Большая проблема

      Чонгук готовился к тому, что Чимин окажется очень навязчивым собеседником: будет постоянно выспрашивать, что Чон делает, почему долго не отвечает, чем планирует заниматься в течение дня и т.д. Но, как выяснилось, Пак не собирался отслеживать каждый его шаг; ему просто нравится обмениваться с Чонгуком повседневными мелочами.       Чимин может поделиться чем угодно: скинуть фото блюда, которое приготовил на завтрак, прислать ссылку на смешной тикток, рассказать о том, куда и зачем идёт. Чонгук не ожидал, что с Паком он будет общаться вот так: легко и непринуждённо.       Теперь диалог с Чимином у него обновляется так же часто, как и диалог с Тэхёном.       Чонгук даже умудрился подсадить Чимина на вышедший ещё в конце прошлого года сериал, который начал смотреть от безделья, и теперь они почти каждый вечер обсуждают просмотренные серии (стараются не отставать друг от друга и идти вровень).       Но на новой встрече Чимин не настаивает, Чонгук не проявляет инициативу тоже; он успевает провести пару дней в гостях у родителей, позависать в студии у Тэхёна, который обзавёлся новой игровой приставкой, и под конец этой насыщенной недели понять, что… его начинает одолевать тактильный голод. Точнее, не просто понять, а сознаться в этом самому себе и перестать отнекиваться от собственных ощущений. Ощущения действительно не из приятных: кажется, что вокруг – одна глухая пустота. Чонгук, конечно, может обнять Тэхёна, а Тэхён может обнять его в ответ, но голод, который мучает Чонгука, немного другого порядка. Он не столько про дружеское взаимодействие, сколько про то, когда ты касаешься человека, с которым вас связывают более глубокие чувства.       Как долго Чонгук собирался быть один?       Он переворачивается набок, вытягивает перед собой руку и сжимает ладонь в кулак. За полупрозрачными шторами – темнота, лишь в редких окнах напротив ещё горит свет. Время близится к двум часам ночи; воздух в комнате начинает постепенно нагреваться, и Чонгук жалеет, что решил выключить кондиционер перед сном.       Раздражённо вздохнув, Чон снова ложится на спину. Бессонница выматывает: мыслей в голове слишком много, и они слишком громкие, не дают расслабиться, не позволяют переключиться на что-либо ещё.       Чонгук думает о том, каково это – держать Чимина за руку? Или просто обнимать его? Или заниматься сексом?       С большей долей вероятности Чимин окажется топом. Значит, у Чонгука нет никакого иного выхода, кроме как… согласиться на роль принимающего?       Или поставить на общении с Чимином точку и попытаться… завести другие отношения, чтобы в конечном итоге прийти к тому же самому выводу?       Ещё около получаса Чонгук борется с собой в попытках отмахнуться от всех вопросов, которые крутятся у него на уме, и в какой-то момент всё-таки засыпает.       Утро приветствует его лёгкой головной болью; настроение опускается до отметки “ниже среднего”, когда Чонгук, вновь погрузившись в свои размышления, доходит вдруг до осознания, что так и не дал Чимину никакого вразумительного ответа. И пусть многие действия Чона уже намекали на то, к чему он, скорее всего, склоняется, но…       Вдруг Чимин бросил попытки добиться расположения Чонгука? Вдруг решил, что эта затянувшаяся игра не стоит свеч, потому что понял, что Чонгук до сих пор сомневается в своём выборе?       Чонгук, уцепившись за мысль, что Чимин – единственный, с кем он может построить отношения в обозримом будущем, теперь боится, что безвозвратно упустил этот шанс. Ведь Чимин ни разу не попытался начать флиртовать с ним по переписке… Их общение – милое, комфортное, лёгкое, но не более того. Ни намёка на что-то, что выходило бы за рамки дружеского взаимодействия.       Чонгук подумывает над тем, чтобы самому пригласить Чимина на прогулку. Он мается весь день, пытаясь набраться смелости отправить в их диалог донельзя простое сообщение: “Не хочешь прогуляться?”       Ему страшно увидеть в ответ такое же донельзя простое “нет”.       И вроде бы глупо полагать, что Чимин пошёл на попятную, ведь тот чётко дал понять: пока есть хотя бы малая надежда на положительный ответ со стороны Чонгука, он своих попыток заполучить его не оставит.       Тэхён не раз упоминал о том, что Чонгук привык мыслить негативно. А от привычки, как известно, избавиться сложно, тем более, от той, что с годами только больше укреплялась, и Чонгук вполне ожидаемо тянет до вечера, до того момента, когда его приглашение уже не будет иметь никакого смысла.       Понимая, что сам себе роет яму, Чонгук отказывается от предложения Чимина посмотреть очередную серию (ссылается на головную боль) и заставляет себя лечь в кровать около одиннадцати. Он надеется, что хотя бы этой ночью ему удастся выспаться, а завтра он точно наберётся смелости и пригласит Чимина на прогулку.       Но всё складывается не совсем так, как Чонгук планировал, потому что с утра он обнаруживает в их диалоге с Чимином сообщение следующего содержания: “Ты свободен сегодня? Хочу пригласить тебя кое-куда” и ниже – ссылка на геолокацию. Чонгук смаргивает остатки сна, когда следом приходит ещё одно: “В три удобно?”       