Победитель получает всё

Гарри предполагал, что они вернутся в кабинет директора, но у Северуса оказалось на этот счёт иное мнение: он открыл дверь первой попавшейся им на пути аудитории и коротко произнёс: — Входи. Было в его голосе что-то странное, какая-то дрожащая нотка, напряжённая, как струна, и Гарри не удалось понять, какую эмоцию она обозначала. Мерлин, ему казалось, он хорошо изучил Северуса за последние месяцы! Но теперь тот показался ему нечитаемым, непостижимым и — недоступным. Словно они оба вернулись назад во времени. Или Гарри просто нервничал? Дракклы, Поттер, вытри сопли и возьми себя в руки. Гарри перешагнул порог. Огляделся — самый обычный пустой класс. Парты, место учителя, теснящиеся у задней стены шкафчики. Не самое удачное место для выяснения отношений, но что-то подсказывало ему, что напрашиваться сейчас в комнаты Снейпа было бы не только наглостью, но и самоубийственной дерзкой глупостью. Поэтому он лишь взмахнул рукой, накладывая Заглушающие Чары, обернулся лицом к вошедшему следом Северусу, открыл рот и… Они заговорили синхронно, в унисон. — Мне очень жаль. — Я не должен был так себя вести. И — замолчали. Тоже разом, точно у обоих одновременно кончился в лёгких воздух. Их отделяло друг от друга не более шага. Гарри видел собственное отражение в чёрных глазах, казавшихся ему в это мгновение бездонными и опасными, топкими, как болота, угодишь в такое — и ни за что не выберешься живым. Ему подумалось, что он вовсе и не рвался выбираться. Это была глупая и сладкая мысль, заставившая его слабо улыбнуться, и улыбка эта что-то разрушила; магия момента улетучилась, Снейп отшатнулся, выражение его лица сделалось отстранённым и сдержанным. Нет уж. Гарри не собирался позволять ему снова облачиться в свои доспехи. Не сейчас. — Прости меня, — проговорил он твёрдо, вскидывая подбородок и ловя чужой взгляд. — За то, что оставил тебя одного на Конгрессе. Мне не следовало уходить. Я… не подумал о последствиях. Снейп медленно кивнул. И очень тихо, почти по-змеиному шипящим шёпотом, отозвался: — Не думать о последствиях — ваша профессиональная стезя, не так ли, мистер Поттер? Возникла пауза. — Хватит, — произнёс Гарри сквозь зубы после непродолжительной внутренней борьбы, — звать меня мистером Поттером. Это звучит так, словно ты всё ещё видишь во мне моего отца. Северус вскинул брови. — К моему глубочайшему сожалению, ты чудовищно похож на Джеймса, — ответил он с холодной улыбкой. Гарри помрачнел, с трудом проглотив болезненную шпильку. Он был к ней готов; Мордред, да он думал, Северус с порога начнёт на него орать, и тот уже вёл себя совершенно иначе, что не могло не изумлять; но, сколько бы Гарри ни обещал себе не реагировать на подначки и не начинать новую ссору, всё в нём мучительно сжалось. — Впрочем, — негромко заметил Снейп, следивший за его лицом со странным напряжённым вниманием, — в тебе много и от Лили. И ещё больше — от тебя самого. Одному Мерлину известно, где, как и от кого ты этого понабрался. Гарри уставился на него почти растерянно — он не очень понимал, зачем был нужен этот небольшой диалог. Разве что… — Эта гремучая смесь, мистер Поттер, — почти беззвучно закончил Северус, — однажды сведёт меня с ума. Гарри беспомощно открыл рот. Потом, разозлившись на самого себя за абсолютную неспособность связно мыслить в присутствии Снейпа, резковато и торопливо проговорил: — Слушай, что бы ты под этим ни подразумевал, я пришёл помириться. Извиниться. Ладно? Мне правда жаль. Я не должен был исчезать посреди конференции. Просто меня… вывела из себя эта ситуация. Сперва эта Ванесса, — они оба поморщились при упоминании её имени, — решившая, что она и именно она вправе диктовать мне, кого любить, а потом — твоя вспышка ревности. Идиотская, уж извини. В самом деле. Снейп смерил его своим фирменным ледяным взглядом, но Гарри упрямо продолжил: — Меня она очень задела. Чудовищно, Северус. В тот момент я был способен думать только о том, что ты мне сказал, в чём ты меня обвинил. Я бы ни за что и не вспомнил о том, сколько людей присутствовало при нашем… скандале. Если бы не Люциус. — Люциус? — отрывисто