится в сговоре с кем-то ещё. Теперь понятны все его перемены в поведении: сначала – заигрывания, потом – волнение, по всей видимости, из-за того, что Чонгук срывается с крючка, а затем – показательная отстранённость, когда до Пака наконец-то доходит, что Чонгука не так просто расколоть. Чимину нужно было что-то выяснить, но он с треском провалился. Чонгук недобро усмехается и качает головой. Вот же двуличная змеюка…       Чон хочет уйти: он услышал достаточно, и ему нет смысла больше здесь находиться.       И тут Чимин наконец подаёт голос.       “Я не буду отвечать на ваши вопросы”, – произносит он чётко и твёрдо. Чонгуку даже не приходится напрягаться, чтобы разобрать сказанное Паком. Чонгук слегка хмурит брови. Что-то идёт не по плану? Он снова прислушивается.       “Но оппа! – одна из девушек повышает голос, – мы уверены, что он просто набивает себе цену!”       “Ты ведь общался с ним, оппа! – подключается другая. – Почему он отшивает остальных?”       Чонгуку неприятно слышать что-то подобное. Он, чёрт возьми, не набивает себе цену. Ему просто не дано построить хоть с кем-нибудь нормальные отношения.       “Я могу сказать только одно, – Чимин говорит чуть тише, но Чонгук слышит его довольно отчётливо, – чтобы Чон Чонгук начал общаться с человеком, этот человек должен доказать, что достоин его доверия”.       Что?       “Что?” – проносится у Чонгука в голове. Он ступорно пялится в одну точку, пытаясь вникнуть в суть того, что Чимин только что произнёс. То есть… этот парень и правда не собирался сплетничать о нём?       “Тогда почему он перестал ходить куда-либо? Почему так внезапно? Он…”       “Попробуйте сами это понять”, – Чимин довольно бесцеремонно обрывает одну из девушек, и Чонгук слышит, как из глубины коридора раздаётся звук приближающихся шагов. По всей видимости, Чимин уходит прочь.       Чонгук не знает, куда ему деться, чтобы не оказаться пойманным с поличным. Единственный вариант – спрятаться в туалете и надеяться, что Чимин не направляется сейчас туда же.       Чон второпях распахивает дверь и в два шага подлетает к кабинке. Он не закрывается, оставляет маленькую щёлочку, чтобы слышать происходящее за пределами туалетной комнаты. До Чонгука долетает отдалённый стук подошвы о ступени – значит, Чимин прошёл мимо и, судя по звукам, теперь торопливо спускается вниз.       У Чона на раздумья не так много времени. Он выхватывает из кармана телефон, нервно перелистывает страницы рабочего стола, пытаясь найти “Kakao Talk”, как тут сверху падает уведомление: “Чувак, какого хрена?”. Чонгук тапает на высветившееся окошко и оказывается в диалоге с Тэхёном.       Он быстро набирает ответ, когда следом приходит:       “Ты куда пропал?”       “Скажи что в мед.пкнкте”       “Я”       Тут же прилетает:       “Что???”       Но Чонгук уже блокирует экран, отключив попутно уведомления, и выскакивает на лестничную клетку. Он держится за перила, чтобы ненароком не оступиться в спешке, и, не сбавляя скорости, вылетает в холл первого этажа. Чонгук чуть не сбивает какого-то парня, который направлялся к лестнице, бросает рваное “простите” и замирает, озираясь вокруг и пытаясь высмотреть знакомую светловолосую макушку.       Чонгук замечает Чимина уже по ту сторону входных прозрачных дверей и бросается к турникетам. Он мешкается, пока пытается достать из заднего кармана сумки студенческий, чтобы миновать пост охраны.       Чонгук боится, что потерял Пака из вида, когда оказывается на улице.       Здесь соединённые друг с другом корпуса образуют подобие внутреннего дворика. Чимин мог пойти двумя путями: прямо, через шлагбаум или налево, чтобы добраться до автобусной остановки быстрее и не делать целый крюк в обход.       Он всматривается в длинный перешеек между университетским корпусом и стоящим прямо напротив него соседним зданием, но высмотреть там Чимина ему не удаётся.       