(Во)схождение

      Через две недели Леопольд заявил:       – Я думаю, нам пора начинать готовиться. Надоело уже рассказывать. Я уже в такие дали памяти вкопался...       – Шесть с лишним лет? – скептически вопросил Эрве, для которого шесть лет были нипочём.       – Это, знаешь ли... – Леопольд ненадолго поднял взгляд к потолку, беззвучно шевеля губами. – Ну, грубо говоря, двадцать процентов моей жизни.       Он вдруг погрустнел.       – Двадцать процентов...       – Немного больше, – поправил того Эрве. Леопольд тут же встрепенулся, ощетинившись:       – Спасибо. Так вот, мы начинаем готовиться. Усёк? А то так можно сидеть и сидеть...       Эрве поднял на него ничего не выражавший взгляд.       – И сидеть, – продолжил тот до жути раздражающим тоном. – И сидеть, и...       – Ясно! – взвыл Эрве, почувствовав, что его сейчас мысленно заест на полдня.       – Чудно. Так что мы делаем?       Эрве прикрыл глаза ладонью. Нельзя было сказать, что он ещё не думал о том, с чего нужно было начинать (он-то догадывался, что Леопольд скоро снова заскучает), но он каждый раз запинался на конкретике.       – Мне нужна свежая информация о патрулях и охране покоев, – выдал он запрос. По большей части бесполезный, конечно, но кое-кого нужно было чем-нибудь занять. – Что-то могло измениться.       – Сделаем, – оживлённо кивнул Леопольд. – Что ещё? Давай, пора как-то шевелиться. Ты же не собрался додержать меня до старости, говоря, что момент ещё не подошёл?       А ведь какая прекрасная идея, подумал Эрве, не меняя выражения лица.       – Пока всё. Говоря откровенно, ничего планировать мы не можем. Нужно выбрать момент, ввалиться, а там ориентироваться по ситуации.       Лицо у Леопольда вытянулось.       – И всё? – неверяще вопросил он.       – И всё, – подтвердил Эрве, получая некоторого рода удовольствие от созерцания текущего выражения лица человека рядом. Стоило признать, удовольствие из редких.       – И ты столько дёргал меня с картой?!       – Зато мы узнали, что это не сиюминутная прихоть, и что вы серьёзны в этом отношении, – парировал Эрве. – Хоть я до сих пор не уверен на сто процентов.       Леопольд закатил глаза.       – Слушай, если бы это была шутка, я бы не стал тратить своё время уже... – он замолчал, снова производя подсчёт. – О-о...       – Вообще-то, я действительно говорил серьёзно, – ещё раз подтвердил Эрве. Сведений о покоях Президента в открытом доступе было ничтожно мало, к его огромному сожалению. – А что вы хотели сверх этого? Может быть, я что-то упустил.       Леопольд открыл рот. Затем закрыл.       – Я просто... – вид у него сделался неуверенным. – Не знаю, – наконец признался он. – Действительно, больше ничего никак не предусмотришь... Проблема в охране. Будь там кто-то один, всё было бы достаточно просто, но там традиционно двое...       – А сменяются чётко по графику?       – Должны бы, но... – Леопольд задумался. – Иногда на это не похоже.       – Значит, существует частный запрос, – тут же определил Эрве. Если было замечено это самое «иногда» – незамеченного было больше. – Которым часто пользуются. И которым можем воспользоваться мы.       Леопольд нерешительно покачался из стороны в сторону.       – Я понял, к чему ты клонишь, – сообщил он, и Эрве это немного удивило: времени тому понадобилось всего ничего. – Я понял, но я не смогу взломать компьютер Президента. Стоит только попробовать, и меня засекут. Или же очень быстро вычислят впоследствии.       Эрве поправил рукава комбинезона, опустив на них взгляд и стараясь не выругаться. От него хотели многого, а сами пачкаться и рисковать не желали.       Но делать было нечего. Его уже впрягли по полной программе... да и, в конце концов, после длительного обдумывания он решил, что Леопольд был прав: когда-нибудь его формальный жизненный срок здесь закончится, и с этим нужно было что-то делать. И почему бы тогда не делать это радикально? А впоследствии видно будет. Он в жизни изо всякого выкручивался.       – Тогда мне нужна техническая информация, – он, определившись, вздохнул. – Всё о связи и устройствах, чтобы я понимал, как это всё работает. Досконально понимал. И об операционных системах, это тоже понадобится.       – Ты собираешься сам? – изумился Леопольд, указывая на его наручный компьютер. – Вот с этого? Да тебя засекут ещё быстрее, чем меня!       Эрве усмехнулся.       – Нет. Если я правильно предполагаю, то мне это не понадобится.       – Это как?       – Не хочу вдаваться в подробности, – уклончиво ответил Эрве. Да и утверждать что-либо заранее он не намеревался. – Вам это всё равно будет не столь интересно, как результат.       – Ну... – Леопольд взглянул на него с чётко видимым скептицизмом. – Допустим. Тогда хочу знать, что именно ты собираешься провернуть.       – Повторить один из запросов, только и всего, – Эрве пожал плечами. – Вряд ли большее понадобится.       Леопольд слегка прищурился.       – Ты хочешь создать щель между сменами, в которую можно вклиниться, – сообразил он столь же быстро, как и в прошлый раз. – Но не пересечёмся ли мы ещё с кем-нибудь?       Эрве отправил ему непонимающий взгляд.       – О, знаешь... – Леопольд несколько неловко взъерошил волосы. – Поговаривают, к нему захаживают люди... мужчины, женщины... Дядька любит поразвлечься. Что ты так смотришь?       – С самого начала! – зашипел Эрве, не выдержав. – Это нужно было сказать с самого начала! Вы хоть понимаете, сколько вещей это меняет?       – Что я понимаю, так это то, что ты снарядил бы меня туда именно в этом качестве, – зашипел в ответ Леопольд. – Потому что это самый простой путь. А мне такого не надо. Потом ещё не отмоешься.       Ах, не отмоется он. А меня в похожее положение ставить можно было, зло подумал Эрве. Ох, если только у него удастся воплотить всё задуманное – попляшет у него Леопольд, ой как попляшет...       – Ой, да ладно тебе, – Леопольд взглянул на него со снисхождением, что-то вычитав в его выражении лица. – Можешь назвать меня говнюком и забыть. По рукам?       – Спасибо, обойдусь, – крайне вежливо отказался Эрве (хотя предложение было соблазнительным). – Лучше расскажите поподробнее об этих... визитах. Настолько я понимаю, они совпадают со временем отсутствия охраны на посту.       – Что-то вроде того. Но об этом расспрашивать я не буду, так и знай.       Эрве устало поднял глаза к потолку. У них была лазейка, реальная лазейка, а этот честолюбивый дурак думал о том, какое о нём сложится мнение... Ну, с другой стороны, если он хотел видеть Леопольда в качестве своей связи с остальной частью ковчега, то репутацию тому и в самом деле лучше было держать почище.       – Тогда придётся идти на риск, – суммировал он. – Вы готовы?       – Это изначально был риск. Каплей больше, каплей меньше.       Эрве тактично умолчал о том, что по капельке уже многое набегало, чтобы не нарываться.       – Что ж, хорошо. Тогда...       Договорились они о вещи довольно простой. Он любил простые планы. Леопольд, как оказалось, тоже.       Ещё две недели Эрве с интересом изучал запрошенные материалы об электронике и вычислительной технике (компьютеры по-прежнему подпадали под эту категорию), и всё больше убеждался в том, что ничего особенно не поменялось с тех пор, как ему в последний раз доводилось видеть книги на эту тему. Фундаментально всё вообще осталось прежним – ток и ток, всё как обычно. И большинство манипуляций что в вычислительных, что в измерительных приборах по-прежнему осуществлялось через измерение напряжения. Менялись операционные системы, электронные схемы, материалы физических составляющих, но основные принципы оставались теми же. Поэтому знания он просто освежил и обновил, а не закладывал заново; это было куда проще.       Потом он сдал все журналы, книги и статьи Леопольду (сдал условно – удалил под присмотром последнего со своего устройства, на всякий случай убирая следы их взаимодействия именно в этом аспекте), и они ещё раз проговорили всё, что собирались делать. Проговорили так, чтобы чётко запомнить, кто что и когда делал.       Время выбрали послеобеденное: в этот период Эрве часто дремал, и сейчас он мог делать вид, что именно этим и занимался. На самом деле он мысленно ощупывал свой наручный компьютер, настраиваясь на нужный лад. Он заранее знал, что будет тревожиться, и заранее же вписал в план дополнительное время, которое ему потребуется, чтобы сосредоточиться.       