идеал

лучи солнца ослепляют драгнила, заставляя проснуться. они — напоминание о том, что нацу не у себя дома, где окна спальни не на солнечной стороне, а там, где даже не нужны шторы, потому что света попросту нет. именно поэтому у грея дома было комфортнее — у него всегда так солнечно, тепло и приятно. он еще принципиально не вешает шторы, аргументируя это тем, что просыпаться с первыми лучами солнца — полезно. нацу думает, придерживается ли такого мнения грей зимой, когда на улице темно даже в 9 утра. сейчас на часах где-то семь утра и солнце нещадно проникает в жилые дома. нацу надеялся, что грей забьет на сегодняшнюю утреннюю пробежку — уж слишком хорошо устроился драгнил — прячется от ослепляющих лучей, уткнувшись в чужую шею. его губы время от времени проходились мягко по бледной разгоряченной коже, оставляя щекочущие поцелуи. грей из-за них не просыпался — возможно потому, что вымотался вчера не меньше нацу и хочет отоспаться. драгнилу, проснувшемуся раньше, это только на руку — спящий грей не будет возникать, что ему жарко или холодно, что ему неудобно или тесно — он только сопит и вздрагивает изредка, не обращая внимания на обнимающие руки драгнила, на его осторожные, неуловимые касания губ. пока светлая кожа парня постепенно краснеет от легких покусываний, нацу собирается полноценно обнять фуллбастера, будто бы тот маленькая ложка, но не выходит — грей отворачивается от беспощадных солнечных лучей к нацу, устало вздыхая, словно ему через пару минут ехать за тридевять земель на работу и это последние его секунды сна. нацу замирает, любуется завороженно умиротворенным выражением лица грея — его подрагивающими ресницами, вишневыми губами, которые весьма тяжко оставить нетронутыми. но нацу держится весьма профессионально — он, кажется, вообще не дышит, лишь бы не потревожить спящего грея, лишь бы смотреть на его идеальное лицо лишнюю секунду. но время приближается к половине девятого, а значит грею пора просыпаться. будильник звонит ровно в восемь тридцать и нацу, услышав его, мгновенно закрывает глаза и усиленно делает вид, что спит. грей, разомкнувший глаза прямо перед тем, как нацу стал притворяться, смеется и тянется выключить будильник. — сделаю вид, что не увидел. — сонным голосом хрипит грей. веки нацу подрагивают, а на лице вот-вот проступит улыбка, которую он всеми силами сдерживает. когда парень приподнимается с кровати, намереваясь вставать, драгнил выходит из спящей маскировки и максимально разочарованно и жалобно спрашивает: — ты что, всё-таки уходишь на пробежку? — да. — он поворачивает голову в сторону недовольного драгнила, который словно прикован к кровати. грей осторожно дотрагивается до его перевязанной ноги и, улыбаясь обыденно хитро, произносит: — уж я-то не буду пугать собак, так что не волнуйся. нацу раздраженно цыкает и закатывает глаза. — и что мне делать? ты меня уже разбудил, бегать я не могу пойти. сидеть тут, ждать тебя? — нацу наверняка найдет чем заняться, но он уже так привык проводить время вместе, что стал немного зависим от этого. тем более, он думал, что если и пропускать пробежку — то вместе, но грей по-видимому такого не придерживается. — я тебя разбудил, значит? своим лицом, что ли? — грей не может проигнорировать то, как нацу без зазрения совести наблюдал за ним спящим. это, в принципе, мило, потому что нацу смотрит не жутко, будто он сталкер, а завороженно и влюбленно, и почему-то этого смущается. — ладно-ладно, все. — отмахивается драгнил. — ну правда, что мне делать-то? я думал, ты все же останешься. — нацу тянет гласные протяжным жалобным голосом, рассчитывая, что ему все-таки удастся уговорить грея. — мы бы позавтракали вместе… а мне еще ногу надо перевязать опять. — кому-то неймется, я смотрю. ничего, нацу, потерпишь. можешь пока нам завтрак приготовить, — грей ловит на себе возмущенный взгляд парня, которому даже ходить больно, не то что носиться по кухне с продуктами и тарелками. грею, впрочем, только дай поиздеваться над драгнилом. — ну а что, можешь омлет сделать. не сверхтрудная задача же? да и перевязать ногу сам сможешь, ты же вчера видел как я тебе сделал, вот и повторишь, правильно говорю? ну и приберись в гостиной, там столько вещей разбросано. и попробуй штаны отстирать, которые ты мне вчера кровью запачкал. ну и кофе к моему приходу завари, хорошо? не сложно ведь? я верю, ты справишься. — грей, я лучше сейчас обратно к Аделине побегу. — нацу смотрит настороженно на парня, пронизывающего его взглядом, в котором явно читается усмешка и ирония, но драгнил упрямо верит только ушам, а не глазам. — да ладно тебе, я шучу. постарайся уснуть, я скоро приду. в десять примерно вернусь. ногу тебе перевяжу. нацу невольно вспомнилось, как грей перевязывал ему ногу вчера. и, хоть драгнил чувствовал себя смертельно уставшим и вымотанным, на ту пару минут, в которую грей обрабатывал рану, он ощущал себя бодрее. как ни странно, не только из-за боли от дезинфицирующих средств. ему просто было лестно наблюдать, как грей заботится о нем и, признаться, справлялся он с этим умело.  «—где ты научился так профессионально перевязывать? когда я открываю марлевый бинт, я путаюсь в этих торчащих нитках… — он залип на то, как грей быстро завязывает ему ногу, заранее обработав перекисью водорода. нацу было немного больно, но он беззвучно терпел, потому что жалкого зрелища на сегодня было достаточно. — ну, сестра однажды попросила научить ее кататься на роликах… я и сам не умел. в итоге решили научиться вместе. ей тогда одиннадцать было, в то время еще можно научиться. а мне двадцать, взрослому тяжелее. ну, методом проб и ошибок, мы пытались. то я ей коленки обрабатывал, то она мне. но, в конце концов, кататься научилась только она. — ты серьезно? — нацу засмеялся во весь голос. почему-то мысль о неловком грее, падающим на роликах и не умеющим с ними обращаться, кажется абсурдной и до умопомрачения смешной. — ну все, теперь мы обязаны вместе покататься на роликах. — нацу! тебе мало одному пострадать от собаки? хочешь и меня покалечить? — да не переживай, я тебя научу! меня обгонять будешь. — он улыбается с полной уверенностью, что у него получится уговорить грея и что тот обязательно сможет встать на ролики. только мысль о том, что отныне не только фуллбастер будет играть роль наставника, грела сердце нацу. — ты меня тоже сегодня обогнал… и чем это кончилось?.. — произносит брюнет драматическим голосом. он наигранно тяжело вздохнул, шмыгнув, словно вот-вот заплачет. — так, успокойся, найдем место без собак. по крайней мере, я теперь точно буду держаться подальше от парков, где сплошь и рядом эти собачники без намордников. он бросил взгляд на комнату, в которой был полный беспорядок. среди разбросанных вещей были и спортивные штаны грея, которые он сегодня одолжил нацу, следовательно, попрощался с ними. — извини, что я испортил твои штаны. ну, хоть и собака их порвала, и именно из-за неё я испачкал их кровью, но все же я чувствую вину. — он поджимает губы и смотрит на парня с сожалением. тот благородно кладёт руку на сердце и произносит, словно самый добрый человек: — ну чего ты, нацу. для меня какая-то вещь не может быть важнее тебя. это мелочь.- это звучало даже слишком хорошо, чтобы быть правдой, поэтому нацу отшучивается: — послушал бы я тебя, если бы я испортил не эти штаны, которые ты уже не носишь сто лет, а твои драгоценные спортивные лосины. — посмеиваясь, он ждал какой-то бурной реакции от грея, что он начнет оправдываться и отрицать, что это вовсе не так, и здоровье нацу действительно стоит на первом месте. но он лишь загадочно молчал, слабо кивая головой, словно нацу прав и он бы запел совсем по-другому, будь на месте штанов другая вещь, дорогая грею. — эй, чего? почему ты молчишь? неужели и вправду бы наругал меня? спустя долгую паузу грей, глубоко вздыхая, оптимистично, но не менее загадочно, произнес: — ну, главное что ты не был в моих тайтсах.» нацу тяжело вздыхает от осознания, что сна — ни в одном глазу, и ему придется в одиночку коротать час с лишним в отсутствие грея. он и так задерживал парня чем только мог — упрямыми уговорами остаться, глупыми вопросами о том, чем они будут завтракать, что и как надо приготовить (учитывая, что нацу прекрасно понимал, что готовить будет не он), разговорами «ни о чем», точнее, так их называл грей, когда нацу от скуки спрашивал что-то типа «а ты бы встречался со мной если бы я стал парализованным, инвалидом, импотентом, карликом или собакой». когда парень смирился с неизбежным уходом грея, предложил ему сходить в душ вместе, но тот, бросив «второй раз я не поведусь», отказался. «грустно» подумал нацу, и лишь со временем понял, каким бы унизительным зрелищем это было, ведь стоять в душе продолжительное время он бы не смог, и пришлось бы притащить стул и… действительно мыться, а не то, что он планировал. причем мыться как какой-то старик, не способный стоять без помощи ходунков, поэтому единственным спасением был бы стул. и все это при грее. хорошо, что он отказался. в принципе, единственным преимуществом ухода грея на пробежку было тем, что нацу мог со спокойной душой лениво валяться в кровати, беззастенчиво наблюдая за тем, как грей переодевался. грею уже давно надоело прятаться в ванной, меняя одежду, поэтому он переодевался при драгниле, порой одаривая его своим хитрым взглядом и шаловливой ухмылкой, раззадоривая сильнее. а потом нагло смывался — в этот раз заниматься. телевизор тихо шумит в квартире, пока нацу пытается отвлечься. на экране показывают какой-то сериал десятилетней давности, потому что с утра крутят то, что никто не смотрит. и спустя десять минут просмотра — пять из которых заняла реклама — нацу почувствовал, как