Победитель получает всё

Спустя два часа после завершения Конгресса Люциус молчал так долго, что у Северуса почти сдали нервы. Взгляд сиятельного лорда, задумчивый и пронизывающий насквозь, был сосредоточен на Омуте памяти, красующемся на низеньком столике в его собственной гостиной. Воспоминание ещё рябило, собиралось в белоснежные завихрения, и изредка на прозрачной поверхности всплывали лица: растерянное — Поттера, разъярённое — Снейпа, чрезвычайно удовлетворённое — Ванессы Забини. — И долго ты будешь изображать каменное изваяние? — сухо осведомился Снейп. Малфой насмешливо вскинул светлые брови, взглянул на него искоса и медленно, почти нараспев произнёс: — А что, по-твоему, я должен сказать? — То, что думаешь. — Входит ли в это понятие мой дружеский долг похлопать тебя по плечу, во всём с тобой согласиться и во всём тебя оправдать? — Нет, Люциус, — с напряжённой яростью ответил Снейп. — Я жду от тебя того, что ты всегда давал мне, когда это было необходимо. Правды. — Славно, — почти нежно отозвался лорд Малфой, — славно, потому что, Северус, сказать, что ты прав, было бы ложью. Снейп помрачнел. — Люциус, — предостерегающе начала Нарцисса, сидевшая здесь же, подле мужа. Накрыла его ладонь своей. Затем взглянула на Северуса — с мягкой улыбкой, обладающей одной ей доступной силой моментально сводить на нет любой зарождающийся конфликт. — Северус, ради Мерлина, не обращай внимания на этого ворчуна. Мы благодарны и признательны тебе за то, что ты счёл нас достаточно… близкими людьми для того, чтобы поделиться подобным. — Я сделал это не из желания посплетничать, — холодно ответил ей Снейп, хотя что-то в его узком лице едва уловимо изменилось, будто бы расслабилось. — Мне нужен совет, Цисса. И я не знаю никого, кроме вас двоих, кто мог бы мне его дать. — Наконец-то, — еле слышно прокомментировал это Люциус, — наконец-то ты просишь совета. Лучше поздно, чем никогда. — Люциус, — повторила Нарцисса чуть настойчивее; он поморщился, как от головной боли, тронул воспоминание кончиком волшебной палочки — и из мутного белого марева всплыло вновь красивое и безжалостное лицо миссис Забини. — Скажи мне, дорогой друг, — вкрадчиво начал Люциус, — что эта вертихвостка делала на Конгрессе? Насколько мне известно, она уже очень, очень давно не выступает на подобных сборищах. — Её имя всё ещё достаточно авторитетно для того, чтобы её приглашали, хотя бы и во избежание скандалов, — сквозь зубы проговорил Снейп, взглянувший на растворяющееся на поверхности Омута изображение с чистой незамутнённой ненавистью. — Но ей всегда хватало ума не втягивать меня в свои игры. — И потому, разумеется, было совершенно невозможно даже помыслить о том, что ввиду новых обстоятельств твоей трогательной любовной истории, прогремевшей на весь магический мир, она попытается вцепиться в вас с мистером Поттером, — ласково закончил за него Люциус. И тонко улыбнулся: — Мистером Поттером, который, осмелюсь тебе напомнить, является одним из самых обсуждаемых магов столетия. Лакомым кусочком для каждой одинокой ведьмы. Излюбленной мишенью прессы. Снейп прищурился и резко выплюнул: — Люциус, я это знаю. Я не забывал об этом ни на мгновение. Потом проговорил сквозь зубы, на выдохе: — Мне не позволили бы забыть. — Я всегда считал тебя дальновидным человеком, — спокойно сказал Люциус. — Неужели все эти годы я ошибался? Снейп уставился на него с нарастающим раздражённым