Большая проблема

      “YOU SHARED A KISS???”       Тэхён переключается на английскую раскладку, потому что только так он может вдоволь проораться капсом.       Чонгук с глупой улыбкой пялится в экран телефона; ему самому сложно поверить, что пару дней назад он целовался с Чимином. Хочется ли повторения? Чонгук соврёт, если скажет “нет”.       Теперь Чимин напропалую флиртует с ним в чате; они созваниваются по аудио- и видеосвязи и обсуждают в основном простейшие бытовые вещи, но даже после рассказа Пака о его попытках приготовить яичницу и о желтке, который растёкся по сковородке в форме – кто бы мог подумать – сердечка, у Чонгука разом поднимается настроение, а уголки губ то и дело подрагивают от улыбки.       Чимин, видимо, решил взять от этих полутора месяцев каникул по максимуму: у него практически каждый день новые съёмки. Он даже записался на какой-то бесплатный семинар от частной школы моделей.       Чонгук же пока о трудоустройстве, пусть и временном, не задумывается. Родители тоже не наседают и без лишних вопросов обеспечивают достаточным количеством средств на текущие нужды. Чонгук, правда, всё тратить не спешит. К примеру, часть стипендии (а это порядка семисот тысяч вон) он старается откладывать до поры до времени. Мало ли, какие расходы могут ждать его в будущем.       Если бы Чонгук и устроился на подработку, то только ради того, чтобы коротать на ней вяло ползущие без каких-либо конкретных дел дни. А пока, он развлекает себя изучением страницы Чимина в “Instagram”. Парень, оказывается, за год с небольшим успел набрать какую-никакую аудиторию, в подписчиках у него значится более пяти тысяч человек. Он не боится экспериментировать, пробует себя в самых разных образах. На его странице можно найти и фото из повседневной жизни, и кадры со съёмок, и видео с позированием, на которых Чимин демонстрирует своё умение работать с камерой. Пак рассказывает о смешных или нелепых ситуациях, с которыми сталкивается во время работы, иногда оставляет заметки, которые похожи на дневниковые записи, делится мыслями.       Чонгук не может не полюбопытствовать, что выкладывал Чимин, пока пытался добиться его внимания. Ничего провокационного или интересного он не обнаруживает; в основном, это, опять же, материалы с фотосессий. Только одно фото заставляет Чонгука перестать пролистывать старые посты один за другим и приглядеться. На нём запечатлена приоткрытая дверь в аудиторию. Кадр слегка обработан, поэтому цвета выглядят достаточно контрастными, очертания дверной коробки – резкие и чёткие. Внизу подпись “Way in & Way out”.       Чонгук хмыкает и откладывает телефон в сторону. Ему до сих пор не понятно, по какой причине Чимин уцепился именно за него. У Пака, если говорить откровенно, есть всё для того, чтобы найти себе такого же яркого и интересного партнёра. Он раскован, у него нет проблем с восприятием своей внешности или своего тела. На таких, как он, – людей с особым шармом и неповторимой притягательностью, – окружающие волей-неволей обращают внимание.       У Чимина есть выбор. У Чонгука же весь выбор сводится к одному лишь Чимину.       Когда Пак узнает и поймёт, что проблема Чонгука может ударить непосредственно по их отношениям, как он поступит?       Конечно, многое зависит и от позиции самого Чона. Он помнит историю с Тэичи. Не сказать, что он переживает из-за их прекратившегося общения, у них, скорее всего, ничего бы толком и не сложилось. Мораль здесь другая: если Чонгук опять упрётся рогом и не пойдёт на уступки, может так же легко потерять и Чимина.       Он снова берёт телефон в руку и переходит с профиля Пака на другой, закрытый.       Поле, где должны отображаться фотографии, скрыты за значком замка. Чонгук не особо удивился, когда Чимин признался, что у него две страницы в “Instagram”: одна рабочая, а другая – личная.       На личной у него подписчиков чуть меньше, около тысячи, и всё же это довольно большая цифра, если ставить её в сравнение с Чонгуковыми тридцатью пятью. Он в этой соцсети практически не сидит, максимум – раз в год может выложить фото какого-нибудь пейзажа.       Чонгук отправил запрос на добавление в друзья ещё вчера вечером, однако тот до сих пор не принят. Скорее всего, Чимин мог закрутиться и банально забыл проверить заявки на подписку. Чонгук не видит смысла придавать этому особое значение. Если в ближайшие дни Чимин не даст доступ на страницу, сам ненавязчиво напомнит ему об этом в переписке.              Чонгук подходит к шкафу и достаёт серые спортивные штаны. Держит их перед собой и осматривает со всех сторон, будто в магазине перед примеркой.       Он решил выйти на вечернюю пробежку, потому что тело требует движения. В последнее время он старался налегать на силовые упражнения, но бег не менее полезен; при занятии спортом важно задействовать разные группы мышц. Чонгука останавливает лишь одно – спортивные штаны плотно прилегают к телу, и даже длинная футболка не сможет спасти ситуацию: будет задираться во время бега.       На полке Чонгук замечает те самые утягивающие боксеры, что надевал ещё в школе перед физкультурой. Первая мысль – надеть их снова, но следом за ней приходит вторая, которая заставляет Чонгука пересмотреть своё решение. Во-первых, ему будет жарко и неудобно, во-вторых, может снова заработать себе проблемы со здоровьем.       Чонгук колеблется ещё пару секунд, а затем захлопывает дверцу шкафа.       Он не сможет всю жизнь бегать от собственного тела и, тем более, не сможет вписать себя в те стандарты, которым не способен соответствовать в силу объективных причин.       Этим вечером Чонгук впервые бросает вызов своему комплексу. Всё ещё сложно не думать о том, что люди вокруг оценивающе разглядывают его тело, но он сделал шаг навстречу переменам, в первую очередь, переменам внутренним, и не может не гордиться собой. Возможно, настанет время, когда он поймёт, что себя стыдиться не стоит. Чонгуку хотелось бы узнать, каково это – жить без ограничительных установок.              ***       Сильнее, чем просыпаться в липком поту из-за душной погоды, Чонгук ненавидит просыпаться с утренним стояком. То ли вчерашняя пробежка так оказала влияние на его организм, то ли это последствия мыслей о Чимине и недавнем поцелуе, которые настойчиво вертелись у Чонгука в голове перед сном.       Из-за размера у него снижена чувствительность, соответственно, чтобы кончить, мастурбировать приходится долго. Иногда у Чонгука нет ни настроения, ни желания уделять этому время, но махнуть рукой и “перетерпеть” он тоже не может себе позволить: всё снова упирается в его страх нажить себе нежелательные болячки, которые способно спровоцировать длительное воздержание от разрядки.       С недовольным стоном Чонгук выбирается из-под одеяла, сгребает со стола телефон и ковыляет в сторону ванной. Он надеется найти какой-нибудь порно-ролик, чтобы процесс пошёл хотя бы немного быстрее.       Чонгук по привычке смахивает вниз ленту уведомлений, которая опять забилась совершенно ненужной информацией, и уже заносит палец над кнопкой “очистить”, но перед глазами вдруг всплывает оповещение: “_nevermind_ обновил свою историю”. Чонгуку требуется пара секунд, чтобы вспомнить, кто такой “_nevermind_”. Чимин открыл ему доступ на страницу.       Игнорируя тянущее напряжение внизу живота, Чонгук трёт щёку и встряхивает головой, чтобы окончательно избавиться от сонливости, а затем тапает на уведомление. Он просто глянет одним глазком, всё-таки, ждал целых полтора дня, и за это время его интерес к происходящему на личной странице Чимина не уменьшился, а, напротив, только сильнее возрос. Может, Пак на ней делится со своими подписчиками тем же, что и с Чонгуком: рассказывает о своей обычной повседневной жизни, той, в которой он не модель с обложки журналов, а простой человек.       “Посмотреть как “01jungkook_j”?”       “Да”       Чонгук присаживается на крышку унитаза в тот момент, когда перед ним на весь экран разворачивается фотография, где в круглом зеркале запечатлено отражение мужской фигуры; снимавший себя стоит спиной, одна рука, в которой он держит телефон, согнута в локте и прижата к телу, другая – покоится на пояснице. Это фото могло бы не вызвать в Чонгуке такого бурного отклика, если бы не два “но”: первое – мужчина голый, второе – из одежды на нём лишь тоненькие колготки в мелкую сеточку с овальными вырезами по бокам, обтягивающие его бёдра и ягодицы. Его ладонь располагается ниже копчика, указательный палец слегка давит на расселину, будто, не будь сверху колготок, он бы уже оказался намного глубже.       “Какого чёрта?”, – несдержанно выдыхает Чонгук. Он не даёт изображению перелистнуться автоматически и вглядывается в изгибы тела, которые теперь не кажутся незнакомыми. За всё то время, что он знает Чимина, он успел изучить его руки, запомнил, как выглядят подкаченные мышцы, отметил, что у него достаточно короткие мизинцы, – и всё это он сейчас видит на фото. Он переводит взгляд на телефон, который отражается в зеркале. Чимин носит его в тёмном чехле, но здесь чехла нет, зато форма и марка, кажется, совпадают.       Не веря собственным глазам, Чонгук заходит на профиль парня, где обнаруживает около пятидесяти постов с тем же содержанием, что и опубликованная недавно история. Откровенным. Эротичным. Но не пошлым. Эти фотографии, скорее, про эстетику тела, про красоту в сексуальном контексте, где мелким шрифтом между строк – страстность, желанность, чувственность.       Ни на одном из снимков нет лица, лишь кое-где мелькают очертания подбородка и нижней губы – это максимум. Но у Чонгука больше не остаётся сомнений: фото действительно принадлежат Чимину. И он, чёрт возьми, совершенно не ожидал, что этот парень предстанет вдруг перед ним таким, раскроется через фотографии, где сквозь мокрую футболку проступают темнеющие ареолы сосков, где акцент – на разлёт острых ключиц, где рубашка с трудом прикрывает нижнее бельё, где над низко сидящими на бёдрах штанами проступают тазобедренные косточки.       В другой ситуации Чонгук мог бы задать Чимину много вопросов, но сейчас он задаёт вопросы только себе. Почему ему так нравится то, что он видит? Почему пытается представить, насколько раскрепощённым может оказаться Чимин в постели?       На секунду у Чонгука мелькает мысль, что кто-то точно так же разглядывает фотографии Чимина, приближает каждый пиксель, изучает, наслаждается, чтобы доставить себе удовольствие, – но эта мысль быстро теряется в потоке других, когда Чонгук запускает свободную руку под боксеры.       Он же не будет дрочить, воображая Чимина в тех самых сетчатых колготках и в позах, которых не видел на фото, но которые одна за другой возникают перед его внутренним взором, стоит ему только прикрыть глаза?..       Когда он, наплевав на всё, кладёт телефон на пол и освобождает себя от нижнего белья, то понимает – будет.       Чимин в фантазиях Чонгука делает с ним то же, что он делает сейчас с собой: водит кулаком по стволу, иногда задерживается у самой головки и кружит по ней большим пальцем. У Чимина приоткрыт рот, с губ срываются тихие стоны… Чонгук может отчётливо слышать их. Интересно, будь это реальность, понравилось бы Чимину то, каким выглядит Чонгук, когда не контролирует себя, когда забывается, когда дышит сбито и плотно смыкает веки. Он ещё никогда не фантазировал так ярко и с таким реалистичным погружением, никогда его настолько не захватывало то, что он представляет.       