спросил Снейп, и впервые на его лице проступили отголоски настоящих эмоций — смятение, недоверие… а затем — понимание. И ярость. — Ты разговаривал с Люциусом? — Это было не очень-то похоже на разговор, — ответил Гарри, не зная, радоваться подобному прогрессу или беспокоиться: Северус казался по-настоящему разозлённым. — Скорее на… отрезвляющую пощёчину. Лорд Малфой напомнил мне о публичности, о последствиях моих действий, о том, что я не должен терять голову и вытворять безумства… словом, порекомендовал поменьше гриффиндорствовать. Снейп долго молчал; так долго, что Гарри успел выласкать взглядом и выучить наизусть тревожную складку на его лбу; наконец он невесело усмехнулся и тихо сказал: — Забавно. Он отчитал меня как малолетку практически за то же самое. Гарри шокированно уставился на него, и Снейп скривился и пояснил: — За потакание… страхам. За неспособность хладнокровно мыслить. Словом, за те пороки, в которых нам всегда неприятно и трудно признаваться себе самим. — О, — пробормотал Гарри. И, не найдясь с ответом, зачем-то сказал: — Я в какой-то момент подумал, что это ты его ко мне подослал. Тонкие чёрные брови вновь взлетели вверх. — Стало быть, вы подозревали меня в трусости, мистер Поттер? — вкрадчиво осведомился он. — Нет, — хрипло ответил Гарри, — не после того, как я увидел послания от тебя. На лицо Северуса Снейпа набежала тень, и на один едва ощутимый удар сердца оно исказилось — зло и болезненно. — Значит, ты всё-таки их прочёл, — почти выплюнул он. — Да, — ответил Гарри с неясным, зародившимся где-то у него в груди вызовом. Подступил ближе. Снейп тут же попытался отстраниться, но Гарри успел поймать его за руку, сжать: легонько, не причиняя боли, лишь призывая остаться на месте. — Да, Северус. И я знаю, что ты ещё не готов сказать мне вслух того, что успел написать — и зачеркнул сразу после. Снейп опасно сощурился, но Гарри знал уже, что взгляд этот не был так смертоносен, как казался; запястье в хватке его пальцев оставалось напряжённым, но Северус не стремился вырвать руку из захвата — значит, давал фору в несколько секунд. Этого было более чем достаточно. — Я кое-что понял, — сказал он, кусая губы. — Неужели, — безразлично отозвался Северус, но глаза его сделались обеспокоенными и внимательными. Гарри любил эти маленькие детали. То, как они разрушали тщательно создаваемый образ непробиваемого ублюдка. То, как они переворачивали всё внутри него вверх тормашками, выворачивали наизнанку все его представления и принципы, всю его жизнь. Может, в этом и был смысл. Куда больший, чем тот, что крылся в сиюминутных обидах и нетерпении. — Я понял, что всё это неправильно, — начал Гарри еле слышно. Восковая маска лица Снейпа дрогнула. — Неправильно? — свистящим шёпотом повторил он. Гарри кивнул: — Да. Да, Северус. То, что есть между нами. То, как это началось. Это неправильно. Это должно было быть по-другому. И будет. Мы ещё можем всё исправить. Научиться доверять друг другу. Научиться слышать друг друга. Быть вместе по-настоящему. Мы можем всё… если ты тоже готов попробовать. Снейп смотрел на него не отрываясь, и радужка его глаз была до того бесконечно-чёрной, что слилась с провалами зрачков. Спустя несколько бешеных ударов сердца, полных волнения, надежды и сомнений, он спросил: — А что, если я откажусь? Ты не… Лишь выдержка и аврорская выправка не позволили Гарри даже вздрогнуть, но он невольно сжал пальцы на чужом запястье чуть сильнее — и Северус это заметил. — Что, если я откажусь? — повторил он практически по слогам. — В конце концов, мистер Поттер, я уже сыт по горло этими эмоциональными качелями. Гарри смотрел на него молча, не находя слов. Секунду он ещё боролся с собой, с этой озвученной ему в лицо простой истиной. Затем медленно разжал пальцы — это был конец, а он умел принимать поражение. Однажды Снейп сам на практике научил его вовремя слышать слово «нет», и теперь, очевидно… Пришла пора применить это умение. — В чём дело? — насмешливо спросил господин директор; лицо его снова сделалось нечитаемым, холодным, каменным — как то, что ворочалось сейчас у Гарри в груди, больно тычась в