Он зарывается пальцами в растрёпанные волосы и с облегчением выдыхает. Во-первых, Чимину он всё ещё интересен. Во-вторых, проблема со встречей решилась сама собой, и Чонгуку больше не нужно бояться никакого отказа.       Он быстро пишет: “Да, удобно” и переходит по ссылке на геолокацию. Интересно, что там? Кафе? Парк? Чонгук ждёт, пока загрузится страница, и когда карта открывается во весь экран, он понимает, что перед ним – самый обычный дом. Двухэтажный, с неприметными вывесками магазинов на первом и маленькими окошками на втором. Может, здесь какая-то ошибка?       Чонгук предпринимает попытку выяснить, куда же они всё-таки идут, на что получает “там увидишь” и “сюрприз”.       Загадки вполне в стиле Чимина, но Чонгук совершенно не видит смысла в том, чтобы окутывать место их будущей встречи тайной.       Встречи?       Свидания?       В комнате снова душно несмотря на приоткрытое окно. На город вновь опустился летний зной, и сегодняшний день, по прогнозам, должен выдаться особенно жарким.       Чонгук заглядывает в погодную сводку и морщится: “+33 градуса, ощущается как +35”. Он не любит жару, потому что жара – равно открытая лёгкая одежда. А в его случае такую подобрать нелегко. Да, он до сих пор немного комплексует, и да, в примерочных торчит минут по двадцать, пока примеряет самые разные фасоны. Ему хочется, чтобы, в идеале, не выделялось вообще ничего. Если же, по мнению Чонгука, штаны сидят на нём не так, как ему хочется, а на поиски подходящего варианта нет уже ни времени, ни сил, ситуацию отлично спасают удлинённые футболки.       Чонгук не замечает, как за рутинными делами пролетает время. Он периодически заглядывает в чат, проверяет, нет ли новых сообщений от Чимина, но тот после их утренней переписки больше не появляется в сети.       До выхода остаётся ещё час, но Чонгук уже крутится перед зеркалом, придирчиво оценивая свой внешний вид: широкие мешковатые брюки в вертикальную полоску – его лучшая находка за последнее время, потому что не пришлось колдовать с размером; они отлично сидят на талии даже без ремня, а главное, скрывают всё то, что Чон не хотел бы показывать.       Чонгук уже не уверен, что рассказать Тэхёну о предстоящей встрече было хорошей идеей. Тот снова забавляется, написывая ему всякую бессмыслицу, и Чон даже не заходит в диалог с ним, – хватает и тех обрывков сообщений, что высвечиваются на экране телефона.       Чонгук долго выбирает между одной футболкой тёмно-синего цвета и другой, коричневого. Он сам не понимает, зачем так сильно заморачивается. Может, Чимин собирается отвести его в магазин электронных товаров, который, как Чонгук успел выяснить, находится в том самом доме, возле которого они должны встретиться. А он наряжается тут как на самое настоящее свидание.       Чонгук в итоге останавливает свой выбор на синей футболке. Он ещё раз окидывает себя взглядом с ног до головы: в целом, подобранный образ смотрится вполне органично, но всё равно чего-то будто не хватает… Идея приходит в его голову совершенно неожиданно. Он тянется к маленькой коробочке, которая стоит на полке возле зеркала, и достаёт оттуда круглую серебряную серёжку. Чонгук давно не носит серьги и резонно полагает, что единственный прокол на правом ухе уже успел зарасти (пробил он его ещё в первом классе средней школы – тогда он отчего-то решил, что это добавит в его образ крутизны), но украшение всё же удаётся вставить, хоть и не без боли. Чонгук терпеливо ждёт, пока ухо перестанет неприятно подёргивать. Он откидывает назад волосы, которые пушатся после фена, надевает солнцезащитные очки и перебрасывает через плечо нагрудную бежевую сумку.       Кажется, выглядит он довольно неплохо. Для большей убедительности Чонгук фотографирует себя в зеркало и скидывает фото Тэхёну. Он ждёт от друга очередных подтруниваний, но тот переходит на игривую манеру.       “Кто этот красавчик, и почему я не был знаком с ним раньше?”       Чонгук закатывает глаза и фыркает, но всё равно не может сдержать улыбки.       “Представлю вас друг другу в ближайшее время”.       Пока Тэхён набирает сообщение, Чон снова заглядывает в диалог с Чимином. Тот был в сети недавно, но ничего не написал. Интересно, может, занят чем-то? Чонгук предупреждает его о том, что скоро собирается выходить, и натягивает на ноги кроссовки.       Прежде чем открыть дверь, Чонгук по привычке бросает взгляд в сторону аквариума. Пэн он замечает не сразу, – ему приходится присмотреться, прежде чем в его поле зрения попадает высунутый из входа в декоративный за́мок ярко-оранжевый хвостовой плавник. Понг обнаруживается возле боковой стенки аквариума: она медленно плавает взад и вперёд и, кажется, косит взглядом в сторону Чонгука, будто поглядывает за его долгими сборами в прихожей.       