(Во)схождение

      Алистер заваливал его вопросами. Не то чтобы их было слишком много, но для ответа на каждый нужно было хотя бы немного разобраться в соответствующей теме, а для этого требовалось время. И Эрвин, и так-то не особенно выспавшийся, уже начинал жалеть о том, что урвал себе несколько часов сна вместо этих самых разбирательств. У него складывалось впечатление, будто Алистер мало того что и так знал довольно много об устройстве энергосистем ковчега (не иначе как интересовался из любопытства), так ещё и хватал любую информацию об этом на лету, в то время как ему самому требовалось больше времени, чтобы в чём-то разобраться. Учитывая, что ему скоро нужно было наблюдать за эсперами и тем, как с ними будут управляться медики, его это слегка раздражало. Ему нужен был свободный мозг на это время.       Впрочем, вскорости поток вопросов иссяк: Алистер искал новые ответы в уже отосланных ему заметках и пособиях, так что Эрвин мог вздохнуть с облегчением – что он, собственно, и сделал – и начать наблюдение за передвижением медиков, начинавшее обретать схожесть с кругами на воде. Приказ, отданный им сегодня утром, начинал вступать в силу, главврач ковчега безо всякого созывания консилиума принял какое-то решение относительно исполнения, решение передавалось дальше вниз, и теперь Эрвину оставалось наблюдать. Его слегка нервировало то, что он не знал содержания этого самого приказа, а тратить силы, чтобы подключиться к устройству главврача и просто всё прочесть, он не хотел: он ещё не слишком освоился с открывшимися ему возможностями, а ресурсы могли понадобиться ему в любой момент.       Медики начали шевелиться активнее. Эрвин с некоторым замешательством увидел, что часть эсперов, более-менее стоявших на ногах, куда-то повели – но не в медчасть, насколько он мог видеть по передаваемым картинкам с камер видеонаблюдения. Несколько обеспокоившись этим, он взялся перебирать каналы связи, пытаясь определить, куда же тех повели, и отыскал нужную цепочку камер, ведшую прямиком в технический отсек. Именно в ту его часть, которую обычно без обиняков называли «топка». Это ещё что такое...       Он набрал сообщение Леопольду, очень коротко приказывавшее быть у него в кратчайшие сроки, и тот, стоявший сегодня в смене, появился менее чем через минуту.       – Что такое? – встревоженно спросил тот от входа. – Что-то случилось?       – Иди сюда, – Эрвин нетерпеливо помахал ладонью, призывая поторопиться. – Смотри!       Леопольд склонился над столом, пристально вглядываясь в не слишком чёткое изображение, передаваемое камерой.       – И-и-и?.. Погоди-ка, а что это они делают?       Эрвин откинулся на спинку стула, сцепив пальцы в замок и буквально пытаясь держать себя в руках.       – Угадай.       – Они их повели... чтобы потом не тащить?       – Угу. Как скот.       Леопольд повернул к нему голову, столь же пристально вглядываясь в его лицо, разобрать что-то на котором было не проще, чем на экране с ещё более низким разрешением... и, то ли всё-таки кое-что высмотрев, то ли просто почувствовав, несильно сжал его плечо:       – Что нужно делать?       – С этим уже ничего не сделаешь, – Эрвин покачал головой. Тяжелую ладонь с плеча он стряхивать не спешил, хоть в первый момент ему, отвыкшему от нормальных касаний, и захотелось: тяжесть оказалась приятной и отчего-то успокаивающей. Будто тыл у него был железно прикрыт. – Однако, если бы у меня кое-что получилось... ты знаешь, как выглядит твой военачальник?       – Ну, технически, он передо мной...       Эрвин открыл рот, чтобы уточнить, и закрыл, в первый момент не сумев что-либо произнести: в нём загорелась странная и немного жуткая смесь чувств из неловкости, некоторого неудобства, почти граничившего со стыдом (раздавать приказы через локальную сеть он уже привык, а вот с глазу на глаз ему было очень непривычно: всё ещё казалось, что это было чем-то неестественным для его прежнего положения), гордостью за то, что он всё-таки тут очутился (и пока держался), и не менее странного удовлетворения, будто ему дали то, в чём он очень долго нуждался. Хотя он, скорее, это взял. Пусть и не без чужой помощи, но... Может быть, эсперам и в самом деле должно было стать новой вершиной пищевой цепочки; в конце концов, возникшее загрязнение атмосферы вредило им не так сильно, как другим людям.       – Эрвин? – потормошил его Леопольд, и он неосознанно зацепился за своё имя. Леопольд звал его без малейшей заминки – значит, воспринимал его как Эрвина, а не как Эр-Вэ, и мысленно обращался к нему так же. Как к человеку. Обычному, свободному человеку.       – Прости. Иногда меня донимает мысль о том, что меня здесь не должно быть, – выбрал он объяснение попроще. – Так вот, я говорил о главнокомандующем объединённым флотом. Бартоломей. Сумеешь его отличить?       – Хочешь его туда же, куда и эсперов? – догадался Леопольд. – Вряд ли. Не думаю, что он ходит без охраны.       – В вентиляцию протиснешься? – лаконично поинтересовался Эрвин. – Там как раз широкий кусок, примыкающий к стене.       – Не у потолка? – Леопольд задумчиво поскрёб щеку. – Допустим. А когда...       Эрвин поднял ладонь, останавливая его, и позвонил Бартоломею, на ходу выстраивая слова. Время было дорого.       Леопольд вдруг настойчиво подёргал его за рукав, указывая на экран, и Эрвин придвинулся поближе, тут же нахмурившись: он увидел военных. Военные стекались в отсек переработки. Не иначе как, чтобы присмотреть за процессом – а то вдруг кто из самых отчаянных эсперов задёргается, решив, что уже нечего терять...       – Слушаю, – сухо гавкнул из динамиков Бартоломей, и Эрвин запоздало понял, что, торопливо обдумывая появление военных, забыл переключить выход звука на наушники. Да и чёрт с ним, пусть Леопольд слышит...       А вот о преобразователе речи он вспомнил вовремя.       – Ты видишь, что сейчас в отсеке переработки происходит? – осведомился он.       – Видеть не вижу, но знаю, что там мои ребята. Не те, что медики. А что? Учудили чего, что аж до тебя дошло?       Так ему доложили, что медики просили поддержки, без труда вывел из услышанного Эрвин. Он тоже, вообще-то, хотел бы о таком знать. Плохо, что до его слуха не доходило то, что у них происходило. Не интересуйся он ничем – и получил бы просто сухой отчёт о том, что эсперы усыплены. Может, Айзек и не интересовался...       – Так, слушай меня, – велел он деловито, стараясь звучать так, словно у стороны на другом конце провода уже были некоторые проблемы. – Ты сообразил, зачем у тебя запросили поддержку?       – Ну да. Вдруг там дёрнется кто нервный...       – С одним нервным медики могут справиться. На них пистолеты для красоты висят, что ли?       Краем глаза он заметил, как Леопольд, всматривавшийся в экран, повернул к нему голову, но просто проигнорировал это, продолжая мысленно разыгрывать варианты дальнейшего разговора. А вот от Бартоломея донёсся вздох.       – Ну, от меня-то ты что хочешь? – вопросил тот следом. Вот тут Леопольд уставился на колонки.       Эрвин отправил вздох обратно, подпустив в него нотку разочарования.       – Ну, давай, включи думалку на более мощный режим, – почти подбадриваюше произнёс он. – Нет ощущения, что кое-кто из твоих медиков не хочет долго возиться и ждать? Ты догадываешься, что может случиться, правда? Тут уже все эсперы, которые там есть, могут встать на дыбы. А твои медики повели тех, кто пока что чувствует себя лучше всего. Со всем уважением к отобранным в армию ребятам, но куча эсперов... – Эрвин поцокал языком. – Звенит у тебя там что-нибудь?       Несколько долгих секунд почти оглушительной тишины из колонок. Он успел даже бегло взглянуть на Леопольда, выделив на того капельку мыслительных ресурсов. Леопольду разговор не нравился.       – Да, мясорубка там нам не нужна. Что ты предлагаешь? – столь же деловито, как и он в самом начале, поинтересовался Бартоломей. – Отзывать всех? Насколько я уже понял, процесс уже пошёл. Медики вздыбятся.       Эрвин чуть не спросил у него, чего это у него одни служащие подневольные, а другие – нет, но это было бы чересчур; после этого сам Бартоломей вздыбится.       – Можешь пройтись туда сам, – выдвинул он полупредложение-полураспоряжение, краем глаза снова поймав почти обвинительный взгляд Леопольда. Последний наверняка думал о том, что кому-то нужно приказывать, а кому-то – подчиняться, и без всяких там реверансов. Буквально на лице читалось. – Немного поскучаешь, но уж при тебе все будут по струночке делать всё исключительно как предписали.       