рёбра. — Раньше тебя не остановила бы такая мелочь, как перспектива моего отказа. — Раньше я не относился к тебе так, как теперь! — огрызнулся Гарри. — Я подумал… по твоим посланиям… я подумал, что ты тоже хочешь всё исправить. Не вернуть — но сделать лучше и правильнее. Но, если ты скажешь мне уйти, я это сделаю. Снейп вскинул брови. В изгибе его дрогнувших губ Гарри почудилась почти улыбка. Улыбка-пощёчина, улыбка-удар. — Так уходите, — мягко сказал он. — Уходите, мистер Поттер. Дверь там. Короткую долю мгновения Гарри сверлил его равнодушное лицо недоверчивым взглядом, не в силах осознать услышанное и понять, как до этого дошло; всё в нём сжалось, а дышать стало нечем; он усилием воли заставил себя расправить плечи и пожать ими, а потом обогнул неподвижно застывшего Снейпа и шагнул к двери. И его тут же смело неожиданным и мощным вихрем, прижало — лопатками к стене, Снейп навалился грудью на грудь, тяжёлый, разгорячённый, с пылающими кострами глаз. И прошептал то ли с разочарованием, то ли с облегчением, то ли с удовлетворением, то ли — со всем сразу, одной неразборчивой мешаниной: — Какой же ты ещё наивный доверчивый мальчишка. Гарри моргнул, ослеплённый и оглушённый сперва болью, а следом — недоумением. А потом до него дошло — и это его взбесило, и вывело из себя, и заставило потерять самоконтроль практически сразу же; он выскользнул из захвата Снейпа, притиснул к стене его самого, пальцами — на тонкой шее, не перекрывая кислород, но угрожающе сжимая… Прорычал, зло сверкая глазами: — Ты что, меня проверял? Снейп даже не пошевелился, как будто эта странная поза — и чужая ладонь на горле — совершенно не причиняла ему дискомфорта. — Прости, Поттер, — прошелестел он мягко, но в голосе его не слышалось раскаяния, — если ты строишь отношения со слизеринцем, ты должен быть готов ко всему. — Готов ко всему?! — повторил Гарри вибрирующим тоном, чуть усилив хватку. — Для чего была эта проверка? Чего ты добивался? Северус аккуратно, но настойчиво положил руку ему на грудь. И это странным образом заставило Гарри остыть, и послушно разжать пальцы, и отступить на шаг. Господин директор невозмутимо одёрнул сбившуюся мантию и, не отрывая от Гарри гипнотизирующего взгляда питона, медленно пояснил: — Я хотел понять, способен ли ты меня услышать. Будешь ли ты уважать мой выбор, если он разойдётся с твоим собственным. — Проверил? — зло спросил Гарри; в нём ещё клокотали ярость и обида. Последняя — больше на самого себя: как ребёнка, как глупого первокурсника! — Проверил, — хрипло ответил Снейп, поправляя платок на шее. И — немыслимо — слабо улыбнулся. — Ты прав, хоть я и полагал, что это мне придётся донести до тебя эту простую истину. Ты прав, Пот… Гарри. Это действительно неправильно. Всё это. И никто из нас не сможет двигаться в нужном направлении, к этому твоему, — его губы насмешливо дрогнули, но в глубине его глаз мелькнуло что-то неожиданно тёплое, — «вместе», пока мы не расстанемся с якорями, тянущими нас на дно. Его имя, произнесённое этим непривычным тоном, почти ласкающим, было лучшим успокоительным на свете. — Это было обязательно? — сухо уточнил Гарри, хотя последние отголоски вспышки гнева в нём уже затихали. — Боюсь, что так, — произнёс Северус — и вдруг шагнул к нему первым. Коснулся одними кончиками пальцев его щеки. Гарри стоило усилий не вздрогнуть и не прильнуть к этой холодной ладони, чтобы не спугнуть его. — Боюсь, что так, Гарри. Мне нужны гарантии. Мне нужно знать, что, если я сделаю шаг вперёд, ты шагнёшь вместе со мной. — Разве ты не знал об этом раньше? — спросил Гарри, едва шевеля губами. Северус покачал головой. — Я предполагал, а предполагать недостаточно, — ответил он мягко и вдруг убрал руку и отвернулся. — Пойми меня, это… дань призракам прошлого. С обидами, нанесёнными мёртвыми и мёртвым, расставаться сложнее всего. Гарри не понимал, о чём он, и не знал, что сказать, лишь беспомощно смотрел на худые напряжённые плечи. И оба молчали долгие минуты. — Правда в том, Поттер, — очень тихо заговорил Снейп вновь, и было в его голосе что-то скрипучее, почти трещащее, каким бывает звук бьющегося