(Во)схождение

      После выходки Николаса с досмотром у них, похоже, снова начались тихие времена. На следующий день им только передали, что Ай-Кью скончалась, и после этого совсем всё затихло; Эрве надеялся, что надолго.       На последующий день его опять выдернул в санузел Леопольд.       – Рассказывай, – велел тот, уже привычно усевшись на тумбу.       – А... что именно?       – С того момента, как ты приткнулся куда-то уже как эспер. Хочу подробностей.       – Знаете, как раз с этого момента у меня всё в целом текло довольно скучно, – честно сообщил Эрве.       – Меня интересуют события, которые ты застал, – Леопольд почему-то хмурился. – Мировые, политика. Меня беспокоит то, что ты рассказывал. Говори.       Похоже, разум Леопольда смущало то, что людям скармливали немного не то (а местами совсем не то), что когда-то происходило на самом деле. С этой точки зрения тот был наивен, как младенец: Эрве чётко знал, что так было во все времена. Однако то, что Леопольду не нравилось с этим смиряться, было довольно любопытно... где-то в этом мужчине сидело изрядно задавленное чувство справедливости.       Поэтому Эрве, из того же любопытства желая знать, к чему приведут все эти разговоры (он уже не боялся: если бы Леопольд хотел его сдать – уже давно бы сдал), начал рассказывать именно то, что переживал сам и видел собственными глазами ещё до корректировки истории; рассказывал он в эту встречу, в четвертую, пятую и шестую, уже нешуточно ощущая себя Шахерезадой... и на седьмую, когда он подошёл к концу своего рассказа, Леопольд явился задумчивым и мрачным.       – Скажи мне одну вещь, Эр-Вэ... зачем вы здесь? – спросил он, когда Эрве выдохся, и тот непонимающе поднял брови: сначала у него спрашивали, зачем здесь непосредственно он, а теперь – зачем «вы». – Я имею в виду эсперов в целом. Зачем, если была возможность извести вас как вид, раз вы так опасны? Зачем тащить вас с собой на ковчег?       Эрве усмехнулся, прикидывая, стоило ли рассказывать правду. Ну, раз Леопольд додумался до подобного вопроса, наверное, можно было удовлетворить чужой интерес... а то и в самом деле возьмётся изводить. Загвоздка, как обычно, была в том, чтобы не проболтаться о нюансах.       – Потому что практически с самого начала исследований установили, что число эсперов будет держаться постоянным. Планету запачкали всем подряд так, что природа ввела новую постоянную и теперь сохраняет её. Умирает один эспер – появляется другой. Не так дотошно, конечно, не до единиц, но постоянная держится. Вот зачем нас тащат с собой. И вот зачем... бытие эспером сделали столь... – Эрве немного помедлил, выбирая подходящее слово. – Непривлекательным.       – Так вот оно что, – легко отозвался Леопольд. – Теперь понятно. Сделали вас, ребята, козлами отпущения. Не то чтобы у нас всех был какой-то выбор, конечно...       «Нас всех», отметил Эрве. Любопытно. Кое-кто хотел бы видеть всё по-другому? Ничего себе откровение...       Он вдруг впервые задался вопросом о том, сколько людей здесь тоже хотели чего-то другого, но молчали или даже не задумывались.       – Хорошо всё устроили всё-таки, – Леопольд сардонически хмыкнул. – Занять эсперами военных, работой рабочих, и жить себе припеваючи.       Ну, возможно, тот же Фридрих мог бы желать хоть немного другого уклада. Военный старой школы, к тому же, такой консервативной, как...       Стоп, что? Что Леопольд только что сказал?.. Обычно люди доходили только до того, чтобы поныть да пожаловаться на власть имущих (и иногда создавать по этому поводу небольшие общества, обычно заканчивавшие либо никак (в лучшем случае), либо плохо (в не самом худшем случае). Леопольд уже знал, что всё было устроено хитро, без слабых мест, отчего функционировало бесперебойно. Эрве встречал такие точки зрения редко и обычно уже у людей ещё более зрелого возраста. Значит, тот не во всех местах был наивен.       – А каким образом это регулируется-то? – с живым любопытством поинтересовался Леопольд, чьё настроение, кажется, приподнялось от капельки интересной пищи для ума.       – Что именно?       – Ну, количество эсперов. Откуда бы природе знать, сколько их?       – Излучение, – Эрве кивнул на сцинтилляционный детектор под потолком. – Все эсперы это излучают в небольшой мере даже в спокойном состоянии. Остальные организмы воспринимают.       – Ага...       Леопольд задумчиво замолчал.       – Слушай, а чисто теоретически, если несколько групп людей отделить друг от друга, в каждой появится приблизительно одинаковое количество эсперов?       С большим трудом подавив желание рассмеяться (в теоретики кое-кому нужно было идти), Эрве просто пожал плечами, не став распространяться о том, что это зависело ещё и от силы эспера:       – Похоже на то.       – Угу. А – ещё более теоретически – если изолировать человека в одиночестве, он станет эспером?       Эрве поднял взгляд, дольше обычно задержав его на глазах Леопольда. Зачем военному нужно было всё это знать? Метил ли тот в высокий чин, сейчас просто используя его как полезнейший источник информации и опыта?       Судя по увиденному, Леопольду просто было любопытно. Эрве непроизвольно испытал к тому слабый прилив симпатии: он знал, что все, чья воля к жизни – к жизни, а не к существованию, – ещё не угасла, проявляли здоровый интерес к тому, как устроена эта самая жизнь и всё вокруг. Пусть даже полученным опытом воспользуются в личных целях; чтобы выжить и чего-то добиться, нужно было уметь вертеться, и последнее умение он уважал.       – Понятия не имею.       – Долго думал.       – Потому что вообще думал, – выкрутился Эрве, и Леопольд усмехнулся:       – Да уж, редкое качество нынче... Зачем ты здесь?       Он едва не вздрогнул. Если бы он и впрямь просочился на ковчег с какой-то конкретной целью, сейчас он бы либо проболтался, либо испугался.       – Вы всё ещё не верите, что я искал лучших условий жизни?       – Слабо. К тому же, обитаться с потенциально бессмертным существом в одном и том же замкнутом пространстве... немного напрягает.       – Ну уж простите, что я такой родился, – буркнул Эрве, не удержавшись; бывали моменты, когда яд просто выплескивался из него, потому как удержать его весь в себе по таким вопросам было сложно.       Вместо того чтобы рассмеяться (а этого вполне можно было ожидать), Леопольд немного склонил голову набок, пристально и цепко глядя ему в глаза, которые он тут же опустил, не давая прочесть ничего лишнего.       – Почему ты ничего не хочешь? – спросил тот вдруг. Эрве пожал плечами, немного отвернув голову: нарывался на приказ смотреть говорившему с ним человеку в глаза, на данный момент попросту сбросивший бы тему, заведённую почти в доверительном ключе. Он в такие старался не вовлекаться. – Амбиции? Ау?       Ага, не тут-то было, подумал Эрве. А ведь только-только решил, что не такими уж обременительными были эти разговоры, за каждый из которых он ещё и получал чтиво... Как обычно, за всё приходилось переплачивать.       – Я не понимаю, почему вы о них говорите. Мне не нужно многого. Я хорошо устроился и больше ничего не хочу.       – Да ну? – переспросил Леопольд, наклонившийся вперёд, чтобы заглянуть ему в лицо. – Врать-то не надо. Человек, которому ничего не нужно, не напрягается в ответ на такие вопросы. И не думает, что ответить.       – Эсперам больше остальных нужно следить за словами. Поэтому и думаю, – отозвался Эрве, глядя в пол и уже жалея о том, что из удобства пользовался разрешением сидеть рядом на тумбе.       Леопольд вдруг соскользнул с последней и оказался перед ним, взявшись за столешницу по обе стороны от него, отчего он шарахнулся назад, ударившись лопатками об зеркало.       – Тебя не устраивает не твоё место, тебя не устраивает положение вещей в целом, – констатировал тот, пристально глядя на него. Едва завидев в этом взгляде игривую искорку, Эрве отвёл глаза, глядя в пол. – На меня смотри.       – Я не понимаю, к чему этот разговор, – тихо произнёс Эрве, сознательно игнорируя приказ. Рисковал схлопотать по шее, конечно, но от него отстанут, утратив настроение.       Леопольд поднял его голову за подбородок, заставив-таки смотреть ему в глаза.       – У тебя такая незапоминающаяся мордашка, Эр-Вэ, – протянул он. – При этом ты мог бы найти себе местечко получше, не находишь?       Ситуация была двусмысленной, но Эрве не чувствовал ни капли сексуальной напряжённости. Зато – вагон социальной.       – Чего вы от меня хотите? – уже просто напрямую спросил он.       – Кто знает... зависит от того, хочешь ли ты что-нибудь изменить. Ты ведь можешь. У тебя большой жизненный опыт и просто неприличные познания в истории и политике. И, похоже, в психологии.       У Эрве похолодело всё внутри, когда его погладили по щеке, потому что смотрели на него с сугубо научным интересом. Он понял, к чему Леопольд вёл, но не хотел ничего делать; у него для такого не было достаточно опыта. Да и какой-либо поддержки тоже не было.       – Я не хочу ничего менять.       – Врёшь, – тут же отреагировал Леопольд. – Не отпирайся, особенного выбора у тебя всё равно нет.       То есть как нет, чуть не спросил Эрве.       – Зачем вам это нужно? Вас-то что не устраивает?       Он тут же прикусил язык: недопустимый тон.       – Представь себе, – ответил Леопольд, слегка прищурившись. – А по поводу того, зачем... путь неблизкий. Не в одно поколение. Планеты, к которой мы пристанем, я уже не увижу. Нам что-то там обещали по поводу того, что всех, кто вылетел, воссоздадут после сборки соответствующего оборудования, но я этому не верю ни на гран. К тому же, даже если воссоздадут – это не буду я. Это будет другой Леопольд. А Леопольду, который тут и останется, скучно. Понимаешь?       Шило у тебя в заднице, так и скажи, угрюмо подумал Эрве. Вот только шило у одного, а делать с этим что-то должен почему-то другой.       – Нет, спасибо. Меня всё устра...       – Тогда я тебя сдаю.       Эрве уставился на того, не поверив собственным ушам. Хотя, всё, в общем-то, правильно: его обещали не трогать, пока он рассказывал; о том, что будет потом, речи не шло.       – Да вы же меня первым и так сдадите, как только хоть что-нибудь пойдёт не так, – зашипел он, пытаясь раскрутить ситуацию хоть куда-нибудь ещё. Ему и так хватило серьёзного выбора перед посадкой на ковчег, а этот был ещё более серьёзным. – Испугаетесь и сдадите.       – Ты меня на «слабо» не бери, – замурлыкал Леопольд, придвигаясь ближе и почти вжимая его в зеркало.       Эрве так и не успел мысленно проклясть того человека, который, проектируя санузел, решил оставить побольше пространства и сделать тумбу под умывальники поуже: открылась дверь; внутрь шастнула одна из совсем молоденьких девчонок-эсперов и, заметив их, испуганно прижалась к стене, но в кабинку всё равно проскользнула. Видимо, что-то неотложное. Проследивший за ней взглядом Леопольд снова повернул голову к Эрве и коротко наморщил нос, похоже, что-то учуяв.       – Она ненадолго, – сообщил тот помрачневшему Эрве, совсем не желавшему, чтобы их застали в таких обстоятельствах. Особо любопытные эсперы и так пытались выспросить у него, что это у него за дела такие были с тем чёрненьким первым лейтенантом, и соответствующие предположения он уже тоже слышал.       