Значит, скорее всего, он пошёл через шлагбаум. Чонгук переходит на бег и спустя минуту уже оказывается за пределами территории университета. Он пересекает проезжую часть и быстрым шагом направляется вниз по улице. Справа – глухая стена, разрисованная граффити, слева – череда домов. Если Чимин действительно решил пойти именно этим путём, то Чонгуку будет несложно его догнать, потому что к шоссе ведёт одна единственная прямая дорога.       Чонгук огибает велосипедную парковку, – и наконец видит его. Чимин стоит напротив одного из настенных граффити и с интересом рассматривает замысловатый пёстрый рисунок. На сей раз – никаких изысков в одежде или экспериментов со внешностью. Пак выглядит обычно, можно даже сказать, довольно просто: на нём чёрные кеды, джинсы и красная футболка.       Чон замедляет шаг. В голове обрывками проносятся фразы, которые он хочет – точнее, должен – сказать. Чонгуку претит мысль оставить всё между ними в таком… неоднозначном статусе.       – Пак Чимин-щи, эм, хён. Кхм, – Чонгук прокашливается из-за того, что от быстрой ходьбы саднит горло и из-за того, что ему немного неловко. Он быстро окидывает взглядом стоящего к нему боком парня и замечает на его запястье те самые браслеты, которые увидел ещё в библиотеке.       Чимин поворачивается к Чонгуку, и в его довольно широко распахнутых глазах плещется немой вопрос. Повисает неожиданная пауза.       – Что ты тут…       – Мне жаль, но я…       Они начинают говорить одновременно, и также одновременно замолкают. Чимин кивает, давая возможность Чонгуку первым закончить начатую фразу. Чонгук взволнованно выдыхает.       – Я случайно подслушал твой разговор там, в коридоре. Правда случайно.       Чимин приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но Чонгук спешно добавляет:       – Меня удивили слова про доверие и, в общем…       Чон зачёсывает волосы назад, хотя они сейчас, в целом, не мешают ему, – просто попытка скрыть нарастающую нервозность. Чимин смотрит на него, всё ещё пребывая в некоторой растерянности, и это почему-то прибавляет Чонгуку смелости.       – Я боялся, что ты будешь сплетничать обо мне, как и многие другие. Поэтому не подпускал. Прости, что был груб.       Чонгук хочет добавить “но в некоторых случаях ты действительно сам нарывался”, но он здесь не для того, чтобы выяснять отношения. Его цель проста: ему нужно, чтобы они поняли друг друга правильно и не разошлись на напряжённой ноте.       Чимин выглядит слегка сконфуженным.       – Я тебя понимаю. Твоя реакция вполне оправдана. Это я ступил в самом начале.       – Рад, что ты не держишь зла, – Чонгук зачем-то пытается усмехнуться, но смешок выходит немного нервным. Они стоят посреди улицы, и от этого Чон чувствует себя не совсем комфортно. Подобный разговор между ними должен был бы состояться в более подходящем месте.       – Признаться честно, я обратил на тебя внимание лишь из-за того, что услышал от других те самые сплетни, о которых ты говоришь.       Чимин сейчас кажется более собранным, и Чонгук не хочет его прерывать, поэтому просто кивает.       – Ты вроде как был звездой первого курса. А потом случилось что-то, и ты начал всех отгонять от себя. Мои одногруппники предупреждали меня, что ты странный и, возможно, опасный, но мне хотелось понять, отчего ты перестал взаимодействовать с людьми, – Чимин говорит быстро, немного эмоционально, будто долго ждал того момента, когда сможет наконец высказаться. – И первое время я просто наблюдал, а потом решил попробовать познакомиться.       – Я тебя отшил, – отзывается Чонгук немного задумчиво.       – Точно, – губы Чимина трогает лёгкая улыбка, – но мне всё ещё было интересно. Меня не пугали твои отказы.       – Но ты же в курсе, что твои методы, – Чонгук прикладывает усилия, чтобы не перегнуть палку и не допустить резких высказываний, – специфичны. Ты меня преследовал в открытую. Я бы мог заработать психологическую травму.       