Он машет рыбкам на прощание, пускай они не могут понять этого жеста, и уже собирается переступить порог квартиры, как вспоминает вдруг о солнцезащитном спрее. Его кожа хорошо принимает загар, поэтому обгореть Чонгук не боится, но открытые участки точно потемнеют на несколько тонов, и это, по его мнению, будет выглядеть не совсем эстетично. Он достаёт небольшой пузырёк из нижней тумбы и закидывает в сумку, чтобы нанести спрей на кожу уже по дороге к остановке. Скоро приедет нужный ему автобус, поэтому Чонгук решает поторопиться.       В том районе, куда пригласил его Чимин, Чонгук никогда не бывал прежде. Возможно, Чимин живёт именно здесь, – почему-то в своих разговорах они ни разу не касались этой темы. Если так, то добираться друг до друга им будет не совсем удобно: только на одно метро пришлось потратить около сорока минут.       К счастью, нужный дом находится достаточно близко к станции, поэтому Чонгук без проблем добирается до него пешком. Людей на улице довольно много; Чон осматривается, пытаясь выцепить Чимина взглядом среди толпы, но все попытки оказываются тщетными. Чонгук сообщил, что подъехал и даже скинул фотографию того места, где сейчас стоит. Сообщения были прочитаны, но оставлены без ответа.       Чонгук в который раз ловит себя на мысли, что всё происходящее выглядит довольно странно. Он не параноик, но лёгкая тревога поселяется у него в груди, когда проходит уже более десяти минут от назначенного часа встречи.       ...Чимин появляется перед ним совершенно внезапно. Чонгуку требуется пара минут, чтобы осознать, что человек, стоящий напротив него, – это и правда Чимин.       Если в тот день, когда Чонгук увидел Пака в одежде, не совсем подходящей для праздной прогулки по городу, он был просто удивлён, то сейчас, он, кажется, ошарашен. Чимин облачён во всё белое: длинная накидка, туника, прикрывающая бёдра, и объёмные штаны, сужающиеся к щиколоткам. Чонгук беглым взглядом осматривает фигуру парня и останавливается на его глазах. Именно глаза Чимина – то, что на пару секунд вышибло все мысли из головы Чонгука.       Веки и нижняя линия роста ресниц покрыты ярко-розовыми тенями; от уголков глаз разлетаются острые стрелки более тёмного оттенка, а над веками, повторяя их изгиб, проложена линия из блёсток, похожих на маленькие бриллианты, – она заметна только тогда, когда Чимин моргает. Лицо покрыто лёгким слоем тонального крема, на губах – прозрачный блеск с глянцевым эффектом, который добавляет им большего объёма.       Чимин кажется слегка запыхавшимся; он тянется рукой к чёлке, чтобы откинуть со лба пряди, но замирает на полпути и одёргивает себя. Пока у Чонгука в голове проносятся тысячи вариантов того, что это всё могло бы значить, Чимин вдруг мягко обхватывает запястье Чонгука пальцами и, разворачиваясь, ведёт его за собой.       Чимин начинает что-то быстро говорить, и тут Чонгука перемыкает окончательно, потому что это первый, совершенно первый раз, когда они держатся за руки. И эту невидимую границу, которая всегда существовала между ними в плане прикосновений, пересёк именно Пак. Тот самый человек, что всегда старался её выдерживать.       – Эм, – тихо роняет Чонгук, пытаясь подстроиться под размашистый шаг Чимина, – что?       Он не уверен, но, кажется, Чимин говорил о каком-то фотографе.       Они уже обогнули дом и теперь стоят под длинной вывеской цвета фуксии, на которой Чонгук замечает надпись “Фотостудия”.       – Хоть фотограф и мой хороший знакомый, он мне шею свернёт, если я не спущусь в студию через минуту, – терпеливо повторяет Пак и, отпуская запястье Чона, с ухмылкой распахивает стеклянную дверь. – Я подрабатываю моделью. Ты, кажется, всё прослушал.       Чонгук выдавливает короткое “А...” и растерянно кивает. Он начинает спускаться по лестнице, и Чимин, идущий позади него, снова заговаривает:       – Не знал, что будет лучше: сначала рассказать, а потом показать. Решил, что эффектнее будет совместить.       "Эффектнее – не то слово”, – проносится у Чонгука в голове, когда они спускаются в подвальное помещение. Перед ними открывается просторная студия, стены которой облицованы белым кирпичом. Вход на её территорию преграждают низенький декоративный забор, разделённый посередине, и стойка ресепшена, за которой сидит улыбчивая девушка в лёгкой блузке без рукавов.       – Я договорился, так что ты можешь поприсутствовать на съёмках. Мы закончим где-то через час, – поясняет Чимин, который, обогнав Чонгука, первым проходит на территорию студии. Чонгук приветствует девушку торопливым поклоном и следует за Чимином. Он ещё никогда не был на фотосессиях и не имеет ни малейшего представления о том, как обычно проходит процесс съёмки, поэтому по сторонам озирается с особым любопытством. Чонгук присаживается на указанный Чимином стул, пока сам парень в спешке отходит к уже вооружившейся пушистой кистью девушке-визажисту.       Кажется, никто не обращает на присутствие Чонгука никакого внимания. Фотограф стоит к нему спиной и нетерпеливо постукивает подошвой ботинка по полу, в то время как Чимину подправляют макияж и укладку.       