недоумением. Раньше, чем он успел выдавить из себя хоть слово в ответ, вмешалась Нарцисса. — Северус, послушай, — шепнула она на грани слышимости, — ты ведь знаешь Ванессу. Ты знаешь, как она мыслит, как она поступает, кто становится её жертвой. Ты никогда не вёлся на её провокации раньше, разве нет? Так что изменилось сейчас? Почему она с такой лёгкостью сумела заставить тебя потерять голову? — Не-ет, дело не в ней, — возразил ей Люциус с полуулыбкой. И, прижав тонкий палец к губам, вновь взглянул на Снейпа. — Разумеется, друг мой, ты ни за что не пошёл бы на поводу у леди Забини. Если бы мыслил рационально. — Если бы мыслил рационально? — повторил Северус свистящим шёпотом. — Мальчишка ворковал с этой дрянью на балконе, а после предоставил мне одному объясняться перед доброй сотней старых сплетников. Мне казалось, воспоминание содержало и этот неприятный кусок. Но я — я мыслил нерационально? Люциус казался странным образом удовлетворённым. — Именно так, — сказал он, величественно кивнув. — Именно так. — Северус, даже сейчас в тебе говорит ревность, — мягко заметила Нарцисса. — И, боюсь, она не даёт тебе увидеть ситуацию под другим углом. Понять её иначе. — Если это означает, что мне следовало сделать вид, что ничего не было… — начал Снейп со звенящей в голосе яростью, ошеломившей его самого; но Люциус поднял руку, призывая его замолчать, и очень тихо произнёс: — Если ты в самом деле хочешь получить совет, тебе стоит выслушать нас. Не перебивая. Напряжённая пауза, продлившаяся всего несколько секунд, растянулась на целую вечность. Наконец Снейп отрывисто кивнул — и стиснул в пальцах зачем-то прихваченный с собой учебник по Зельеварению, который не выпускал из рук с первой минуты, проведённой в Мэноре. — Позволь мне кратко обрисовать ситуацию, как она выглядит со стороны для человека, далёкого от грязных интриг Ванессы Забини и от вашей с Гарри Поттером увлекательной игры в чувства, — медленно произнёс Люциус. У Нарциссы сделалось строгое лицо, он поморщился и исправился: — Хорошо, от игры — и от того, что происходит между вами на самом деле. Попытайся представить, что ты смотришь этот спектакль с первого ряда зрительских кресел, а не стоишь на сцене. Северус молча вздёрнул левую бровь. Неопределённо пожал плечами. — Очень хорошо, — пробормотал Люциус, и было непонятно, к чему относится это высказывание. — Итак, два человека, несколькими неделями ранее признавшиеся на всю Британию в своём тайном романе, появляются на Конгрессе. Один из них, разумеется, имеет полное право там находиться — ни одна унылая зельеварческая конференция не обходится без старого доброго Северуса Снейпа. Нарцисса улыбнулась раздражённо дёрнувшемуся Снейпу и покачала головой; он поджал губы и застыл неподвижной статуей. — Но вот второй… — продолжал Люциус вкрадчиво, глядя в Омут памяти, как будто видел там что-то особенное, что-то кроме неспокойного движения кусочка чужой памяти. — Второму там, в общем-то, делать нечего. Главные Авроры и герои войны по таким мероприятиям обычно не шастают. Таким образом, для всех собравшихся становится совершенно очевиден следующий вывод: Северус Снейп привёл сюда своего молодого любовника, чтобы познакомить его с этой частью своей жизни. Или, напротив, чтобы познакомить тех, кто составляет эту самую часть, с ним. Или, наконец, чтобы похвастаться им, как завидным трофеем. У Снейпа сделалось страшное лицо, он