деградирует, и переключил на другой канал. теперь он смотрит кулинарную передачу. из всех обучающих программ по телевизору, для нацу кулинария является наиболее полезной и смотрибельной. грею она тоже нравится, но чаще всего его телевизор крутит спортивный канал — ну, тот, где люди без конца проводят разминку, йогу, упражнения и тренировки на дому. и раньше драгнил даже не знал о существовании подобных каналов, а теперь — у него болят мышцы при одном виде подобной передачи, потому что грей каждый раз предлагает встать с дивана и начать внезапную тренировку. «физкультминутка, нацу, давай, ненадолго». и если сначала драгнил с энтузиазмом и интересом присоединялся, то позже он только отнекивался, уяснив на горьком опыте: «физкультминутка» с греем это не минутка. это полтора часа. впрочем, кулинарная передача совсем не то, что нацу стоит смотреть. хоть он и не чувствует голода, будет не очень, если он внезапно захочет есть. потому что он планирует дождаться грея — ему нравится завтракать с ним хотя бы из-за его гордого выражения лица, когда нацу говорит, что он вкусно что-то приготовил. а грей действительно мог удивить чем-то вкусным и новым. например, грей приучил нацу к адекватному чаю. драгнил вообще не был ценителем настоящего чая: его максимум — покупать пакетированный чай. и то — из-за вечных долгов по учебе он стал чаще довольствоваться кофе. а грей показал драгнилу мир заварного чая — и обычного черного, зеленого, и травяного, и фруктово-ягодного. но даже при выборе одного напитка у них различались вкусы — если грей был любителем приторно-сладкого чая — с клубникой, малиной или медом, то нацу больше нравился кислый — облепиховый, с черной смородиной, имбирный или даже гранатовый. интересно, сделает ли грей сегодня кислый чай в честь того, что нацу получил травму и требует особенного ухода и внимания? драгнил потихоньку начинает догадываться, что он замечтался, но останавливаться размышлять о сегодняшнем дне ему не хотелось. он думает о том, как было бы приятно, если бы грей так невзначай по пути домой забежал на рынок и купил каких-нибудь ягод. или варенье — как же грей будет есть свои обожаемые тосты с маслом и джемом, который всегда обязательно стекал со хлеба? и, хоть нацу никогда не был сладкоежкой, ему стало нравится есть такие тосты тоже. потому что грею со своим умоляющим «попробуй-попробуй» всегда удавалось уговорить драгнила съесть один-другой тост. но, если быть честным, нацу это нравилось по большей части потому, что грей кормил его из своих рук, и если раньше нацу назвал бы это сопливой привычкой слащавых влюбленных парочек, то сейчас он был в числе таких парочек и, кажется, вполне этим доволен. мысли об этом каждый раз заставляют нацу улыбаться и, пока его мышцы лица окончательно не онемели от счастливой улыбки, и пока щеки не нагрелись до ста градусов от смущения, он решает отвлечься душем. как-то доковылять и помыться, если не на стуле, то на бортике ванной он найдет в себе силы, учитывая, что заняться ему взаправду нечем. о перевязанной ноге нацу вспоминает только когда вода мочит бинты. он разочарованно вздыхает, но, осознав, что грей вскоре придет и окажет свою профессиональную медицинскую помощь повторно, развязывает мокрые остатки марли со спокойной душой. принимать душ он мог долго, но не в этот раз — сидя это удавалось не очень-то продуктивно, а попытки встать чуть не кончились несчастным случаем, поэтому нацу перестал рисковать вставать на одну ногу. опираться на укушенную было почему-то совсем уж больно, хотя вчера ему казалось, что боль поутихла и стала терпимее. рана снова кровоточит — нацу замечает это через полчаса, как выходит из душа. ему удается найти упаковку с бинтами в гостиной, но там лишь жалкие остатки, которых хватит лишь чтобы перевязать ногу один-два раза тонким слоем марли. поэтому единственным разумным выходом из этой ситуации нацу показалось взять пластырь и заклеить укус прямо поверх бинта. через считанные минуты марля чуть ли не сползала с ноги из-за того, как драгнил неумело ее замотал, а пластырь, едва спасающий ситуацию, выглядел еще более жалким. драгнил смеется с этого. его нога и так выглядела нездорово с этим укусом, а этот бинт, держащийся на божьем слове, сделал его вид еще более убогим. он достает телефон, затерявшийся среди разбросанной одежды, и присылает фотографию с ногой хартфилии. она не заставляет себя долго ждать (в отличие от некоторых спортсменов).

— господи, нацу. что это? на тебя напали, а потом перевязали в каком-то провинциальном травмпункте?

— ну типо.

он продолжает смеяться над фотографией и шоком подруги, а когда она присылает злой эмоджи, чувствует, как в голове давит от его усиливающегося смеха.

— это я сам себя так перевязал. меня укусила собака, когда мы вчера бегали с греем.

— ужас. большая собака была?

— да. ротвейлер.

— СЕРЬЁЗНО?