Чонгук пытается сложить то, что он уже знал о Чимине, с тем, что узнал о нём пару минут назад. То, как Чимин уверенно держит себя, то, как умеет играть эмоциями, – всё это Чонгук списывал раньше на особенность характера и природный артистизм. Теперь та субботняя встреча и тот “инцидент” с соблазнением в библиотеке открылись для Чонгука с новой стороны. Получается, Чимин в тот день тоже работал на съёмках, а когда пытался разыграть сцену со съехавшей с плеча туникой, то, видимо, решил представить, что позирует перед фотографом.       Если бы Чимин соревновался за титул “человека, который произвёл на Чонгука самое большое впечатление”, то взял бы себе все призовые места. Возможно, таков и был план этого парня с самого начала.       Чонгук рассматривает своё запястье так, будто на нём могли остаться следы от прикосновений Чимина. Его ладонь мягкая, немного влажная. Как бы она ощущалась в его руке?       Чонгук не знает, продолжат ли они прогулку после окончания съёмок, поэтому переводит взгляд на Чимина. Тот уже стоит напротив белого фона и выслушивает указания фотографа. Они обговаривают что-то касательно пробных сетов, а после занимают рабочие позиции: Чимин отходит чуть дальше к фону, фотограф же, напротив, становится на пару шагов ближе, настраивая камеру. За Чимином интересно наблюдать; он двигается раскованно, без каких-либо подсказок сам меняет позы, причём делает это плавно и точно. Сразу знает, как поставить руки, как повернуть голову. Чонгук не может не признать, что восхищён его профессионализмом. Пусть это и просто подработка, как сказал сам Чимин.       На Чонгука Пак не смотрит, не отвлекается от своей задачи. Лишь единожды бросает мимолётный взгляд, когда его подзывают проверить получившиеся снимки. Какие-то кадры решают отснять заново, а после – Чимин снова отходит к визажисту, пока фотограф принимается корректировать световую схему. Чонгук с интересом наблюдает за его движениями, пытается угадать, в чём состоит концепт съёмки. Чимин довольно скоро возвращается в исходную позицию; во второй части фотосета он уже практически не позирует, просто стоит, полуприкрыв веки, и лишь изредка подносит руки к лицу, чтобы придать фотографиям выразительности. Дальше – всё по новой: комментируют отснятый материал, сверяются с рабочим заданием и делают ещё несколько контрольных снимков.       За всё время своего наблюдения Чонгук успевает отметить, что у Чимина с этим фотографом, с которым они якобы знакомы, общение исключительно деловое, затрагивающее только рабочие вопросы. Но между ними не чувствуется напряжения, кажется, будто они понимают друг друга на каком-то интуитивном уровне, и это тоже удивляет. Интересно, как часто Чимин подрабатывает моделью? Чонгук мысленно просит себя запомнить этот вопрос, чтобы позже обсудить с Чимином. Ему действительно о многом хочется парня расспросить.       Чонгук понимает, что съёмки подходят к концу, когда Чимин широко улыбается и несильно толкает кулаком фотографа в плечо. Тот смеётся в ответ, горячо жестикулирует, что-то объясняя. Чон сидит достаточно близко и краем уха улавливает отрывки из их разговора: обсуждают неизвестному ему Давона и какую-то поездку к морю. Теперь, когда Чимин и фотограф позволяют себе неформальное общение, они начинают больше походить на знакомых.       Чимин подходит к визажистке, которая тут же проводит кисточкой ему по носу, отчего Пак смешно морщится. Они обмениваются парой фраз, кланяются друг другу на прощание, и Чимин наконец разворачивается в сторону Чонгука. На его губах всё ещё играет улыбка, он выглядит расслабленным и довольным проделанной работой. Чонгук позволяет себе в очередной раз окинуть Чимина взглядом, пока парень находится прямо напротив него и не переоделся в обычную, повседневную одежду. Теперь его образ не вызывает удивление, напротив, Чонгук находит в нём свой шарм, свою красоту, и даже ловит себя на мысли, что хочет потом, если представится такая возможность, увидеть, весь отснятый фотосет. Он уверен, что Чимин получился на снимках сногсшибательно.       – Подождёшь ещё немного, пока я приведу себя в порядок?       Чонгук в ответ кивает. Он остаётся сидеть на стуле, пока Чимин скрывается за дверью импровизированной гримёрки.       Чонгуку впервые за весь пролетевший час становится немного неловко. Хоть фотограф и девушка-визажист полностью заняты собственными делами: первый отключает аппаратуру, вторая – складывает косметику в большой пластиковый чемоданчик, – он чувствует себя не на своём месте. Его предложение о помощи наверняка будет выглядеть странным. Интересно, почему никто не был против присутствия постороннего человека на площадке? Поручился ли Чимин за него лично, что он будет сидеть тише воды, ниже травы и не станет мешать процессу?       В напряжённом ожидании проходит ещё пара минут; Чонгук нервно поглядывает на дверь гримёрки. Когда он видит, что Чимин наконец появляется на пороге, то в первую секунду его обуревает радость, а во вторую – настигает чувство лёгкого разочарования, потому как Пак, махнув ему рукой, заруливает в расположённую в двух шагах от гримёрки туалетную комнату.       