открыл рот, похожий на ядовитого скорпиона, готового ужалить противника. Люциус тонко усмехнулся: — Не реагируй так остро, друг мой. Мне хорошо известно, что это — последнее — не входило в перечень твоих намерений. Хотя, пожалуй, вздумай ты воспользоваться влиятельностью, силой и известностью своего партнёра подобным образом, и я понял бы тебя как никто другой. Но ты, разумеется, этого не планировал. Знаешь, это почти по-гриффиндорски, Северус, совсем не похоже на тебя… — Ближе к делу, — отрывисто произнёс Снейп, впившись пальцами свободной руки в подлокотник кресла с такой силой, что костяшки его побелели. — Люциус хочет сказать, что повышенное внимание к вам двоим было неизбежным следствием твоего решения взять Гарри с собой, — сказала Нарцисса; она словно взяла на себя роль посредницы, смягчающей острые углы. — Люди завистливы и мелочны, Северус, тебе ли не знать? Им хочется выяснить все подробности чужой жизни, покопаться в грязном белье, быть может, даже вывести на чистую воду тех, кого они подозревают в неискренности. И Ванесса Забини не стала исключением из этого правила. — Это было тем, что ты должен был предвидеть с самого начала, — жёстко добавил Люциус. — Ты. Не мистер Поттер. Который, при всех его несомненных достоинствах, кажется мне человеком, не слишком хорошо понимающим изнанку магического общества. — Может быть, Люциус, ты сообщишь мне что-то новое вместо повторения давно известных нам всем фактов? — холодно спросил Снейп. — Я знаю, что Поттер ни драккла не понял её намерений. Я знаю, что он не ожидал ничего подобного. И вряд ли хотел. Он может трезво оценивать ситуацию на поле боя, в прямой конфронтации, но его неспособность видеть дальше своего носа в обществе очевидна для меня и без твоих умозаключений. И презрительно прошипел, хотя фраза эта стоила ему болезненного укола в груди: — Ещё по истории с мисс Адамс. — И где же было твоё хвалёное знание, когда ты орал на него на Конгрессе? — сладко поинтересовался Люциус. — Где она была, эта трезвая оценка ситуации? Ты её не контролировал, Северус. Ты. Её. Усугублял. Лично я не увидел в его поведении, даже твоими глазами, ни одного хотя бы косвенного подтверждения твоих опасений. Чего же ты ждал, когда обрушился на него с потоком обвинений? Извинений? Или, быть может, раскаяния? Глаза у Снейпа были злые и больные. Он казался в это мгновение почти уязвимым — невозможно и недопустимо. Так, как позволял себе всего несколько раз в жизни. Всего с несколькими людьми. С этими людьми. — Люциус, прошу, — напряжённо произнесла Нарцисса, не сводившая, в отличие от мужа, внимательного взгляда от белого узкого лица и считывающая каждую старательно подавляемую эмоцию. Северус сжал зубы. И очень медленно, будто это стоило ему усилий, произнёс: — Я ждал понимания, Люциус. Понимания. Я переламываю себя ради мальчишки, а он неспособен даже меня понять. Сказанная вслух, эта — последняя — фраза показалась ему вздорной и нелепой. Чем-то между признанием и отчаянной вспышкой ярости. — Способен ли на это ты сам, милый? — тихонько спросила Нарцисса; глаза у неё были внимательные и тёплые. — Осознаёшь ли ты, как разительно отличается отношение Гарри к тебе от всего, что доступно и известно остальному магическому миру? Видишь ли ты за завесой своих сомнений его искренность? Он не умеет правильно её выражать, быть может, он слишком молод для того, чтобы преподнести её тебе нужным