Turn me on, never stop Wanna taste every drop My love for you insatiable
- Darren Hayes - Insatiable
Что такое секс Марк услышал ещё лет в восемь от старших товарищей по двору, как и многие. Концепт остался слегка непонятен для неустоявшихся детских мозгов, но то, что не смогла предоставить фантазия, предоставили всё те же ребята на кассетах, найденных у родителей запрятанными на верхних полках стенки в гостиной. Смотрелись они почти без звука, чтобы можно было услышать поворачивающийся в замке ключ и быстро замести все следы преступлений, а так же более-менее привести в порядок лица – подтереть слюни, плеснуть в лицо холодной водички и унять блеск в глазах. И, конечно, бросить на колени олимпийку, мол, подмёрз чуть-чуть. Ага, подмёрз. Ну да. Конечно же, уже тогда родилось навязчивое желание себя потрогать, коснуться, провести, облегчить хоть как-то этот дурацкий тянущий узелок нервов, собирающийся внизу живота от просмотра этих фильмов и красочных воспоминаний о них. А Марк – человек простой, если хочется – значит, надо. Робкая и неловкая дрочка по ночам под одеялом или за шторкой в ванной помогла на время утолить желание экспериментов, но пробудила кое-какое другое желание – желание получать удовольствие. Оргазм накрывает волной, расслабляя мышцы и заставляя голову на некоторое время полностью очиститься от мыслей. Вот только эффект этот длится недолго. Но он подсел на это ощущение, как на наркотики, о которых он в те годы особо-то и не слышал. Просто оказывается, что трогать себя, очень и очень приятно. Впервые Марк поцеловался с девочкой, когда ему было 11 лет. Обычный слюнявый чмок от одноклассницы, которую он доблестно проводил до дома. Прикольно, приятно, но не очень понятно. Не так как в фильмах по телеку – там почему-то всё выходит похожим на поедание друг друга. Видимо, нужна практика. Впервые Марк поцеловался с мальчиком, когда ему было 13 лет. Жертвой его экспериментов стал отчаянно смущающийся и «ну-мне-не-то-чтобы-очень-хочется» Артур. Но кто иной, помимо лучшего друга, поддержал бы Марка на его пути познания мира собственной сексуальности? Он как раз тогда узнал, что, оказывается, мальчики могут целоваться с мальчиками. Это не то, чтобы было таким уж секретом, вроде как губы есть у всех людей, но говорить о таких отношениях было почему-то не принято. А Марк жил, руководствуясь девизом: «Запретный плод сладок,» – поэтому ему на такие ограничения было откровенно плевать. Марк – человек простой, если хочется – значит надо. Целоваться с Артуром было также приятно, как с девочками, с которыми после того первого поцелуя он стал увлечённо постигать «целовальную науку». В рамках их возраста, конечно. Губы у друга были обветренными и искусанными, спасибо его нервной привычке, но такими же податливыми и мягкими, как и у девчонок. Дальше робкого чмока он тоже не зашёл, однако Марк навсегда запомнил протянувшуюся вслед за губами Артура ниточку слюны и отметил зелёной галочкой – зрелище понравилось. Выглядело очень по-взрослому. Правда после «обмена слюнями» Артур сказал, что больше они никогда-никогда целоваться не будут, потому что ему не понравилось, и «вообще, это только ради тебя, вот». Марк сильно не парился, поблагодарил за участие в научной работе, высказал надежду на дальнейшее сотрудничество в иных сферах и предложил выкурить ещё по сигарете, раз уж больше им заняться этим вечером нечем. От такого предложения грех отказываться, так что Артур, недолго думав, хлопнул его по плечу, сказал «забыли» и принял из коротких пальцев Марка сигарету. На этом вся романтика с другом была закрыта и забыта. Только вот в голове Марк себе поставил новый пунктик. К «нравятся девочки», он карандашиком приписал «и мальчики». Всё-таки данная гипотеза ещё нуждалась в подтверждении, однако само её возникновение – ужасно приятный факт. Потому что объектами сексуальных фантазий перестали быть только грудастые и отчаянно визжащие девушки из порно, но и их молчаливо пыхтящие партнёры. - Можем по-цыгански раскурить. Так меньше по лёгким даёт, - предлагает Марк своему новому старому знакомому, Женьке из 11 класса. Женька очень красивый. У него русые волосы, всегда аккуратно зализанные, зеленющие глаза, которые превращаются в щёлочки, когда он улыбается, и очень складное тело. Он весь такой… ладный, как сказала бы их учительница по литературе. Слишком правильный, на субъективный взгляд Марка. Слишком умный, слишком примерный, слишком чистый. Над таким хочется подшутить и заставить смущаться. А ещё у Женьки очень красивые губы, которые Марку очень хочется поцеловать. Для себя он этого и не скрывает – после Артура такие эксперименты уже не кажутся ему чем-то новым и неизведанным, наоборот, хочется попробовать ещё. - Это как? – Женя смотрит на Марка так глупо, что хочется смеяться. Вроде, из них двоих это Женя школу заканчивает, а такое чувство сложилось, что жизненного опыта у Марка куда как больше. И ему очень интересно, как Женя пахнет вблизи. На вид он пахнет летом, одеколоном, которые обычно продают в отделениях почты, пыльными книгами и почему-то гранатом. Гранат Марк пробовал всего несколько раз в жизни, когда матери удавалось приобрести необычный и кажущийся ужасно дорогим фрукт. На самом деле, есть-то там особо и нечего было, завораживал терпкий запах и вид блестящих, полных сока