нацу укатывается со смеху, вспоминая вчерашнего «ротвейлера». он собирается написать, что никакой большой собаки не было и он лишь прикалывается, но внезапно звучит скрип петель и входная дверь открывается. через пару секунд в поле зрения появляется грей с несколькими пакетами в руках. — привет. как побегал? — нацу, уже увидев удовлетворенное и счастливое выражение лица грея, предчувствует, как тот сейчас будет делиться впечатлениями, точнее, дразнить нацу. — ой, отлично. погода прекрасная, так тепло, но не жарко, птички поют, безлюдно… бегал себе, знаешь, не останавливался, на собак не натыкался… — он выдерживает паузу, а потом мотает головой. — хотя нет, не знаешь. грей улыбается в уверенности, что это лучшая шутка, которую нацу приходилось слышать, а драгнил кивает снисходительно, думая, что грею стоит дать ложную надежду. он этого заслуживает хотя бы потому, что в одном из пакетов нацу видит новые бинты. — а это что? — грей указывает на убогую перевязку драгнила. брюнет хитро улыбается, и как назло марля до конца спадает с ноги именно в этот момент, оголяя укус, что недавно кровоточил. — ждать меня было настолько мучительно? нацу бы ответил «вообще-то да», потому что он действительно маялся от скуки, но после хвастовства грея о том, как он хорошо провел время, драгнил собирается парировать тем же. — я просто решил помочь себе сам, потому что кого-то ждать слишком долго. — он закусывает язык, когда видит изумленный взгляд грея. ему стоит подбирать выражения, иначе остатки бинтов с пластырем это единственное, что его ждет в ближайшие дни. — нет, ну сейчас мне явно нужна профессиональная помощь, потому что моя, как видишь… — вижу, нацу. — он бросает взгляд на ногу, будто бы перевязку, которую неумело сделал драгнил, совершить еще сложнее, чем «профессиональную». грей проходит на кухню, кладёт пакеты на стол, довольно заглянув в один из них. — я клубники купил. помоешь, пока я в душе? после этого перевяжу твою ногу. нацу кивает, но ничего не предпринимает. он следит за греем, провожая его каким-то скучающим взглядом. грей подходит к полке в спальне, снимает сапфировый браслет и бережно оставляет его в шкатулке для его немногочисленных украшений, обыденно снимая перед душем. у нацу от этого приятно щемит в груди. он даже не уверен, что сапфир — тот камень, которому нужен такой уход: не мочить, беречь как зеницу ока, держать в особенном месте и так далее. но даже так, нацу говорил не возиться с этим браслетом, ведь если он и сломается, то драгнил поспешит купить новый (он надеялся, что это произойдет не раньше того, как он выплатит кредит за первый). грей на это всегда отвечает одно и то же, и каждый раз у нацу бьётся сердце от этого все чаще и чаще — должно быть, остановится когда-нибудь, когда грей вновь начнет хмуриться и упрямо возникать «но это же подарок от тебя, мне нужно хранить его с осторожностью». пока грей в душе, нацу без дела валяется на диване. он смотрит на клубнику и думает, как было бы хорошо поесть ее со взбитыми сливками. а потом думает, что эти мысли — влияние грея, который так пристрастен к сладкому. в принципе, это неважно, грей сам придумает, что сделать с едой, к завтраку нацу сегодня не имеет почти что никакого отношения и этим он вполне доволен — по собственному опыту он понял, что доверить судьбу своего желудка грею идея неплохая. его ноги затекают стоять на месте, когда он моет клубнику — мысль мыть не все полтора килограмма ягод ему в голову не пришла, а зря. к этому времени грей выходит из душа, а нацу, закончив, устало садится на диван, нет, скорее сокрушается мертвым грузом на него. грей ходит туда-сюда — то на кухню, то в спальню, и только через несколько минут освобождается и подходит к парню с бутыльком и бинтами. нацу несколько секунд лениво лежит, не садясь, пока грей усаживается перед его ногой. он хмыкает: — нацу, да тут хватит обработать и заклеить пластырем, ну, несколькими может быть, тебе бинты зачем? — он потянул за оставшийся жалкий бинт, что недавно сполз с нацу. грей не особо понимал конструкцию, которую нацу сооружал, поэтому подумал, что наличие и бинта, и пластыря — прихоть драгнила. — в роль вошел что ли? — давай-давай, бинтуй, не жалей, зря покупал что ли? я тут страдал с этими собственноручными перевязками, тебя дожидался… — жалобно тянет парень и грей сдается и открывает упаковку с новой марлей. — ну, раз дожидался, так и быть. — грей улыбается самодовольно. его вид, должно быть, слепит даже больнее солнечных лучей, которые помешали нацу спать утром. когда до нацу доходит фраза парня и его издевательские нотки в голосе, он думает, что грей говорит подобное чтобы сохранять вселенский баланс. если бы он был «ослепительным» во всём — в речи, поведении и шутках — тогда млечный путь был бы уничтожен. низведен до атомов. поэтому он не обижается на шутки грея. грей берет ватный диск, мочит его перекисью водорода и прикладывает к не свежему, но вновь кровоточащему укусу. нацу инстинктивно дергает ногой от неприятных ощущений. грей даже не обращает внимания, хотя нацу подумал, что вот-вот словит на себе строгий взгляд. но парню всё ни по чем — он осторожно касается