Победитель получает всё

Молчание было почти оглушительным. Виктор недобро хмурил кустистые брови, мадам Максим встревоженно щурилась и то и дело прижимала длиннопалую ладонь к животу, точно это её успокаивало, Северус безмолвно взирал на Эмили, и лицо у него было мрачное. В таких условиях Гарри и самому не захотелось бы ничего никому рассказывать. Тактика Снейпа — быть может, единственная доступная ему сейчас — была вполне понятна: надавить, заставить, выудить информацию силой и туманными намёками на отчисление. Он всегда вёл себя так; быть может, он был потрясающим директором в плане организационных моментов, но приходилось признать — детей Северус Снейп не понимал. Им нужно было быть другом — вот в чём Гарри был уверен. Ему уже случалось допрашивать детей, оказавшихся свидетелями преступления; страх и нервозность всегда странным образом переплавлялись в них в чистый вызов, почти в отторжение. И, если поощрить эту гремучую смесь своим напором… — Мисс Флинт, мы теряем время, — сухо заметил Северус, вырвав его из размышлений. Эмили пожала плечами: — Я правда ничего не знаю. В последний раз я видела Стефана и Габриэль позавчера, за ужином, и они вели себя совершенно нормально. Но у тебя есть некоторые соображения насчёт их местонахождения, подумал Гарри, заметивший, как едва уловимо порозовели щёки мисс Флинт. Ты можешь не быть уверена на сто процентов — вряд ли ты стала бы открыто лгать в лицо директору… — Неужели они совсем ничего тебе не сказали? — напряжённо спросила мадам Максим. — Не дали ни единого намёка? — Мерлин, они же не могли просто-напросто взять и испариться! — взорвался Виктор. Эмили дёрнулась. Гарри поджал губы, взвешивая все «за» и «против» — было у него ощущение, что он лезет не в своё дело, — потом очень тихо произнёс: — Я хотел бы поговорить с Эмили наедине. Если, разумеется, вы не возражаете. Это своё «вы» он адресовал всем директорам, находившимся сейчас в этом кабинете, но смотрел только на Снейпа. И этот взгляд означал «позволь мне», и ещё «вы же сейчас всё испортите», и ещё «во имя Мерлина, пора прекращать этот цирк». Северус знакомо недовольно поджал губы. Глаза у него были холодные и злые. Гарри почти не сомневался, что услышит отказ. — Мистер Поттер, вы полагаете, что сумеете добиться лучшего результата, чем мы трое? — опасно ласковым тоном осведомился господин директор. — Нет, — ответил Гарри искренне, — но, думаю, из всех собравшихся я меньше всего…. гм-м… подвержен эмоциям по поводу произошедшего. Виктор зыркнул на него почти разъярённо, но в это самое мгновение Эмили, бледная как полотно, поднялась с кресла и еле слышно прошелестела: — Я согласна поговорить с мистером Поттером. Только с ним. Повисло молчание, угрожающее и напряжённое одновременно. Целую долю мгновения Гарри боялся и ждал, что Северус вот-вот взорвётся. Тот и правда вскинул подбородок, сделался похожим на смертоносную птицу… а потом с силой стиснул переносицу и произнёс: — Вторая комната в вашем распоряжении. — Но Снейп… — шокированно начала мадам Максим. Гарри не стал её дослушивать — он отрывистым кивком головы указал Эмили на виднеющуюся в углу дверь, за которой — как ему было известно лучше любого самого злостного нарушителя правил школы — пряталось ещё одно помещение, поменьше. Без портретов прежних директоров и лишних ушей. Стоило двери захлопнуться за ними, и он взмахнул рукой, накладывая Заглушающие Чары. Не то чтобы Гарри не доверял благородству Северуса и ожидал, что остальные станут подслушивать их разговор; но Эмили, вошедшая в комнату с невероятно прямой спиной и белым лицом, заметно расслабилась, стоило ему обозначить особую конфиденциальность предстоящего им разговора. Гарри повернулся к девушке лицом и немного помолчал, собираясь с мыслями. Потом мягко произнёс: — Не держи на них зла. Они нервничают и переживают. Эмили молчала. Гарри медленно продолжил: — Уверен, если бы со Стефаном и Габриэль действительно что-то случилось, ты тут же обратилась бы к директору Снейпу… — и, дождавшись неуверенного кивка, улыбнулся ей. — Так что не думаю, что ребятам грозит какая-то серьёзная опасность. Но нам нужно их найти. Внезапное исчезновение двух Чемпионов — это очень серьёзная вещь, и, если о ней станет известно кому-то ещё, нам придётся иметь дело с массой самых неприятных проблем. Ты же это понимаешь? Эмили неопределённо пожала плечами. Потом пробормотала: — Я не думала, что кто-то вообще так быстро обратит внимание на их отсутствие. — На вас сконцентрированы все