То, что он собирался делать, когда-то назвали бы магией. Он сомневался в том, что на текущий момент хоть один эспер додумался бы до такого: в книгах и сказках уже давно не осталось и слова; в конце концов, наука-мать заявила, что нечего даже детей пичкать небылицами, и об этом понятии, исчезнувшем из обихода, постепенно забыли. Какие-то старые книги, разумеется, сохранились у родовитых семейств вроде Анхальтов, но это уже не играло никакой роли – этим и так было что хранить и передавать, и в этом море информации слово, бывшее теперь бесполезным, скорее всего, попросту тихонько затерялось. Зато помнил Эрве. Помнил хорошо и никогда не забывал, потому что только благодаря ему смог настолько сильно развить имевшиеся у него способности. Ныне эсперы в понимании собственных сил упирались в пределы, очерченные наукой; наука сообщала им, что возможно, а что – нет, и за последний порог эсперы даже и не пытались забраться. Даже если бы они знали, что такое магия, в их сознании оба понятия являлись бы взаимоисключающими. А Эрве совмещал. Он использовал имевшиеся у него конкретные знания для того, чтобы понимать, как направить силу и что с ней делать; это позволяло как добиться результата меньшими усилиями, так и развить сами силы, почувствовать их и наловчиться с ними обращаться, всё тоньше и точнее... и расширять свой арсенал доступных ему взаимодействий в целом. И расширять доныне.       Когда ему удалось сосредоточиться на собственном наручном компьютере и его маленькой электронной жизни, от него Эрве мысленно потянулся к пульту у входа, тоже являвшимся компьютером, и на пробу отправил себе бесшумный, незарегистрированный сигнал. Его компьютер подсветил экранчик, показывая пустое сообщение с пустой строкой отправителя, и Эрве, мысленно поздравив себя, отправился гулять по электронной сети дальше. Вообще, по-честному, ему следовало бы нацелиться на компьютер Президента, но эта задача отклонялась: он не знал точного местоположения этого самого компьютера. Не будь он хитрым, на этом всё бы и заглохло, однако до этого он предусмотрительно узнал, где обычно стояли охранники (разумеется, был выбран день смены тех, которые уже были замечены в более раннем появлении с дежурства), – а точнее, где именно находились их наручные компьютеры, неразрывно связанные с владельцами. Просто так нащупывать было бы трудно, однако тут в дело вступало его пространственное воображение: карту он изучил досконально и прекрасно мог себе представить масштабы ковчега, и, следовательно, достаточно точное расстояние до конкретной точки на карте. Такое требовало серьёзного умственного напряжения, но уж с этим он мог справиться. Умственного ресурса у него было хоть отбавляй.       Нащупав наручный компьютер одного из охранников, он влез в него... и сперва растерялся: внутренности были не такими, как у его компьютера. Он, конечно, знал, что бывшие в ходу у военных были куда сложнее устроены, но объёмы возможностей оказались колоссальными, что для него выливалось в большие объёмы обработки среды при поиске нужного ему места. Не спугнуть бы брандмауэр... Помогла привязка к уже известной ему информации об операционной системе. Вскоре он нашёл и раздел с хранившимися на устройстве сообщениями, и несколько сообщений от адресата, чей адрес просматривать было запрещено. Похоже, это было именно то, что нужно...       Запрет на просмотр адреса его не огорчил: он схитрил и тут, попросту отметив одно из сообщений как непрочитанное и подменив отображение даты на экране.       А затем он очутился в почти звенящей пустоте. Сначала его это испугало, потому что он не понял, что произошло, но чуть позже он сообразил, что чужой компьютер сменил местоположение, и так как он сам, мысленно пребывавший внутри, не прикрепился к устройству надёжно (да и вообще, никак не прикрепился) – его воля в итоге просто очутилась в пустом пространстве.       Вернувшись обратно к себе самому, Эрве перевёл дух, обнаружив, что слегка взмок. Промакнув лоб рукавом, он прикрыл глаза, стараясь дышать не так тяжело, как хотелось бы.       Итак, у него получилось. Осталось отправить сообщение Леопольду и отдыхать до прихода последнего.       