Чимин выдерживает короткую паузу.       – Я проверял твой предел. И к тому же, ты не выглядел напуганным. Скорее, смущённым и раздражённым.       – Всё равно это не оправдание… – Чонгук надеялся, что они не коснутся этой темы, потому что тогда он точно не сможет смолчать. Чимин подхватывает эту секундную заминку.       – Знаю, но твою стену было нелегко пробить. Мне правда жаль.       Чонгук придирчиво всматривается в глаза Пака. Тот позволяет ему разглядывать себя, и Чонгук вроде бы убеждается, что Чимин ему не врёт и действительно раскаивается.       – И, да, я не выглядел смущённым.       Улыбка на лице Чимина становится шире.       – Как скажешь, но я ещё не договорил до конца. К тому времени, как ты стал мне интересен как личность, я понял, что мой прежний план не работает, и я попробовал зайти с другого ракурса.       – И я снова тебя отшил.       – Неизменная стабильность, – мягко отзывается Чимин. Между ними снова повисает пауза.       – Ты предложил мне решить мою проблему, – взвешенно проговаривает Чонгук, – но ты же знал, что я тебе откажу, верно?       Чимин слегка сощуривается.       – Можно и так сказать.       – Тогда в чём смысл?       – В самой идее. Я показал, что готов сделать шаг навстречу. По-серьёзному.       Чонгук закусывает щёку изнутри. Это всё равно звучит как-то странно.       – А если бы я сознался в своей проблеме, ты бы правда помог мне?       – Я бы точно попытался.       Чонгуку требуется пара минут, чтобы переварить услышанное. Их диалог стал внезапно довольно откровенным, и Чон не был готов к такому повороту.       – К слову о неизменной стабильности.       Чонгук переводит на Чимина вопрошающий взгляд.       – Ты всё ещё мне интересен. Хотя, нет, лучше сказать по-другому: ты мне нравишься. Думаю, это вполне очевидно.       – Оу… – сдавленно роняет Чонгук.       – Кажется, это всё-таки стало для тебя неожиданностью? – с улыбкой уточняет Пак.       Чонгук снова вспоминает Чимина в образе сбежавшей с подиума фэшн-дивы и тот взгляд, которым Чимин одарил его при встрече. Что-то не сходится.       – Но ты вроде бы уже перестал интересоваться мной, разве нет?       Чонгук очень надеется, что не звучит сейчас так, будто его это волнует. Чимин недоумённо склоняет голову вбок.       – Почему ты так решил?       – Суббота, – коротко бросает Чонгук. Пак определённо должен его понять.       – А, суббота, – первые несколько секунд Чимин выглядит слегка озадаченным, но его лицо почти сразу же расслабляется, а в глазах появляется намёк на весёлость.       – У меня тогда был сложный день. Не бери в голову.       “А почему ты был одет так, словно собрался на модный показ?” – этот вопрос вертится у Чонгука на языке уже третьи сутки, но всё никак не может решиться его задать, даже сейчас, когда они впервые за столько времени наконец-то разговаривают по душам. Чонгук не знает, как ему стоит реагировать на признание Чимина. Тэхён, конечно, всячески намекал ему на то, что Пак не спроста бегает за ним, и был, чёрт возьми, прав. Но Чонгук пока совершенно не понимает, что чувствует сам. Если он начнёт спрашивать Чимина о чём-то личном, парень может счесть это за проявление взаимного интереса, а это поставило бы в неудобное положение самого Чона.       Чонгука одолевают смутные сомнения: несмотря на то, что Чимин честно рассказал ему о своих мотивах, Чонгуку кажется, будто это ещё не всё, будто Пак решил утаить что-то, и это довольно ощутимо бьёт по тому хрупкому доверию, которое возникло у него по отношению к этому парню.       Встречаться с потенциальным манипулятором Чону бы не хотелось. Такие истории обычно не заканчиваются ничем хорошим.       