Стыдно? Возможно, но Чонгук подумает об этом потом. А сейчас он удивлённо распахивает глаза, потому что чувствует внезапно подступающий оргазм. Он успевает только подняться и развернуться в сторону ванны. Даже когда кончает – в голове опять Чимин, и Чонгука накрывает волна лёгкой эйфории; он бы мог прямо в эту минуту признаться Паку, что он ему нравится.       Но секундой позже все эмоции сходят на нет, а затем переворачиваются вверх дном.       Чонгук встаёт под душ и не двигается какое-то время; плотные струи разбиваются о его плечи, потоки воды стекают по телу. Он смотрит на то, как вокруг слива образуется небольшой водоворот, и думает, думает, думает.       У Чимина есть аккаунт с фотографиями откровенного содержания, и это вроде как проблема. Наверное. То есть… Чонгук возвращается к мысли про извращенцев, которые ублажают себя по ту сторону экрана. И что он, по сути, сам ничуть их не лучше.       Но они с Чимином… они встречаются или нет? Логично, что да, раз у них был поцелуй.       Но, кто знает, вдруг Чимину не нужны отношения в классическом понимании этого слова? У них не было никаких “мы теперь пара” моментов.       Если Чимин – парень Чонгука, то он вроде как имеет право представлять себе Пака во время мастурбации.       Им надо поговорить. О многом.              ***       – Нам надо поговорить, – Чонгук наворачивает по комнате Тэхёна уже десятый круг и неотрывно смотрит в пол, будто где-то между ламинатными стыками потерялся ответ на волнующий его вопрос. Он переводит взгляд на друга только тогда, когда тот подаёт голос:       – Чонгук, прошло уже полчаса. Ты можешь мне нормально объяснить, что у вас случилось?       Он перестаёт метаться от одного угла к другому и с тяжёлым вздохом присаживается на кровать рядом с Тэхёном.       – Понимаешь, я, по сути, всё для себя решил, но как будто до сих пор в своём решении не уверен. То есть, мне бы хотелось обсудить это с тобой, чтобы получить что-то вроде взгляда со стороны.       Тэхён хмурится и оценивающе прищуривает один глаз.       – Вы же не поссорились?       – Нет, – Чонгук нервно теребит край футболки, – наоборот, я думаю рассказать ему о… том, почему у меня не клеятся отношения с людьми.       – Но?       – Но… – на автомате повторяет за другом Чонгук и задумывается. – Я всё ещё не знаю, насколько комфортной будет для меня позиция принимающего. И что если у нас всё снова развалится из-за проблем в сексе? Я устал проходить через это каждый раз.       Тэхён тут же заметно расслабляется и хлопает Чонгука по плечу.       – Пока не попробуешь – не узнаешь. С человеком, которому ты доверяешь, не должно возникнуть никаких проблем. Ты ведь доверяешь Чимин-хёну?       Чонгук опускает голову, прикусывая нижнюю губу с внутренней стороны. Именно вопрос доверия волнует его сейчас больше всего. Он до сих пор не знает, как стоит относиться к тому, что Чимин ведёт аккаунт с фотографиями эротического содержания.       Чонгук с самого утра не появлялся в мессенджерах; он сразу, как только вышел из душа, принялся вызванивать Тэхёна и настоятельно требовать встречи. Но имеет ли он право обсуждать с Тэхёном эти фото?       – Слушай, если тебя что-то беспокоит в ваших отношениях, – Ким придвигается ближе и приобнимает Чонгука за плечи, – скажи ему об этом прямо. Если вам не по пути, то лучше выяснить это сейчас, так разрыв принесёт меньше боли.       Чонгук молчаливо уставляется в одну точку. Он, конечно, всё прекрасно понимает, только если ничего опять не сложится, он вряд ли в ближайшее время найдёт в себе силы двигаться дальше. Чимин – его надежда. Чонгук не хочет её лишиться.       – Не грузись раньше времени, ладно? – Тэхён предпринимает попытку слегка растормошить Чонгука. – Я не говорю, что у вас нет будущего. Просто не замалчивай свои тревоги. Я уверен, Чимини-хёну не плевать на твоё состояние.       – Ты уже, я гляжу, экспертом по отношениям стал? – Чонгук выпутывается из объятий друга и натягивает на губы улыбку. – Как там Минджи?       – О! – Тэхён, встрепенувшись, бросает взгляд на часы. – Мы должны созвониться по Скайпу через пятнадцать минут. Она уехала погостить к сестре…       – Я тогда пойду, – Чонгук резко поднимается с кровати, и Тэхён оторопело умолкает.       – Подожди, я же тебя не прогоняю. Могу вас даже познакомить. Закажем потом пиццу, посидим.       Чонгук качает головой, выходя в коридор.       – Мне нужно немного времени, чтобы всё обдумать.       Тэхён подходит к выходу из комнаты и облокачивается на дверной косяк.       – Иными словами, позагоняться в одиночестве.       Чонгук считывает недовольство в интонации друга. Он вздыхает, перекидывая сумку через плечо.       – Я поговорю с ним в ближайшие дни. Тянуть больше нет смысла.       Лицо у Тэхёна серьёзное, непроницаемое.       – Главное – не действуй сгоряча. Что бы он ни думал по тому или иному поводу, позволь ему объясниться.       Чонгук кивает и с тихим “спасибо” покидает квартиру.              По правде говоря, он не знает, чего хотел добиться от встречи с Тэхёном. По сути, друг не сказал ничего, чего бы Чонгук не понимал сам: нужно поговорить с Чимином и прояснить всё “от ”и “до”. Разобраться в том, какие у них отношения, выяснить, что Чимин сам думает по поводу этих фотографий, честно сознаться в своей “интимной” проблеме.       Когда Чонгук открывает “Kakaotalk”, то чувствует под рёбрами укол совести.       “Тебя давно нет в сети. Всё в порядке?       Чонгук?       Что-то не так?”       Чимин сейчас онлайн, и если он зайдёт в их диалог, то сразу заметит, что его сообщения отмечены значком “прочитано”. Чонгук зарывается рукой в волосы на затылке, пытаясь придумать логичное объяснение своему внезапному исчезновению.       “Я забыл оплатить мобильный интернет, долго восстанавливали подключение”.       Это ужасно глупая и наскоро высосанная из пальца ложь, но ничего лучше этого оправдания Чонгуку на ум так и не пришло.       Ответ поступает ему в ту же минуту.       “Я уже хотел тебе позвонить… У тебя оператор не “Соньён”, кстати? У них были перебои со связью, правда, это было вчера”.       Чонгук даже слегка дёргается, принимаясь быстро печатать ответ. Не думал, что представится возможность так удачно выкрутиться.       “Да-да, "Соньён”. Но теперь, думаю, перейду на другого”.       Чимин присылает улыбающийся смайлик с красными щёчками.       “Тогда хорошо, что всё хорошо. Но в следующий раз черкани хотя бы смс.       Кстати, я принял твою заявку на свою вторую страницу. Если ты ещё не видел её, то я хочу сказать кое-что”.       Чимин начинает набирать сообщение, и Чонгук тут же отправляет ему:       “Хён. Мы можем встретиться?”       Проходит пара минут, но с ответом Чимин не спешит. Чонгук уже подумывает над тем, чтобы уточнить, всё ли нормально, когда в чате над клавиатурой снова появляется подпись: “собеседник печатает…”       “Да, конечно. Когда тебе было бы удобно?”       “Лучше сегодня”.       Если вопрос затянется, Чонгук может опять слишком глубокого погрузиться в свои раздумья, и тем самым только истреплет себе нервы. Пока он готов к этому разговору – нужно действовать.       Ответ не заставляет себя долго ждать.       “Я могу в шесть”.       “В каком районе ты будешь?”       “Ванг”.       “Тогда подъеду туда”.       Чонгук прикидывает, во сколько ему нужно выйти из дома и успеет ли он перекусить перед выходом, но отвлекается, заметив краем глаза новое сообщение в диалоге.       “Чонгук       Мне стоит начать переживать?”       Чон мог бы ответить “да”, потому что переживает сам, но ограничивается нейтральным “я просто хочу обсудить с тобой кое-что”.       Чимин больше ничего не пишет, и Чонгук решает начать собираться.                     Чонгук без особого энтузиазма ковыряется вилкой в салате с маслинами, пытаясь придумать, с чего лучше начать этот нелёгкий диалог. Он совершенно не ожидал, что место, которое выбрал Чимин для их встречи, окажется небольшим кафе на окраине района. Оно сильно отличается от других по интерьеру и по кухне: здесь подают, в основном, только бургеры и закуски в виде картошки, куриных крылышек, жареного сыра, – проще говоря, блюда, вдохновлённые американским фастфудом. Над сводчатым тёмно-коричневым потолком располагается дорожка из светильников, стилизованных под тонкие древесные дощечки. Светло-бежевые стены, жёлтая дверь с овальной стеклянной вставкой, небольшие окошки с поднятыми жалюзи и низенькое возвышение, на котором в один ряд стоят соединённые между собой диванчики, обращённые сидениями к столам с мононожкой, – всё это создаёт антураж придорожной американской закусочной. Справа от входа располагается бар, возле которого – прикрученные к выложенному плиткой полу стулья на высокой ножке и жёлтыми сидениями, чем-то по своей форме напоминающие бутылочные крышки.       Людей довольно много, их голоса сливаются в один неразборчивый гул, и Чонгук сомневается, что кому-то из посетителей кафе будет интересно подслушивать за тем, что они с Чимином собираются обсуждать, и всё же – ему не совсем комфортно. Он бы предпочёл этому месту беседку в тихом парке, но решил не настаивать на смене обстановки. Боялся, что Чимин может начать переживать ещё сильнее.       А в том, что Чимин переживает, Чонгук уверен примерно процентов на сто – лицо у парня чересчур серьёзное, можно даже сказать каменное, он задумчиво мажет сырной палочкой по соуснице и отчего-то никак не решится приступить к еде.       В дороге Чонгук успел простроить схему их беседы: сначала уточнит про фото, затем – про статус их отношений и только после расскажет о своих проблемах в сексуальной жизни. Только вот все попытки сформулировать мысли правильно сводятся к тому, что Чонгук начинает перестраивать их с самой первой фразы. Он не собирается выдвигать никаких претензий, он просто…       – Хён, я всего лишь хочу кое-что прояснить.       Голос у Чонгука неестественно глухой. Заметив, что привлёк внимание Чимина, Чонгук прочищает горло, а затем продолжает:       – Да, я видел те фотографии, и не мне судить… Просто интересно, что они несут лично для тебя? Что ты этим хотел сказать, возможно.       Чимин вздыхает и опирается на мягкую спинку дивана. Сырная палочка остаётся лежать нетронутой в тарелке.       – Мне стоило объяснить всё с самого начала. Какое-то время я сомневался, стоит ли вообще рассказывать и если да, то как лучше это подать. Но мне не хотелось ничего скрывать от тебя, поэтому… – Чимин замолкает и сбивчивым взглядом обводит пространство. Чонгук уверенно кивает, прося его не останавливаться и продолжить говорить.       – Давай я начну с того, как пришёл к этому, – Чимин слабо улыбается и Чонгук тут же отражает эту улыбку. Он хочет позволить Паку выговориться.       – В общем, моделинг для меня – не только способ подзаработать. Когда я решил впрячься в это дело, то установил для себя ещё одну цель: стать смелее, стать увереннее в себе. Я думал, что не потяну, что это не моё. Что не смогу перестать зажиматься и стесняться фотоаппарата.       