раны ваткой, под конец обрабатывая новой порцией перекиси, и когда нацу тихо шикает от боли, грей дует ему на рану, будто маленькому. нацу смущенно улыбается, а потом смеется, думая, что прошло где-то двадцать минут, как грей вернулся, но у драгнила уже болят щеки от постоянной улыбки. — это чтобы не бинтовать? — не сдерживается поддеть грея драгнил. — тс, — грей театрально отворачивается, словно разочарован. — понял-таки. вопреки своим словам, грей все-таки перевязывает ногу парню как положено, а потом, чтоб наверняка ослепить драгнила своей заботой — или просто из-за своего великодушия — нежно прижимается губами на секунду-другую к месту укуса. — теперь должно зажить. — грей улыбается обыденно самодовольно. в глазах искрится его озорство, а за ним, где-то в глубине сапфиров, прячется та самая любовь, с которой он так заботливо окутывал нацу тканью марли. уголки губ нацу немного дрожат, он смотрит на грея умиротворенно, а потом наигранно смущенно отводит взгляд, касаясь своего рта. — эй, проверь-ка, не укусила ли она меня тут. грей выдыхает, смеясь, расплывается в улыбке и вновь хитро щурится, смекая, к чему ведет нацу. стоит ему напомнить, что с греем не все так просто. — тебе и рот бинтом замотать? воу, нацу… — он осуждающе качает головой и делает вид, что правда удивлен. его интонация была такой, что нацу предвкушал услышать от грея какую-то глупую избитую шутку по типу «не думал, что такое тебе нравится» или «может, тебе помимо ноги еще что-нибудь завязать?», но тот лишь бросает двусмысленный взгляд на нацу, а потом, будто бы не имел в виду ничего подобного, что мог вообразить себе драгнил, продолжает: — ты, конечно, иногда и вправду несешь бред, но настолько ты меня еще не бесишь. он приподнимается с пола, опирается коленом на диван между чужих ног и приближается к парню. хищный взгляд поглощает драгнила, чье сердце бьется так быстро, что вот-вот вылетит из груди, обрызгав грея кровью. но грею, по-видимому, все равно, он приближается к нацу все сильнее, а, когда между ними остались заветные миллиметры, останавливается, заставляя нацу кипеть изнутри. — пока что. грей вновь хихикает, довольно, торжествующе, будто бы в который раз пошутил как-то необычайно смешное, и нацу думает, что его обвели вокруг пальца ради очередной издевки, стремится съязвить «ха-ха, грей, как смешно», но грей внезапно продолжает то, на чем остановился, и целует его, прижимаясь к губам даже несколько жадно. такой мимолетный запал грея нацу радовал. поэтому он не пытается отвечать на поцелуй и откидывается назад, сдаваясь перед чужим натиском, который наверняка должен был продлиться недолго. грей отрывается от чужих губ, удивленно вздыхая от того, что нацу своим падением невольно заставил его залезть на диван целиком. теперь он стоит на коленях над лежащим парнем с неискренне виноватым выражением лица. но грей пока этого не замечает. — упс, — произносит он, осознавая, что слишком надавил на парня, из-за чего он откинулся. через считанные миллисекунды до грея доходит, что это всё был коварный план нацу. это становится очевидно после того, как различает в его взгляде злорадство. приглядишься — и увидишь как демонята в его глазах вместе пляшут какой-нибудь победный танец. и всё только потому что грей, потерявший бдительность, оказался в руках драгнила на лишние минуты. — упс. — дразнит его нацу, повторяя фразу, когда его руки неторопливо ползут под чужую футболку. грей хмыкает, улыбаясь, но все равно немного удивлен тому, как нацу все умело проворачивает — грей пытается игнорировать свои мурашки по спине и наклоняет голову набок в непонимающем жесте, намереваясь смутить драгнила и утихомирить его пыл. но нацу как назло воспринимает это не так, как нужно, и мгновенно примыкает горячими губами к еще влажной шее. грей рвано выдыхает, чувствуя, как сердце падает куда-то вниз по телу, а в животе тревожно-предвкушающим комком нарастает возбуждение. и в задворках сознания, там, где здравого смысла и в помине нет, навязчиво скользят мысли продолжить, потому что… потому что нацу совсем плевать, что грей ему пытался донести — сейчас он упивается чужой кожей так, будто через пару секунд ему это запретят, оставляет жадные, горячие поцелуи на шее, от которой скоро не останется живого места. грей вздыхает сдержанно, чтобы не подать виду, что ведется на парочку поцелуев в шею от нацу. он берет его за затылок, отрывает от себя, потянув за розовые волосы. нацу недовольно хмурится, зная, что грей будет читать морали. — нацу, но у тебя же нога. — тянет он приторно, будто бы остановился он ради приличия или передышки, и нога, о которой он упоминает, докучая, на самом деле его не волнует. нацу даже кажется, что так и есть, что грей просто тянет резину или пытается повесить на драгнила ответственность за происходящее. словно это все хочет только нацу, а грей, с трудом скрывающий томные вздохи, вообще тут не причем. нацу не против подыграть, если на кону губы, что так ненасытно прижимались к нему пару минут назад. — ну, у меня же было одно желание... хрипит драгнил с придыханием, и грей чувствует, как тяжко нацу дается сдерживать себя. это можно понять