Победитель получает всё

Северус? Ты тут? Хочу тебе кое-что предложить. Зная вас, мистер Поттер, эта формулировка звучит довольно угрожающе. Здесь я, здесь, Гарри. В чём дело и почему тебе не спится в полпервого ночи? Я тут подумал… Какое громкое заявление. Хватит язвить. Тебе что, опять отдавила ногу Спраут? Нет. Но у меня был сложный и неприятный день. Что ты хотел мне предложить? Пойдём на свидание? Поттер… Это значит «да»? Это значит «что ещё за сумасбродная идея взбрела тебе в голову». Свидание — это не сумасбродная идея. Это то, куда ходят нормальные пары. Настоящие пары. Ты не хочешь? Если не хочешь, я, конечно, не настаиваю. Ты не обязан. Но я подумал, что было бы здорово. И ещё что у нас ни разу не было свидания. Всамделишного. Обещаю не приставать! Северус? Обещаете, мистер Поттер? Мне почему-то верится с трудом. Впрочем, почему бы и нет. Только, умоляю, не в Хогвартсе. Поппи трижды спросила у меня, как у нас с тобой дела. И это только за сегодняшний ужин. Я не выдержу, если ты подкинешь моим коллегам новый повод для жарких обсуждений и умилённых вздохов. Никакого Хогвартса, так точно, сэр. Как насчёт маггловского бара? Если, конечно, не боишься тряхнуть стариной. Это какой-то намёк, нахальный мальчишка? Что вы, господин директор, сэр. Это лишь беспокойство за вас. Всё-таки коктейли с текилой в столь почтенном возрасте… Ты поразительно живуч, но не бессмертен. Советую об этом не забывать. Отлично. Бар так бар. Пришли мне место и время. Посмотрим, кто из нас слишком стар, а у кого молоко на губах не обсохло для таких развлечений. Эй, я шутил, если что! Возможно, тебе пора с этим завязать.

***

Гарри окинул себя скептическим взглядом, покрутился перед зеркалом, тяжело вздохнул… и пошёл переодеваться в третий раз. Просто фантастика какая-то — сколько всего у них уже было с Северусом, от громких скандалов до жадных поцелуев в кабинете директора, а вот до свидания не доходило ни разу. И теперь он нервничал, как влюблённый четверокурсник. Одеваться, разумеется, стоило по-маггловски — меньше всего на свете Гарри хотелось привлекать к себе в этот вечер чужое внимание, и он даже не сомневался, что Снейп разделял это мнение. Но вот что… Драные джинсы или строгие брюки? Что, в конце концов, понравилось бы Северусу больше? Мерлин, он вёл себя как девчонка. — Хозяину очень идёт эта рубашка, — заметил Кричер, которому была уготована незавидная роль судьи и советчика. — Но, если хозяин Гарри всерьёз собрался надеть эти лохмотья… — Никакие это не лохмотья, сейчас все так ходят! — возмутился Гарри, только что влезший в джинсы. — Ну, магглы. Не могу же я в мантии туда завалиться. — Бездарное отребье, не имеющее ни чувства вкуса, ни собственного достоинства… — проворчал Кричер и завёл старую как мир пластинку о том, что ни один уважающий себя маг в такое не вырядился бы. — Ладно, ладно! — буркнул Гарри, стягивая джинсы. — Надену брюки. Буду как офисный клерк. — Как достойный молодой человек, пришедший на романтический вечер со своим партнёром, — гордо поправил его Кричер, и Гарри закатил глаза. К шести вечера он был уже совершенно готов, гладко выбрит — пришлось расстаться с щетиной, которую Северус клял на чём свет стоит последнюю неделю, и Гарри чувствовал даже что-то вроде тоски по ней — и сыт по горло советами верного Кричера, варьирующимися в диапазоне от «не забудьте сделать ненавязчивый комплимент» до «преподнесите мастеру Снейпу розу в знак серьёзности своих намерений». У Гарри имелись довольно серьёзные опасения, что, вздумай он в самом деле подарить Северусу цветок, и вышеозначенный оказался бы у него в причинном месте раньше, чем он успел бы сказать «текила». Ровно в шесть раздался звон Сигнальных Чар — Снейп, педантичный и точный до минуты, оказался верен себе и сегодня. Гарри помчался в гостиную, замер на мгновение на пороге, моментально найдя взглядом худую высокую фигуру, только что вышагнувшую из камина, потом как-то совершенно по-идиотски улыбнулся и пробормотал: — Прекрасно выглядишь. Северус насмешливо вскинул брови. Он променял извечный сюртук, количество пуговиц на котором могло бы однажды свести