Чонгук удивлённо хлопает глазами. Он и представить не мог, что Чимин сталкивался с подобными трудностями.       – Сложно поверить, да? – Чимин с пониманием усмехается. – Моя неуверенность была связана не столько с внешностью, сколько с внутренним состоянием. Я не понимал, как себя раскрыть. И в первую очередь я сомневался в своей сексуальности. Никогда не понимал её и не чувствовал. Конечно, у меня был секс в предыдущих отношениях, но мне всегда казалось, что мой парень хотел меня просто потому, что ему нравятся парни. Это словно больше про инстинкты, наверное, про физическое влечение. Я не верил, что, если бы у него была возможность выбирать, то из множества других вариантов он бы каждый раз останавливал свой выбор только на мне. Тело есть тело. Должно быть что-то ещё, помимо этого. Я думал, что у меня есть только лишь тело. Нет особенности, нет… – Чимин сводит брови к переносице, пытаясь подобрать нужное слово, – нужного посыла, что ли. Не знаю, как объяснить так, чтобы в край тебя не запутать.       – Получается, ты не знал, как продемонстрировать привлекательность своего тела? – осторожно предполагает Чонгук. Чимин несколько раз согласно кивает.       – Думаю, да. Я завидовал людям, которые могли держаться раскованно даже будучи без одежды. Они словно знали, чем могут завлечь; знали, как правильно подать себя. И тогда я создал эту страницу в Инстаграм. Мне хотелось доказать в первую очередь самому себе, что я могу… разговаривать через своё тело.       Чонгук недоумённо хмурится.       – Сейчас не совсем понимаю тебя, хён. Разговаривать телом?       – Я имею в виду, что на каждой фотографии мы показываем эмоции и пропускаем их через себя. Мы хотим, чтобы люди поняли, считали их. Поза помогает сделать эмоции доступными для восприятия. Если ты не можешь раскрыться навстречу чувствам, которые хочешь передать, у тебя не получится правильно транслировать посыл через своё тело.       – Ого, – выдыхает Чонгук. Он бы хотел выразить свои мысли более содержательно, но даже если бы попытался, не смог бы толком ничего сказать. То, как Чимин рассуждает, то как смотрит на вещи его действительно впечатляет.       – Я не мог пропустить через себя свою сексуальность. Поэтому начал делать те фотографии. Некоторые комментарии были… неоднозначными, а в некоторых проскальзывали слова о том, что я хорошо передаю атмосферу, что снимки получаются эстетичными и на них хочется смотреть. Кстати, фотографий там намного больше, чем сейчас, многие я просто заархивировал. Поначалу я даже держал страницу открытой, потом хватило ума сделать её приватной.       – И это помогло, хён? Ты смог почувствовать то, что хотел?       Чимин, поджав губы, пару минут медлит с ответом.       – Думаю, да. Я прошёл через многое, чтобы стать тем, кем я являюсь сейчас. Быть уверенным в себе, когда ты, по сути, ни капли в себе не уверен – очень сложно. Этот аккаунт помог мне взглянуть на себя с другой стороны. Стать смелее. Но я всё ещё не знаю, как на меня смотрят люди. Я могу произвести нужное впечатление. Но если человек узнает меня ближе, это впечатление может рассеяться. Невозможно постоянно играть роль. Однажды придётся стать самим собой.       Чонгук задерживает взгляд на цветных полосах, которыми изрисована рубашка Чимина.       – Получается, я ни разу не видел тебя настоящего?       Чимин отрицательно качает головой и принимается торопливо объяснять:       – В тот день, когда я пришёл к тебе в библиотеку... Ты тогда работал за ноутбуком и даже смотреть на меня не хотел. Я не знал, могло ли это что-то изменить или нет, но я решил попробовать открыться. Показать себя с той стороны, которую долгое время прятал. Проявить слабость.       Чонгук хорошо помнит тот день. Получается, он не ошибся, когда увидел в Чимине уязвимость?       “Знаешь, я думал о том, стоит ли мне сдаться”.       У Чонгука на губах появляется робкая улыбка.       – Если ты хотя бы единожды интересовался тем, что стало поворотной точкой и в какой момент я начал думать о тебе, то это произошло как раз после того дня. После нашей первой встречи в библиотеке.       Чонгук замечает, как у Чимина округляются глаза, и улыбается шире.       – Так что, твоя ставка оказалась верной.       Чимин снова начинает крутить цепочку на браслете и какое-то время больше ничего не говорит. Чонгук не хочет его торопить. Ему самому нужно немного подготовиться, прежде чем задать следующий вопрос.       – Хён, тебе никогда не было противно от мысли, что кто-то может… ну, к примеру, дрочить на твои фотографии?       Чимин выгибает одну бровь и проходится взглядом поверх головы Чонгука.       – Нет, я отношусь к этому нормально. Тебя это беспокоит?       Чонгук принимается дербанить вилкой оставшиеся в чаше листья салата.       “Озвучивать свои переживания прямо”, – напоминает он сам себе. Ему требуется один короткий выдох, чтобы быстро проговорить:       – Если мы начнём встречаться, то может начать беспокоить.       Первые секунды три Чонгук на Чимина не смотрит. А когда всё-таки поднимает на парня взгляд, то отмечает, что тот выглядит так, будто ещё не до конца переварил услышанное. Чонгуку вдруг становится страшно. Если Паку изначально не нужны были никакие отношения…       – Ты действительно хотел бы встречаться со мной?       Голос Чимина звучит неуверенно. Чонгук тут же выставляет перед собой ладони и трясёт головой.       – Я не собираюсь давить. Если ты не хочешь…       – Шутишь, что ли? – глаза Чимина всё ещё широко распахнуты. – Я и подумать не мог, что ты в ближайшее время согласишься.       – Почему? – Чонгук медленно опускает руки.       – Мне казалось, тебе нужно основательнее подготовиться к переходу на этот этап.       – В целом, я вроде бы готов.       Чонгук ёрзает на сидении, чтобы устроиться поудобнее. Дальше его ждёт ещё более сложная часть разговора.       – Я заархивирую оставшиеся фотографии. Не хочу их полностью удалять, – говорит Чимин после короткой паузы.       – Хорошо, – тихо отвечает Чонгук. Ему немного совестно из-за того, что он пытается установить в личной жизни Чимина свои порядки. И всё же, ему неприятно думать о том, как кто-то другой будет пялиться на…       – Получается, я могу звать тебя своим парнем? – Чонгук не может не улыбнуться на этих словах. Чимин забавно фыркает, раздувая чёлку над глазами.       – Можешь.       У Чонгука на щеках проступает краска, – он чувствует, как под кожей разливается тепло. В груди томительно скручивает. Остался последний шаг, и тогда он наконец сможет спокойно выдохнуть.       – Хён, ты говорил, что будешь ждать, пока я сам не решусь рассказать о своей проблеме.       Чимин резко вскидывает на Чонгука взгляд; там читается лёгкое волнение, смешанное с готовностью слушать его как никогда внимательно.       – В общем, дело в том, что… – Чонгук нависает над столом, чтобы никто посторонний не смог услышать его слов. Ладони, которые располагаются у него на бёдрах, он стискивает в кулаки. Мысленно досчитав до трёх, Чон выдыхает шёпотом:       – … у меня большой член.       Лицо Чимина вытягивается, и он смотрит на Чонгука так, будто у того выросла вторая голова. Повисшую тишину стремительно заполняют звуки оживлённого кафе.       Чимин промаргивается и, сбросив с себя охватившее его в первые секунды после услышанного оцепенение, аккуратно уточняет:       – И?..       – И, – Чонгук упирается взглядом в настольный мини-стенд с информацией о скидочных акциях, – это всё.       Весь вид Чимина говорит о том, что он совершенно не понимает, о чём Чонгук ведёт речь. Возможно, Чон был слишком наивен, когда надеялся, что сможет избежать лишних объяснений. Он вздыхает как-то обречённо и поясняет:       – Никто из моих партнёров не смог со мной…       Взгляд Чимина наконец-то светлеет. Проходит ещё пара минут, прежде чем парень наконец подаёт голос:       – Вы не пробовали меняться ролями?       Чонгук молча опускает глаза и долго гипнотизирует взглядом трещинки в столе. И почему ему так сложно сознаться в очевидном?       Чимин нарушает тишину первым:       – Это был травмирующий опыт? Не рассказывай, если тебе сложно.       – Никакого опыта не было, – когда Чонгук набирается решимости ответить, в его голосе сквозят нотки разочарования. – Я ни разу не пробовал поменяться ролями. Просто не видел себя нижним.       Почему-то когда он проговаривал это у себя в голове, то не чувствовал себя настолько глупо.       – Но даже с девушками у меня не получалось… Вообще ни с кем.       Чонгук горько хмыкает и подпирает щёку рукой. Чимин выглядит озадаченным, закусывает нижнюю губу и хмурит брови.       – Выходит, ты из-за этого…       – Да, – с готовностью подтверждает Чон. – Я решил, что больше не хочу отношений, не хочу больше обманывать чужие ожидания и свои собственные.       – И всё же ты не отказываешься встречаться со мной?       – Нет, хён. Мне действительно потребовалось много времени, чтобы пересмотреть свои взгляды. Думаю, я бы мог попытаться… быть снизу. С тобой.       У Чонгука поджимаются пальцы на ногах от волнения, когда он видит, что Чимин качает головой.       – Мне бы не хотелось, чтобы ты принуждал себя, – парень тоже переходит на шёпот. – В конце концов, секс – это не обязательно проникновение. Есть и другие практики. Тем более, анальным сексом тоже не стоит заниматься часто. Должны быть перерывы, если хочешь избежать неприятных последствий.       Чонгук задумчиво кивает.       – Но даже хотя бы иногда… Это ведь немного другой уровень близости. Когда вы чувствуете друг друга вот так полностью. Мне кажется, ощущение незавершённости всё равно будет присутствовать… если постоянно избегать проникновения.        – Знаешь, прежде чем что-то решать, мне нужно… – впервые с начала разговора о проблеме Чонгука Чимин позволяет лёгкой улыбке тронуть его губы, – самому всё оценить.       – Что “всё”? – с непониманием уточняет Чонгук. Точнее, он смутно догадывается, что имеет в виду Чимин, и эти догадки его не особо радуют.       – Как бы правильно сказать… посмотреть?       – Ты хочешь посмотреть на мой член? – одними губами проговаривает Чонгук, широко распахнув глаза.       – Я его в любом случае увижу, если мы… – Чимин выдерживает многозначительную паузу. – Просто хочу избежать неловких ситуаций, когда это действительно случится.       Чонгук закрывает глаза, массируя лоб пальцами. Он зачем-то на секунду представил, как Чимин будет разглядывать его там, и теперь отвязаться от этих мыслей у него никак не получается. Воображение играет с ним самую злую шутку, какую только может.       – То, что ты предлагаешь, и есть неловкая ситуация, ты же в курсе?       Чонгук произносит эти слова так, будто они причиняют ему боль.       – Первое правило, которому я учился при позировании, это – перестань много думать. Лишние мысли блокируют твои чувства.       Чонгук отнимает руки от лица и шумно вбирает носом воздух.       – Хорошо, предположим, я перестал.       Чимин склоняет голову вбок, сощуривается и легонько прицокивает.       – Уверен? То есть, если я предложу тебе пойти сейчас ко мне, ты не откажешься?       