по его ладоням, которые так и норовят пробраться чуть ниже, чем просто под футболку. но он послушно выжидает и не спешит, пока грей не закончит плести свою чушь и признает, что хочет этого не меньше. грей тяжело вздыхает, ощущая, как внутри него все переворачивается от испытующего взгляда нацу, и понимает, что так драгнил просто отыгрывается на нем за все шутки. грей думает, что, наверное, перебарщивал с издевками, после того как нацу вспоминает, что у него помимо рук есть и ноги, и игриво проводит коленом между ног грея, а когда ловит на себе его изумленный взгляд, останавливается. и ничего больше не делает, прекрасно зная, что удивление парня не значило, что стоит прекращать. даже когда в комнате раздается разочарованный вздох грея, нацу лишь слабо улыбается, а в его глазах уже без смущения вытанцовывают злорадные демонята. — серьезно потратишь свое желание на это? — сбивчиво спрашивает грей, касаясь пальцами чужих губ. оттягивает нижнюю совсем чуть-чуть, проводит медленно по краю рта, чувствуя, как собственные губы горят от желания докоснуться до чужих в поцелуе. нацу накрывает его руку своей, притягивая ладонь к ключицам. он смотрит на грея также хитро, как обычно грей смотрит на него, будто украл взгляд сапфировых глаз и присвоил к себе. пронизывает грея насквозь, будто знает про него все-все. грей догадывается, что это так, когда нацу игриво шепчет: — я бы не сказал, что этого хочу только я, — драгнил невзначай дергает коленом, касаясь грея между ног вновь, но в этот раз нога задерживается на месте ширинки, где уже было тесно. грей мгновенно отводит взгляд и выдыхает от неожиданности. нацу продолжает сверлить грея немигающим, хищным взглядом. выжидающим. — так что засчитывать это как за мое желание было бы нечестным. в голове парня оглушающей тревогой звенит мысль, что ответить ему нечего, и нацу взаправду загнал его в угол. его руки наконец проскользнули в штаны брюнета, а затем и в трусы, сминая мягкую кожу пальцами. грей судорожно вздыхает и приближается к чужому плечу, чтобы уткнуться в него. щекочет тяжелым дыханием, пока нацу на ощупь пытается разобраться с чужими штанами. грей приподнимается, чтобы снять футболку, а нацу, не теряя времени, расстегивает ему ширинку. у грея пробегает мысль о том, как же все-таки парень обвел его вокруг пальца и добился желаемого, оставив возможность поиздеваться над греем позже еще и за выигрыш в споре. а у драгнила это никакого удивления не вызывает — он с невозмутимым видом справляется с одеждой грея и ведет себя так, будто всё идет, как он и планировал. — наглость — второе счастье, а? — запоздало продолжает диалог грей. нацу смотрит на него пару секунд молча, а потом загадочно, самодовольно улыбается, так, что у грея мурашки по коже бегут. — это еще было не нагло. — вот как? — парень ложится спиной на диван, приподнимая бедра, чтобы драгнил стянул с него остатки одежды. нацу, сняв с него все, кроме белья, подползает к грею, встает над ним на коленях и, прежде чем снять свои штаны, замирает. — мне больно так стоять. — боль от укуса вызывала спазм в мышцах, а стоять продолжительное время на коленях и вовсе было бы мучительно из-за напряжениях в ногах. — и что делать? — грей непонимающе хлопал глазами, ожидая, что нацу придумает что-нибудь. ведь это ему всегда легко удается, не так ли? — ну, можем сесть. я на диван, ты. — он выдерживает паузу, и грей закатывает глаза, предчувствуя, что нацу сейчас будет укатываться со своей шутки, в которой больше правды, чем шутки. — не на диван... — все, заткнись. — грей приподнимается и давит нацу на плечи, чтобы он уселся, а потом, опомнившись, встает и убегает в комнату за чем-то. нацу откидывается на спинку дивана и демонстративно грустно вздыхает, будто бы грей покинул его на вечность, а не на какие-то считанные секунды. фуллбастер возвращается со смазкой и упаковкой презервативов, а нацу прожигает его взглядом так, что грей опять отводит взгляд и смущается. — не думал всегда так по дому ходить? — произносит нацу, смотря на грея в одних трусах. — думал без белья вообще ходить. — смеется грей, подходя к драгнилу. — эй, а почему ты передумал. — возмущается нацу, но не успевает еще что-то сказать, потому что грей, усевшийся на нем, затыкает его поцелуем. руки драгнила мгновенно находят место на обнаженных боках грея, водят медленно, едва царапая, когда грей не сдерживается и больно прикусывает его губы. грей перебирает пряди на затылке парня, порой сжимая волосы. нацу проводит ладонью по спине, останавливает одну на плече, сжимая, а вторая медленно ползет к животу. пресс грея напряжен, а когда горячая ладонь проводит по животу, он замирает в ожидании, едва отдаляясь от губ парня. нацу припадает губами к шее, на которой уже виднеются красные следы нетерпеливых поцелуев, оставленных прежде. его ладонь поднимается по прессу, обводя видимые кубики, большой палец на секунду-другую останавливается у пупка и, чтобы поддразнить, водит по краю, а грей, слишком разгоряченный происходящим, недовольно, но не сильно, тянет нацу за волосы рукой. драгнил давит усмешку и, укусив кожу ключицы, продолжает исследовать тело брюнета шальными