Чонгук решает отвлечься на телефон. Он лениво перебрасывается с Тэхёном сообщениями, пока тот налегает на переписку, пытаясь вытащить из Чона все подробности их с Чимином встречи, и отрывается от экрана мобильного только тогда, когда Чимин снова оказывается перед ним, теперь уже – в образе ничем не выделяющего среди остальных людей парня.       У Пака влажные кончики волос, обрамляющие его поблёскивающее от нанесённого крема лицо. Он смыл всю косметику, переоделся в джинсовый комбинезон на лямках, одну из которых спустил с плеча. Под комбинезоном – розовая кофта с изящным принтом, в тонких очертаниях которого угадывается силуэт девушки-ангела, стилизованный под рисунок пером.       Чонгук хмыкает и поднимается со стула. Чимин в такой одежде не выглядит на свой возраст, максимум – его можно принять за вчерашнего школьника. Вдобавок ко всему, у него полосатые кеды, всё тот же белый шоппер с крупными надписями на английском. Мило и практически невинно.       У Чимина так много оттенков, что Чонгук не успевает запоминать их все и постоянно теряется в этом богатом спектре.       – Ты можешь выходить в коридор, мне нужно ещё кое-что быстро обсудить с менеджером.       Чонгук, оперевшись на стену, терпеливо ждёт, пока Чимин договорит с той девушкой, которая встретила их на входе в студию.       К тому времени, как они вновь оказываются на улице, время уже переваливает за четыре часа.       – Ты ведь понимаешь, что я потребую объяснений, да?       Чимин переводит взгляд на Чонгука и усмехается.       – Расскажу тебе всё, о чём попросишь, когда мы приземлимся где-нибудь поесть. С этими съёмками я даже перекусить толком не успел.       Отлично, значит, Чимин не планировал расходиться после фотосета. Чонгук уже готовится заваливать парня вопросами; у него их накопилось сполна за то время, что они знакомы.       Решают не ходить далеко и засесть в фудкорте самого ближайшего к метро торгового центра. Здесь шумно, многолюдно, на весь зал тянет запахом жареной рыбы из соседнего кафе с морепродуктами, который находится в самом конце ресторанного ряда, зато быстро и относительно дёшево. И вкусно.       Чимин с аппетитом уплетает спринг-роллы; Чонгук, сжалившись над измотанностью Пака, не пытается вовлечь того в беседу. Он чинно пережёвывает рисовый шарик с тунцом и ждёт, пока Чимин перестанет кидаться на еду. Выглядит парень и правда не на шутку проголодавшимся.       – Много времени в студии провёл? – интересуется всё-таки Чонгук.       – С десяти утра там. У нас вначале были групповые съёмки, где мы меняли несколько образов. Потом отснимали индивидуальные сеты. Мой был самым последним.       Чонгук вскидывает брови. Да это полноценная серьёзная фотосессия, на которую вряд ли позвали бы любителей.       – Не совсем похоже на подработку, – озвучивает свои сомнения Чонгук.       Чимин хитро щурится. Он попал в точку?       – Признаться честно, в этот раз я решил рискнуть: подал заявку на съёмки для одного известного журнала. Ради этого пришлось целый кастинг пройти. Меня заинтересовала тематика статьи. В ней поднимается довольно смелая тема, основной посыл в том, что стремление к красоте и право демонстрировать эту красоту не должны иметь гендера. Никто не призывает ходить по улице разукрашенным, но возможность проявлять свою индивидуальность без страха быть за это осуждённым – это то, чего мы всегда были лишены. За мои крашеные волосы меня два раза пытались затащить в деканат на воспитательную беседу, хотя пшеничный – это естественный цвет, ну и пусть корейцы с таким цветом волос не рождаются. Мне так больше идёт, понимаешь?       Чонгук понимает. Слушает завороженно и даже не сразу реагирует, когда Чимин умолкает и смотрит прямо на него. Ждёт какой-то оценки?       Чон трясёт головой, пытаясь собраться с мыслями.       – Всё, что я могу сказать – удивительно. Правда, ты… поражаешь меня день за днём.       Кажется, Чимину такой ответ пришёлся по душе. Об этом говорит его довольная улыбка, упруго растянувшая пухлые губы.       – Но почему именно моделинг, хён?       – Я начал ещё в Таиланде. На одну стипендию жить было сложно, брать деньги у родителей запрещала совесть, поэтому я принялся рассматривать самые различные варианты заработка. Одногруппники посоветовали обратиться в модельные агентства, потому что с моей внешностью, как они уверяли, меня оторвут с руками и ногами. Тайцы очень ценят людей с белой кожей. Доходит до того, что тому, у кого кожа светлее, готовы платить больше. В Таиланде мне удалось собрать неплохое портфолио, а когда я вернулся в Корею, решил продолжить заниматься тем, что у меня получается. Моделинг мне нравится.       – Сколько ещё секретов ты прячешь в шкафу, хён?       Чимин тянется к стакану с зелёным чаем.       – Это был последний.       Верится с трудом, но Чонгук не спорит. Откидывается на спинку стула и скрещивает руки на животе.       – Ты разыграл целое представление, чтобы меня впечатлить. Должен признать, я впечатлён.       