стекла, — что мне страшно. Мне страшно, потому что я тебя не понимаю. Мне страшно, потому что я не знаю, чего от тебя ждать, и по привычке жду худшего. Мне страшно, потому что любого человека рядом с тобой я воспринимаю как угрозу, как потенциальную вероятность, как неизбежность. Мне страшно, потому что мне сорок пять лет, а мне вскружил голову мальчишка на целую жизнь младше меня. И любить его — значит шагнуть в пропасть. Гарри было нечем дышать. Тысяча солнц умерла и вспыхнула, вернувшись к жизни, где-то у него внутри. Целую секунду он медлил, а потом едва не проклял себя за это бездействие. И шагнул к Северусу, и обнял его со спины, не разворачивая к себе лицом — я знаю, тебе нужно собраться, — и прошептал, вкладывая в эти слова всю свою надежду, и пылкость, и отчаяние: — Я буду там. Я буду там, в этой пропасти, на самом дне. Тебе не придётся падать одному. Снейп пошевелился, откинулся спиной на его грудь. И — усмехнулся, со знакомыми едкими нотками: — Как патетично, мистер Поттер. — Тебе понравилось, — возразил ему Гарри, касаясь почему-то дрожащими губами прохладного виска. Северус хмыкнул, как будто хотел опровергнуть это дерзкое высказывание, но его сердце билось под ладонью Гарри встревоженной птицей, гулко, торопливо и больно, и это говорило ему обо всём, что он должен был знать, лучше любых слов. Ты поймёшь, как только научишься слушать. Он почти рассмеялся, когда это пришло ему на ум. И признался, пьянея от того, что Северус всё ещё позволял обнимать себя, и гладить по плечу, и касаться беглыми прикосновениями-поцелуями макушки: — Знаешь, мне тоже бывает страшно. Страшно не быть тебе нужным в той мере, в которой ты нужен — жизненно необходим, слышишь? — мне самому. Страшно не оправдать твоих ожиданий. Особенно когда ты смотришь на меня таким взглядом, точно я испортил какое-нибудь жутко сложное зелье. Ты и сам словно зелье, нестабильное и готовое рвануть в любой момент, а я даже не знаю состава и кидаю ингредиенты наобум. Снейп пошевелился в его объятиях и странно хмыкнул. — Мне хочется быть для тебя больше, чем «глупым мальчишкой», — продолжил Гарри, пробравшись пальцами под шёлковый платок и бездумно поглаживая рельефные узоры шрамов. — Кем-то, кому ты можешь доверять. Кем-то, на кого ты можешь рассчитывать. Кем-то, с кем тебе необязательно носить маски. Кем-то, кто примет тебя любого. Примет и полюбит. Северус вздрогнул и выпутался из его рук. Гарри подумал, что он сказал лишнего, что это было уже чересчур, что крошечная чаша терпения господина директора оказалась переполнена… но Снейп лишь повернулся к нему лицом, поймал его за плечи и тихо, но чётко произнёс: — Мы способны заставить друг друга свихнуться, ты в курсе? Гарри ухмыльнулся: — А разве не в этом смысл? Снейп вскинул брови и едко отозвался: — Быть может, в вашем случае, мистер Поттер, это не покажется такой уж большой потерей, но я предпочёл бы остаться в здравом уме и трезвой памяти, что с таким партнёром как вы кажется довольно затруднительным. Гарри перестал улыбаться, однако в эту же секунду Северус с поистине кошачьей грацией прильнул к нему и коснулся сухими губами его собственных. — Впрочем, «затруднительно» не значит «невозможно», — проговорил он таким тоном, словно ещё сомневался, но Гарри видел, как пляшут в его глазах лукавые черти, — а ты, Поттер, славишься своим умением раздвигать границы дозволенного. — Слизеринский лис, — выдохнул Гарри то ли возмущённо, то ли впечатлённо, жадно притянув его к себе, и несколько восхитительных минут реальность их состояла из одних только торопливых рваных поцелуев. А потом откуда-то из-за двери донеслись голоса, шепотки и, судя по всему, звуки споров, и кто-то пропищал знакомым игривым тоном Флитвика: — Северус! Гарри! У меня через пять минут начинается урок! Я даю вам ровно тридцать секунд на то, чтобы вы сбежали до появления детей, мальчики, тридцать секунд — и ни секундочкой больше! Снейп раздражённо поморщился, но Гарри готов был поспорить, что заметил на его лице непривычную взволнованную полуулыбку, когда прощально взглянул на Северуса перед тем, как выскользнуть из кабинета первым.