ладонями. ему всегда приносило удовольствие дразнить и провоцировать грея в такие моменты. изначально он смущался делать что-то, что не понравится грею, а потом понял, что фуллбастеру не перестанет нравится, если он будет делать то же самое, только едва издеваясь. или не едва. просто он не находил ничего лучше, чем раззадоривать грея. в большинстве случаев начинал приставать грей — просто нацу доводил это до точки невозврата, а потом ничего не предпринимал, отдавая парня инициативу. и грей, который хочет, чтобы все в свои руки брал драгнил, обычно смущенно начинал, и целовал он его совсем не так смущенно, как выглядел, а пылко и горячо. вместе с тем выслушивая бесстыдные комментарии нацу по типу «я смотрю тебе совсем не терпелось». драгнил проводит по груди парня, невзначай касаясь сосков грубыми пальцами, наслаждаясь сбивчивым дыханием грея. тот сильнее прижался к нацу, уместив голову над ухом мужчины. нацу не знает, специально ли, но такой расклад его вполне устраивал, потому что грей, пытающийся скрыть свои вздохи и стоны, уткнувшись в подушку, руку или плечо драгнила, постоянно выводил нацу из себя. он трогает грея ладонью, задевает соски опять, надавливая, щекоча, думая, что лучше бы сделал это языком, но с согнувшимся на нем греем это не получится, поэтому он отвлекает парня, ерзающего на нем от возбуждения, очередным поцелуем в шею, что через пару минут превратится в алый след. грей двигает бедрами, беспокойно ворочась на драгниле. только через пару секунд, слыша его учащенное дыхание и наконец заметив, в каком ритме фуллбастер шевелит бедрами, нацу осознает, что грею и без его участия весело. точнее, с участием только нижней половины тела драгнила. грей, украв бесстыдство и наглость у нацу, трется бедрами об его член, выпирающий в штанах, которые он до сих пор не снял. и нацу бы только за этим и наблюдал, пронизывая грея любопытным взглядом, пока тот не смутится его вниманию, но терпение драгнила было не бесконечным. он находит на диване смазку, открывает ее за спиной грея, чьи руки суматошно ходят по спине парня, а потом, вылив ее себе на пальцы, залезает в трусы грею. тот замирает и едва изгибается в спине, а когда холодные пальцы проникают в него, закусывает губу от болезненного стона. драгнил пытается успокоить грея, поглаживая спину свободной рукой, а потом считает позвонки на согнувшейся спине. грей опять примыкает к его уху близко-близко, тяжело дыша и едва сдерживая себя от укуса мочки уха. пальцы, прохладные от смазки, обжигают брюнета изнутри один за одним. и при каждом новом грей сдавленно мычал, а когда нацу задевал его особенно глубоко, двигаясь в правильном направлении, он вздрагивал всем телом и задерживал дыхание. грей продолжает непослушно ерзать на парне, прижимается к нему близко-близко, стараясь отвлечься на то, что нацу тоже возбужден и касается его не только губами и руками. косвенно, через одежду, которую пора бы снять. — ты когда-нибудь разденешься? — шипит фуллбастер, оттягивая край штанов нацу. — после вас. — шутливо важничает драгнил и еще пару десятков секунд разминает брюнета пальцами, а потом вынимает руку, чувствуя, как в трусах парня все скользит от смазки, щедро налитой нацу. нацу нетерпеливо дергает ткань белья грея вниз, пытаясь снять рывком, но ему это не удается. грей сползает и быстро снимает белье, оставаясь полностью нагим. он тянется едва дрожащими от возбуждения руками к чужой ширинке, торопливо расстегивает её, пока нацу распаковывает презерватив. он достает резинку, склизкую на ощупь от смазки, надевает на себя, а грей в томительном ожидании стоит на коленях перед парнем. когда нацу заканчивает, он кладет свою руку грею на поясницу, притягивая ближе к себе, а тот, сдерживая себя, медленно спускается. нацу целует грудь брюнета, вздымающуюся от тяжкого дыхания, касается языком багровых сосков, ставших еще более чувствительными от возбуждения. у драгнила сбивается дыхание, когда он чувствует, как внутри грея нестерпимо жарко, будто бы он раскален там сильнее плавленой стали. но он сдерживается, не толкается, хотя бедра силятся это сделать почти сразу, потому что слышит, как фуллбастер приглушенно вздыхает от боли, судорожно цепляясь за чужие плечи. он изредка шмыгает, чувствуя разрывающую, резкую боль, пытается абстрагироваться от неприятных ощущений, обратив внимание на язык драгнила, что беззастенчиво щекотал его грудь, прикусывая, целуя соски, кожа вокруг которых раскраснелась от бесконечных настойчивых прикосновений. руки нацу также проворно блуждали по поджарому телу, извивающемся на бедрах драгнила. дыхание грея все более учащается, как только он ощущает, что ноющая боль всё сильнее растворяется в подступающем наслаждении. от тела драгнила, прижимающегося к нему, исходит жар, а от его члена, медлительно скользящего внутри брюнета, грей ощущает желанную пульсацию, приносящую удовольствие по всему телу. как только грей начинает двигаться резче и быстрее, чем до этого, руки нацу ложатся парню на бедра, будто бы в попытке прижать к себе еще сильнее, если это вообще возможно. из-за того, что нацу сидит, толкаться, как обычно, ему затруднительно. именно поэтому