Чонгук вначале реагирует уверенным кивком, но уже секундой позже…       – Что? – переспрашивает он задушено.       Чимин усмехается и расслабленно облокачивается на спинку дивана. Он всё-таки решает притронуться к сырным палочкам и надкусывает ту, что ранее добротно обвалял в соусе.       – Видишь. Ты всё ещё заморачиваешься.       – Мы встречаемся с тобой от силы минут десять, и ты уже предлагаешь мне… переспать?       – Переспать – пока нет. Стать ближе – да. Это не ультиматум, я не буду заставлять тебя и тащить силком. Выбор остаётся за тобой.       Чонгука буквально разрывает напополам изнутри. Он ещё толком не успел переварить этот день, который начался с того, о чём он ранее и подумать не мог, и который грозится теперь завершиться тем, чего он так долго боялся. Да, это, по сути, не секс, но что-то очень близкое к этому. Должен ли он сегодня пойти до самого конца?       Ещё одну мучительную минуту Чонгук тратит на то, чтобы взвесить все “за” и “против”. Однажды это всё равно должно случиться. Если он передумает, испугается, решит спасовать сейчас, то потом будет ещё сложнее набраться смелости, – он себя знает слишком хорошо.       – Ладно, – на грани слышимости произносит Чонгук. Ему самому сложно поверить в то, что он соглашается на предложение Чимина. Чимину, кажется, тоже, потому что тот изучает лицо Чонгука долгим прилипчивым взглядом.       – Ты выглядишь так, будто тебя ведут на пытку.       – Нет, просто… – Чонгук отрицательно крутит головой, – мне правда неловко.       – Или, может, я тебя не возбуждаю.       – Хён… – Чон практически стонет и накрывает горящие щёки ладонями. Когда не нужно, Чимин вечно ходит вокруг да около, а когда ситуация требует проявить хоть немного тактичности – прямолинеен, как шпала. Интересно, если прямо сейчас Чонгук сознается в своей утренней “шалости”, Чимину больше не потребуется других доказательств того, что он привлекает Чона в том числе и в сексуальном плане? Чонгук резко отнимает руки от лица и решительно выпаливает:       – Я дрочил на твои фото.       То, что рядом с их столом кто-то стоит, Чонгук замечает секундой позже. Официантка, которая ранее принимала у них заказ, старается сохранить лицо и не показывать никаких эмоций, но он всё равно замечает в её глазах удивление и оттенок лёгкой шокированности. Чимин тоже косится на него растерянно, его рот приоткрыт, а рука согнута в локте. Получается, пока Чонгук не видел, Пак подозвал девушку к их столу. Он хочет провалиться сквозь диван и ещё, желательно, стереть себе память. По шкале стыда от нуля до десяти Чонгук только что пробил отметку “одиннадцать”.       – Счёт? – уточняет официантка с дежурной улыбкой.       Чимин кивает и, как только девушка удаляется, сразу же переключает внимание на Чонгука, который невидящим взором уткнулся в поверхность стола.       – Я бы мог потребовать объяснений прямо сейчас, но, думаю, смогу подождать до того момента, пока мы не окажемся в моей квартире, – Пак подаётся вперёд и продолжает заговорщическим шёпотом, – где не будет лишних ушей.       Чонгук кивает просто на автомате. Он с кирпичным лицом наблюдает за тем, как Чимин расплачивается за их ужин, – чёрт с его принципами, сейчас он позволяет Паку воспользоваться своей неспособностью пошевелить и пальцем, пока рядом находится официантка, перед которой он так глупо опозорился.       Чимин сочувственно похлопывает Чонгука по плечу, когда за ними захлопывается дверь кафе, и поджимает губы, чтобы сдержать улыбку, но весёлые огоньки в глазах сдают его с потрохами. Ему смешно, а вот Чонгуку до сих пор не по себе. Он благодарит Чимина хотя бы за то, что тот не лезет с болтовнёй, пока они едут на автобусе до квартиры Пака, – путь занимает от силы минут двадцать, и всё это время он пребывает в размышлениях о том, что его ждёт в ближайшие часа два.              Чонгуку кажется, что он успел настроиться и унять все свои страхи, но по мере того, как они отходят всё дальше от автобусной остановки вглубь спального района, заставленного однотипными высотками, он понимает, что его снова начинает одолевать нервозность. Чонгук даже непроизвольно дёргается, когда чувствует, как Чимин касается его ладони пальцами и соскальзывает ими ниже, чтобы мягко сцепить с ним руки. Чон поворачивает голову и взглядом очерчивает профиль Пака; парень сохраняет молчание, но выглядит он серьёзным, нет больше ни намёка на усмешку и прежнюю игривость. Такой Чимин вселяет уверенность, и Чонгуку вдруг становится спокойнее. Он не пробует вырваться из-за боязни, что кто-то может увидеть их, напротив – чуть сильнее сжимает чужую ладонь. Люди вокруг перестают иметь для Чонгука какое-либо значение, он сосредотачивается только на тепле пальцев Чимина и понимает, что если сейчас прервёт этот контакт – снова потеряется в своих переживаниях. Поэтому они держатся за руки до самой квартиры.       Пока Чимин вбивает код, Чонгук оборачивается и бросает взгляд за пределы перил, которыми огорожен длинный переход, соединяющий протяжённый ряд квартир с лифтовой площадкой. Они находятся на шестнадцатом этаже. Здесь ветрено, поэтому Чону приходится зарыться пальцами в передние пряди, чтобы те не лезли в лицо. Нельзя сказать, что вид отсюда открывается впечатляющий: всё те же высотки, прячущиеся в темноте позднего вечера.       Кодовая панель издаёт тихий писк, и Чонгук поворачивает голову обратно. Чимин тянет ручку на себя, распахивая дверь. Один шаг, один глухой хлопок за спиной – и он понимает: пути назад уже нет. Но все страхи остаются где-то там, за пределами квартиры, потому что Чимин снова берёт Чонгука за руку, как только тот скидывает кроссовки, и уводит за собой в сторону ванной.       Проходя по узкому коридору, Чонгук успевает отметить, что комнат здесь две: одна скрыта за дверью, проход в другую оформляет прямоугольная широкая арка.       Чимин коротко инструктирует его по поводу мыла и полотенца, которыми можно воспользоваться, потом делает шаг назад, позволяя Чонгуку разместиться перед раковиной, и только после того, как тот заканчивает, моет руки сам.       Закрытая комната оказывается комнатой Чимина, – именно туда он приводит Чонгука. Здесь широкая двуспальная кровать, один платяной шкаф, несколько книжных и круглое настенное зеркало, под которым располагается столик на низких ножках.       Чонгук присаживается на край кровати, оглядываясь по сторонам, пока Чимин задёргивает шторы и подходит к выключателю. Он быстро жмёт на кнопку несколько раз подряд, и верхний свет меняет цвет с обычного дневного на тёмно-синий.       – Это обязательно? – Чонгук усмехается, указывая на потолок. – Теперь такое ощущение, что мы в борделе.       Чимин устраивается рядом с ним и расслабленно улыбается в ответ.       – Интимная обстановка, и всё такое. Итак, – он меняет позу, закидывая на кровать согнутую в колене ногу, чтобы развернуться к Чонгуку корпусом, – мне очень хочется узнать подробности того, что ты упомянул в кафе…       – Дрочка на фото, – Чонгук смущённо прокашливается и опускает взгляд на свои руки. – В общем, я понял, что ты дал мне доступ, когда мне пришло уведомление об обновлении истории в твоём профиле. Это было с утра, я зашёл ради интереса, и… вот.       Чимин слегка хмурится.       – Подожди, а перебои с сетью…       – Их не было, хён. Прозвучит глупо, но когда я… сделал то, что сделал, мне стало стыдно, но, прежде всего, я понял, что окончательно запутался в наших отношениях. И сначала пошёл к Тэхёну, потом уже написал тебе. Я не хотел заставлять тебя волноваться, мне просто потребовалось время, чтобы собраться с силами и всё рассказать.       Чимин смотрит куда-то мимо Чонгука, лишь еле заметно кивает головой и, кажется, обдумывает что-то.       – Значит, сеточка, – его губы вдруг растягивает улыбка, а сам он тут же стреляет в Чона взглядом. Чонгук, споткнувшись об этот взгляд, резко отводит глаза в сторону.       – Без комментариев.       Чимин разражается звонким смехом.       – Так ты поэтому спрашивал о моём отношении к тому, что кто-то может дрочить на мои фото?       – В том числе. Я почувствовал себя извращенцем в тот момент.       – Чонгук, – Чимин опускает ногу на пол, пересаживаясь чуть ближе, – всё в порядке. Моё мнение о тебе от этого никак не изменится.       Чонгук выдавливает скромную улыбку и проводит указательным пальцем по внешней стороне ладони Чимина. Он рассказал, всё, что мог, он признался во всём, в чём мог, и теперь чувствует лёгкость внутри. А ещё – он чувствует себя грёбаным девственником. Почему-то с Чимином это работает именно так: Чонгук теряет всякую уверенность в том, что в постели он вообще хоть чего-нибудь стоит. По сути, за всю жизнь полноценный секс у него состоялся всего раз. С тех времён прошло больше четырёх лет, и за эти годы он не приобрёл ничего, кроме комплексов и загонов. Интересно, может ли случиться так, что даже будучи в принимающей позиции, он не удовлетворит Чимина как партнёр?       Чонгук встряхивает головой, чтобы отогнать непрошенные мысли, и тут же чувствует, как Чимин ловит его пальцы своими.       – Я тебя заставляю? Если всё-таки не хочешь…       – Я хочу, – спешно прерывает его Чонгук и заглядывает в глаза. – Просто сложно поверить, что в этот раз всё будет… хорошо.       Чимин приподнимает уголки губ в улыбке, но она отчего-то выходит немного грустной. Парень вытягивает свободную руку, наклоняясь вперёд, и Чонгуку кажется, что его собираются поцеловать – он даже закрывает глаза, – но распахивает их сразу, как только чувствует на своём плече чужой подбородок, а на спине – мягко поглаживающую его ладонь.       Это их первое объятие, и у Чонгука в груди всё стягивает. Он обвивает Чимина за талию, прижимаясь ближе, и замирает в таком положении. Тело расслабляется, и его окутывает волной спокойствия. Двигаться больше не хочется, хочется вот так – просто находиться рядом, просто делиться друг с другом теплом.       Чимин немного отстраняется и аккуратно поворачивает голову. Чонгук его не удерживает. Он прикрывает глаза, когда Чимин оставляет лёгкий поцелуй на виске.       – Сегодня без серёжек? – шепчет Пак, и Чонгук дёргает плечом, улыбаясь, потому что губы парня щекочут ушную раковину.       – Без, – коротко отвечает Чонгук.       Они снова оказываются друг напротив друга, но руку с талии Чимина Чонгук не убирает. Он исследует взглядом чужое лицо, которое теперь так близко, и замечает, что Чимин тоже рассматривает его в ответ. Пару раз их глаза встречаются, а потом – практически одновременно опускаются на губы.       Чонгук целует первым: сначала просто касается чужих губ своими, соединяя их вместе, потом прерывается всего на секунду, чтобы сменить положение головы. Он помнит про своё обещание позволить Чимину вести, поэтому не форсирует, и сдержанно улыбается в поцелуй, когда Чимин перенимает инициативу на себя.       