Гарри с ума, на тёмно-синие брюки и белую рубашку, закатанные рукава которой обнажили худые, но жилистые руки — восхитительные руки с рельефными узорами вен. А ещё на нём не было платка. И, когда он приблизился к Гарри и дотронулся кончиками пальцев до его подбородка, это прикосновение оказалось привычно волнующим и многообещающим, отозвалось где-то у него внутри сладким спазмом. — Признаться, я буду скучать по твоей колючести, — негромко заметил Северус. — Но недолго. — А мне нравилось, — рассмеялся Гарри, перехватывая его руку и поглаживая выступ косточки на тонком запястье. — Может, я вообще отпущу бороду… — И будешь изгнан с позором из моего кабинета, как только решишься на это безобразие, — не слишком убедительно отозвался Снейп. Потом посмотрел куда-то в сторону, и жёсткая линия его рта чуть смягчилась. — Здравствуй, Кричер. Пока домовик, всё это время отиравшийся поблизости, рассыпался в помпезных приветствиях и предложениях всего на свете, от чашечки кофе до тыквенного пирога, Гарри откровенно пялился. Видеть Северуса в маггловской одежде, с этими закатанными рукавами и — Мерлин всеблагой — небрежно расстёгнутой верхней пуговицей было… Непривычно. И, должно быть, раздевать его было бы тоже… — Мистер Поттер, не витайте в облаках, — с беззлобной насмешкой произнёс вдруг Снейп. И Гарри, вздрогнув и очнувшись, посмотрел на Кричера и сказал как-то невпопад: — Оставь тыквенный пирог на потом. Мы ещё вернёмся. — «Мы»? — повторил Северус с почти осязаемым весельем в голосе. — Рассчитываете напоить меня и воспользоваться моим состоянием, господин Главный Аврор? — Я не имею в виду ничего такого, — торопливо произнёс Гарри. — И я же пообещал не приставать. — Да, — медленно ответил Снейп, сверля его странным пронзительным взглядом, который задержался сперва у Гарри на губах, а после соскользнул на кадык — и ниже, зазмеился по груди. — Ты определённо упоминал что-то такое. И Гарри, в общем-то, оказался верен своему слову до последней секунды. На протяжении всего вечера — восхитительного и неожиданно весёлого, полного разговоров ни о чём, смешков и беззлобных шпилек — он не позволял себе ничего лишнего. Ничего, кроме взглядов, пусть даже их одних, по едкому комментарию Северуса, было достаточно для того, чтобы «моментально ощутить себя обнажённым и связанным». Признаться, идея со связыванием… Конечно, их тут никто не знал — бармен лишь покосился на них пару раз с любопытством, но не задал ни единого вопроса, а посетителям, по большей части молодым, пьяным и влюблённым, не было дела до такой же пары, как и другие, ежедневно приходящие в это оживлённое место. Может, в этом и была вся прелесть — Гарри почти забыл, каково это, когда никто не пялится, не лезет с расспросами и не распускает слухов. Было невероятно здорово просто сидеть с Северусом за дальним столиком, изредка заказывая новый напиток, по-маггловски чокаться стопками и обсуждать всё на свете, точно они делали так миллиарды раз. Этот вечер был идеален даже без какого-либо физического подтекста, хотя, видит Мерлин, каждый раз, когда худое колено Снейпа сталкивалось с его собственным под столом, Гарри хотелось опустить на него ладонь, погладить и скользнуть пальцами чуть выше по плотной ткани. До самого его бедра. И, Гарри был уверен, тело Северуса — восхитительно отзывчивое и честное тело — откликнулось бы на эту требовательную ласку. Но он ведь пообещал! И не собирался нарушать своё слово. Не собирался. Не собирался… Даже когда они, держась друг за друга то ли чтобы не упасть, то ли просто в качестве предлога для этой невинной близости, аппарировали в пустой и тёмный коридор особняка на Гриммаулд-плэйс. Даже когда губы Северуса, отдающие на вкус текилой с яблочным соком, нашли его собственные, а тонкие пальцы с неожиданной безжалостной силой дёрнули его за волосы, углубляя и продлевая поцелуй. Даже когда, не в силах сопротивляться соблазну, Гарри жадно скользнул ладонями по узкой спине, облапил крепкую задницу и соскочил жалящим прикосновением языка и зубов на обнажённую белую шею. «Не приставать», в конце концов, могло означать и «не провоцировать на