Чимин прошивает Чонгука взглядом, в котором читается знание – будто он знает о Чонгуке что-то, чего не знает сам Чонгук, и тот снова чувствует себя не в своей тарелке. Именно так смотрел на него Чимин раньше, в то время, пока Чон пытался безуспешно отделаться от настойчивых попыток парня установить с ним контакт.       – И что, ты навязываешься так ко всем, кто тебе нравится? – Чонгук пытается снизить градус собственного стеснения и перевести тему немного в другое русло, пока Чимин не начал выспрашивать, готов ли Чон дать ему зелёный свет.       – Нет, ты первый в моём списке.       – Список, значит, – Чонгук фыркает.       – А ты хотел бы быть в нём единственным?       Чимин смотрит на него с кокетливой ухмылочкой. Какая-то совершенно глупая попытка в флирт, но Чонгук тушуется и отводит взгляд. Его предательски подводят реакции собственного тела.       Даже если бы между Чонгуком и всем остальным миром не стояла та самая щепетильная проблема, встречаться с Чимином было бы плохой идеей, верно? Поведение этого парня нельзя назвать полностью здоровым, так? Но, возможно, кто-то, глядя со стороны, мог назвать нездоровым и поведение Чонгука. Он успешно бегал от своей проблемы целых полгода, и по итогу оказался практически изгоем общества – потому что сам решил, что другого пути для себя не видит.       Чимин, скорее всего, не откажется от своих попыток заполучить Чонгука, но когда он узнает, почему Чон стал таким, когда поймёт, что они не совместимы друг с другом, то уйдёт, правильно?       Если Чонгук захочет отделаться от Чимина, то у него есть козырь в рукаве. И, этот козырь, как бы странно ни звучало, – его член.       – Слушай, я не могу пока сказать тебе ни да, ни нет.       Чимин смотрит на него с пониманием, и Чонгуку от этого становится немного легче. По крайней мере, давить на него не собираются.       – Что ж, это хотя бы обнадёживает.       Итак, цвет пока жёлтый. Но Чимин наверняка планирует провернуть ситуацию в свою пользу, потому что Чонгук, вроде как, тонко намекнул ему на то, что у него есть шанс. И это Чонгука пугает – теперь то ему точно не дадут жить спокойно.       Он решает слегка остудить пыл Чимина.       – Но на данный момент скорее всего “нет”.       Взгляд Пака становится взволнованным, он даже не пытается скрыть тот факт, что слова Чонгука заставляют его переживать. В этот момент Чонгук отчего-то задаётся вопросом, насколько неподдельны чувства Чимина по отношению к нему.       – Почему “нет”?       Чонгук ловит ощущение лёгкого дежавю.       – Потому что, во-первых, я не уверен пока, что ты мне тоже нравишься. Во-вторых, – Чонгук пытается подобрать правильную формулировку, – моя проблема.       Чимин становится предельно серьёзным. Он сводит брови к переносице и слегка вытягивает губы, задумываясь.       – Твоя проблема… как-то связана со здоровьем?       Чонгук отрицательно машет головой.       – Это не болезнь. Не СПИД, не рак, не что-то ещё, о чём ты мог слышать. Но для меня она имеет большое значение, и я пока не могу её решить. Всю жизнь пытаюсь.       – Всю жизнь. Ого, – Чимин, кажется, впечатлён. – И, выходит, недавно она обострилась?       – Можно так сказать, да.       Чонгук надеется, что Чимин не будет больше задавать никаких уточняющих вопросов. Тот молчит, снова погружаясь в свои размышления.       – Как видишь, разобраться с ней не так просто, – Чонгук по-доброму усмехается, поскольку Чимин выглядит немного загрузившимся, и тем самым предпринимает попытку слегка разрядить атмосферу.       – Даже если я не сумею помочь тебе, ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку.       Чимин ободряюще кладёт Чонгуку ладонь на плечо. Это касание осторожное и мягкое, будто Пак боится, что может доставить дискомфорт этим достаточно безобидным нарушением чужих границ. Чонгук с удивлением отмечает вдруг, что Чимин не пытался дотронуться до него прежде. Он докучал своим присутствием, но ни разу не перехватил Чонгука за руку, когда тот разворачивался и уходил. И даже в библиотеке… Чимин просто позволил ему уйти. Никакого физического воздействия. Ни при каких обстоятельствах.       