Тот появился через десять минут, предварительно потревожив его сообщением, чтобы он поднимался и шёл к выходу; об этом они тоже договорились заранее – Эрве догадывался, что мог и впрямь задремать после сложной задачи.       В общем коридоре повёл Леопольд. Эрве держался немного позади, старательно делая вид, что его куда-то вели. Этот этап зависел от Леопольда, и Эрве надеялся, что всё пройдёт гладко, потому что это была единственная часть плана, где от него вообще ничего не зависело.       В коридорах, где он ещё никогда не бывал, ему стало тревожнее. Он знал, куда его вели и где конкретно они находились – карту-то он запомнил, – но ему всё равно было жутковато. Беспокоился он ещё и о том, что по пути им кто-нибудь встретится и начнет задавать вопросы. Неудобные вопросы. Не спасует ли тогда Леопольд...       Но всё прошло хорошо; они ни на кого не наткнулись. Судя по тому, что они добирались не кратчайшим путём, Леопольд и впрямь тщательно продумывал маршрут.       Когда они дошли до входа в покои Президента, снаружи никого не было. Охрана действительно ушла.       – Вы справитесь?..       – Куда я денусь, – негромко буркнул Леопольд, подошедший к двери и взявшийся за небольшой пульт управления сбоку от неё. – Ты, главное, будь готов.       – Да я-то готов...       Леопольд долго не возился (у Эрве вообще возникло впечатление, что тот где-то достал информацию об этом компьютере и заранее подобрал к нему ключики), и вскорости дверь с тихим жужжанием отъехала в сторону; они тут же шастнули внутрь, и Леопольд почти сразу же толкнул его локтем. Это был условный сигнал: они договорились, что каково бы помещение ни было внутри (они-то не знали, что там было), Леопольд будет осматривать левую его часть, а он – правую. Тут же переключив внимание налево, Эрве наткнулся взглядом на человека, поворачивавшегося ко входу от невысокой теплицы, в которой возился, всунувшись в неё чуть ли не по пояс. Как удачно, подумал Эрве, устремив волю вперёд, и, вторгшись в разум выпрямившегося человека, толкнул. Не слишком сильно, чтобы того не стошнило.       Президент потерял равновесие от сбоя работы вестибулярного аппарата. За эти несколько секунд Эрве отбросил чужой страх, чтобы не мешал работать, и аккуратно отключил тому крохотное местечко, отвечавшее за принятие самостоятельных решений. Тот и пикнуть не успел.       Разобравшийся с дверью Леопольд тронул его за плечо, вопросительно вскинул брови, указывая взглядом на Президента, просто стоявшего столбом (они договорились молчать в покоях, пока не станет ясно, была ли там прослушка или какой-то детектор, реагировавший на чужой голос), и ему неожиданно стало приятно: вот так просто и по-деловому к нему не прикасались уже невероятно давно. Он поднял палец, призывая немного подождать, и, подойдя ближе к застывшему Президенту, с испугом съёжившемуся, без особых церемоний залез в память того, ища нужные ему сведения.       – Прослушки нет, сцинтилляционных детекторов тоже, – известил Эрве Леопольда, с облегчением вздохнувшего.       – Что ты с ним сделал? – тут же поинтересовался тот, с любопытством и настороженностью глядя на Президента.       – Ничего особенного. Так, выключил кое-что очень важное...       – Он дышать-то у тебя может? – с сомнением вопросил Леопольд по поводу медленно бледневшего лица стоявшего перед ними человека, потихоньку приобретавшего синеватый оттенок. Рановато; похоже, здесь Президент не слишком следил за здоровьем. Или же оно изначально было слабым.       – Сейчас сам задышит. Это безусловный процесс, он вообще другой структурой управляется.       – Да ты жестокий малый, оказывается...       Эрве блеснул на него глазами.       – Жестоко было бы просто запретить ему дышать. А так... Впрочем, не суть. Мне нужна бумага и что-то, чем можно писать.       – А... – Леопольд с сомнением покосился на рабочий стол Президента, на котором стоял компьютер. В ящиках стола как раз таки можно было найти что-нибудь подходящее. – Посмотри, можно подходить?       Эрве ещё раз взглянул в память Президента (благо, ответ находился на самой поверхности: сейчас тот жалел, что решил не заморачиваться с такими сложностями, потому что в покои и так не мог забраться посторонний, а от любопытных глаз пассий хватало прикрыться обычнейшим паролем на вход в систему) и кивнул.       – Отлично.       Леопольд моментально нашёл ему несколько чистых листов и шариковую ручку, не став отвлекаться на содержимое ящиков – а мог, потому что Эрве слышал, как тот присвистнул, что-то увидев, – и так и остановился рядом, с любопытством уставившись на них обоих, мало чем отличаясь от ребёнка, которому показывали захватывающее кино. Только пальцы у него были сомкнуты на рукояти пистолета.       – Сядьте, – велел Эрве Президенту. Краем глаза он заметил, как у Леопольда отчего-то поползли вверх брови.       Когда Президент опустился на пол, Эрве уселся напротив него, разложив перед собой несколько листов, немного наклонился вперёд, и теперь вторгся в память того уже куда более тщательно, выискивая даже мельчайшие крупинки важной информации; всё, что он находил, он записывал, не глядя, на бумагу – благо, для этого не нужно было смотреть, – и, когда он перешёл на третий и последний лист, приготовился выныривать в физический мир, чтобы положить другой. Однако Леопольд рядом зашуршал бумагой, подложил ему чистый лист и ненавязчиво подтолкнул его руку в ту сторону. Следом около него сменились другие два листа.       Когда он вернулся к непосредственно окружавшей его реальности, Леопольд рядом, неопределённо покачивая головой, читал то, что он нацарапал.       – Интересно? – спросил Эрве, не удержавшись.       – Да...       В ответе не было ни капли сарказма. Может, его и не услышали толком; он-то писал всё, что попадалось, включая распорядок дня и пароли, которым, должно быть, Леопольд и удивился.       – Отдайте, пожалуйста. Мне нужно дополнить, пока я ещё помню, – попросил Эрве, и ему без возражений отдали первые листы.       Через некоторое время Леопольд, видя, как он заполнял свободное место на бумаге уже куда более мелким почерком, вопросил:       – Ты это серьёзно?       – Да. Полагаю, нам на первое время понадобится его личность. Вы не считаете?       Леопольд снова замолчал. Потом, когда Эрве, хмурясь, взялся разминать кисть, давным-давно отвыкшую от такого обращения, тот снова заговорил:       – Знаешь, ты теперь действительно называй меня на «ты». Слышать от тебя «вы» уже становится неудобно.       Эрве поднял на него взгляд. Странно... может быть, от него всё же не собирались избавляться? Во всяком случае, в ближайшее время.       – Хорошо. Будь по-вашему.       Леопольд прищурился на него.       – Э... по-твоему?       – Хорошо, – царственно кивнул Леопольд. – А теперь... что делать с этим?       Эрве выразительно вскинул брови.       – Нет, я понимаю, что не оставлять. Я имел в виду потом. Не будет же он тут валяться?       – Ровно то же самое я хотел спросить у ва... у тебя, – Эрве нахмурился. – Ты... знаешь, куда обычно деваются тела?       – В расход.       – А этот самый расход?..       Вид у Леопольда снова сделался неуверенный.       – Так говорят. Ни разу не видел... процесса.       Эрве призадумался. Он уже знал, что всё, что ему нужно было для спокойной дальнейшей жизни, хранилось на стоявшем в покоях компьютере, так что он мог спокойно там это и посмотреть. Однако ему жутко хотелось отдохнуть. Он поднялся на ноги, чтобы не соблазняться этим желанием... и снова задумался, глядя на Президента.       – Я видел, что тут есть скрытое помещение, – сообщил он Леопольду. – Какая-то каморка. Может быть, следовало бы сначала её проверить. И проход наружу, в общий коридор, но там, думаю, ничего такого нет – просто тайный выход.       Леопольд кивнул:       – Показывай, где.       Взяв один из листов, на котором был записан пароль входа в операционную систему компьютера, Эрве направился к последнему: потайное помещение открывалось через него. Система странная, но пока что придётся иметь дело с тем, что есть.       – Вот это? – кивнул на стену Леопольд, заслышавший шелест отъезжавшей панели. Эрве мрачно угукнул. Он-то видел, что там было. Хоть он и старался избежать картинки, зрительных образов этих воспоминаний, эмоциональную их часть он не мог не видеть.       Взглянув на него с оттенком осторожности, словно учуяв его впечатления, Леопольд, на всякий случай держа наготове пистолет, приблизился к щели, теперь открывавшей скрывавшей небольшое помещение, практически каморку, и прищурился, пытаясь издалека что-нибудь разглядеть.       – Темно, – тот брезгливо наморщил нос.       – Там есть выключатель, – тускло поведал ему Эрве. Он бы и не хотел этого знать. – А есть автоматическое освещение. Не слишком долго, шесть часов в день.       – Зачем... – Леопольд, щёлкнувший выключателем, замолчал.       Половину каморки занимал топчан. А из-под него, прижавшись к ножке, испуганно блестел глазами на неизвестное ему существо мальчик лет шести. Взгляд у него был диким. Нельзя было сказать, что на нём не было живого места, но проще было перечислить чистые участки кожи, чем другие.       – Это ещё что... – медленно произнёс Леопольд.       – Что видишь, – столь же тускло отозвался Эрве. Он всё пытался сообразить, что делать, но это было сложно; было бы куда легче, если бы с ним не было Леопольда, однако сейчас приходилось не просто считаться с мнением того, но заранее предугадывать реакцию на то или иное решение. И из-за этого он не мог решить ещё и то, нужен ли ему Леопольд в дальнейшем настолько, чтобы это стоило риска держать того при себе, или без Леопольда проблем у него будет всё-таки меньше. Палка, как говорится, о двух концах...       – Что ты, говоришь, ему отключил? – чужим голосом уточнил Леопольд, глядя на так и сидевшего на полу Президента.       – Центр, отвечающий за принятие самостоятельных решений, – послушно ответил Эрве, ощущая, что лучше было так и поступить, не уходя от ответа, как в прошлый раз.       – Как надолго?       – Пока не включу.       Леопольд всего несколько мгновений смотрел ему в глаза, а потом решительно зашагал к Президенту, схватил за шкирку и спиной вперёд, даже не поднимая того с пола, протащил до каморки. Вообще, было бы проще просто велеть встать и идти куда надо, но выражение лица Леопольда говорило о том, что он не хотел даже заговаривать с этим существом (а вот пар выпустить – весьма). Забросив безвольное тело, похоже, уже начавшее осознавать, что с ним собирались сделать, к мальчику, Леопольд достал из кармашка складной нож, открыл и протянул мальчишке. Тот только шарахнулся подальше. Ну-ну, и что ты будешь делать, задался вопросом Эрве, гадая, сумеет ли Леопольд найти со зверёнышем хоть какой-то общий язык, чтобы донести донельзя простой посыл.       Вздохнув, Леопольд крепко взял Президента за низкий ворот свитера и, под натяжением распоров ножом бейку, взялся за него уже обеими руками и рванул. Затем ещё и ещё, перехватывая ткань, пока не разодрал до самого низа. Футболку постигла та же участь, только её крепким лапам Леопольда хватило всего на два рывка. Затем тот, коротко взглянув на своего уже бывшего правителя, тёмные реденькие кудри которого прилипли к взмокшему лбу (взгляд Президента уже не выражал ничего, кроме ужаса, и, к некоторому стыду Эрве, ему это доставило удовольствие, причём столь же специфического рода), снова протянул нож ребёнку.       У Эрве сложилось такое впечатление, будто что-то передалось невербально, когда эти двое столкнулись взглядами, потому что они неожиданно пришли к полному взаимопониманию: мальчишка жадно схватил нож, крепко-крепко сжав его в кулачке, и Леопольд почти кровожадно оскалился, одобрительно кивнув.       Лицо мальчика неумело исказилось в похожем оскале. Из-за того, что он вряд ли когда-либо осознанно улыбался, выглядело это жутко.       – Развлекайся, – проронил Леопольд, прежде чем выйти и закрыть за собой дверь.       – Затупится, – проронил Эрве, имея в виду лезвие ножа.       – Не жалко. На это – не жалко.       Они немного помолчали.       – Эр-Вэ?..       – Да?       – Кровать.       – Что? – переспросил Эрве, подумав, что ослышался.       – Кровать!       Леопольд ухватил его за запястье и потащил к центру покоев, к частично задёрнутому шторами возвышению, на которое он поначалу не обратил особого внимания. И повёл ладонью, указывая на всё это целиком:       – Кровать! Ты когда в последний раз видел нормальную, человеческую кровать?       У Эрве отвисла челюсть. Нормальной кровати он и в самом деле давненько не видел, но таких размеров...       