что-то большее, пока Северус не будет готов». Гарри с трудом давалось ожидание, но он готов был учиться. У Снейпа оказалось на этот счёт совершенно иное мнение. Особенно когда — совершенно незаметно и самым необъяснимым образом, точно по волшебству — они очутились у Гарри в спальне. Кричер — храни его Мерлин — под ногами со своим тыквенным пирогом не путался и вообще не появлялся на глаза. Были только они, они двое. Он — и Северус, взгляд которого казался Гарри в эту секунду решительным и настойчивым, точно он собирался что-то сделать или сказать. Кто из них первым потянулся к другому, стоило двери спальни захлопнуться за их спинами, Гарри не знал и знать не хотел. Важно было одно — горячее даже через слой ткани тело Северуса в его объятиях, подрагивающие губы на его подбородке, жаркое дыхание ему в шею. — Я даже впечатлён, — пробормотал Снейп хрипло в паузе между серией жадных поцелуев, пока его пальцы скользили по голой спине Гарри, давно уже пробравшись под рубашку, — тем, как хорошо ты держался в баре. Какой самоконтроль… — Это было… трудно, — выдохнул Гарри, изо всех сил пытающийся отыскать в себе сейчас ту силу воли, которая позволила ему осуществить это несколькими часами ранее. Что казалось практически невозможным — теперь. У Северуса глаза горели, точно две адских жаровни, а губы чуть припухли, и это зрелище… о, Мерлин, это зрелище было способно свести его с ума. — Хорошее поведение необходимо поощрять, — мягко проурчал он куда-то Гарри в подбородок. Прижался коротким поцелуем-укусом к горлу, у самого напряжённо дрогнувшего кадыка. А потом. Опустился на колени. — Северус, что ты… — растерянно начал Гарри, издавший какой-то сдавленный горловой звук. — Будьте добры, помолчите, мистер Поттер, — ответил тот почти резко. И — потёрся щекой о его бедро. Ткань брюк могла смазать, приглушить ощущение от этой близости. Но не свести его на нет. Только не говори мне, что ты… Северус не спешил. Его пальцы скользили по напряжённому животу Гарри, повторяли линию ремня, губы почти касались разгорячённой кожи. Казалось, прошла целая вечность — или один суматошный удар сердца — перед тем, как он расправился с пряжкой и вжикнул ширинкой. Гарри поймал его — дрожащей ладонью за подбородок. — Подожди, — пробормотал он хрипло, почти готовый кончить от одного того, что знал, что будет дальше, — подожди, Северус… ты уверен? — Что за идиотский вопрос, — ответил Снейп еле слышно, и брюки медленно, но неумолимо поползли вниз вместе с бельём. А в следующую секунду к его бедру прижался жаркий влажный рот, Северус лизнул, прихватил кожу зубами, чуть оттянул — так, что, когда он отстранился, на этом месте остался след. Едва заметный на смуглой коже, но совершенно очевидный — для них обоих. Гарри задохнулся. Северусу, очевидно, понравилось — то ли вид собственной метки, то ли тот почти беззвучный хриплый выдох, который Гарри не сумел удержать, — потому что в следующее мгновение он скользнул губами чуть правее, обжёг кожу горячим дыханием, укусил почти больно — и тут же старательно и мокро зализал, будто извиняясь… У Гарри в голове помутилось. Стояло так, что ни о чём другом думать было решительно невозможно, член прижимался к животу и подрагивал каждый раз, когда Северус, будто намеренно целуя совсем рядом, но не прикасаясь к нему, повторял длинным мазком языка или дразнящей близостью зубов линии его бёдер. И это было… это было… — Блядь, — прорычал он сквозь зубы, когда Снейп всё-таки обхватил пальцами его член — твёрдо, почти жёстко, просто идеально, — блядь, Северус… прошу, сделай что-то, или… Осёкся, подавился глухим горловым стоном — в это самое мгновение Снейп прошёлся кольцом пальцев по всей длине, потёр подушечкой большого головку, размазывая по ней выступившую капельку. Практически дотронулся до неё губами — Гарри ощущал его сбитое дыхание, и этого было достаточно для того, чтобы всё в нём перевернулось и вспыхнуло. — Следите за языком, мистер Поттер, — произнёс Северус Тоном Строгого Учителя. И взял в рот. Гарри почти захрипел. Он должен был, наверное, позволить Снейпу делать это — отсасывать ему, Мерлин великий — в том