Возможно, Пак не так уж и наплевательски относится к личному пространству другого человека, как казалось Чонгуку до этого.       Чонгук смущённо трёт нос и кивает, бросая тихое “угу”. Чимин всё-таки влияет на него как-то по-особенному, и этот факт становится всё сложнее отрицать.       – Ты тоже домой?       Чонгук вынимает мобильный из кармана, чтобы проверить время. Если он вернётся сейчас, то успеет на оставшуюся половину лекции, но, признаться честно, ему совершенно не хочется сидеть в душном кабинете и делать вид, что он с энтузиазмом впитывает новый материал, – даже при всём желании у него не получится сосредоточиться на учёбе.       Уведомления на экране блокировки пестрят иконками непрочитанных сообщений в мессенджерах. Тэхён из Чонгука, скорее всего, душу вытрясет за тот финт, который он выкинул.       – Да, – отвечает Чонгук слегка рассеяно. Надо бы предупредить друга, что он не вернётся на занятия.       Его диалог с Тэхёном представляет собой место боевых действий: там много восклицательных знаков, сообщений, состоящих из одной только буквы, написанной много (очень много) раз, грустных и злых смайликов и стикеров. По всей видимости, лекция оказалась не особо интересной, и Тэхён развлекал себя бомбардированием лички Чонгука.       “Прости, что так резко пропал”.       “Случилось кое-что неожиданное. Я расскажу позже. Сейчас еду домой”.       Чонгук с более-менее чистой совестью убирает телефон обратно в карман.       – Тогда пойдём вместе? – в голосе Чимина различимы нотки неуверенности; он звучит так, будто спрашивает разрешения побыть рядом.       Всё происходящее кажется странным.       И непривычным.       Чонгук ещё не успел свыкнуться с тем, что всего за десяток минут они так стремительно сблизились друг с другом.       – Окей, – просто отвечает Чон.       Они медленно начинают идти по тротуару; мимо них так же лениво проползает несколько автомобилей. Чонгук не знает, о чём теперь говорить с Чимином, и он пытается прикинуть, какие темы вообще можно затронуть. В целом, он бы мог спросить о многом, но в данную конкретную минуту его больше тревожит вопрос того, как будет складываться их общение в дальнейшем. Чимин начнёт за ним ухаживать? Они станут какой-то недопарочкой, где один партнёр оказывает внимание другому, а этот другой просто принимает чужие чувства, пока пытается разобраться в себе?       Чонгуку дико от мысли, что он впустил в свой мир ещё кого-то, кроме Тэхёна. И что этот кто-то имеет на него виды.       Страшно разочароваться в себе; страшно разочаровать другого. Страшно влюбиться, а потом снова остаться у разбитого корыта. Стоп, может ли Чонгук влюбиться в Чимина? Пока что это звучит как какой-то бред. Да и, к тому же, Чимин парень, он не сможет… Как Чонгуку отпустить себя и позволить себе почувствовать что-то к другому человеку, если по прошествии некоторого времени они всё равно разойдутся?       Предположительно, после первого же секса.       Чонгук неосознанно сжимает кулаки и горбится. Он понимает, что окончательно зашёл в тупик, когда его осторожно окликают и выдёргивают из удушающего болота мыслей в реальность.       – Эй, всё в порядке?       Чимин обеспокоенно заглядывает Чонгуку в глаза. Тот чересчур энергично кивает и встряхивает головой.       – В порядке. Задумался просто.       Чонгук рассчитывает на то, что Чимин продолжит говорить, но тот замолкает, и они снова бредут плечом к плечу в тишине. Чонгуку хочется думать, что не он один испытывает потребность поскорее выбраться из этого затянувшегося молчания.       – Знаешь, я думал о том, стоит ли мне сдаться.       Всё-таки, первым решается заговорить Чимин. Его голос звучит тихо; Чонгук слишком (по своей оценке) резко поворачивается и, зависая на разглядывании профиля Чимина секунд на пять, надеется, что тот не заметил, как он среагировал на эти слова.       – Но если есть хотя бы малый шанс того, что я могу понравиться тебе, я не отступлюсь.       Чимин теперь тоже смотрит на него в ответ и улыбается краешком губ. Чонгук почти сразу же утыкается взглядом в землю. То, с какой лёгкостью Чимин делится откровениями, Чонгука и удивляет, и восхищает одновременно. Он более закрытый в этом плане, и говорить о личном у него получается с трудом.       – То есть, ты снова начнёшь бегать за мной?       Наверное, этот вопрос прозвучал довольно глупо и в какой-то мере бестактно, и Чонгук хотел спросить совершенно другое, к примеру, кто же они теперь друг другу, но других слов у него почему-то в этот момент просто не нашлось.       Но Чимина нисколько не задевает такая подача, он расслабленно смеётся, а затем проговаривает:       – Только если ты не станешь убегать от меня.       Не то чтобы Чонгук уверен, что не станет этого делать. Более того, что-то внутри него кричит ему сорваться с места прямо сейчас; он не понимает пока, как обуздать свой страх. Чон перехватывает себя под грудью, сжимая пальцы на локте вытянутой вдоль туловища руки.       Кажется, Чимин замечает его замешательство, потому что он вдруг вырывается немного вперёд, а затем останавливается и встаёт напротив Чонгука.       – Я не прошу ничего сверхъестественного, – с заверением говорит Пак. – Просто позволь мне общаться с тобой и быть рядом.       Чонгук с минуту взвешивает все “за” и “против”. Зайдёт ли это общение дальше зависит только от него самого и от его выбора. Пока ситуация находится под контролем, ему нечего опасаться. Правда же?       – Мы толком не разговаривали никогда, и ты не имеешь представления о том, что я за человек. Почему ты считаешь, что я нравлюсь тебе?       Когда Чонгук задаёт этот вопрос, то уже знает, как ответит на просьбу Чимина.       Пак прикрывает глаза и расплывается в улыбке, которая сквозит нежностью.       – Иногда тебя необъяснимо тянет к человеку, вот и всё.       – И тебя тянет…       – Сильно.       Чимину не пришлось долго думать и собираться с мыслями, чтобы ответить столь прямо и столь уверенно. Судя по нему, он ни разу не стесняется своих чувств, и мог бы, наверное, с лёгкостью сказать первому встречному, что вот тот парень в розовой рубашке, спрятанной под ней белой футболке и тёмных штанах ему, Чимину, нравится.       Чонгук пытается игнорировать то странное ощущение лёгкого покалывания, которое запуталось у него где-то меж рёбер.       Он обходит Чимина, чувствуя, как по щекам разливается явное доказательство его смущения. Чонгук задирает голову и делает вид, что заинтересовался вдруг чем-то на затянутом взбитыми облаками небе, кромка которых золотится от лучей спрятавшегося за ними солнца, но понимает, что скрыть от Чимина своё состояние у него вряд ли получится. Он чувствует, что Пак снова идёт рядом, и всё-таки разворачивается к нему лицом. Их взгляды сталкиваются; глаза напротив лучатся теплотой и чем-то, что можно обозначить словами “мне нравится смотреть на тебя”.       Чонгук очень хочет верить, что под ногами у него не разверзся канализационный люк и не образовался внезапный бордюр, потому что он вдруг ловит себя на неожиданной мысли: этот взгляд, отчего-то теперь такой манящий и притягательный, ему нравится, и он никак не может найти в себе сил выпутать свой собственный из этих цепких сетей.       Наконец, Чонгук отворачивается и переключает внимание на дорогу. Они уже совсем близко, и шум шоссе становится всё более отчётливым и гулким.       – Ладно, – говорит Чон на выдохе. – Ты можешь общаться со мной.       Чонгук понимает, что Чимин сейчас улыбается; ему для этого даже не нужно смотреть на парня, – он слышит улыбку в его мягком и мелодичном голосе.       – Кстати, если я не ослышался, то ты назвал меня “хён”?       