Вздохнув, Эрве оставил себе заметку в памяти о том, чтобы проследить, не забудет ли девчушка отметиться в женском журнале.       – Я помогу тебе, чем смогу, – пообещал немного отодвинувшийся Леопольд, когда девушка вышла.       – А с чего бы мне верить? – тут же отозвался Эрве, пытаясь раскрутить того на ещё какую-нибудь информацию, давшую бы ему возможность определить, чего на самом деле от него добивались. И заодно кое-что проверить. – Устроите себе двухдневное развлекалово, да отправите меня в расход.       Леопольд ненадолго воздел взгляд к потолку, вздохнув.       – Да не отправлю. Мне бы длительного, как ты выразился, развлекалова. Что есть два дня в наших условиях?       Попался, констатировал Эрве. Леопольд ни за что не хотел от него избавляться; идея, очевидно, сидела у того в голове крепко, иначе у него бы уже поинтересовались, какого чёрта он позволял себе торговаться. Вот с этим уже можно было попробовать работать: интерес будет вести этого человека если и не до самого конца, то, во всяком случае, до момента, когда от него будет возможно избавиться. А этот момент можно было оттянуть.       – У меня нет никаких гарантий, – продолжил он ломаться, прекрасно зная, что на него сейчас насядут ещё больше.       – Моё слово – не гарантия? Я тебе обещаю, что помогу всегда, когда это будет возможно.       – Это опасно и для вас тоже, – тихо проронил Эрве, изображая некоторую заинтересованность судьбой другого человека.       Леопольд прыснул.       – А то тебе не плевать.       – Резон ищу, – тут же сменил направление Эрве. На него прищурились с искренним интересом:       – Да ты тот ещё угорь, я посмотрю... если бы я был невовлечённым участником, я бы на тебя поставил. Но придётся помогать не деньгами, а делом. Ладно, – Леопольд уже знакомым ему жестом взглянул на наручный компьютер. – Время.       – Стоп! Если вы поставили бы на меня, значит ли это, что есть другие... участники?       Воззрившись на него с удивлением, Леопольд нахмурился сразу же после этого.       – Прямо – нет, но потом... к следующему разу я попытаюсь собрать всё, что мне известно о приближённых к Президенту лицах. Нужно бы, пожалуй, и о нём самом, но я не буду вызнавать обо всём сразу. Запомнят ещё.       Услышав это, Эрве изумился: ему уже предлагали предоставить информацию к следующему разу. Конечно, пока она не передана ему, судить о чем-то рано, но вот так открыто предлагать... может, у Леопольда были какие-то счёты с правительством, которые не могли быть удовлетворены иным способом, и это пытались провернуть уже за его счёт? Такое, в общем-то, устроило бы его больше – он с самых первых лет своего самостоятельного существования не любил идейных партнеров или дельцов, потому что эти были ненадежны. Зато ведомые корыстью шли до запланированного ими результата; до определённого момента на таких можно было положиться.       Его вдруг взяли за запястье.       – На всякий случай: попробуешь что-то кому-то рассказать – собственными руками удавлю, – обыденно пообещал ему Леопольд, упираясь в него взглядом.       Эрве опустил глаза на цепко державшую его лапу. Действительно, удавит, вдруг что.       – Ты меня услышал?       – Естественно.       И на этом Леопольд ушёл, уже по обыкновению оставив его в одиночестве.       В следующую их встречу Леопольд почти так же, как и в прошлую, прижал его к тумбе.       – Это ещё зачем? – сорвалось у Эрве с языка; от слишком близкого контакта по нему периодически проходил довольно неприятный холодок. К эсперам обычно приближались совсем не для чего-то хорошего.       – Легенду нужно поддерживать, – Леопольд пожал плечами. – У тебя она уже сложилась, у меня тоже может скоро...       – Что вы задумали? – с подозрением спросил Эрве. Ему ещё не хватало быть в чем-то подобном уличённым; он всегда сохранял нейтралитет касательно дел сердечных, чтобы его это всё не касалось (помимо случаев, когда нужно было устроить то же, что с Ай-Кью), и, по большому счёту, ему они уже действительно были неинтересны.       Леопольд поморщился.       – Да ничего. Знаешь, говорят, планета круглая? Ну, в контексте знакомств и сплетен. А ковчег и того меньше, – он вздохнул. – Лучше, чтобы легенда у обоих сходилась. Кроме того, если тут есть прослушка, то вот так нас не услышат.       Эрве шарахнулся от того, приложившись лопатками об зеркало позади. «Если»! Это же надо было не узнать предварительно!       – Да нас бы уже давно слушали и слушали! Да как вы... – зашипел он, не в силах сдержать негодование. И ладно бы только себя подставлял, так нет, ещё его втянул. А он-то ещё думал, что Леопольд сообразительный...       – Успокойся, – посоветовал тот. – Служба безопасности не работает настолько добросовестно, как ты себе это представляешь. Тебя давным-давно поймали бы, будь так. И не надо спрашивать, что бы мне по этому поводу знать, – Леопольд усмехнулся. – Я знаю там всё.       Эрве слегка прищурился, вглядываясь ему в глаза. Что ж, здесь всё совпадало: раз Леопольд его засёк – у Леопольда был доступ к базам данных, который просто так не давался; значит, тот работал в соответствующем месте и до того, как попал на ковчег, и до того, как здесь началась недавнишняя перестановка персонала. Из этого можно было что-то узнать. Нужно раскручивать того на информацию дальше.       – То есть, ничего вы не знаете. Слушают, не слушают... ни черта. Никакой определённости.       – К сожалению, да, – кивнул тот, ничуть не обидевшись и не поведшись на провокацию. – Но лучше так, чем если бы там работали как следует. Это оставляет нам больше шансов, согласись.       Эрве поджал губы, чтобы с них ничего не сорвалось. Этому игры, а всю ответственность в случае чего отыгрывать будут на нём.       – Ну что ты недовольный-то такой? – Леопольд вздохнул. – Эр-Вэ, я сейчас для тебя – билет к лучшей жизни. Тебе ведь понадобится информация о системе безопасности, системе охраны, карты...       – Ещё мне понадобится говорить откровенно, – перебил его Эрве. – Могу я?       – Разумеется. Можешь даже называть меня на «ты», если тебе захочется.       В глазах Леопольда плясали смешинки. Игрок. Ставит на лошадку, и ему плевать, если она издохнет на полпути, подумал Эрве, прикусив изнутри щеку.       – Со всем уважением, от последнего откажусь, спасибо.       – А зря. Что ты там хотел сказать откровенно?       Эрве выдержал небольшую паузу, словно раздумывал, стоило ли говорить, и Леопольд снова усмехнулся:       – Я ошибся; ты не угорь, ты – мангуст. Самый настоящий. Жуткие зверьки. Давай, говори уже.       – Вы, кажется, плохо себе представляете... процесс, – Эрве намеренно пропустил во взгляд скептицизм. – Вы думаете, я буду в итоге пробираться по ковчегу с пушкой наперевес?       Леопольд длинно взглянул ему в глаза.       – Судя по твоему взгляду – будешь, если понадобится. Так что я предоставлю тебе всю необходимую информацию, которую тебе понадобится иметь, и которую вообще смогу без проблем достать.       – А если мне понадобится информация, достать которую проблематично? – резонно вопросил Эрве.       – Ты опять торгуешься? – возмутился Леопольд. – Только посмотрите на него, а?       – Да ладно, ладно...       Леопольд вдруг прямо уставился ему в глаза, немного придвинувшись.       – Что?..       Дверь в санузел открылась, впуская кого-то; Эрве не увидел, кого именно, потому что Леопольд потянулся к его уху, перекрывая ему обзор, и уха легко коснулось дыхание от шёпота:       – Значит, там уже будем смотреть и думать, можно ли без неё обойтись, и будет ли стоить игра свеч в обратном случае. М-м?       Последнее он протянул, уже отодвинувшись, вопросительно, почти игриво. Пораскинув мозгами (Леопольд и здесь втянул его в игру, отказываться от которой уже не имело смысла), Эрве нарочито разборчиво прошелестел:       – Возможно...       Леопольд оскалился, подмигнув ему; из-за острых клыков выглядело скорее жутко, нежели заигрывающе.       – Ладно, шутки в сторону, – снова заговорил тот, когда посещавший санузел эспер вышел (на этот раз это была женщина с грудничком). – Я действительно тебе помогу. Так, по поводу президиума...       Президиумом назывался ближайший круг общения Президента; естественно, это слово, как и многие другие, утратило свой первоначальный смысл, и, естественно, всё это были влиятельные люди. И Президент подобрал наиболее оптимальное их число, с которым никто никуда не будет дёргаться, пытаться его сместить или устраивать междоусобицы в целом: четыре. Четыре человека не выберут одного из них голосованием (чётное число голосующих), и не станут устранять одного из этого круга, хорошо понимая, что останутся трое – два к одному, и этому одному не поздоровится. А оставшихся двоих в случае чего Президент устранит и сам, обвинив в измене и покушении на двух членов президиума. Внести раздор в эту систему извне было бы просто, будь они всё ещё на планете (где хитрый Президент держал целый сонм в президиуме, пятьдесят три человека), но тех наверняка хорошо охраняли, а скрыться от погони на ковчеге, пусть и таком громадном, было негде. Из этого вытекало, что прямое силовое решение исключалось; проще говоря, никто не будет, как он сам же и выразился, бегать по ковчегу с пушкой наперевес, как бы Леопольду ни хотелось на такое взглянуть.       Прикосновение к шее сбоку выдернуло его из мыслей, и он вздрогнул. Ничуть этим не обеспокоившись, Леопольд провёл немного выше и упёрся большим пальцем ему в подбородок... однако Эрве едва ли ощутил какой-то подтекст. Лёгкий его отпечаток наложился на его восприятие только тогда, когда он подумал, как это выглядело со стороны.       В дверь кто-то сунулся, тоненько ойкнул и тут же исчез.       Эрве насупился.       – Ты чего? – Леопольд дружелюбно похлопал его по плечу. Эти вот касания, вроде бы нейтральные (он дурные намерения чуял за версту), Эрве смутно обеспокоили, но он отложил обдумывание на потом.       – Знали же, что тут кто-то есть, чего было соваться? – заворчал он. – Ведь специально же!       – Может, удостовериться хотели. Им, наверное, тоже скучно.       Эрве свистяще выдохнул сквозь сжатые зубы. Теперь точно кто-нибудь попробует вытащить из него хоть пару слов из любопытства. Он этого не любил и говорить об этом не желал.       – Да брось ты. Не интересно послушать, что о тебе после этого скажут?       – Нет. Но я вам передам, если вам так уж интересно, – отгрызнулся он... и очень запоздало прикусил язык. Снова не уследил.       – Как захочешь, – вальяжно отмахнулся Леопольд. – Всё, обдумаешь о президиуме потом, сейчас скажи мне, что тебе нужно знать к следующему разу. Я раздобуду.       Эрве задумался.       – Я хочу карты, – нерешительно выбрал он; почему-то показалось, что после этого запроса Леопольд возьмёт и передумает. – Лучше, чтобы было как можно больше времени, чтобы их запомнить.       – Да проще некуда, – тот усмехнулся. – Только передать я их тебе не смогу, будешь запоминать так. Несложно, в общем-то.       – Меня устраивает, – сразу же отозвался Эрве: карта ковчега нужна была ему в любом случае, так что главным было вообще её получить, неважно, в каком виде. К тому же, он догадывался, что просто так ему её действительно не отдадут.       Леопольд покивал и, наконец отлепившись от него, ушёл, вдобавок пообещав выведать что-нибудь по поводу Президента. Эрве же вернулся обратно в жилой отсек эсперов... где был встречен относительной тишиной и перешёптываниями.       – Эй, Эр-Вэ, – заговорил один из особо любопытных эсперов, из тех, кто редко когда мог удержать язык за зубами. – А что это у тебя там...       Эрве сверкнул на него глазами, и тот нерешительно умолк.       – Когда мои дела стали общими? – поинтересовался он в пространство, никого не обвиняя конкретно. Несколько эсперов, впрочем, начали краснеть, кто немного, а кто заметно, выдавая своё увлечение посплетничать и напридумывать небылиц. – Я что-то афишировал, чтобы что-то предполагать или выспрашивать?       Тишина. Не смутившись ею, Эрве просто прошёл к своей койке, делая вид, что собирался вздремнуть: ему нужно было всё хорошенько обдумать.       Первым делом ему в голову постучалась мысль о том, что Леопольд каждый раз будто знал, когда кто-то собирался зайти в санузел. Либо на том был какой-то специфический датчик, о чём узнать было бы крайне полезно, либо это был очень чуткий слух. Было бы неплохо попытаться это выведать как-нибудь потом. Второе же... то, как его трогали. К нему приличное время спустя пришло не то понимание, не то определение (ему было трудно сформулировать, даже когда он сообразил, на что это было похоже), и сейчас он наконец сообразил: его касались, как питомца. Как существо, которое в определённой степени приручили, до того, что стало безопасно его касаться. Вот как его трогали. В каком-то роде это было обиднее даже чем прикосновения с сексуальным подтекстом, зато уж в последнем аспекте Леопольд был совершенно безопасен.       Однако, по большому счёту, это всё было не так важно, как то, о чём действительно стоило сейчас задуматься. Четверо людей в президиуме... избавиться даже от одного будет сложно, а после этого наблюдение за всем подряд будет производиться гораздо более строго. Не вариант. Оставалось только одно: суметь забраться в покои Президента. Оттуда его никто выковырять не сумеет; это будет проблематично даже если на ковчеге вдруг начнётся вооружённый бунт. Но и тут были свои нюансы: во-первых, это нужно было ещё провернуть, причём не поднимая переполох, что уже было очень сложно, во-вторых, если он сумеет там удержаться, на весь остальной ковчег путь ему будет закрыт. И тогда нужно будет что-то делать со старым добрым Эр-Вэ-один-четырнадцать... можно было исключить себя из списков, но исключить себя из памяти людей, с которыми он часто контактировал, а в особенности эсперов – никак нельзя. Ну, в теории, можно, конечно, но он не мог пользоваться своими силами на полную катушку – ковчег был утыкан сцинтилляционными детекторами. Расположение которых, кстати, было бы неплохо выведать...       Он сделал в памяти пометку касательно детекторов. Это было важно.       На следующий день он ощутил лёгкое умственное недомогание, которое он сразу же узнал. Твою-то мать. Ведь приучил себя, уже приучил, и вот, на тебе, подумал он, курсируя по жилому отсеку. Проблема была проста как пенс: ему было скучно. Он еле-еле дотянул день до вечера, периодически мысленно костеря Леопольда и с неприсущей ему зловредностью надеясь, что тому хотя бы икалось.       Утро выдалось полегче – в частности, потому, что он на какое-то время обо всём забыл, занимаясь ежедневными делами и заботами. Да настолько, что он не заметил снова пришедшего в жилой отсек эсперов Леопольда, и вздрогнул, когда наткнулся на внимательный взгляд того.       – Пойдём, – позвали его без особых разъяснений, что Эрве тоже не понравилось.       – Вы специально это делаете? – поинтересовался он, когда они уже привычно устроились в санузле.       – А ты сомневаешься?       Лёгкая насмешка в тоне; непонятно, то ли над ним, то ли над ситуацией в целом. Из-за того, что Леопольд так себя вёл, Эрве не понимал, как к тому относиться; например, касательно Николаса или Фридриха сомнений у него не возникало: первый ему не нравился категорически, второй был добр и всегда корректен, как в разговоре, как и в поступках, поэтому Фридрих ему нравился. И Леопольд при этом не был ему безразличен, как большинство людей, бывших просто сами за себя. Местами тот ему нравился (довольно редкими местами, стоит заметить), местами раздражал, и в целом Эрве больше склонялся к последнему. Проблема ещё и состояла в том, что это было раздражение того рода, которое вызывает обычно игривый питомец, пытающийся поиграть с человеком, который не в настроении для этого. Только зверушка слишком крупная, и играть приходится.       – М? – Леопольд легонько толкнул его плечом, и его слегка заклинило: там, откуда он был родом, этот жест прежде мог быть позволен между друзьями, сейчас – между приятелями, но ни одним, ни другим они не были. А ведь Леопольд тоже был из...       Его мысли запнулись. Бринии, поправил он сам себя. Бринии... теперь приходилось следить за мыслями, чтобы привыкать называть её именно так.       Как можно было так поступить с государством?..       – Ты чего там, в мыслях заблудился? – на этот раз Леопольд толкнул его коленом. – Я тебе, вообще-то, карты подготовил. С отмеченными детекторами.       Эрве уставился на него, не поверив своим ушам (причём уже в который раз). Он-то о детекторах ещё даже не заикался.       – Что? Ты что думал, я шутки шучу? – риторически вопросил Леопольд, расстёгивая ремешок на запястье. – Нет, дорогой. Ты либо ставишь, либо пасуешь. Я ставлю. А ты работаешь. Держи.       Ему подсунули наручный компьютер с открытой на экране картой, и он снова изумился: доверить эту вещь эсперу!       Что же Леопольд поставил?       – А если кто-нибудь увидит? – зашипел Эрве, почти желая, чтобы тот сейчас просто взял и одумался. Это, в конце концов, уже действительно было серьёзно.       – А я тебя сейчас прикрою, – Леопольд соскользнул с тумбы и развернулся к нему. – Да брось ты глаза закатывать, девица, что ли?       Эрве и в самом деле вдруг обнаружил свой взгляд на потолке.       – Потому и закатываю, что не девица, – проворчал он.       Леопольд только хмыкнул.       – Изучай давай.       И Эрве взялся изучать. Карта была более чем полезной: помимо того, что теперь он увидел весь ковчег, масштабы которого действительно впечатляли, он получил представление о том, как выглядели те области, в которые даже старший над эсперами не был допущен, – и о расположении в них сцинтилляционных детекторов, реагировавших на исходившее от эсперов излучение. Отмеченные детекторы стоило увидеть хотя бы раз – в первую очередь даже не для того, чтобы запомнить конкретные места, а чтобы узнать, что они были и там, куда у эсперов не было доступа. Это означало, что система безопасности, несмотря на отмеченную Леопольдом небрежность, была всё же предусмотрительна. А из этого уже вытекало то, что нужно было собрать о ковчеге всю доступную информацию прежде, чем что-то затевать.       – Ну как? Есть выводы?       – Нужно больше данных, – почти механически отозвался Эрве.       – Ишь как заговорил... что именно ты хочешь?       Эрве поднял взгляд.       – Всё.       Какое-то время они смотрели друг другу в глаза. Потом Эрве не смог вспомнить, как долго это длилось, как и понять, почему вообще позволил себе такой долгий взгляд. Единственное, в чём он относительно этой ситуации был уверен – это в том, что в Леопольде было что-то располагающее к себе. Упрятано это было слишком глубоко для того, чтобы назвать это лидерством, но приказы, распоряжения и просьбы этого человека исполнялись, если он этого хотел. Не лидер, но командующий.       – Всё, что смогу, – снова пообещал тот.       А что увидел в нём Леопольд?       Эрве не мог разглядеть ответ, как бы ни силился, хотя обычно ему это удавалось легко. И он, наконец разорвав зрительный контакт, опустил взгляд на карту ковчега, вовремя задумавшись о том, что всё Леопольд достать ему всё равно не сможет: рано или поздно того поймают на нехарактерном для чина вынюхивании и начнут задавать вопросы. И задавать их будут так, что тот расскажет. И накроется вся их игра большим медным тазом.       – В первую очередь мне нужны данные о патрулировании ковчега, – выбрал он. – О том, как это вообще происходит, маршруты, время. Потом – сведения об обслуживании сцинтилляционных детекторов.       Леопольд несколько мгновений немигающе смотрел на него, а потом наклонил голову, словно мысленно что-то отметил; возможно, то, что он произносил слово «сцинтилляционный» правильно и без запинок.       – За день-два это не делается, – заметил тот вдобавок.       – Я только расставил приоритеты. Я ни в коем случае не тороплю. Время ваше, используйте его как вам угодно.       – А ты не будешь нервничать, если я не появлюсь через день?       Эрве бросил оценивающий взгляд на лицо Леопольда. Тот думал, что можно было столь пренебрежительно относиться к правилам игры, которую сам же затеял...       – А у нас разве не легенда?       Леопольд будто бы запнулся; сквозь обычный его вид проскользнуло что-то настороженное и чуточку неуверенное.       – Поймал меня, – тот сухо рассмеялся. – Молодец. Н-да, придётся приходить... чем в таком случае заниматься будем?       – Теперь можете рассказывать вы, – предложил Эрве. И тут же наткнулся на уже знакомую ему стену:       – Я о себе ничего рассказывать не собираюсь.       – А я и не имел в виду вас.       – А что тогда? – искренне заинтересовался Леопольд.       – О других. Есть же у вас в окружении хорошие люди? – предположил Эрве, точно зная, что такие были. Странное дело, но именно в эти времена на этот вопрос всегда находился ответ – люди искали хоть какую-то константу в окружающих, как отрицательную, так и положительную, доверительную, и даже самый заядлый мизантроп мог с уверенностью назвать хотя бы одного человека, не являвшегося при этом членом его семьи.       Кажется, Леопольд задумался.       – Ты что, вот теперь что-то вертеть взялся? – вопросил тот строго.       Эрве устало вздохнул, не сдержавшись, воздел взгляд к потолку, а потом, склонившись над коленями, закрыл лицо ладонью.       – Ты это чего?       – Вы вообще понимаете, во что вы пытаетесь ввязаться и ввязать меня? – вопросил Эрве, подняв голову и уставившись Леопольду прямо в глаза. – При любых переменах, даже самых малых, здесь начнётся переполох, обусловленный замкнутостью пространства. И нужно будет знать, на кого можно опереться и кому можно доверять. Если вы хотите, чтобы я вертел что-то исключительно под вашим контролем, содействуйте. Дайте мне информацию. Дайте мне карты в руки, иначе мне нечего будет разыгрывать.       Молчание. Леопольд что-то обдумывал.       – Конечно, я тебе расскажу. Но ты поставишь меня в известность касательно того, что ты собрался с информацией делать.       – Никак не могу от вас утаивать, – почти елейно протянул Эрве. – Это ведь вы являетесь лицом, через которое я могу пообщаться с этими людьми, не так ли?       