ритме, в каком тому хотелось; должен был, наверное, оставить ему пространство для манёвра, и возможность отстраниться, и шанс продолжить эту невыносимо сладкую игру; должен был, должен был, должен был… Не смог. Кто сумел бы — почувствовав этот шёлковый тесный рот, этот юркий язык, это фантастически тесное горло, будто созданное для Гарри, для него одного? Кому хватило бы на это выдержки и сил? Определённо не Гарри Джеймсу Поттеру. Его ладонь легла на чужой затылок, пальцы сперва запутались в распущенных волосах, а после — сжались в кулак, дёрнули — ближе, Северус покачнулся, но не попытался отстраниться. Напротив; он позволил. Прижался. Почти уткнулся носом Гарри в низ живота. Расслабил горло, пропуская член глубже. — С-сука… — прошипел Гарри, который, в общем-то, сквернословил крайне редко. — С-сука, какой же ты… послушный податливый горячий тесный идеальный Ему ни за что не хватило бы ни дыхания, ни тех слов, что ещё оставались в голове и на языке, чтобы это описать; но, наверное, Северус понял — Северус всегда понимал чуточку больше, чем Гарри говорил. Он чуть пошевелился, подался назад, почти выпустил член изо рта — с совершенно восхитительным влажным звуком, — выдразнил мокрым движением языка по всей длине и вновь обхватил губами головку. Медленно, невыносимо медленно, будто издеваясь, снова взял в рот — сперва позволив члену ткнуться в щёку, а после пропустив дальше, в горло. В это изумительное, невероятное, лучшее на свете горло, кто бы мог подумать, господин директор, сэр… Мягко сглотнул. И поднял глаза на Гарри. Гарри не смог бы сказать, что именно подтолкнуло его к краю, выломало, вывернуло наизнанку в эту секунду — то, как влажно и жарко было у Северуса внутри; то, как он сжался вокруг его члена; или, быть может, всё-таки то, как он посмотрел — своим дьявольским взглядом, за которым Гарри пошёл бы хоть в Преисподнюю… Он то ли зарычал, то ли застонал, то ли — всё вместе; пальцы его, беспорядочно сжимавшие волосы Северуса, дёрнулись в попытке предупредить и заставить отстраниться. Но Северус раздражённо мотнул головой и оттянуть себя назад не позволил. Гарри это добило. Оргазм был — ослепительно-белой вспышкой перед глазами; звоном в ушах; сердцем, пытающимся выломать ему рёбра к чертям; судорожным и бесконтрольным движением бёдер — навстречу этому шёлковому горлу, этому влажному рту, этим тёплым губам… Слух и зрение вернулись к нему через много, много невероятно сладких секунд. И первым, что Гарри увидел, разлепив ресницы, было — то, как Северус медленно отстраняется, выпуская его член изо рта с самым порочным и самым восхитительным звуком на свете. — Мерлин… — пробормотал он совершенно севшим голосом, жадно лаская взглядом чуть покрасневшие скулы, бесконечно чёрные глаза и ещё — ясейчаспростосдохну — тонкую ниточку слюны в уголке припухших губ. — Почти, — хрипло согласился Северус. Гарри на колени напротив него не опустился — упал, даже не потрудившись подтянуть брюки. Привлёк к себе, грубовато, почти резко, как мог — руки почти не слушались. Поцеловал — жадно и мокро, и тот полузадушенный стон, который Северус издал, откликнувшись на поцелуй, был самой потрясающей музыкой на свете. Гарри мазнул ладонью по его животу, соскочил ниже… Он мог бы кончить повторно от одного этого ощущения чужого возбуждения, от пульсации твёрдой плоти под пальцами. Он уже собирался расстегнуть чужую ширинку, но Северус перехватил его руку и еле слышно произнёс — с этой никуда не девшейся блядской хрипотцой, восхитительной и порочной: — Не спеши. Нужно растягивать удовольствие, нетерпеливый мальчишка. — Растягивать, — сказал Гарри на выдохе, глядя на него больными бешеными глазами, — я умею. И это были вызов, и предложение, и обещание. — В следующий раз, — отдышавшись, сказал Северус спустя много, много сладких и жадных минут, полных сбитого дыхания и торопливых движений, — нам всё же стоит… дойти до кровати. Я, знаешь ли… Мордред, Поттер… уже немолод для таких авантюр. Гарри, только что оставивший алый росчерк засоса на его ключице, перевёл взгляд на собственную кровать, стоявшую в считанных шагах от них, и расхохотался.