Чонгук поправляет ремень слегка сползшей с плеча сумки и зачёсывает назад волосы, задерживая руку на макушке.       – Ну, да.       – Я буду рад, если ты продолжишь звать меня так и дальше, – голос Чимина становится всё более вкрадчивым, а когда он произносит последнее слово, оно приобретает какой-то интимный оттенок, будучи сказанным полушёпотом, – Чонгук-а.       Это настолько очевидное заигрывание, что Чонгук даже вздрагивает.       – Так, это… – он смотрит куда угодно, только не на Чимина, – уже чересчур.       Чимин разражается звонким смехом.       – Хорошо, не буду пока смущать тебя.       “Пока”.       – Пока! – с ноткой лёгкой паники бросает через плечо Чонгук, ускоряясь, потому что замечает, как к остановке подлетает нужный ему автобус. Но он совершенно не учёл того, что на этом же автобусе поедет и Чимин; понимает он это в тот момент, когда Пак с криком “Эй, подожди!”, запрыгивает в салон следом за ним.       – То есть, тебе тоже до метро, – констатирует очевидное Чонгук, плюхаясь на сиденье рядом с приоткрытой форточкой.       – Мне тоже до метро, – соглашается с ним Чимин, который теперь разглядывает Чонгука сбоку, наклонившись вперёд и держась за ручку, вделанную в спинку стоящего впереди сидения.       – Ты можешь, пожалуйста, не пялиться на меня и не флиртовать? – Чонгук косится на Чимина и к своему неудовольствию отмечает, что тот не меняет позы. – Это напрягает. Мы договаривались просто на общение.       Проходит ещё несколько секунд, и Чимин, на удивление, его всё же слушается: отпускает ручку, выпрямляется и начинает что-то искать в сложенном на коленях шоппере.       Чонгук закрывает глаза, потому что разнонаправленные потоки воздуха треплют его волосы, и то и дело бросаются прядями прямо в лицо. Он сосредотачивается на окружающих его звуках: на гуле мотора, на шуме ветра, в котором тонут отзвуки оживлённых улиц, на несдержанных выкриках детей, сидящих в начале салона и, по догадкам Чонгука, играющих в какую-то видеоигру.       А затем, он обращается своим внутренним слухом к собственным ощущениям: рядом с ним сидит Чимин. Насколько ему комфортно находиться так близко к человеку, которого он до недавнего времени старался избегать всеми доступными способами?       Сейчас почему-то не страшно. Чонгуку всё ещё немного неловко, и он всё ещё чувствует себя слегка запутавшимся, но Чимин теперь входит в круг его доверенных лиц, и он уже практически готов принять это.       С Тэхёном Чонгук сошёлся быстрее, и с Тэхёном он чувствовал себя в безопасности. Здесь же ситуация немного сложнее. Чонгук, скорее всего, ещё долго будет на подсознательном уровне искать какой-то подвох.       Но правда в том, что ему хочется открыться другому человеку. Надоело держать себя взаперти, надоело бояться ошибок и боли; Чонгук старался об этом не думать, потому что не хотел предстать перед самим собой уязвимым и признать свою слабость. Его образ отшельника давным-давно трещал изнутри по швам, а он только и делал, что кое-как наспех заклеивал эти трещины ненадёжным материалом.       Чонгук нехотя выплывает из своих мыслей, когда чувствует осторожное касание в области предплечья.       Он приоткрывает один глаз и пару секунд без какой-либо реакции смотрит на протянутый ему беспроводной наушник.       – Не хочешь послушать со мной музыку?       Чонгук отказывается признавать тот факт, что вот такое выражение лица Чимина – “я боюсь получить отказ, но если ты всё-таки откажешь, я приму это” – его подкупает.       Он молча протягивает руку и забирает из чужих пальцев наушник.       – Я выберу плейлист, хорошо? – спрашивает Чимин, вмиг повеселев. Ну точно манипулятор.       Чонгук кивает и тянется прикрыть форточку. Волосы складываются в какую-то кучу-малу; он проводит по ним ладонью, пытаясь оценить масштаб бедствий, а затем просто раскладывает на пробор (наверняка, безбожно кривой) и убирает их за уши.       