в такой позе всё приходилось делать грею — нацу этому был несказанно рад, потому что всё, что он должен был делать — это наблюдать за греем, старающимся доставить себе удовольствие. грей, в свою очередь, сидя так, очень быстро выдыхался, потому что он, как ни странно, не отличался особой выдержкой. тем не менее, ему нравилось. драгнил это может заявить с полной уверенностью, видя, как парень даже не обращает внимание на мимолетные укусы от нацу за выпирающие на бледной коже ключицы. он двигается вверх-вниз, от удовлетворения закинув голову назад и, закрыв глаза, совершенно забывает обо всем. грей тянет ладонь ко рту, вероятно чтобы заглушить себя, но драгнил грубо перехватывает его за запястье и кладет себе на плечо. грей пару секунд пытается сдерживать себя, не издавая звуков, но когда драгнил нарочно давит на его бедра сильнее, пытаясь резко толкнуться внутрь, грей стонет, сжимая смуглую кожу плеча пальцами. грей приподнимается на члене, а затем рывком садится, вздыхает от приятной резкости, которая уже не приносит боли, и так по кругу. он изредка открывает глаза, чтобы бросить взгляд на нацу. до того драгнил безотрывно наблюдал за греем и его движениями, а теперь сам не может отвлечься от ошеломляющих ощущений. то, как грей дрожит всем телом, как внутри него разгорячена кожа, и эти звуки смазки, неприлично громко хлюпающей каждый раз, когда драгнил проникает в парня, заводили нацу еще сильнее, заставляя гореть изнутри от возбуждения. когда беспокойная ладонь грея опять тянется туда, куда не надо, в попытке коснуться своего члена, нацу одергивает ее и накрывает раскаленную чувствительную кожу грея своими пальцами. тот уже совсем возбужден, предчувствует оргазм, потому спускается всё чаще и резче с каждым разом, изнуренно, будто задыхаясь от чувств, вздыхая время от времени. именно поэтому ладонь драгнила не вызывала в нем ничего, кроме волнения, потому что нацу не сумеет удержаться от возможности поддразнить грея в самый ответственный момент. и когда от нацу требуется лишь провести вверх-вниз в ускоренном темпе по разгоряченной коже фуллбастера, он как назло начинает игриво водить пальцами по головке, измываясь над греем, у которого колени дрожат от желания кончить. нарочито медленно, неторопливо, издевается над парнем. брюнет не сдерживается и поднимает голову, которую до того откинул назад, бросает на нацу строгий взгляд, а тот не теряет времени и притягивает его за подбородок к себе, чтобы утянуть в поцелуй. нацу облизывает его припухшие губы, прикусывает, давит по затылку грея, чтобы сильнее прижать к себе и жадно расцеловывать, пока тот едва успевает втянуть воздух ртом. грей возмущенно стонет, мычит в поцелуй, выражая недовольство по поводу чьей-то дразнящей руки. нацу начинает медленно поглаживать его член, но, ощущая, как бойко и резво движет парень бедрами, заставляя нацу самого чувствовать приближающиеся волны оргазма, он ускоряется. грей отстраняется и, обнимая парня за шею, приближается к его уху, устроив поудобнее голову. нацу пытается контролировать свои движения, одной рукой приобнимая его за спину, а второй быстро водя по горячему члену. он сам мало что понимает из-за накрывающей пелены возбуждения — инстинктивно движет рукой, пока грей бедрами, и слышит его прерывистые, хриплые стоны. он чувствует, что вот-вот задохнется — бесконечный жар накрывает его со всех сторон — внутри грея, от его тесных объятий, от его разгоряченной кожи, по которой драгнил водит ладонью все быстрее и быстрее, от подступающего оргазма, туманящего все трезвые мысли. нацу старается толкаться, хоть ему и неудобно это делать, и последние толчки он совершает особенно сильно, грубо, грей даже удивленно вбирает воздух в легкие, охая, а потом нацу замирает, чувствуя, как жар, что накрывал его с головой, потихоньку отступает, оставляя приятную истому по всему телу, как только он кончает. грей присоединяет свою ладонь к ладони драгнила, водя по члену заключительные разы, драгнил пытается задать самый быстрый темп рукой, но, как только он проводит по коже несколько раз особенно резко, грей сгинается, приглушенно стонет, кончая. он немного дрожит, чувствуя, как его щеки до сих пор горят от смешения былого возбуждения и смущения. грей тяжело дышит еще пару десятков секунд, нацу, улыбаясь слабо, наблюдает, как вздымается его грудь, сплошь покрытая багровыми следами поцелуев. грей, наконец отойдя от заволакивающих разум ощущений, мимолетно целует, скорее чмокает, парня в губы. нацу хватает его за лицо и удерживает, прежде чем грей попытается отпрянуть. брюнет улыбается сквозь поцелуй, втягивает воздух и прижимается губами сильнее, но вдруг замирает, а потом смеется прямо драгнилу в лицо, услышав урчание его живота. драгнил неловко отворачивается, ожидая, что грей вот-вот успокоится, но это, кажется, рассмешило парня даже сильнее чем его собственные шутки. а такое, на минутку, не часто происходит. — господи, грей, ну я просто проголодался… — оправдывается жалобным, недовольным голосом драгнил, желая утихомирить грея. — мы сколько уже не завтракали… а я все терплю и терплю… а ты смеешься… грей в ответ на это смеется еще громче.