зёрнышек, от которых все пальцы и одежда потом были липкими и бордово-красными. И почему-то Марку казалось, что именно им пахнет Женя. Потому что пах гранат возбуждающе. Он бесстыже подходит к нему, поднимает голову и выдыхает терпкий сигаретный дым прямо ему в рот, лишь слегка мазнув губами по его. На большее он бы и не пошёл с человеком, который ему этого не позволял. Он смотрит в расширившиеся от неожиданности глаза, вскинувшиеся брови и на миг побледневшее лицо – Женя даже такой красивый. Марк отступает с улыбкой, делая сразу ещё одну затяжку, потому что ему-то, чтобы накуриться, явно нужно больше. Ведь Женька и правда пахнет летом, дешёвым одеколоном, пыльными книгами и гранатом. А ещё у него на него совершенно неприлично и не к месту встал. - У меня одна осталась. Не хочешь выкурить её по-цыгански? – предлагает Марк, внимательно наблюдая за реакцией своего давнего знакомого. Прошло ужасно много лет с тех пор, как они не виделись, но Марк всегда знал, что Женя где-то рядом. Невозможно было не следить за человеком, голос которого весело вещал что-то с экрана телевизора, имя которого мелькало в локальных новостях минимум раз в неделю, а лицо которого смотрело на тебя буквально с каждой полки с журналами. Марку давно было плевать. Он не умел и не научился привязываться к людям настолько, чтобы хотя бы скучать. С Артуром они дружили уже скорее по привычке, да и то, Марк понимал, что это продолжается ровно до тех пор, пока тот не узнает о его настоящей профессии. Нихера он не бармен. В пятнадцать лет Марк впервые переспал с девушкой. А может и в четырнадцать – он особо не помнил, потому что с тех пор для него будто началась новая жизнь – жизнь полная удовольствия. После первого раза у него словно предохранитель сорвало, а возможности починить уже не было никакой. Это всегда, как оказалось, дремало в нём, ждало возможности поднять свою хищную голову и совратить-соблазнить доселе невинного паренька. Секса у Марка было чертовски много, но его это абсолютно никак не волновало, пока это то, что позволяет ему получить удовольствие и притупить голод внутри. В семнадцать он впервые переспал с парнем. Для них обоих это был первый раз, так что ни о каком проникновении речи не велось, но минет и взаимная дрочка оказались вполне себе отличным выходом из ситуации, когда у обоих стояло так, что в глазах темнело. - Бля, Марк, - надрывая горло, задыхался парень, которому Марк напряжённо отсасывал, совершенно не стесняясь этой ситуации. – Как… г-где ты научился? Он бы ему ответил, если бы рот не был занят. Точнее не он, а его тщательно подчищенная история браузера на отцовском компьютере. Теоретик из Марка просто отличный, стоит признать. «Гиперсексуальность,» - сказал ему врач. - «Или сатириаз, если по-научному.» Диагноз для человека, который и не осознаёт, что болен. Ему просто нравится секс. К врачу его отправила вездесущая мама, когда своим чутким материнским сердцем почуяла неладное. Слишком часто с ней стали знакомится девочки, потом мальчики, а постельное бельё стало стираться раз в два дня самим Марком. Да и сложно игнорировать постоянно бесстыдно выглядывающие сквозь полупрозрачный мусорный пакет блестящие квадратики презервативов. Она старалась быть хорошей мамой, не осуждающей и всепрощающей. «Секс в подростковом возрасте это нормально,» - думала она. «Главное, что они предохраняются.» Но секс хорош в меру. И это она тоже понимала. А о «мере секса» у Марка речи и не шло – его было чересчур много даже по взрослым меркам. Даже по меркам подростков, проходящих через бушующие гормоны и перемены в собственном теле.***
Женя слегка удивлённо вскинул брови в ответ на предложение Марка. Он-то думал, что подобные шутки остались далеко в прошлом вместе с сокровенной пачкой сигарет, купленных через старших друзей со двора, тех самых, что становились его проводниками на всех этапах, что называется, превращения в мужчину, и тесными заросшими проходами между ржавыми гаражами. Он покачал головой с лёгкой улыбкой, отчаянно подавляя волнение. «Что же он такое, блять, делает?»«То, зачем он здесь. Соблазняет тебя.»
«Но почему он?»«Ты сам его вызвал, смотреть внимательнее надо.»
И то правда. - Нет, спасибо. Я не курю, - покачал наконец головой Женя. Марк, не переставая хитро улыбаться, тихонько хохотнул, выуживая откуда-то из карманов худи пачку сигарет. Тех же, что он курил тогда. «Он себе не изменяет,» - подумал Женя, наблюдая за ним. - Ты и тогда не курил. Или лучше теперь на «вы», Евгений Станиславович? Больше иронии богу иронии. От всей ситуации хотелось в голос вопить. В голове была одновременно тысяча и одна мысль, а на деле ни одна из них не облекалась хоть в сколько-нибудь складный монолог, за который можно было бы зацепиться краешком поехавшего сознания. Ему двадцать восемь лет. Он взрослый, самостоятельный человек, который может и умеет думать, выстраивать логические цепочки, облекать мысли в ровный поток слов. Он не поддаётся мимолётным чувствам, потому что однажды это уже сыграло с ним злую шутку, и с тех пор шутки ему вообще не нравятся. Он гей, который не скрывает этого разве что перед самим собой и парочкой друзей, которые смогли вынести его поистине замечательный характер. Он одиночка, который просто свыкся с мыслью, что отношения – это не его. И он же сейчас стоит напротив своей первой