Парень действует осторожно, без напора, приноровившись к темпу Чонгука, распробовав его, старается в первую очередь концентрироваться на комфорте другого: целует медленно, нежно, чувственно. Чонгука от этого плавит и ведёт, он понимает, что Чимин специально подстраивается под него. Ему пока совершенно не понятно, как далеко должно зайти “изучение”, о котором говорил Пак, поэтому на пробу решает дать себе немного воли: уверенно проводит ладонью по чужому предплечью, очерчивая выступающие мышцы, но коснуться плеча не успевает, – его руку перехватыватывают в районе запястья. Чонгук отстраняется и с непониманием смотрит на Чимина. Из-за синей подсветки, к которой глаза привыкают спустя секунды три, парень напротив кажется каким-то нереалистичным, инопланетным.       – Почему я не могу…       – Моя задача – возбудить тебя, – поясняет Чимин, отпуская руку Чонгука. Тому требуется совсем немного времени – всего пара коротких вдохов – чтобы озвучить пришедшую на ум мысль:       – Может, я просто скину тебе фотографию?       Чимин качает головой и улыбается – так, словно Чонгук сморозил какую-то ребяческую глупость.       – Фотография не сможет дать точного представления о том, с чем мне придётся иметь дело, поэтому… у тебя же есть эрогенные зоны?       К Чонгуку снова подкрадывается ощущение, что на нём ставят эксперимент. Уйти сейчас – не уйдёт, ведь где-то на задворках сознания понимает, зачем Чимину потребовалось увидеть его член вживую. Чонгук уже давно общается с Паком, но к его специфичным подходам до сих пор не привык. У этого парня в голове всё устроено немного не так, как у других людей. А ещё, если бы Чонгука попросили подобрать синоним к слову “противоречие”, он бы ответил: “Пак Чимин”.       Скорее всего, они снова во что-то играют. Для Чимина такая игра – это способ, при котором он выстраивает границы между собой и внешним миром. По крайней мере, Чонгук, проанализировав их разговор о “Пак Чимине настоящем” пришёл именно к такому выводу. Чонгуку не хочется уступать позиции без боя, он тоже может рулить ситуацией. Ему слишком важен пунктик под названием “равноправное общение”, за который он, так или иначе, будет постоянно цепляться.       Одну руку Чонгук всё ещё держит на талии Чимина, но в следующую секунду – убирает её, а потом – заваливается на спину. Ступни касаются пола, перед глазами теперь – синие лампочки люстры и такой же синеватый потолок.       – Если хочешь знать о моих эрогенных зонах, найди их сам.       Дерзко и смело. Чонгук мысленно ставит себе “пять баллов”. На его губах застывает усмешка и не сходит до тех пор, пока Чимин не нависает над ним. У Пака сейчас в глазах что-то жгуче-опасное, и Чонгук соврёт, если скажет, что его не коротнуло от увиденного.       – Хорошо, – просто отвечает Чимин. Он хлопает Чонгука по бедру, намекая на то, чтобы тот закинул ноги на кровать. Чон реагирует практически мгновенно, – и вот уже лежит на покрывале, вытянувшись солдатиком. Чимин опирается на колени, руки располагает по обе стороны от головы Чонгука. Чонгук ещё не знает, что обрёк себя на самое настоящее мучение, но начинает смутно догадываться, к чему всё ведёт, когда Чимин приступает к изучению его тела ладонями и губами – изучению основательному и очень подробному. От влажных поцелуев в шею и под ключицами у Чонгука уже слегка плывёт сознание, но он стоически держится – ровно до того момента, пока Чимин не задирает на нём футболку практически до самого подбородка и не переключается на его торс. У Чонгука не особо чувствительные соски, но теперь он может видеть, как выглядит Чимин, когда вытягивает губы, чтобы накрыть ими небольшую горошину, понимает по ощущениям и одновременно видит по движению губ, как тот подцепляет её языком, и именно от этого его и кроет – от одного взгляда на такого Чимина ему уже становится нехорошо.       Чимин, кажется, чувствует, что за ним наблюдают, потому что в какой-то момент смотрит на Чонгука в ответ. Чон мог бы снова стыдливо опустить глаза, но, пусть ему и хочется скрыться где-то между одеял, зрительного контакта он не прерывает. Выдерживает давление этого плавящегося металла в чужих зрачках и даже не замечает в первые секунды, что перестал дышать. Он шумно выдыхает, когда Чимин снова принимается за своё: гладит, лижет, целует. И это всё ещё торс, на котором скоро не останется ни единого участка, по которому Пак не прошёлся бы губами.       Чонгук приподнимается на локтях и стягивает с себя футболку. Он не успевает лечь обратно, как Чимин ловит его руку и принимается целовать: от костяшек вверх по предплечью, по сгибу локтя, до самого плеча. Тело начинает бить лёгким током из-за сверхстимуляции, потому что для Чонгука такая долгая прелюдия в новинку, он не привык к подобному, и ситуация только усугубляется, когда Чимин, переключившись на другую руку, внезапно берёт его пальцы в рот, начиная посасывать их и обводить языком. Чонгук дёргается, пытается остановить Чимина, но тот крепко цепляется за запястье, и в итоге Чонгук побеждённо стонет. Он закрывает глаза, не в силах смотреть на то, как Чимин творит с ним полный беспредел. Когда его пальцы наконец выпускают из влажного плена, в этот плен попадает его нижняя губа. Чонгука утягивают в долгий мокрый поцелуй, через который будто пытаются сказать, что его хотят, и очень сильно.       Чонгук хочет тоже, поэтому начинает несдержанно ёрзать по покрывалу: внизу ощутимо давит. Чимин отрывается от его губ, берёт пальцами за подбородок, заставляя повернуть голову и припадает к мочке уха. Оттягивает, прихватывает губами, а руки тем временем – оглаживают плечи, сжимают, и Чонгук в перерывах между тяжёлыми вздохами шепчет:       – Достаточно.       Чимин тут же останавливается. Он всё ещё стоит на четвереньках, всё ещё нависает над Чонгуком, но опирается теперь не на вытянутые руки, а на локти. По его заплывшему взгляду Чонгук угадывает, что тот борется с желанием продолжить и, говоря начистоту, он сам бы не отказался от продолжения, но тогда они, с большей долей вероятности, могут сделать шаг в сторону от плана, которого должны придерживаться. Чонгук надеется, что Чимин понял наконец, что этот его план – настоящая пытка.       Пак ничего не говорит, не отпускает ни единого комментария. Он молча перекидывает ногу и отстраняется, чтобы спуститься ниже и сесть возле бедра Чонгука. Медленно проводит ладонью по низу живота, а потом подцепляет пальцами пояс штанов. Чонгуку в этой тишине все звуки кажутся теперь слишком громкими, к примеру, шорох покрывала, когда он приподнимает таз, чтобы Чимин смог стянуть с него одежду.       Трусы пока остаются на Чонгуке, но ему всё равно неловко. Он, естественно, к такому повороту событий не был готов от слова совсем, поэтому нижнее бельё выбирал не с целью впечатлить кого-то, а чтобы было, в первую очередь, удобно. А удобно ему в слегка растянутых свободных трусах леопардового окраса. Из-за подсветки они сейчас кажутся не жёлто-чёрными, а бело-чёрными.       Чимин слегка ведёт бровью, на его губах появляется шаловливая улыбка. Чонгук надеется, что он смолчит, но по взгляду Пака понимает – молчать тот не собирается.       – Выглядишь как Тарзан. Тарзан со стояком.       Чонгук тихо шлёпает себя ладонью по лбу. Но не собирается это обсуждать.       – Может быть, ты уже?.. – Чонгук делает неопределённый жест рукой, указывающий куда-то в сторону своих ног. Чимин усмехается, считывая намёк, и проникает пальцами под резинку трусов.       – Я уже и так вижу, что он действительно большой.       Чонгук с сопением снова подаётся бёдрами вперёд, пока Чимин освобождает его от нижнего белья. Он сразу же прячет глаза в сгибе локтя. Видеть, как Чимин бесстыже разглядывает его, полностью обнажённого, в данный момент немного выше его сил.       Когда он слышит со стороны Чимина произнесённое на выдохе искреннее “вау”, то немного сдвигает руку в сторону и приоткрывает один глаз. Любопытство всё-таки побеждает.       Чимин не отрывает взгляда от его члена. Склоняет голову то влево, то вправо, будто пытается оценить со всех сторон. Потом – смотрит на Чонгука. Открыто, уверенно, без тени смущения.       – Можно?       Чонгук понимает, к чему Чимин клонит, потому что видит, как тот протягивает ладонь. Он судорожно сглатывает, но всё же кивает.       Ему становится вдруг интересно, что чувствует сейчас сам Чимин. У Пака тоже стоит, это видно по оформившемуся на джинсах бугорку, но парень мастерски игнорирует собственное возбуждение. Он выглядит так, будто полностью взял себя в руки: зрачки больше не плывут, взгляд ясный, осознанный. Чонгук не может похвастаться таким же превосходным самоконтролем, потому что, во-первых, у него уже давно не было ничего, что можно было бы обозначить словом “секс”, во-вторых, Чимин касается его члена пальцами, а затем прижимается ладонью.       Чонгук шлёпает рукой, которой прикрывал лицо, по покрывалу. Он следит за тем, как Чимин пытается обхватить ствол – именно пытается, так как длины его небольших пальцев для этого не хватает.       – Я подобное только в порно видел.       Чимин всё ещё улыбается, когда убирает руку, и Чонгук тихо выдыхает через нос – радуется окончанию тактильных мучений. Но тут же слегка хмурится, цепляясь за сказанное Чимином.       – В порно? И у них… получалось?       Улыбка постепенно сходит с губ Чимина. Его лицо снова приобретает серьёзное выражение. Чонгук не знает, какой это знак: хороший или не очень.       – Ты никогда не гуглил порно с большими членами?       Чонгук прыскает в усмешку.       – Мне хватает своего. Тем более, порно сильно оторвано от жизни. Не факт, что все там стонут именно от кайфа. Я смотрю его, чтобы побыстрее кончить. И, в основном, это только гет-порно.       – Гет-порно? – переспрашивает Чимин так, будто не расслышал.       – Да. Насчёт порно с парнями… я пытался, но мне не заходит.       Пак смотрит на него пустым взором и пару раз моргает.       – То есть, ты би, но…       Чонгук пожимает плечами.       – Наверное, это из-за того, что изначально меня привлекали девушки.       Чимин отстранённо кивает, блуждая по телу Чонгука задумчивым взглядом.       – В целом, я хочу сказать, что твой размер – не приговор. Но под него требуется тщательная и долгая растяжка. На это нужно примерно месяц с небольшим.       Месяц. Чонгук быстро прикидывает в уме перспективы. Если Чимин займётся подготовкой, но по итогу ему всё равно будет некомфортно, то… повторится тот сценарий, которого Чонгук всеми силами старается избежать. Секундой позже ему в голову закрадывается мысль, и эта мысль отдаёт холодком на кончики его пальцев.       – Хён, а тебе какая позиция больше нравится?       Тот ничтожный отрезок времени, пока Чимин готовится дать ответ, растягивается для Чонгука в мимолётную бесконечность.       – Мне нравятся обе, но чаще всего я был принимающим.       Чонгук практически уверен в том, что вместе с дыханием у него на мгновение остановилось сердце. Чимин должен был оказаться топом – Чон даже не рассматривал иные варианты, ведь тогда не имеет смысла всё, к чему он себя так долго готовил.       – Эй, – говорит Чимин мягко, касаясь пальцами его запястья, – для меня не принципиально, в какой роли выступать. Я могу быть ведущим с тобой, без проблем. Но однажды я всё же хотел бы попробовать поменяться.       У Чонгука в груди – плотная смесь из конфликтующих друг с другом чувств. С одной стороны, он рад, что Чимин не пошёл на попятную, с другой, ему кажется, что он вынудил Чимина согласиться на роль, которая парню, возможно, не особо по душе.       – Я не хочу, чтобы у нас были проблемы в постели, поэтому… – Чонгук запинается, пытаясь правильно сформулировать то, что он собирается сказать, но Чимин не даёт ему договорить.       – Не будет никаких проблем, – в словах Пака нет ни тени сомнения, и Чонгуку отчаянно хочется ему верить.       – А что… теперь?       Лежать перед Чимином голым… всё ещё странно, но уже почти привычно. Градус возбуждения между ними постепенно снижается, и Чонгук понимает, что с “изучением” покончено, но внутри него продолжает теплиться желание продолжить то, во что они ввязались. И пускай время уже позднее, и Чонгука окутывает усталостью из-за эмоционально перегруженного дня, останавливаться где-то посередине ему совершенно не хочется. Он не успел насытиться ласками Чимина, а, главное, не успел проявить себя, – по сути, просто лежал под парнем и впитывал телом всё, что ему дают.       Пару часов назад Чонгук с ужасом думал о том, что Чимин предлагает ему переспать, а сейчас этого больше не страшится. По сути, бояться уже нечего. К прямому проникновению Чонгук, конечно, пока не совсем готов, но попробовать нечто большее, чем просто поцелуи и прикосновения… с Чимином он был бы не прочь.       К разочарованию Чонгука, парень равнодушно оглядывается по сторонам, цепляет с кровати его пятнистые трусы и протягивает ему со словами:       – Можешь одеться и сходить в душ. Я принесу тебе чистое бельё.       Чонгук ничего не отвечает. Он принимает сидячее положение, медленно подтягиваясь на руках и наблюдая за реакцией Чимина, – пристально, внимательно, а затем обхватывает пальцами запястье парня и с силой дёргает на себя. Наверное, метод не совсем гуманный, но Чонгук хочет не на словах (разговоров и так было предостаточно), а на деле показать Чимину, что ему нужно.       Чимин падает на локти и пытается подняться, но находит препятствие в виде руки Чонгука, которой тот удерживает его за затылок.       – Хён, я лежу перед тобой голый, а ты до сих пор одет. Тебе не кажется, что это нечестно?       – Чонгук…       – Я тоже хочу изучить твоё тело. Или у меня нет на это права?       Чонгук вглядывается в лицо Чимина, пытаясь отыскать во тьме его глаз ответ на свой вопрос. Он снова прокручивает мысленно все их диалоги. Возможно, Пака до сих пор мучают предубеждения по поводу его собственной сексуальности. В таком случае, Чонгук готов развеять их все до одного.       Он практически понял, о чём говорил тогда Чимин – о влечении к телу и о влечении к человеку. Он хочет узнать, что у этого парня внутри, хочет, чтобы тот перестал менять маски одну за другой и просто показал себя настоящего. Слабого, разбитого, смущённого – Чонгук примет все его стороны, потому что именно так работают отношения, потому что в отношениях нет места притворству.       – Чонгук… – Чимин снова пытается протестовать, но его голос теперь звучит тихо, слегка надломленно, неуверенно.       Чонгуку кажется, что он двигается в правильном направлении, поэтому давит на последнюю точку, произнося полушёпотом:       – Будь собой. Я хочу тебя, потому что ты – это ты.       Они должны были за этот вечер стать ближе, но соотношение понятия “близости” между ними сейчас имеет неравный вес: для Чимина Чонгук раскрылся, а для Чонгука Чимин – нет. И это тоже нечестно, между прочим.       Ответом Чонгуку служит поцелуй, который он инициирует сам, но в котором Чимин растворяется полностью с первой же секунды – без остатка, без какого-либо сопротивления.       Чонгук выдёргивает из хватки Чимина свои трусы и кидает их куда-то на пол. Потом – спешно расстёгивает рубашку и помогает избавиться от верхней одежды. Спустя пару секунд они уже меняются местами: теперь Чон нависает над Чимином и, продолжая размашисто сминать его губы (больше никаких “медленно” и “тягуче”), даёт наконец волю рукам. Гладит тело под собой – плечи, грудь, упругий торс, – и не может и не хочет останавливаться.       Чонгук нетерпеливо высвобождает из петли пуговицу на чужих джинсах, звякает молнией, и стаскивает сначала их, а вслед за ними – боксеры. И вот теперь он с Чимином на равных.       Чон не может отказать себе в удовольствии, поэтому тоже смотрит, изучает. Сначала – глазами, потом – пальцами, ладонями, губами, языком. Он запоминает всё, что видит, всё, к чему прикасается. У Чимина светлая и нежная кожа, на контрасте с ней – тёмные ареолы сосков, ещё – узкая, тонкая талия (Чонгука она немного сводит с ума, если честно), переходящая в широкий таз; мощные колени, которые Чонгук тоже целует. Чимин процессом не руководит совершенно и позволяет делать с собой всё, что Чонгуку угодно. Поэтому Чонгук сгибает его ноги, разводит руки в стороны, – ему хочется добраться до самых чувствительных мест. Исследование чужого тела ещё никогда не приносило Чонгуку столько удовольствия. И пускай он впервые ведёт такую долгую прелюдию, он понимает, что всё делает правильно, потому что Чимин дышит глубоко, сбито, поджимает губы, чтобы не застонать в голос, и вместо этого просто мычит. У Чимина острота ощущений зашкаливает, его тело слишком отзывчиво, и ему ужасно сложно держать себя в руках. Чонгук это тоже запоминает. Впервые видит Пака потерянным, размётанным по постели, неспособным закрыться, спрятаться, потому что Чонгук раскрывает его с поступательным усердием – такова его сегодняшняя цель. Не просто возбудить, а заглянуть глубже, увидеть то, что невозможно заметить при дневном свете.       Стеснение перестало иметь для Чонгука какое-либо значение, он даже не помнит о существовании этого слова, когда спускается поцелуями ниже пупка.       У Чимина кожа гладкая даже в интимных местах, и Чонгук не может не прикоснуться, не может не рассмотреть поближе.       Он находит член Чимина привлекательным: аккуратный, не такой широкий, не такой длинный, – его не кренит набок даже тогда, когда он крепко стоит. Минет Чонгуку ещё ни разу не приходилось делать, поэтому, чтобы не опозориться, он решает ограничиться малым: обхватывает член у основания, слегка наклоняет его в сторону живота, а сам опускается ниже и целует в мягкую мошонку прямо над поджавшимися яйцами. Чимина от этого дёргает так, словно его скрутило мышечным спазмом, он глухо выталкивает из лёгких воздух и поворачивает голову набок.       – Что... что ты делаешь? – у него словно не осталось сил даже на то, чтобы сомкнуть связки, поэтому, вместо оформленного звука выходит сдавленный шёпот.       Чонгук такой реакции ухмыляется, она ему, откровенно говоря, льстит.       – Изучаю. И надеюсь получить премию за свои открытия.       Ответа Чимина он не ждёт, потому что в голову приходит идея – смелая, дерзкая, но слишком будоражащая воображение, чтобы от неё отказаться. Чимин не берётся комментировать слова Чонгука, он слишком занят выравниванием своего дыхания, которое, кажется, и вовсе останавливается, когда Чон ещё шире разводит его ноги, подхватывая под коленями, и отрывает ступни от покрывала.       Чимин отчего-то зажимается и напрягает мышцы; Чонгук такой реакции не понимает и вопросительно вскидывает брови, глядя на парня, который отказывается смотреть на него в ответ.       – Хён? Всё нормально?       Чимин заторможено кивает.       – Если тебе не нравится, то, что я делаю, просто останови меня. Не нужно терпеть.       – Мне… нравится, – Чимин втягивает носом воздух и открывает рот, чтобы сказать что-то ещё, но останавливает себя и хмурится – так, словно те слова, которые он решил оставить при себе, причиняют ему дискомфорт.       Чонгук не знает, как трактовать состояние Чимина, но решает списать его на возможную стеснительность и страх того, что он зайдёт слишком далеко. Перебарщивать в их первый раз Чон не собирается, немного подразнить – да, и он думает, как донести свои намерения до Пака, когда мягко целует внутреннюю сторону его бедра.       – Я не буду в обиде, если ты попросишь остановиться. Но если я могу продолжить, то мне понадобится твоя помощь.       Чонгук качает ноги Чимина, которые всё ещё держит на весу, намекая на то, чтобы тот заменил его ладони своими. Чимин нерешительно протягивает руки и подхватывает себя под коленями.       Теперь у Чонгука есть полный доступ к телу парня и полная свобода в движениях. Он снова скользит взглядом по его члену: крайняя плоть полностью опущена, головка – призывно-красная, на кончике которой поблёскивает дорожка от предэякулята. Чонгук проводит по ней пальцем, увлажняя подушечку, и чувствует, как Чимин слегка вздрагивает. Но он всё ещё не стонет в голос, а Чонгуку очень хотелось бы услышать эти звуки. И, скорее всего, он услышит их, как только начнёт двигать кулаком по стволу Чимина, но так – слишком просто. У него осталось неизученным ещё одно место, и он не собирается отказывать себе в удовольствии и интересе, тем более, когда Чимин позволяет ему реализовывать все его задумки и идеи.       Чонгук собирается прикоснуться к сжатому анусу и уже почти делает это, но вдруг замечает то, что заставляет его замереть. В складках мышц прячется шрам, который при ближайшем рассмотрении оказывается довольно толстым, слегка витиеватым и длинным, одним из своих концов направленным вниз, в сторону копчика.       У Чонгука в голове на мгновение становится до пугающего пусто, а потом – его накрывает волной из самых страшных догадок. Он нервно сглатывает.       – Хён… – все мысли сбиваются в кучу, слова не завязываются на языке. Чимин совершенно не помогает: у него закрыты глаза, лицо не выражает ни единой эмоции – чистое, словно белый лист. Он понимает, что стало причиной заминки Чонгука, поэтому опускает ноги и складывает руки на груди.       Чонгук наклоняется вперёд и упирается локтями в кровать, отчего их с Чимином члены сталкиваются, но оба, кажется, не обращают на это никакого внимания. Сейчас Чонгуку жизненно важно, чтобы Чимин на него, чёрт возьми, посмотрел.       – Хён, это же не… – в голосе Чонгука сквозит волнение, которое он даже не пытается скрыть, и быть может, немного отчаяние. “Следы изнасилования” – эти жуткие слова набатом бьют в его голове, но он гасит их, как может, пытаясь представить любую другую картину. Только вот шрам – явное свидетельство очень грубого воздействия и, судя по его виду, нужно было постараться, чтобы оставить такой сильный разрыв.       Чимин всё-таки открывает глаза. В них – смесь сожаления и растерянности.       Чонгук судорожно мечется взглядом между его расширенными зрачками и, с трудом уняв внутреннюю дрожь, спрашивает:       – Что случилось?       Теперь ясно, почему Чимин не хотел, чтобы Чонгук видел его полностью.       У Пака с губ слетает тяжкий вздох, но он не уходит от ответа:       – Это произошло уже достаточно давно. По пьяни. Их было двое, и…       Чонгук сгребает в кулак ткань покрывала и утыкается лбом в плечо Чимина. Дальнейшие объяснения ему уже не требуются.       – Они тебя порвали, – констатирует он, стискивая зубы. Чонгук резко поднимает голову, движимый чувством обуявшей его злости. И Чимин в таком состоянии хотел…       – И ты собирался растягивать себя. Месяц, – он рвёт предложения невпопад, потому что эмоции бегут впереди его разума. – Чтобы сесть на мой член.       