Чимин меж тем сосредоточенно смотрит в экран телефона, порхая пальцами над клавиатурой, и Чонгук задаётся вопросом, какой у этого парня может быть музыкальный вкус. До метро, по его подсчётам, остаётся около пятнадцати минут, и, даже если Пак слушает какую-нибудь второсортицу, Чонгук сможет это пережить.       – Всё, готово, – сообщает Чимин и блокирует экран телефона, кладя его поверх шоппера и накрывая ладонью.       Чонгук не то чтобы сильно удивляется, когда слышит в наушнике мотив знакомой ему песни: это один из недавних релизов группы “STAYC”, которую часто крутят на музыкальных каналах. У Чонгука нет обычно желания смотреть по телевизору что-либо, поэтому он включает его чисто для фона, пока собственные наушники стоят на зарядке или разряжены, и всегда останавливает свой выбор исключительно на музыке.       Значит, Чимин любитель попсовых треков. Тогда, в следующий раз Чонгук продемонстрирует ему свою хип-хоп подборку.       Следующий раз. Думать об очередной встрече с Чимином теперь так же просто, как о списке покупок перед походом в магазин. Это воспринимается как что-то естественное. Удивительно.       Чонгук прислушивается, когда в наушнике начинает играть что-то совершенно незнакомое. Тихо звучащее пианино в размеренном, неспешном ритме, к которому подключаются ударные, а потом – в мелодию вливается мужской голос, нежно выводящий что-то проникновенно чувственное на… неизвестном Чонгуку языке. Он удивлённо переводит взгляд на Чимина, который, прикрыв глаза, отбивает указательным пальцем ритм по перевёрнутому вверх чехлом телефону и шевелит губами. Чонгук не имеет ни малейшего представления, как произносятся чуждые его слуху звуки, но он наблюдает за тем, как Чимин беззвучно пропевает их – уверенно и ещё ни разу не сбившись – и ему кажется, что тот знает текст этой песни наизусть.       Так и пролетают незаметно четыре минуты: Чонгук не перестаёт смотреть на Чимина, а Чимин не перестаёт нашёптывать себе под нос только ему одному известные слова.       К тому моменту, как они подъезжают к метро, в салоне оказывается достаточное количество людей: кому-то даже приходится проехать несколько остановок стоя. Чонгук понимает, что им пора выходить, когда автобус стремительно начинает пустеть, и осторожно кладёт ладонь Чимину на плечо. Тот сразу же распахивает глаза, быстро озирается по сторонам и подскакивает с места, направляясь к открытым дверям. Чонгук выходит на улицу следом за ним и сразу же встаёт под каменный навес, чтобы скрыться от слепящего глаза солнца и не стоять на пути у торопливо спешащей к спуску в метро толпы.       Чонгук вынимает из уха наушник и отдаёт Чимину, который убирает его вместе со своим в чехол.       – Что это была за песня? На каком она языке?       Чонгуку очень любопытно, что же ещё скрывает в себе этот необычный парень по имени Пак Чимин. За неполный день Чон узнал о нём больше, чем за всё время их довольно своеобразного “знакомства”.       Чимин улыбается отчего-то довольно и отвечает:       – Тайский.       Чонгук приоткрывает рот, чтобы задать ещё какой-то вопрос, но Чимин, словно потеряв к нему всякий интерес, заглядывает сначала в телефон, потом оборачивается и смотрит в сторону станции.       – Мне нужно идти, – сообщает он. – Увидимся завтра.       Чонгук сверлит взглядом удаляющуюся от него спину парня и остаётся стоять в некоторой растерянности.       Чимин и правда просто взял и ушёл? То есть, никаких долгих взглядов, никаких попыток вогнать Чонгука в краску, никакого намёка на…       Стойте, но ведь он сам не ранее как около получаса назад обозначил, что подписывался только на общение. Почему же теперь он чувствует себя так, будто ему чего-то не хватает, будто их прощание должно было выглядеть совершенно иначе?       Прежде чем разбираться в их отношениях с Чимином ему нужно для начала попытаться разобраться в самом себе.