взгляды, — тихо возразил ей Гарри. — Целых три школы напряжённо следит за вами в ожидании последнего задания. Разумеется, кто-то да обратит внимание на то, что мистер Габерски и мисс Лакруа не появляются в Большом зале, в библиотеке, у озера… Потом вздохнул и добавил чуть жёстче: — Эмили, всё это очень серьёзно. Никому из вас не нужны слухи и обсуждения, а школе не нужен визит разъярённых родителей. Мисс Флинт как-то странно побледнела на последних его словах. Потом — замолчала. Но Гарри не торопил её: он видел, что Эмили на что-то решается. Наконец, спустя несколько минут напряжённого подбора слов, она еле слышно спросила: — Мистер Поттер, вы знаете, что неделю назад к Чемпионам приезжали их семьи? Гарри пришлось потратить целое мгновение на борьбу с воспоминанием о том, как это произошло на Турнире десятилетней давности. Он моргнул и покачал головой: — Нет. Се… директор Снейп этого не упоминал. Эмили странно улыбнулась на этом незавершённом «Северус». Потом, вновь посерьёзнев, медленно кивнула: — Да, мы провели несколько дней с родителями. Порознь, разумеется; боюсь, они не очень оценили нашу дружбу. — Не очень оценили? — непонимающе переспросил Гарри. Эмили пожала плечами. — Вам должно быть хорошо известно о семье Флинтов, сэр, — тихо ответила она. — Чистокровная, древняя, в прошлом поддерживавшая Сами-Знаете-Кого… Гарри мрачно хмыкнул. С семьёй Флинтов он был знаком даже больше, чем, возможно, думала Эмили. — Но вы вряд ли сталкивались с семьями Стефана и Габриэль, — продолжила она еле слышно. — И, боюсь… наши родители друг другу очень не нравятся. Все и всем. Раньше, чем Гарри успел что-то спросить, она добавила: — Семья Лакруа — представители типичной французской аристократии. Они поддерживают моих родителей в погоне за чистотой крови, но боятся и ненавидят Сами-Знаете-Кого. А семья Стефана… Тут она замялась. Гарри взглянул на неё испытующе, и после непродолжительной паузы Эмили сдалась и произнесла: — Он полукровка. Стефан. Отец у него маг, причём ходят слухи, что тоже из бывших соратников Тёмного Лорда… а вот мама — из магглов. Гарри всё ещё не очень понимал, к чему был нужен весь этот экскурс в фамильные тайны Чемпионов, но разрозненные кусочки пазла уже начинали складываться в общую картинку. Это определённо было каким-то образом связано с пропажей Стефана и Габриэль. — Они… жутко переругались между собой в первый день, — практически прошептала Эмили, и у неё сделался несчастный взгляд. — И запретили нам общаться. Всем троим. И каждому, конечно, ещё высказали о том, с какими недостойными людьми нам приходится соревноваться… — Какой-то бред, — возразил Гарри, покачав головой. — Из-за чистоты крови и семейных убеждений? Запрещать своим детям общаться? Эмили взглянула на него почти с жалостью. — Вы, наверное, давно не разговаривали со студентами Хогвартса, сэр, — печально ответила она. — Долгожданное исчезновение Сами-Знаете-Кого не решило наших проблем и не избавило нас от конфликтов. Половина школы растёт с ненавистью к другой половине, потому что так учат родители. Потому что те, кто на стороне Добра, никогда не простят детям Пожирателей неправильный выбор их родителей, а те, кто ещё держится за вековое фамильное древо, никогда не признают, что потомки магглов могут быть сильными и умными волшебниками. Гарри помолчал. Потом хрипло начал: — Значит, Стефан и Габриэль… — Они… вроде как вместе, — ответила ему Эмили напряжённо. — Думаю, это началось после первого испытания. Ко второму они… знаете, сэр, мне они до последнего не говорили. Может, боялись, что я плохо к этому отнесусь. Но я знаю, как выглядят влюблённые люди. Она покраснела и почему-то посмотрела на него почти с вызовом. Гарри кивнул — об этом он догадывался. Затем прочистил горло и тихо спросил: — И их родители узнали об этом? Эмили снова кивнула. Отвела взгляд. Пожала плечами: — Я… не знаю подробностей. Стефан вообще отказался это со мной обсуждать. Габриэль сказала, что это было ужасно, что её даже хотели немедленно увезти во Францию и что только её статус Чемпиона и магический контракт с Кубком не позволили её родителям это осуществить. Они… кажется, они угрожали ей тотальным контролем и слежкой на предмет связи со Стефаном. Судя по тому, какое у него было лицо, когда я видела его за ужином, его отец тоже не поскупился на выражения. Гарри с тяжёлым вздохом прижал ладонь к лицу. Какая нелепая, злая, бессмысленная ирония — трое директоров, сидевших сейчас в ожидании новостей за стеной, заранее винили и