Чимин поджимает губы и смотрит на Чонгука с вызовом, будто так и хочет сказать: “Это только моё дело”. Но говорит другое:       – Шрам не может разойтись. Тем более, я был принимающим, – ты это слышал.       – Ты был принимающим до или после?       – И до, и спустя некоторое время после.       Чонгуку не нравятся ответы Чимина. Почему он звучит так, будто ему на себя – совершенно наплевать?       – Если для тебя этот шрам не имеет никакого значения, почему тогда не давал мне увидеть его?       – Потому что он мог быть неприятен для тебя.       Чонгук хмурит брови у переносицы.       – Это действительно единственное, о чём ты переживаешь?       – Да. Шрам не доставляет мне никакого дискомфорта, просто не каждому хотелось бы увидеть у своего партнёра… такое.       – Хён, – Чонгук всё ещё немного зол, но он как может пытается понять логику Чимина, – прости, конечно, но ты дурак.       Чимин совершенно не меняется в лице. Чонгук решает высказаться до конца, поэтому продолжает:       – Ты решаешь за меня, понравится мне или нет. Постоянно пытаешься что-то спрятать в себе, утаить. Я тебя редко когда понимаю, ты состоишь из одних ребусов, к которым хрен найдёшь подсказки. Как я, по-твоему, должен влюбиться в тебя, если ты не показываешь мне… – Чонгук вдруг понижает голос до шёпота, а потом и вовсе замолкает. Его простреливает мысль, что обвинять одного Чимина – глупо. Он сам точно так же ходил вокруг да около, наотрез отказывался делиться тем, что его мучает, превратил свою проблему в тайну за семью печатями и ревностно её охранял. Скорее всего, Чимин тоже его совершенно не понимал и выкручивался, как мог, только бы Чон не отвернулся от него в какой-то момент.       Чонгук усмехается собственному осознанию.       – И я тоже дурак, в общем-то.       Он только сейчас замечает, что Чимин смотрит на него как-то странно: то ли испуганно, то ли удивлённо.       – Хён?       – Ты сказал “влюбиться”? – на выдохе произносит Чимин.       Чонгук искренне не понимает, почему он уцепился за это слово.       – Ну, да. Мы же в отношениях. Это было бы вполне неплохо. И логично. Мне теперь кажется, что я влюблялся не во всех, с кем встречался. Либо с разными людьми это ощущается по-разному.       У Чимина в глазах всё ещё тот самый странный блеск, и Чонгук практически тонет в нём, когда парень обвивает руками его шею и тянет на себя. У него, если честно, уже затекли локти, и он бы с радостью просто лёг на Чимина сверху, но, прежде чем его поцелуют, он хочет задать один вопрос. Уже вобрал в лёгкие воздух, уже разомкнул губы, но Чимин его внезапно опережает – говорит первым:       – Ты тогда сказал, что не знаешь, нравлюсь ли я тебе, а теперь заявляешь, что хотел бы влюбиться в меня.       Чонгук думает, что за этими словами последует какое-то продолжение, но продолжения нет, поэтому спрашивает:       – То, что ты мне начал нравиться было очевидным, разве нет?       – Я предполагал, конечно. Но поверить было сложно. До сих пор сложно.       – Почему?       Чимин блуждает взглядом от глаз Чонгука до его губ и обратно, будто не может решить, на что ему хочется смотреть в первую очередь.       – Потому что это кажется чем-то нереальным.       Чонгук под весом Чиминовых рук склоняется ниже. У него скоро предательски затрясутся мышцы, но он всё ещё хочет узнать…       – А ты бы хотел влюбиться в меня?       У Чимина на губах наконец-то появляется улыбка. Чонгук ловит себя на очень странной мысли, что скучал по ней.       – А если я скажу, что уже?       – Тогда я скажу, что ты мне льстишь.       Чимин тихо смеётся – тепло и нежно. Этот смех задевает в груди у Чонгука какие-то точки, которые отзываются приятной вибрацией.       – Можно тебя наконец поцеловать?       Чонгук тоже улыбается. У него есть в запасе ещё пара вопросов, но они не критичны, их можно отложить на потом, и с этой мыслью Чонгук расслабляет плечи, опускаясь ниже. Он продолжает следить за тем, чтобы не навалиться на Чимина всем весом – тогда он сделает больно им обоим, но напряжение в руках отступает, напоминая о себе лишь лёгким дискомфортом, и Чонгук может теперь полностью сосредоточиться на губах, которые целует.       – Ты хочешь продолжить? – спрашивает Чимин горячим шёпотом, когда Чонгук отстраняется на ничтожный дюйм. Долго думать не приходится: ему определённо хочется продолжить. Им потребуется немного времени, чтобы снова разогнаться, но это определённо стоит того.       Чонгук кивает и сразу же после теряет себя в губах Чимина, а потом – в жадных поцелуях, которые спускаются на линию его челюсти и следом – на шею. Чимин водит по спине Чонгука ладонями, но в какой-то момент подключает пальцы, и Чонгук вздрагивает – потому что щекотно и приятно одновременно.       Ему понравилось видеть Чимина податливым, управляемым, ведомым, и он снова делает это: заставляет подчиниться своей воле, а Чимин раскрывает всего себя для него и больше не думает ни о чём, кроме рук Чонгука и его губ.       Чонгук размещается между разведённых ног Пака и наконец слышит желанные слуху стоны, потому что начинает двигать по его члену кулаком, потому что иногда наклоняется, чтобы лизнуть головку или обхватить её губами. Он играет в импровизацию, ставит эксперименты. Для него многое сегодня – в новинку, но того, что он успел узнать, слишком мало, хочется большего, и однажды это большее он обязательно получит, но в данный момент, находясь рядом с Чимином, отпечатывая в памяти всё, что видит и слышит, он доводит себя вместе с ним до предельной отметки чувствительности.       Чонгук в этот раз опять кончает от своей руки, но настигший его оргазм ощущается совершенно по-другому: он пронзает острее и за ним не приходится гнаться. Чонгуку не впервой надрачивать себе во время секса, он знает, что должен испытывать в такие моменты. Именно поэтому отчётливо понимает сейчас разницу между “когда с кем-то другим” и “когда с Чимином”. Он быстро приходит к выводу, который кажется абсолютно правильным и естественным: с Чимином ему нравится больше.       Чонгук дрейфует на границе между реальностью и лёгкой эйфорией даже тогда, когда тянется к столику за коробкой с салфетками. Приходится делать всё максимально быстро, потому что Чимин лежит, приставив ладони к бокам, и практически не дышит, чтобы сперма не растеклась по его животу вниз, на покрывало. Он кончил на себя, и на него следом кончил Чонгук, так что на уборку последнему проходится потратить некоторое время.       Чонгук не знает, можно ли всё списать на какой-то инстинкт или на внезапно обострившуюся нехватку тактильных ощущений, но ему бесконечно сильно хочется обнимать Чимина как можно крепче и как можно дольше.       Скрывая свои истинные мотивы под предлогом того, что “вместе мыться быстрее и экономичнее”, Чонгук утаскивает Пака за собой в душ и не даёт ему даже нормально намылить голову, потому что постоянно прижимается сзади. Чимин кое-как выскальзывает из его рук и поворачивается лицом, но Чон находится сразу же – опускает ладони на изгиб талии, медленно скользя ими вверх и вниз по блестящей от геля коже.       – Ты собираешься мыться или нет? – усмехается Чимин и выливает ему на макушку добротное количество шампуня, после чего запускает пальцы в спутанные пряди.       Чонгук отрицательно крутит головой и до боли закусывает губу с внутренней стороны: Чимин с мокрыми волосами – это, видимо, его новый фетиш, и запретить себе реагировать на этот фетиш – задача практически непосильная.       – Не хочешь помочь хотя бы немного?       Чимин начинает самостоятельно размазывать по торсу Чонгука гель, уже практически смирившись с тем, что от того не дождёшься каких-либо действий, но Чонгук внезапно помогает, только не Чимину, а самому себе – прижимает парня к своей груди и принимается слишком внимательно разглядывать дымчатый рисунок на плитке. Если посмотрит на Пака ещё хотя бы минуту, то у него точно встанет опять, а этот “казус” не совсем входит в его планы.       – Чонгук! – Чимин с тихим смехом шлёпает его по плечу.       Чонгуку ничего не остаётся больше, кроме как попытаться держать руки при себе, поэтому, он отпускает Чимина с недовольным вздохом, но как только лицо Пака оказывается напротив его собственного, тут же закрывает глаза.       – Что на этот раз? – в голосе парня слышится улыбка.       – Ты… слишком хорошо выглядишь.       Чимин прыскает в ответ, но не спорит. Чонгук снова ощущает его ладони на своём теле и решает полностью сосредоточиться на этих мягких поглаживаниях. Ему даже кажется в какой-то момент, что он задремал, но приходит в себя, когда Чимин говорит:       – Внизу помоешь сам.       Чонгук нехотя разлепляет глаза, которые режет от яркого света потолочных лампочек.       Ладно, внизу он, и правда, лучше сам, а то мало ли…              После того, как они наконец выходят из душа, Чонгук к Чимину практически больше не лезет – только один раз всё-таки поддаётся слабости и обнимает со спины, пока тот наливает в стакан молоко. Зарываться носом в его мягкие после шампуня волосы приятно до дрожи в коленях. Чонгук теперь пахнет точно так же, как и Чимин, и этот запах ему бесконечно сильно нравится.       Пак действительно отыскал Чонгуку чистое бельё, и этим бельём оказались эластичные облегающие шорты, потому что ничего другое ему бы не подошло из-за разницы в их размерах. Во временное пользование ему также перешла просторная футболка, но, опять же, для него она – слегка коротковата, и практически не прикрывает то, что он привык прятать от посторонних глаз. С другой стороны, Чонгук об этом не особо жалеет, так как, сидя на высоком стуле у барной стойки и медленно потягивая из стакана холодный сок, замечает, что Чимин, расположившийся рядом, пару раз как будто бы невзначай бросает взгляд вниз, аккурат в том направлении, где находятся бёдра Чонгука.       Интерес со стороны Чимина не вызывает в нём желания отвернуться или натянуть футболку ниже. Он находит это достаточно забавным: Чимин уже видел его голым, но всё равно продолжает украдкой разглядывать даже сквозь одежду.       Когда Чонгук в очередной раз ловит на себе скользнувший по касательной взгляд, то ставит стакан на столешницу и разворачивается корпусом в сторону Чимина.       – Хочешь, сяду так, чтоб обзор был лучше? – он дерзко ухмыляется и с удовлетворением наблюдает за тем, как Чимин в спешке отводит глаза.       – Не обязательно.       Ему удалось смутить Пака, и он хочет попробовать вогнать его в краску ещё сильнее (небольшая месть за все те моменты, когда Чимин напропалую заигрывал с ним), но в его поле зрения случайно попадает маленький овал часов на панели микроволновки. Время шагнуло уже далеко за двенадцать. Чонгук обхватывает стакан с соком рукой, мысленно обводя взглядом окружность его тонких стенок. На метро уже не добраться, только если взять такси…       – Ты останешься на ночь?       Чимин до пугающего верно угадывает причину внезапной задумчивости Чонгука. Он бы хотел, честное слово. Но дома его ждут рыбки, которые получили только половину своей вечерней порции еды (вторую половину он думал дать по возвращению – не предполагал изначально, что будет отсутствовать до глубокой ночи) и у которых до сих пор горит в аквариуме подсветка. Чонгук мечется между пониманием своей ответственности перед домашними питомцами и страхом, что Чимин, в свою очередь, может её не понять. В конце концов, какие-то рыбки… Но Чонгуку важно убедиться в том, что с ними всё в порядке.       – Чонгук? – чуть тише зовёт его Чимин.       Ладно, была не была.       – Там Пэн и Понг… – Чон звучит так, будто оставил дома маленьких детей, но, по сути, в какой-то степени это так и есть, – я не успел их толком покормить, и они не смогут отдохнуть из-за подсветки, поэтому…       Чимин смотрит на него нечитаемым странным взглядом, и Чонгуку становится слегка не по себе.       – Тогда я поеду с тобой. Если ты не против.       Чонгук от удивления распахивает рот.       – Я хочу провести с тобой эту ночь. Мне не важно, на твоей квартире или на моей.       Чон энергично кивает несколько раз, и только спустя секунды три догадывается сомкнуть губы. Выглядел он, наверное, довольно тупо.       На сборы уходит около десяти минут. Чонгук переодевается в ту одежду, в которой пришёл, пусть и выглядит она слегка помятой; Чимин без какой-либо брезгливости кидает его трусы в корзину для грязного белья и обещает вернуть их после стирки.              В салоне такси по-интимному темно, в окна заглядывают стоящие по краям шоссе фонари. Чонгук, чтобы не провалиться в дрёму, лениво переговаривается с Чимином о том, что видит по ту сторону стёкл: какие-то дома, магазины, парки. Они сидят не близко друг к другу, но всё равно держатся за руки. Чимин подушечкой большого пальца медленно поглаживает внешнюю сторону ладони Чонгука, из-за чего тот пару раз путается в словах. Прижаться к Паку хочется с удвоенной силой, но Чонгук терпеливо дожидается той минуты, когда они снова окажутся наедине.       В прихожей царит полумрак, и Чону стоило бы первым делом включить свет, но у него кончики пальцев нестерпимо зудят от жажды прикосновений, поэтому он ловит Чимина в кольце рук и целует со всей отдачей. Не только ему одному приходится приложить усилия, чтобы остановить это маленькое безумство: Чимин цепляется пальцами за его футболку, горячо и сбито дышит через нос, пытается притереться ещё ближе, хотя ближе, по сути, уже некуда.       Чонгук не без труда приходит в себя, щёлкает выключателем и разворачивается к рыбкам. Они вначале недоверчиво жмутся к задней стенке аквариума, а потом начинают осторожно подплывать ближе.       – Такие красивые, – завороженно шепчет Чимин, присаживаясь на корточки.       У Чонгука приступ лёгкого дежавю, и он процентов на девяносто уверен, что следующим вопросом будет…       – Кто из них кто?       Он усмехается и, кратко поясняя отличительные особенности каждой из рыбок, тянется к контейнеру с кормом. Чимин продолжает с интересом наблюдать за вуалехвостами, которые начинают энергичнее перемещаться по аквариуму, чтобы поймать корм у поверхности воды.       У Чонгука живот вдруг отзывается громким урчанием. Чимин выпрямляется и смотрит на Чона с улыбкой.       – На ночь вредно набивать желудок, но я тоже, если честно, хочу чего-нибудь перекусить, потому что в противном случае вряд ли засну.       Чонгук его прекрасно понимает. Он ставит чайник на разогрев и быстро стряпает по паре штук бутербродов с икрой на каждого.       Он не знает, сталкивался ли Чимин с когнитивным диссонансом, когда видел его у себя дома, но вот у самого Чона, кажется, сейчас именно он, тот самый диссонанс. Если так подумать, они за какой-то короткий день совершили просто огромный скачок в своих отношениях, забравшись выше не на одну и даже не на две ступени.       Чонгук, можно сказать, кожей чувствует, что энергетика между ними изменилась: Чимин стал более спокойным, сам Чонгук, в противовес ему, осмелел и наконец-то понял, что находится на своём месте.       До кровати они добираются практически без сил, но у Чонгука словно открывается второе дыхание, когда он слышит, что Чимин собирается спать без верха, в одних боксерах. Как только свет гаснет, Чонгук разворачивает Пака к себе спиной и обнимает, одну руку подкладывая ему под голову, а второй – водит по груди.       Он пытается вспомнить, как жил раньше без этих прикосновений, и не может. Он отматывает назад всё их прошлое, которое теперь предстаёт размытым, нечётким. Всё, что было до, перестаёт иметь какое-либо значение, и смысл обретает лишь то, что происходит сейчас.       – Я могу попросить кое о чём? – шепчет Чонгук, касаясь губами выступающих позвонков на затылке Чимина, и этими же губами ловит мелкую дрожь, которой отзывается чужое тело.       – О чём? – голос у парня слегка хрипит.       – Не скрывай от меня ничего больше. Если было в твоём прошлом что-то, что может повлиять на наше будущее, скажи. Если в настоящем ты переживаешь из-за чего-то, не уверен в чём-то, – скажи. Я взамен тоже буду говорить тебе обо всём, что меня тревожит.       “Ты так быстро стал экспертом по отношениям?” – мог бы спросить сам у себя Чонгук, точно так же, как спросил вчера у Тэхёна. Возможно, экспертом он не стал, но пришёл к важному заключению: он хочет, чтобы Чимин делился с ним всем, что есть на душе.       Чимин поворачивается на другой бок, и теперь Чонгук может различить в темноте очертания его лица и тёплый блеск в глазах.       – Хорошо, – тихо отвечает Пак.       Между ними повисает умиротворённая тишина, но Чонгук, проводя пальцем по груди Чимина, замечает, что тот дышит довольно часто, будто напряжённо думает о чём-то.       – Я хочу спросить… – наконец доносится со стороны Пака.       – Спрашивай.       Чонгук расслабляет ладонь и скользит ею выше, чтобы дотронуться до чужой мягкой щеки.       – Тебя не смущает то, что меня так сильно развозит во время… прелюдии?       Чон улыбается и хмурится одновременно.       – С какой стати меня должно это смущать?       – Не знаю. Просто меня смущало, и я начал практиковать роль топа с теми моими партнёрами, которые были не прочь иногда меняться позициями.       Чонгук тыкает языком в щёку, пытаясь подобрать правильный вопрос. Он не совсем понимает…       – А что именно тебя беспокоит?       – Словно я не могу дать человеку то, что он даёт мне.       Чонгук проецирует переживания Чимина на свой собственный опыт. В целом… он ведь чувствовал себя примерно так же, когда Пак искал его “эрогенные точки”.       – Я тебя понял. У меня были те же ощущения в самом начале, пока ты вёл. Мне казалось, что я просто лежу тряпкой и ничего не делаю.       Чимин согласно кивает.       – Но это не так. Мне нравится отзывчивость твоего тела. Тебе, я думаю, нравится моя, поэтому… нужно просто гнать от себя эти глупые мысли.       – Постараюсь, – Чимин слабо усмехается. – Но всё же к вопросу о позициях…       Чонгук мгновенно напрягается и забывает о том, что секундой ранее гладил Пака по щеке.       – Я говорил, что проникновение, в общем-то, не самое главное…       – А ещё говорил о неприятных последствиях.       Чимин раздражённо вздыхает.       – Позволь мне закончить.       Чонгук стискивает зубы, пытаясь призвать на помощь всё своё спокойствие.       – Но я правда хотел бы подарить тебе то ощущение, которое ты никогда не испытывал.       Чонгука эти слова повергают в ступор. Наверное, он немного переборщил с драмой, когда рассказывал о своём прошлом.       – Во-первых, с одной девушкой у меня был полноценный секс в подростковом возрасте, так что я знаю, какие при этом бывают ощущения. Во-вторых, я не собираюсь рисковать твоим здоровьем.       – Пару часов назад ты упрекнул меня в том, что я решаю за тебя, – Чимин пытается улыбнуться, чтобы эта фраза не прозвучала, как претензия, но Чонгуку сейчас не до улыбок.       – Это совершенно другой случай и другая степень серьёзности. Я помню, как другие говорили, что им больно, хён. Я помню, как они зажимались, как пугались размеров моего члена. Мою уверенность в себе разметало в хлам. Потом однажды у меня вовсе не встал, и… – Чонгук с опозданием прикусывает язык, потому что не хотел касаться этой темы, но сказанного уже не воротишь. Он смотрит на притихшего Чимина и замечает, как тот опускает глаза. – Я дал тебе зелёный свет, когда понял, что перспектива стать принимающим не вызывает во мне хотя бы прежнего отторжения. Небольшой страх до сих пор есть, и это, в первую очередь страх, того, что я могу не потянуть эту роль психологически, но… я не разрешу тебе причинить себе боль. Если ты, – Чонгук делает акцент на этом слове, – хочешь проникновения, пусть это будет игрушка или вибратор. Но не я.       – Есть павер боттом, – сдавленным голосом говорит Чимин, и Чонгуку вдруг становится совестно за то, что он мог перегнуть с напором, – когда тот, кто снизу, сам руководит процессом. У меня ни с кем не было раньше подобного опыта, но это, я думаю, может стать выходом.       У Чонгука под сердцем образуется давящая пустота. Можно ли считать, что у них уже начались проблемы в постели? Или они всего лишь разговаривают, обсуждают? Если они не проговорят все спорные моменты, проблемы начнутся точно – в этом можно даже не сомневаться.       Чонгук хотел, чтобы с Чимином всё было по-другому. Но, видимо, это самое по-другому не возникнет из ниоткуда, не упадёт с неба, как удачно подвернувшийся счастливый случай. Попотеть и поработать определённо придётся. Но он же справится? Они же справятся?       Чонгук притягивает к себе Чимина и заключает в крепкие объятия, оставляя в изгибе шеи извиняющийся поцелуй.       – Тогда попробуем то, что ты предлагаешь. Нужно подобрать такую модель, при которой каждому из нас будет комфортно.       Чимин в ответ молчит, и Чонгук вдруг чувствует, как дрожит его челюсть – в голову тут же закрадываются не самые лучшие предположения, но Чимин выдыхает через нос, а не всхлипывает, – значит, просто сдерживал зевок.       – Хорошо, попробуем, – проговаривает Пак сонным голосом. У Чонгука тоже начинают слипаться глаза, но заканчивать на такой полунапряжённой ноте совершенно не хочется, поэтому он переводит тему в другое русло:       – Ты так редко касался меня в самом начале. Почему?       Чимин подаётся назад, скорее всего, чтобы снова иметь возможно взглянуть на Чонгука, и тот размыкает объятия, позволяя Паку отодвинуться.       – Не знал, как ты отреагируешь. Возможно, мои прикосновения в то время причинили бы тебе дискомфорт.       – Сейчас точно не причинят, – Чонгук уже привычно берёт Чимина за руку, переплетая его пальцы со своими. – Мои же тебе не причиняют?       Пак отрицательно крутит головой.       – Я могу слишком настойчиво лезть с объятиями, потому что у меня почему-то мозг плывёт, если я не касаюсь тебя в нужные мне моменты.       – Касайся, – говорит Чимин с улыбкой. – Я не нуждаюсь в тактильности столь же часто, но мне нравится.       Чонгук делает в голове пометку: их предпочтения во многом разнятся, и им, опять же, потребуется время, чтобы полностью привыкнуть друг к другу. Это, в целом, не так страшно, – пока они смотрят и двигаются в одном направлении, не страшно точно.       Чонгук отрывает голову от подушки и наклоняется к губам Чимина. Они разделяют на двоих мягкий, короткий и невинный поцелуй, после которого Чон снова укладывается на подушку и тихо желает:       – Спокойной ночи.       – Спокойной ночи, – так же тихо шепчут ему в ответ.