Леопольд насупился. Думать сначала нужно было, ехидно подумал Эрве; похоже, Леопольд решил чего-то добиться, используя его как инструмент, но пока что тому придётся самому побыть в этом качестве. Ему было необходимо использовать кого-то для связи с миром, не касавшимся области обитания эсперов, и для этого у него в доступе был только один подходящий человек.       – Хорошо, – неохотно согласился Леопольд. – Но, пожалуйста, не встраивай это в свои планы слишком уж сильно. Я не особо... общительный.       Да как же, ещё более ехидно подумал Эрве. Больше походило на то, что часть окружения, которое Леопольд считал надёжным, ему просто не нравилась как люди; возможно, взгляды или принятые в обществе стран этих людей устои не совпадали с мировоззрением того. Это, впрочем, было бы хорошо: это означало бы, что Леопольд умел объективно оценивать качества людей, с которыми не горел желанием общаться.       – С Алистером вы дружите, – заметил он.       – Он надёжный, – тут же откликнулся Леопольд. – Но я не буду сейчас говорить с ним о политике, если ты этого хочешь. У нас много общего.       Эрве усмехнулся. Значит, игры играми, а своя рубашка ближе к телу, с другом в случае расхождения взглядов ссориться не хотел... Ну, по крайней мере, сообразил, что с кем-то, возможно, придётся говорить о политике и жизненном укладе.       – Нет, пока что лучше молчать.       – У тебя там что, уже какие-то конкретные планы имеются? – Леопольд прищурился. Эрве совершенно спокойно выдержал его взгляд.       – Какие-то имеются. Конкретики пока что нет; и не будет, пока я не буду владеть всей нужной мне информацией.       – Я, конечно, разрешал обращаться к себе на «ты», но чтобы так нагло вымогать... – наигранно удивился Леопольд.       Теперь чуточку прищурился Эрве.       – Откровенно говоря... – медленно произнёс он. – Будь мы с вами в равном положении, я бы сейчас ухватил вас за грудки, хорошенько встряхнул и поинтересовался, не желаете ли вы к серьёзным вещам относиться серьёзно. Простите.       – Вот и хорошо, что не в равном, – ввернул ответную шпильку Леопольд. – Хотя... думаю, мы бы с тобой подружились.       Эрве опустил взгляд, нахохлившись; последняя фраза его задела.       – Так, ладно, у нас осталось всего пару минут. Давай, заканчивай с этим, и расходимся.       – Я бы не отказался потом взглянуть ещё раз, – Эрве тут же протянул наручный компьютер обратно. Лучше было не задерживать Леопольда.       – М-м... – тот почесал щёку. – Ладно. Тогда до следующего раза.       Эрве проводил Леопольда взглядом. Главное, чтобы следующий раз был, после того-то, как тот начнёт что-то вызнавать... вытрясти-то информацию тот умел, а вот мягко осторожно выведать – вопрос...       Через день они столкнулись в медотсеке: Эрве сопровождал беременную женщину-эспера, а Леопольд торчал у Алистера, составляя другу компанию; последнее, похоже, происходило регулярно. На краткий вопросительный взгляд Леопольд едва заметно покачал головой, и Эрве, истолковав это как знак того, что сегодня его уводить в санузел не будут, больше не пытался встретиться с тем взглядом.       – Ну у тебя и выдержка, – высказал ему Леопольд, всё равно пришедший за ним через пару часов. – Ты больше ни разу на меня не взглянул.       – Это обвинение? – добродушно поинтересовался Эрве, пребывавший в хорошем расположении духа: с женщиной было всё хорошо, и его это радовало. Популяция эсперов должна была оставаться постоянной, и после смерти Ай-Кью нормальная спокойная беременность, после которой опустевшее место займёт другой эспер (а дети эсперов до поры до времени считались ими по умолчанию), могла его только радовать.       – Кто знает, – Леопольд осклабился. – Для нас это хорошо, для кого-то другого – не очень... Держи. Ты хотел ещё раз посмотреть.       Ему протянули наручный компьютер с открытой на экране картой.       – А... да. Спасибо.       Несколько минут Эрве изучал карту, сверяя с тем, что он запомнил в прошлый раз, и запоминая ещё раз, а потом вернул компьютер.       – Ну что, хочешь, чтобы я что-то рассказывал, или расходимся?       – Вы обещали о знакомых рассказать, – напомнил Эрве с намёком. – Можете начать с ближайших.       – Хочешь, чтобы я с друзей начал? Могу начать с того же Алистера. Не то чтобы мне было много чего о нём рассказать, однако...       ...Однако говорил Леопольд половину отведённого на встречу времени: о медике тот знал довольно много, а у того ещё и был тут младший брат, что, естественно, Эрве заинтересовало; если на ковчег изначально сумели попасть члены одной семьи, высок был шанс того, что выдающиеся способности были семейной особенностью. Таких людей следовало бы оберегать и держать при себе, особенно если у них было нужное ему мировоззрение.       Он поймал себя на последней мысли и нахмурился. Держать при себе... хорошо делать заметки на то время, когда всё уже сделано. Но нужно же ещё добраться до этого момента. Кроме того... добившись результата, Леопольд мог свести его с дистанции; убрать и остаться пользоваться полученным положением самому. Об этом тоже не следовало забывать. Не то чтобы он мог что-нибудь с этим сделать сейчас... сможет сделать потом. Главное – успеть вовремя, выбрать правильный момент; человеческий мозг, лишь единожды познавший вторжение в себя сил эспера, никак не мог выработать какую-либо сопротивляемость – а следовательно, был беззащитен перед атакой.       – Чего хмуришься? Я уже слишком долго болтаю? – Леопольд проверил время. – О-о-о... и в самом и деле заговорился. Рассказать ещё о ком-то?       – Да. Кто первый на ум приходит?       – Фридрих, – без промедления ответил Леопольд. – Ну, подполковник Анхальт. Ты же?.. – он постучал себя по плечу.       – Конечно, – подтвердил Эрве. Естественно, он разбирался в званиях и их обозначениях; он старался дотянуться до всех знаний, которые только мог получить, чтобы держать мозг в тонусе.       – Хорошо... Не то чтобы бы мы с ним были близки, но он хороший человек.       – Он отличный человек, – отозвался в ответ на это Эрве.       Леопольд отпустил долгий-долгий пристальный взгляд, и Эрве показалось, что между ними протянулась ещё одна связующая ниточка; что странно, образована она была посредством другого человека, о ней даже не подозревавшего.       Следом Леопольд наговорил ему всякого о Фридрихе. Вкратце, но в общей сложности набралось достаточно, чтобы понять, что подполковник Анхальт был хорош со всех сторон, откуда ни взгляни.       – Но согласится ли он служить другому порядку? – в конце концов спросил Эрве. – Честь...       Лицо у Леопольда потемнело.       – Ты это на что намекаешь?       Вот-вот, задумайся теперь, мрачновато подумал Эрве. Благородные мотивы тоже о двух концах. И особенно сильно это касалось военных.       – Я имел в виду исключительно Фридриха, – ответил он вслух. – Что он будет делать, сменись власть?       Леопольд блеснул глазами, но ответа у того не было.       – Поэтому я прошу рассказывать о всех, – взялся разъяснять Эрве. Леопольд думал, что всё так просто? Шиш. На Земле, может, и было. А вот замкнутое пространство предполагает совсем другой уровень планирования.       Он вдруг поймал себя на специфическом состоянии ума, что несколько его удивило. Старые, чуть ли не начальные его навыки с тех пор, как он был информатором на чёрном рынке, вернулись к нему так естественно, словно он всего лишь взял перерыв на отпуск длиной в месяц, а не ушёл из этой области более трёх веков назад. Правильно, наверное, говорят: с чем стартовал – с тем и проживёшь всю жизнь, да с тем и помрёшь, подумал он.       А ведь чёрный рынок – тоже закрытая структура...       Моргнув, Эрве отодвинул в сторону клубок мыслей, тут же свившихся вокруг последней (возможности!), и продолжил:       – Именно поэтому. Мы находимся в замкнутом пространстве, поэтому мне критически важно знать, кто как себя поведёт в дальнейшем. Мне нужно изучить всю эту структуру, чтобы суметь сохранить какой-то порядок. Поэтому это нужно и вам.       – Ты поучительный тон сменил бы, – предложил ему Леопольд, и он несколько удивился: ему только предложили, пусть и с лёгким оттенком угрозы, но не рявкнули, не прикрикнули, не попытались дать по шее (или по лицу). Это было... непривычно. – Однако... похоже, планирование тебе хорошо даётся. И ты прав, но запомнишь ли ты всех? У тебя и так очень много информации в мозгах содержится.       Эрве усмехнулся.       – Мозг работает не совсем так, как компьютер. Память не может переполниться. Поэтому не переживайте; я смогу удержать в ней всё необходимое.       Леопольд немного склонил голову набок, изучающе глядя на него.       – Сумеешь стряхнуть пыль со старых умений? – поинтересовался тот. Но нейтрально, без насмешки.       – Я же говорил, что стараюсь держать мозг в тонусе.       Они снова отправили друг другу долгий взгляд. У Эрве было такое ощущение, словно Леопольд пытался что-то решить, что-то... касательно того, как с ним поступить. Теперь, похоже, нужно было ещё хорошенько подумать над тем, насколько полезным следовало быть.       – Хорошо, – промурлыкал Леопольд; Эрве впервые слышал от него этот тон. А потом тот спохватился: – Время! Всё, расходимся.       А вот на следующую встречу Леопольд пришёл очень задумчивым.       – Послушай... – начал он. – После того, как мы что-либо провернём... как мы будем контролировать то, что останется?       – Будем импровизировать. У нас с вами с этим всё в порядке, не так ли?       Леопольд внимательно взглянул на него. И Эрве, словно очнувшись, прикусил язык: развязался, слишком развязался; так, глядишь, и забудет, что они на разных уровнях.       – И в самом деле, – согласился Леопольд, продолжая внимательно на него смотреть. – Напомнить тебе, что ты обещал ничего не скрывать?       – Ничего не скрываю. Сейчас рано что-то говорить. Я ещё не знаю, каким инструментарием мы потом будет располагать.       По большей части это было правдой. Он пока не знал, что и как; в их положении тонкости управления придётся узнавать уже в процессе. Лучше всего было бы, конечно, покопаться как следует в мозгу у Президента, но тут было неизвестно, выйдет ли это. Дело было даже не в наличии сцинтилляционного детектора (данных об этом не было, но Эрве предполагал, что и самого детектора в покоях Президента тоже не было), а в том, сумеют ли они получить Президента хоть на пару минуток живьём. Слишком высок был риск того, что к ним успеют вызвать охрану.       – Справедливо... – Леопольд вздохнул. – Ну что, карта? Или сначала я рассказываю?       – Карта, – тотчас отозвался Эрве. Ковчег был громадным, и ему нужно было время; запомнить-то он запомнил, но теперь он укладывал в голове планировку, отмечая, где находились критически важные энергоузлы, узлы связи... и отмечая расположение «пустых» участков. Возможно, там были кладовые или технические помещения, не отмеченные на карте – или же потайные кармашки, предназначение которых могло быть весьма разнообразным.       К концу встречи задумчивость Леопольда никуда не делась, словно тот очень хотел о чём-то спросить, но не решался. Однако ничего так и не последовало.