способом. Но обвинять того, чей взгляд весь вечер был сосредоточен на одном тебе, в интересе к кому-то ещё, провоцировать на признание и молчать в ответ… это было жестоко, Северус. Это было жестоко даже для тебя. Снейп сидел напротив неё молча, с нечитаемым выражением лица. — Знаешь, Гарри тоже обращался ко мне за советом, — неожиданно сказала она со странной рассеянной улыбкой. — Спрашивал, как к тебе подступиться. Как тебе понравиться. Как сделать так, чтобы ты перестал шарахаться и шипеть. — Иными словами, он смотрел на меня как на дикое животное, которое ему захотелось приручить? — едко осведомился Снейп. Нарцисса изменилась в лице — в глубине её глаз мелькнули раздражение, возмущение и ещё почему-то жалость. — Нет, Северус, — возразила она, — он смотрел на тебя как на человека, так долго выстраивавшего вокруг себя щиты и стены, что в какой-то момент человек этот перестал отличать искренний интерес от вражеской атаки. Несколько мгновений оба молчали, удерживая зрительный контакт, и диалог их будто бы продолжался, уже не нуждаясь в словах. — Я не оправдываю бегство мистера Поттера, — неожиданно заговорил Люциус, и оба — Нарцисса и Северус — синхронно вздрогнули. — Хотя могу его понять: ты и сам прекрасно знаком с этим неуправляемым гриффиндорским темпераментом. Тем не менее, ему не стоило бросать тебя одного. Это было… эгоистично. Как и требовать от тебя ответа на его собственное признание — здесь и сейчас, без права на передышку. Он молод, неопытен — как минимум в сфере отношений — и порывист, ему нужно всё и сразу, и, конечно, этот требовательный напор далёк от того, чего ты от него ждёшь и о чём его просишь. Но, друг мой, вынужден озвучить одну очень неприятную вещь. И она тебе не понравится. — Мне не нравится ничего из услышанного за этот вечер, — прорычал Снейп сквозь зубы; сердце его тоскливо ныло где-то в рёбрах. — Говори уже. Пару мгновений сиятельный лорд сверлил его изучающим взглядом, потом произнёс — выделяя интонацией каждое слово, практически по слогам: — Впервые за всё время нашего знакомства ты столь сумасбродно, столь непростительно слеп. Северус вздёрнул брови и опасно сощурился, точно змея, готовая к броску. — Что ты хочешь этим сказать? — сухо уточнил он. Вместо ответа Люциус коротко кивнул на Омут памяти: на поверхность в это мгновение всплыло ожесточившееся лицо Гарри Поттера; глаза его полыхали злым изумрудным пламенем, а губы едва заметно горестно кривились. — Сколько ещё ты будешь наказывать мальчишку за собственные страхи? — еле слышно спросил лорд Малфой. Северус, напряжённый и измученный взгляд которого тоже прикипел к колеблющемуся воспоминанию, лишь с силой стиснул в дрожащих пальцах потрёпанный учебник по Зельеварению. — Северус, я твой друг, — заметно смягчившись, произнёс Малфой. — И именно поэтому — на правах друга — я позволяю себе быть столь резким. Довольно жалеть себя и прятаться в раковину; жизнь зовёт тебя, и ты бегал от неё слишком долго, чтобы продолжать это делать теперь. Ты и сам знаешь, что значит для тебя мистер Поттер. Как много он для тебя значит. И, если мальчишке удаётся лишить тебя способности трезво мыслить… ты должен понимать, какой вывод из этого следует. Северус выдержал его взгляд. Погладил подушечкой большого пальца ветхую обложку. И отрывисто кивнул. — Да, Люциус, — голос его прозвучал хрипло, точно он не говорил долгие дни, а может, и месяцы, — боюсь, что так.