Кажется, не особенно раздумывая, Леопольд плюхнулся на эту махину на спину, и по тому, как того чуточку покачало, Эрве понял, что диагноз оказался поставлен правильно: кровать! С толстым матрасом! С шикарным тёмным покрывалом, которое Леопольд, блаженно зажмурившись, поглаживал ладонью – на ощупь тоже, похоже, шикарное...       Затем Леопольд поманил его:       – Зацени.       – Нет уж, – моментально откликнулся он. – Я если сейчас лягу, то не встану. Устал.       Фыркнув, Леопольд резко сел, сцапал его за комбинезон, пока он не успел отреагировать, и, подтащив поближе, уронил на кровать. Постель упруго, но мягко, почти нежно примялась под ним, и Эрве моментально перехотелось подниматься с этого чуда в ближайшие восемь часов. А то и больше.       – Теперь я не встану, – прокряхтел он, перевернувшись на спину.       Леопольд поднял над собой запястье; Эрве увидел, что он поставил таймер на двадцать минут.       – Не переживай, я тебя подниму. У нас ещё есть что обдумать и сделать.       Некоторое время они просто лежали, балдея.       – «Сядьте»? – лениво поинтересовался Леопольд, похоже, вспомнив, что хотел спросить. – Не на «ты», без оскорблений?       – Почему я должен терять лицо? – вопросил в ответ Эрве. – Опускаться до этого уровня?       – Достойно.       Они замолчали.       – А что, в вашем жилом отсеке не кровати? – всё-таки полюбопытствовал Эрве. Леопольд покосился на него – наверное, по поводу того, что он сказал «вашем», но никак не прокомментировал; наверное, решил, что раз речь сейчас шла о военных в целом, это было допустимо.       – Нет. Койки. Думаешь, с чего я так обрадовался?       – Но почему? – Эрве озадаченно вскинул брови. Он-то думал, что у всех остальных нормальные спальные места...       – Понятия не имею, – буркнул Леопольд. – Наверное, чтобы не расслаблялись. У всех такое, как у вас, Эр-Вэ, только ярусы не так плотно стоят. Хотя... каюты верхушки я не видел, так что с уверенностью утверждать, наверное, нельзя...       Они снова замолчали.       – Эй? – теперь заговорил Леопольд. – Слушай, помнишь, я спрашивал о том, что будет, если изолировать человека одного? Насчёт того, станет ли он эспером?       – Ну?       – А если изолировать эспера одного? Он станет человеком?       Тишина. Эрве пытался удержать мгновенно испортившееся настроение в узде. Только получалось плохо.       – Эсперы – тоже – люди, – раздельно произнёс он. – А этого я не знаю.       – Ну, люди, конечно... я не это имел в виду.       Эрве устало прикрыл глаза. Даже если это признавали, всегда была эта оговорочка «конечно»...       – Эй. Как думаешь, мы сможем сделать так, чтобы уравнять всем права? Привилегии – это, конечно, здорово, но... в здоровую меру. Когда это доводится до того, до чего всё довели на теперешний момент... это вообще нездорово. Прости уж за тавтологию, но иначе выразить то, что так быть не должно, мне уже больше нечем.       Эрве повернул к нему голову.       – Ну, ты понимаешь, о чём я говорю? – переспросил Леопольд. – Ты ведь должен понимать. Ты видел всё ещё таким, какое... каким должно быть.       – А вам...       – «Тебе».       Эрве нервно поводил пальцем по мягонькому покрывалу. Ну зачем было лишать его привычки...       – Хорошо. Тебе... кто до меня рассказывал тебе, как всё должно быть?       Леопольд удивлённо поднял брови.       – А почему ты думаешь...       – Нет, у тебя эта идея давно сидит, – прервал Эрве вялую попытку реабилитации. – Я тоже долго думал. И пришёл к выводу, что так быстро ты не мог решиться на вот такое. Значит, засело давно.       – Бабка с дедом, – нехотя ответил Леопольд, тут же от него закрывшись: – У нас рубрика «вопрос-ответ»?       – А сам меня расспрашивал вдоль и поперёк...       – Ну ладно, ладно, – поморщился Леопольд. – Будет тебе. Спрашивай, если хочешь.       Эрве подавил усмешку, норовившую заползти на лицо. А была всё-таки у Леопольда совесть... глубоко, но была.       – Какой у тебя резон? Должно быть личное неудобство, чтобы на такое решиться.       – Ты смотри, мы уже по личному пошли... Мне не нравится всё, как оно сейчас есть. Система не нравится, понимаешь?       – Так тебе-то что? – вырвалось у Эрве.       – Так и я не как сыр в масле, знаешь ли. Да, нам неплохо, но нас тоже сверху угнетают. И...       Леопольд надолго замолчал.       – Знаешь, мы в этом плане тоже подневольные, – произнёс тот, когда подобрал слова. – Вот приглянулся ты кому-нибудь из богатеньких, и никак не отвертишься. Да, вроде как будут держать, кормить, одевать, всё такое, но проблема в том, что при том отношении нет свободы. Видел я парочку таких ребят. Сначала всё хорошо, а потом, когда они теряют форму – а форма, когда ты несвободен, теряется очень быстро, понимаешь?.. и их выбрасывают. Попользуются – и выбрасывают. А вместе с формой теряется квалификация. И при сопутствующей потере времени – ты уже не имеешь тех навыков, которые должен был иметь к определённому возрасту. И ты просто становишься не нужен. Я не хочу, чтобы такая система продолжала существовать.       Леопольд выжидающе смотрел на Эрве, словно бы тому было нужно что-то конкретное.       – И?       – Ты ведь будешь ещё после меня. Обещай, что так больше не будет.       – Я ведь буду после тебя. Какая после этого будет разница, если ты уже не увидишь? – резонно вопросил Эрве.       Леопольд усмехнулся.       – У меня будут дети. Когда-нибудь да будут. Не хочу впускать их вот в такое. А вдруг...       Он не договорил, но Эрве и так понял: Леопольд беспокоился о том, что будет, если собственный ребёнок окажется эспером. Он бы и своему такого не хотел... если бы мог завести. Пока не доводилось. Он тем более не желал выпускать кровь от крови своей в такое.       – Я понимаю.       – Обещаешь?       – Конечно.       Эрве почувствовал, что в собственном ответе не солгал. Надо же, а когда открывал рот, понятия не имел, что захочется такое сдержать...       Может быть, дело и впрямь в детях.       – Эрве?.. Как думаешь, сколько... сколько ему лет?       Эрве приподнял бровь, и Леопольд, хмурясь, указал в сторону закрытой каморки. Ну да, раз уж о детях зашла речь...       – Шесть. Ему шесть.       – Откуда ты... а, ты посмотрел у...       – Нет. Леопольд, это эспер. На ковчег брали в том числе уже беременных женщин, чтобы пораньше наработать подобный опыт, и одной из них после родов не вернули одного из близнецов. Сообщили, что мертворождённый. Кажется, это с оставшимся я читал, когда ты в первый раз за мной пришёл.       Леопольд взялся за голову.       – Твою мать... у нас и такое?       Эрве угукнул.       – Твою-то мать... Что мы будем делать?       Таймер запищал.       – Да, да, заткнись, – пробормотал Леопольд, отключая звуковой сигнал, и с трудом сел. – Прямо вовремя...       Затем он поднял Эрве, и они от греха подальше переместились к рабочему столу Президента (теперь уже бывшего); Леопольд, ничуть не стесняясь, уселся на стол, великодушно оставив Эрве стул.       – Кстати, ты был прав: он действительно урождённый Исаак, а не Айзек, – заметил Леопольд, все так же без стеснения выуживая из-под себя исписанные листы бумаги и пристраивая их на системный блок. – Только ума не приложу, зачем это было выписывать.       – На всякий случай. Вдруг понадобится, а этой информации нигде нет.       – Резонно, – согласился Леопольд после недолгого раздумья. – Так, давай думать, что мы будем с этим дерьмом делать. У ребёнка психика, скорее всего, сломана навсегда. А ещё мне не нужно, чтобы он, оклемавшись, начал рассказывать обо всём, что видел. Значит, остаётся один вопрос: куда и как убирать, – подвел он итог своей непродолжительной речи.       Эрве приподнял брови. Вообще, раз уж речь шла о травме, Леопольд выглядел так, словно её и получил, когда увидел содержимое потайной каморки... ну, не травму, но потрясло того это серьёзно; и вот теперь Леопольд уже совершенно спокойно предлагал заниматься уборкой.       – И нормально тебе? – поинтересовался он на всякий случай.       – Не понимаю, почему ты об этом спрашиваешь, – тут же ответил Леопольд. – По справедливости я уже поступил, но все последствия уж точно надо по уму разгребать. Ты же и сам всё понимаешь, так почему спрашиваешь?       – Ты как будто переключился.       – Да. Есть личное; есть работа, – спокойно заметил Леопольд. – Нужно разделять.       Считает это работой, подловил того Эрве. Раз работа, значит, уже переключился и на то, что правила сменились... Быстро. Значит, и впрямь долго этого ждал.       – Что ж... хорошо. Тогда давай смотреть. Всё должно храниться тут, – Эрве щёлкнул по системному блоку.