подозревали во всём подростков. Когда стоило бы — их родителей. — Значит, они сбежали, — подытожил он еле слышно. Эмили покачала головой: — Нет, мистер Поттер. Они не покидали стен замка. Гарри уставился на неё изумлённо. Потом заговорил: — Но я проверил Выручай-комнату, это было нашим первым предположением, и… К его изумлению, Эмили слабо улыбнулась. — Разве вам не известно, что в Хогвартсе есть ещё одно тайное место, доступное, быть может, только вам и — с совсем недавних пор — нам троим? — спросила она почти весело. И Гарри ощутил мучительное желание врезать самому себе — за недогадливость. — Ну конечно… — пробормотал он еле слышно. — О, Мерлин. Он уже потянулся к дверной ручке, но в это самое мгновение Эмили подступила ближе, заглянула ему в глаза и произнесла с почти физически ощутимым волнением: — Мистер Поттер, я рассказала это именно вам, потому что знаю, что вы сможете понять. Что вам известно, каково это — бояться вернуться во внешний мир, потому что там ждут лишь осуждение и угрозы. Мне кажется… мне кажется, Габриэль и Стефану страшно, очень страшно. А судя по настроению директоров… — Я поговорю с ними, — перебил её Гарри. — Думаю, как минимум Северуса мне удастся убедить. Не могу обещать, что твоим друзьям не придётся выслушать унылую лекцию о том, как о них беспокоились и как безрассудно они себя повели, но… — Есть ещё кое-что, — сказала Эмили на грани слышимости. — Их родители вернутся в Хогвартс на третье испытание. И… наверное, было бы слишком просить вас о помощи… но, может быть… Гарри не знал, чего в нём было больше — волнения, изумления или горького, почти превратившегося в спазм понимания. — Я постараюсь, — тихо ответил он. — Я сделаю всё, что будет в моих силах, Эмили, обещаю. Всё это неправильно, и, поверь, я на вашей стороне. Когда он произнёс «вашей», он имел в виду не только Стефана и Габриэль. И, судя по на мгновение расширившимся глазам, Эмили это поняла. — Мне, — хрипло пробормотала она с горечью и со странной улыбкой в голосе одновременно, — хотя бы помогает ваша собственная история. Гарри растерянно вскинул брови, и Эмили загадочно уточнила: — Ваша с директором Снейпом. А потом с тяжёлым вздохом призналась, прикрывая глаза: — Надеюсь, они не сочтут меня предательницей за то, что я всем рассказала. — Мы можем этого не упоминать, — предложил ей Гарри мягко, но Эмили вновь удивила его — она покачала головой и решительно заявила: — Нет. Это было моим выбором, моим решением и моим поступком. Стефан и Габриэль сами решат, как к этому отнестись; я лишь надеюсь, что они помнят, что я люблю их и волнуюсь за них. Гарри не знал, что двигало им в эту секунду — он просто поддался порыву и обнял её, дрожащую, наверняка нарушив этим целую гору правил субординации. И сказал, сражаясь с голосом: — Ты очень храбрая девочка, Эмили Флинт. Она прижалась лицом к его груди, и это было приятно и странно — будто бы обнимать собственного ребёнка, которого у него никогда не было. — Думаю, тебе будет лучше вернуться на урок, — сказал он спустя пару минут, сделав вид, что не заметил, как Эмили украдкой вытерла глаза кулаком. — Я сообщу о том, что ты рассказала мне, остальным. И постараюсь убедить их в необходимости выслушать и понять ребят. А с родителями… Он тяжело вздохнул. Потом покачал головой: — Ужасная вещь — ломать жизнь своих детей из-за неспособности расстаться с бессмысленными убеждениями и старыми обидами. Эмили молчала и смотрела куда-то в пол. Гарри легонько сжал её плечо и проговорил практически по слогам: — Всё будет хорошо. Правда. Иногда за людей, которые тебе дороги, нужно бороться — даже с не менее дорогими людьми. Но это всегда того стоит. И заработал неуверенную дрожащую улыбку. — Вам… тяжело приходится? — неожиданно спросила Эмили, когда Гарри повернулся к двери и взялся за дверную ручку. Он вопросительно замер, и мисс Флинт пояснила: — Со всей этой историей. Я слышу столько обсуждений и слухов… ещё и выходка Зои… Гарри с некоторым трудом припомнил, что так звали мисс Адамс. И ему пришлось стиснуть зубы, чтобы справиться с волной раздражения. — Бывает по-разному, — уклончиво ответил он и чуть не добавил: с Северусом я воюю ничуть не меньше, чем с общественностью. — Но я ни разу не пожалел об этом. Ни единого, Эмили. И очень надеюсь, что спустя несколько месяцев или, быть может, даже лет вы со Стефаном и Габриэль сможете сказать то же самое. На душе у него было и неспокойно, и неожиданно легко, когда они возвращались вдвоём к дожидавшимся их директорам.