***

— Северус, я… — начал Гарри, вываливаясь из камина в кабинете директора Хогвартса, но тут же осёкся. Снейпа поблизости не наблюдалось. Был один только пустующий стол, как и всегда, заваленный всевозможными бумагами. Гарри, хотя понял уже, что Северус моментально появился бы на звон Сигнальных чар, зачем-то подошёл к этому столу, взял пару тугих пергаментных свитков, развернул… и взгляд его почти сразу же прикипел к кусочку пергамента, оказавшемуся под ними. Он узнал бы этот резкий стремительный почерк из тысячи. Гарри взял листок, сощурился, пробежался взглядом по нескольким торопливым строчкам. И отложил его в сторону — это был черновой рецепт зелья, и Гарри не сумел подавить секундной вспышки разочарования. На мгновение — всего на одно — ему показалось, что это могло быть ещё одним посланием. На случай, если он всё-таки придёт. Когда он придёт. Нет. Северуса здесь не было, и искать его определённо стоило где-то в коридорах Хогвартса. Гарри выпрямился, шагнул к двери и взялся уже за её ручку, когда за его спиной раздалось негромкое: — Что-то случилось, мой мальчик? Он обернулся. Альбус Дамблдор смотрел на него с портрета до боли знакомыми ярко-голубыми глазами. — Нет, — ответил Гарри после непродолжительной паузы. — Нет, я… мне просто нужно поговорить с директором. Вы не знаете, Альбус, где я могу его найти? — Северус редко сообщает мне о своих передвижениях, — дружелюбно отозвался Дамблдор. — Вот как, — он, в общем-то, и не ждал иного ответа. — Тогда я найду его сам. Спасибо, сэр. — Но… — неторопливо продолжил седобородый волшебник, когда Гарри снова потянулся к дверной ручке, — так уж вышло, что всё, что было сказано или сделано в здешних стенах, в какой-то момент достигает и моих ушей. Гарри почудился в этой фразе какой-то особенный, почти вызывающий смысл; он уставился на Дамблдора с беспомощной злостью и прорычал: — Альбус, я не в настроении для ваших загадок. — Я говорю совершенно чётко, — невозмутимо ответил Дамблдор, и глаза его за стёклами очков-половинок лукаво блеснули. — Ты поймёшь, как только научишься слушать. Гарри молча отвернулся и толкнул дверь плечом. Фраза догнала его уже в спину, врезалась между лопаток: — Загляни в учительскую, мальчик мой. И, во имя Мерлина, не соверши очередную ошибку. — Не совершу, — пообещал Гарри себе под нос, уже сбегая по винтовой лестнице. В конце концов, он откуда-то знал абсолютно точно — тот разговор, который им предстоял, должен был расставить все точки над i. Всё исправить. Или… Не будет никаких «или», Поттер. Не будет. Он добрался до нужного этажа в считанные минуты, благо школа была тиха и безлюдна: урок ещё не закончился. Задыхаясь, толкнул тяжёлую дверь. Остановился на пороге. Огляделся. — А, Гарри! — с улыбкой воскликнула профессор Вектор, отвлекаясь от игры в волшебные шахматы с профессором Синистрой. — Какой приятный сюрприз! — пискнул крошечный профессор Флитвик. — Заходи, заходи, — поманила его профессор Спраут. Но Гарри смотрел на одного-единственного человека в этом небольшом помещении. На Северуса Снейпа, стоявшего спиной к нему у окна. На Северуса Снейпа, который даже не обернулся. Это было ожидаемо, но всё равно — задело. — Здравствуйте, здравствуйте… — торопливо проговорил Гарри, невпопад кивая остальным преподавателям. И — шагнул туда, к этому окну. — Есть ли у вашего нахождения здесь в разгар рабочего дня мало-мальски стоящая причина, мистер Поттер? — спокойно осведомился Снейп, не поворачиваясь к нему лицом. Ты так не хочешь меня видеть? — Думаю, да, — хрипло отозвался Гарри, и его попытка скопировать прохладный официальный тон Северуса с треском провалилась. — Уделите мне пару минут, господин директор, сэр? Нужно поговорить. Какая-то часть его всерьёз ждала, что Снейп заартачится, примется плеваться ядом или вовсе выставит его из учительской… Но он медленно кивнул и, не сказав ни единого слова, первым двинулся к двери. — Э-э… ещё увидимся, — неуклюже пробормотал Гарри профессорам и заработал целых четыре понимающих улыбки. — Поговорить, как же… — произнесла профессор Вектор за его спиной, когда он уже прикрывал за собой дверь. — Эх, молодость… — одобрительно прогудела Спраут.