Чимин ничего не отвечает. Он медленно потягивает из трубочки напиток и внимательно скользит взглядом по лицу Чонгука, отчего тот борется с желанием поскорее отвернуться. Что интересного он там нашёл? Может, рисинка прилипла к губам?       Чонгук решает взять с подноса салфетку, когда Чимин подаёт голос:       – Ты давно носишь серьги?       Чон даже замирает на мгновение. Он совершенно забыл, что надел сегодня это украшение.       – Да, но я редко появляюсь с ними на людях. Могу надеть на пару часов, пока хожу по дому, чтобы дырка окончательно не затянулась. Но даже этого уже давно не делал.       Чимин отставляет полупустой стакан в сторону и кладёт подбородок на сцепленные пальцы.       – Носи почаще. Тебе идёт.       Неожиданный комплимент застаёт Чонгука врасплох. Он смущённо трёт заднюю сторону шеи.       – Спасибо.       Кажется, Чонгук хотел спросить что-то ещё, но его мысли не вяжутся одна с другой. Чимин тоже молчит и снова смотрит на него, но в этот раз в его взгляде нет ни тени заигрывания. Там темнеет что-то похожее на любопытство.       – Знаешь, есть ещё кое-что.       Чонгук дёргает подбородком, показывая, что слушает и просит продолжать.       – Чтобы быть успешным в модельном бизнесе, одного умения эффектно позировать недостаточно. Нужно также следить за кожей, иметь подтянутую фигуру. По твоему мнению, я прохожу по этим критериям, или мне чего-то всё-таки не хватает?       Рисовый шарик, который Чонгук подцепил пальцами и собирался отправить в рот, падает обратно ему в тарелку. Чимин тихо прыскает, наблюдая за тем, как Чон осматривает свою футболку на предмет наличия на ней брызг от соуса. На тёмной ткани пятна не будут особо заметны, но всё же…       Потом он переводит взгляд на Чимина. Парень снова решил начать заигрывать с ним?       – Ты напрашиваешься на ответный комплимент? – пытается увильнуть от прямого вопроса Чон. Но его попытка в очередной раз оказывается провальной, потому что Чимин сразу же говорит:       – А есть что-то, что ты хотел бы выделить в моей внешности?       Чонгук задумчиво проводит по ладони салфеткой. Такого поворота он явно не ожидал.       – Видно, что ты стараешься, чтобы выглядеть хорошо, хён, – с ноткой лёгкой неуверенности проговаривает Чон.       Он надеется, что Чимина удовлетворит подобного рода ответ, и парень не будет больше его пытать.       – Ладно, принято.       Его лукавый прищур наводит Чонгука на мысль, что с этой темой они пока не закончили, но Чимин внезапно заводит речь совершенно о другом. Говорят сначала об учёбе, потом начинают вспоминать весёлые и курьёзные моменты из детства. Чимин больше не пытается кокетничать и даже тогда, когда Чонгук, вспомнив наконец, о чём хотел спросить, уточняет примерные сроки выхода в печать журнала, для которого снимался Чимин, тот прямо сообщает, что даст Чонгуку ознакомиться со своей копией номера. У него она окажется чуть раньше, чем на прилавках.       К удивлению Чонгука, Чимин, после того, как они покидают фудкорт, предлагает ещё немного прогуляться. На город уже начинают опускаться сумерки; жара постепенно спадает, хотя воздух стоит плотный, душный. Их разговор из оживлённого плавно перетекает в ленивый, нерасторопный.       Чонгуку нравится предзакатное время. Он то и дело кидает взгляд на небо, поделённое на несколько спектров красного жёлтого и синего и затянутое чёрными рваными кляксами облаков.       Ему спокойно. То ли от того, что город затихает, убаюканный объятиями приближающейся ночи, то ли от того, что рядом с ним медленно шагает Чимин, с которым они уже несколько раз случайно столкнулись плечами. Они решили завернуть в подобие сквера, который на деле оказался небольшим парком. Посыпанные гравием дорожки с цветочными клумбами по бокам, высокие сосны, в центре – памятник, но Чонгук не успевает толком его рассмотреть. Он сосредотачивает внимание на Чимине, чей тихий голос заставляет его отвлечься от изучения окружающей их обстановки.       – Здесь есть одно красивое место, по крайней мере, на фото оно было именно таким. Сходим туда?       Пак-я-постоянно-говорю-загадками-Чимин. Почему так сложно озвучить свои намерения прямо?       – Хорошо, хён.       Чонгук улыбается уголком губ, и Чимин, судя по его взгляду, эту улыбку считывает.       Начинают зажигаться фонари, в свете которых поблёскивают крылья облепившей их со всех сторон мелкой мошкары. Людей в парке не особо много. Мимо них пробегает компания шумных ребятишек, потом – мелькает несколько прохожих.       Когда они доходят до конечного пункта их прогулки, небо уже застилает тьмой, только на горизонте, если хорошо присмотреться, можно увидеть тонкую, слабую полоску тёмно-синего отсвета.       Чонгук тихо охает, созерцая открывшийся перед ним вид на пруд, вода которого постепенно меняет свой окрас: сначала она ярко-зелёная, затем – жёлтая, после – фиолетовая. Пруд вытянутый, через него перекинуто несколько мостов, а берег украшают подвесные деревянные террасы, обнесённые перегородкой.       Чимин проходит вперёд и подзывает Чонгука, который продолжает завороженно оглядываться по сторонам. Они спускаются к одной из террас и присаживаются на ступеньки.       Здесь тихо, в воздухе кружит умиротворение и покой. Чонгук никогда не был на этом пруду, но атмосфера почему-то кажется ему смутно знакомой. Он скользит взглядом по профилю Чимина, который, еле заметно улыбаясь, смотрит на разноцветную рябь; его щёки пестрят отблесками от змеящейся глади пруда. Чонгук берёт выше и внимательно вглядывается в противоположный берег, где над верхушками деревьев проступает облик городских застроек.       И тут – Чонгука внезапно озаряет. От разом охватившего его волнения он шумно сглатывает и секундой позже молится, чтобы Чимин ненароком этого не заметил. Перед глазами проносится сцена из того сериала, который они теперь смотрят вместе. В одной из серий герои пришли на пруд, во многом похожий на этот, и там… состоялся их первый поцелуй.       Если Чимин решил так прозрачно намекнуть Чонгуку на что-то большее… Но они даже за руки толком не держались, не обнимались, а тут…       Возможно, Чонгук навоображал себе того, чего нет, и пруд совершенно случайно оказался похож на тот, где герой сначала медленно повернулся к главной героине, провёл кончиками пальцев по тыльной стороне её ладони…       Когда Чонгук чувствует прикосновение к руке в том же самом месте, он понимает, что все его догадки оказались верными. Он даже зажмуривается, не смея взглянуть на Чимина, который сейчас наверняка смотрит прямо на него. Вместо мыслей – мокрая вата. Чонгук не знает, хочет ли он того же, что предлагает ему Чимин. Конечно, он фантазировал, представлял, но одно дело – когда эта призрачная картинка живёт в твоей голове, и совершенно другое, когда понимаешь, что она вот-вот станет реальностью.       Чонгуку кажется, что от напряжения у него затекла шея, когда он всё-таки поворачивает голову в сторону Чимина и распахивает глаза. Тот смотрит на него… с каплей недоумения, слегка изогнув правую бровь.       – Что с тобой? Я просто смахнул комара.       У Чонгука отвисает челюсть; он таращится на Чимина так, будто впервые в жизни видит. То есть, в смысле…       – Не зевай, может снова прилететь. Надо было взять спрей от москитов, не подумал сразу.       Чимин озвучивает это таким будничным тоном, словно… Ну да, он обсуждает с Чонгуком комаров. Как там обычно говорят? Разрушил всю романтику?       Чонгук не хочет признавать, но он разочарован. На душе становится тягостно, в груди неприятно ёкает. Значит, Чимин не собирался его поцеловать? Чон вроде бы должен чувствовать облегчение, тогда почему это облегчение никак не наступает?       – Если ты не хочешь, я не буду.       Чимин снова устремляет свой взор на водную гладь. Подождите, что?       – Что?       Чонгук вроде бы уже догадался, к чему клонит Пак, но зачем-то всё равно переспрашивает его.       – Целовать тебя.       Чимину ни разу не стыдно вот так в лоб заявлять о своих желаниях, зато стыдно становится Чонгуку. Он чувствует, как по щекам и даже по лбу разливается жар.       И что он теперь должен сказать? “Нет, поцелуй меня, хён”?       – Я… – Чонгук прочищает горло, потому что голос вдруг отдаёт хрипотцой, – … растерялся.       Он снова неосознанно зачёсывает волосы назад. Дурацкая привычка.       – Поцелуи же никак не затрагивают ту самую твою проблему? Не хочу, чтобы ты потом жалел…       – Они не затрагивают, – Чонгук спешит прервать Чимина, пока тот не забрёл в своих предположениях совсем не в ту степь.       Да, у Чонгука есть проблема. Да, он всё ещё не может сознаться, в чём состоит её суть. Но вдруг хотя бы с Чимином у него есть шанс эту проблему наконец решить?       Пусть с ним всё будет по-другому.       – Хён… – шепчет Чонгук и, пока в нём ещё жива пробудившаяся на мгновение смелость, он кладёт ладонь Чимину на бедро, а когда тот поворачивается, быстро наклоняется, чтобы коснуться его губ своими. И зачем-то опять зажмуривается, до разноцветных кругов. Он чувствует скованность во всём теле: спину держит строго прямо, а руки, как только улавливает ответное движение чужих губ, зажимает между колен. По грудной клетке прокатывается целый валун из эмоций, и Чонгук понимает, что у него сбивается дыхание. Чтобы не фыркнуть Чимину прямо в лицо, он отстраняется и замирает, глядя парню в глаза.       Ладно, это был очень неловкий поцелуй.       Чимин вдруг звонко шлёпает ладонью по своему предплечью. Видимо, потерял бдительность и пропустил комара.       Чонгук по-дурацки хрюкает, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. Да уж, такую сцену точно не показали бы в сериале, разве что в комедийном.       Он замечает, что Чимин тоже улыбается, но, кажется, причин веселья Чонгука понять не может, а у того всё никак не получается успокоиться.       Чонгук наконец шумно выдыхает и неожиданно для самого себя расслабляется. Слегка горбит осанку, упирается ладонями в ступени, на которых сидит, задевая пальцами пальцы Чимина, но теперь внимания на это не обращает совершенно.       – Почему-то даже в школе не было так неловко.       Чимин по-доброму щурится.       – Настолько плохо целуюсь?       Чонгук усмехается в ответ и отрицательно качает головой.       – Нет, хён. Просто… – он думает, как правильно сформулировать свою мысль, но вскоре сдаётся и решает зайти немного с другого угла. – Вот насчёт твоей техники поцелуя ничего сказать не могу. Не распробовал.       Чимин намёк просекает быстро, дважды ему повторять не нужно. Он первым тянется вперёд, проводит ладонью Чонгуку по плечу, а когда зажимает между своими губами чужую нижнюю, уже добирается до его затылка, путаясь пальцами в волосах, отчего Чонгук непроизвольно вздрагивает.       – Неприятно или наоборот? – Чимин отстраняется на крошечные пару миллиметров; Чонгук, открыв глаза, видит перед собой лишь мутноту, зато чувствует, как губы Чимина слегка задевают его, пока парень озвучивает свой вопрос. Чувствует его дыхание, чувствует кожей шёпот, и это совершенно запрещённый приём, потому что Чонгуку ужасно нравится, когда именно вот так – на грани касания.       – Наоборот.       Чонгук притягивает Чимина ближе за талию, очерчивает её изгибы сквозь плотную ткань комбинезона, но руки не распускает. Они, по сути, только этим вечером, узнали, каково это – обмениваться эмоциями не только вербально, но с помощью прикосновений.       Чонгук понимает, что пухлые губы не всегда удобны при поцелуях. Ему приходится прикладывать небольшие усилия, чтобы суметь полностью обхватить верхнюю или нижнюю губу Чимина, несмотря на то, что они достаточно мягкие и податливые. Чонгуку больше нравится посасывать кожу, нравится изредка проводить по чужой губе языком, в то время как Чимин не любит задерживаться долго на одном месте и постоянно норовит сменить положение.       Они тратят некоторое время на то, чтобы привыкнуть к предпочтениям друг друга и разнице в темпах.       – Всё ещё не понятно, кто ведёт, ты или я, – говорит Чонгук тихо, когда они разрывают поцелуй.       – Ты постоянно сводишь на “нет” все мои попытки перенять инициативу, так не честно, – Чимин пытается сделать вид, что недоволен, но его слегка затуманенный взгляд и с трудом сдерживаемая улыбка говорят об обратном.       – Хорошо, в следующий раз уступлю тебе, как старшему, хён.       Чонгук дразнится, и его забавляет реакция Чимина, который вытягивает губы уточкой.       – Не стоит давать тебе много воли, совсем отобьёшься от рук.       – Если будешь держать меня крепко, не отобьюсь.       Наконец-то Чонгук может показать Паку, что тоже умеет заигрывать. Теперь у него нет никаких оснований сдерживать себя.       Чимин обвивает руками его шею и целует в краешек губ, а затем дарит сдержанный целомудренный чмок.       – Я думаю, пора идти. Что-то кусает меня за щиколотку.       – Тебя должно кусать не что-то, а твоя совесть. Изматывал мне душу и нервы целых три месяца.       Чонгук мягко убирает с себя чужие руки и поднимается на ноги, протягивая Чимину ладонь.       – Джентльменский поступок, – комментирует Чимин наигранно-неодобрительным тоном, но помощь Чонгука принимает. – Если бы не мои “изматывания” ты бы меня на этом пруду не целовал.       – И это действительно стоило того?       – Что именно? – Чимин непонимающе хмурится.       – Все эти попытки добиться меня действительно стоили того? – уточняет Чонгук.       Лицо Чимина разглаживается, он даже прикрывает глаза, когда уверенно отвечает:       – Определённо стоили.              В парке практически нет людей, и Чонгук с Чимином тоже решают поторопиться: около девяти закрываются главные ворота.       Чонгук пару раз решается взять Чимина за руку, но при этом не перестаёт настороженно озираться вокруг. Такой жест, в целом, расценивается как дружеский, но со стороны они, скорее всего, выглядят отнюдь не как друзья. Чонгук переводит всю эту науку в плоскость молодёжного жаргона, называя атмосферу между двумя людьми “особым вайбом”. Так вот, их общий на двоих с Чимином вайб отдаёт романтическим душком, а Чонгуку не хотелось бы ловить на себе косые взгляды случайных прохожих.       Чимин лишь усмехается; конечно, им стоит быть осмотрительными, но не нужно дёргаться всякий раз, когда вдалеке раздаются чьи-то голоса. Они же не преступление совершают, в самом деле.              На метро несколько станций проезжают вместе. У Чимина половина лица закрыта маской, поэтому воображение Чонгука само дорисовывает на месте еле заметно проступающих сквозь тонкую ткань изгибов чужие губы. Он хочет оставить на них поцелуй, когда приходит время Чимина выходить из вагона.       Чонгук впервые испытывает раздражение из-за того, что им нужно постоянно быть начеку и не забываться на публике.       Он машет Чимину на прощание и смотрит за тем, как ещё пару секунд его силуэт мелькает между колонн станции, пока полностью не пропадает из виду.       Чонгук прислоняется лбом к стеклянной вставке; перед его глазами проносятся огни тоннеля.       Он вспоминает прошедший день, вспоминает их встречу: как она началась и как закончилась.       Когда Чонгук поднимается по эскалатору на поверхность, когда вдыхает грудью спёртый городской воздух, он думает только об этом.       Чонгук думает, что ему нравится Чимин.