Бартоломей недовольно заскрипел, но лесть сделала своё дело.       – Хорошо, – вынужденно согласился тот. – Но пароли...       – Я займусь сам, – пообещал Эрвин. – Не переживай. Но уж присмотри, пожалуйста, за всем. Я на тебя рассчитываю.       Ещё одна небольшая успокоительная лесть. Вот уж что он умел с излишком...       – Сделаю. Считай, уже выдвинулся. Конец связи.       И отключился. Найдя трансляцию камеры около кают президиума, Эрвин увидел, что Бартоломей и в самом деле вышел наружу и торопливо зашагал по коридору, уходя из поля зрения камеры.       – Так, хорошо... – Эрвин осёкся: Леопольд, опёршись на подлокотник стула, наклонился к нему, в упор, глядя в глаза. – Слушай, мне нужно его убрать. Он сейчас представляет наибольшую угрозу. Не пойдёшь ты – я возьму у тебя пистолет и...       – Я-то пойду, – Леопольд слегка прищурился. – А вот ты не заиграешься?       – Если хочешь, поговорим об этом потом, – отрезал Эрвин, отодвигая того, чтобы подняться; Леопольд, слегка опешив (раньше-то он себе такого не позволял), не стал упираться, и он беспрепятственно прошёл к шкафу. Здесь у Президента хранились все существовавшие на ковчеге формы одежды по одному экземпляру (Эрвин догадывался, что не из практических соображений), и оттуда он достал респиратор, сразу же бросив его Леопольду. – Знаешь, как пользоваться?       – Слушай, а вот это ты хорошо подумал... там сейчас вытяжка будет на полную работать... – Леопольд уложил респиратор в глубокий внутренний карман кителя, о чём-то раздумывая. – Противогаз я не спрячу, конечно... а жаль.       – Нет противогаза, – Эрвин задёргал ящички со всякой мелочью, сообразив, что тому хотелось бы ещё закрыть глаза. – Очки, где-то здесь были очки...       – Вот, – увидел подошедший Леопольд, но он отмахнулся: обычные очки не годились.       – Где же я их видел... Ага!       Искомое обнаружилось в одном из прозрачных футляров: не просто защитные очки, а с прослойкой на оправе, плотно прилегавшие к коже.       – Ещё лучше, – Леопольд упрятал и их и направился к компьютеру. – А теперь покажи мне ближайший к топке вход в вентиляцию, и я пошёл.       Подходя, Эрвин зацепился взглядом за лацканы его кителя, мерно ходившие вверх-вниз: Леопольд задышал глубже, то ли немного нервничая, то ли морально готовясь...       Насколько же Леопольду нужно было жить при другом укладе, если тот ради этого был готов с бухты-барахты просто пойти и кого-нибудь убить? Или это были личные счёты с начальством? С системой?       – Так... – Леопольд наклонился к монитору, осматривая показанную ему точку входа в вентиляцию, слегка прищурился, чуть ли не ощупывая взглядом карту, и когда его взгляд, ставший чужим и холодным, снова остановился на Эрвине, последний понял, что Леопольд действительно готовился. К тому, чтобы отнять чью-то жизнь и к последствиям. Всерьёз. Этот человек уже просчитал, как и куда нужно подобраться и как уходить. А личное дело у того, между прочим, было кристально чистым... Ах, да, тот же говорил, что работал в службе безопасности, мог и сам себе устроить.       – Особые указания? – вопросил Леопольд напоследок.       – Стой! – Эрвин непроизвольно схватил его за рукав, ощутив, что если тот сейчас сдвинется с места, то остановить его будет не проще, чем поезд на полном ходу. – Подожди. Слушай меня внимательно. Не торопись. Тебе нужно выждать. Понял меня?       – Он уже пошёл, не факт, что до конца добудет.       – Леопольд! – прикрикнул Эрвин, едва удержавшись от того, чтобы пощёлкать пальцами у того перед носом. – Слушай меня. Я приблизительно догадываюсь, что это за человек. Ему быстро становится скучно, так что он очень скоро пойдёт бродить по помещению, интересуясь всем подряд. Чувство самосохранения у него...       – Слегка атрофировалось. Я заметил, – прервал его Леопольд. – Хочешь, чтобы я дождался, пока он в топку не заглянет? Сбить его туда?       Эрвин кивнул, уже просто закрыв глаза на формулировки. Леопольд-то хотел в другой уклад, но ой как не соответствовал...       – А если не заглянет?       – Тогда возвращайся.       Леопольд с сомнением смерил его взглядом.       – Слышишь меня? Возвращайся! Не надо нарываться!       – Нарываться будешь ты, если его сейчас не убрать, – Леопольд отцепил его от рукава. Но очень аккуратно. – Ты не слышал, как он с тобой говорит? Я чувствую от него угрозу, Эрвин. А под его началом много вооружённых людей. Так что я рискну. Сможешь меня прикрыть, если на обратном пути кто-то ко мне прицепится? Ты вроде умеешь на расстоянии, раз с электроникой получилось. Учитывая, что эсперы все там и у себя, любой подумает, что у него крыша едет.       – Если не вспомнит о пропавшем мне.       – Пока вспомнит, я уйду. Да и с меня-то что взять? – отмахнулся Леопольд. – Всё, следи за мной, а я пошёл.       – Защиту не забудь.       – Забудешь тут...       Эрвин проводил его взглядом; затем проводил через глазки камер, параллельно поглядывая на закреплённое окошко трансляции из отсека переработки. Бартоломей уже был на месте, стоял у одной из стен, наблюдая за тем, как медики, уже рассадившие эсперов по привезённым с собой кушеткам и, похоже, вкатившие тем дозу эвтаназии, нервновато переглядывались с военными: эсперы тоже заметно нервничали, уже начиная догадываться, что именно им вкололи. Будет ли что-то...       Первая партия эсперов так и заснула, ни до чего дельного с точки зрения Эрвина не додумавшись. Леопольд к этому времени добрался до нужного места, удачно разминувшись с какой-то парочкой патрульных, больше занятых перебранкой друг с другом, нежели высматриванием чего-то подозрительного, и аккуратно нажал на закрывавшую вентиляцию решетку, сдвигая её в сторону: точкой входа был выбран узел обслуживания вентиляции, расположенный именно неподалеку отсека переработки – там её приходилось чистить чаще всего. Практически естественный вход в неё; будь Леопольд в защитном костюме рабочего – вопросов к тому бы даже не возникло. В первый момент, конечно. Потом могли и прицепиться, узнав его или зная, что вентиляция сейчас обслуживаться не должна была. Да и времени не было втискивать в эту одежду Леопольда, к тому же, не умевшего с ней обращаться, так что в более узкий лаз тот точно не пробрался бы в ней бесшумно.       Из поля зрения Леопольд исчез, так что он полностью переключил внимание на отсек переработки. Насколько он понимал, сейчас туда должна была прибыть вторая партия эсперов, которая тоже ещё более-менее стояла на ногах, раз ушедшие медики пока что оставили на месте кушетки. Военные же принялись потихоньку сбрасывать усыплённых эсперов в печь, что Эрвина несколько обеспокоило: обычно таким занимались рабочие. Почему не позвали последних? Хотели утаить что-то сугубо в кругу военных, чтобы никто об этом не знал? Самодеятельность или сверху кто надоумил? Найти бы зачинщика... Военные всё косились на Бартоломея, а это значило, что последний не имел к этому отношения. Кто тогда?..       Вздрогнув, Эрвин торопливо открыл программу обработки видео. Чуть не забыл, что нужно было ещё подтереть запись с парочки камер, расположенных близко к точке входа в вентиляцию, и подменить записи в службе безопасности; благо, Леопольд рассказывал ему, как у тех было всё устроено и что где хранилось.       К тому моменту, как он с этим закончил, в отсек переработки завели ещё партию эсперов, уже более нервных, чем предыдущие: эти уже увидели, что первых не привели обратно. Бросив взгляд на карту, Эрвин мысленно потянулся к Леопольду, нащупывая его разум, и, деликатно не влезая в чужие мысли, просто послал сигнал: «Осторожнее. Сейчас может что-то случиться, не торопись». В ответ почувствовалось едва ощутимое раздражение, но связь он не разорвал, продолжая наблюдать за эсперами. Те всё больше нервничали, и он уже начал отгонять от себя мысль о том, чтобы вмешаться самому и просто кого-нибудь подтолкнуть: лучше было не напоминать о себе. Могли и проклясть напоследок.       Кто-то всё-таки пустил импульс, даже со стороны показавшийся Эрвину болезненным для восприятия; тут же началась стрельба (эсперы, особенно не мудрствуя, делали кто что умел, а многие умели брать кого-то под контроль), и он и сам послал короткий, но отчаянный импульс Леопольду: «стой!». И вдогонку ещё один: «стой, потом будут считать патроны; просто жди».       Эмоционального отклика он не уловил. Мысли у него заметались: послушал его Леопольд или предпочёл проигнорировать и поступить, как сам считал нужным? Если влезть напрямую, тот мог взбрыкнуть и заартачиться, а расстояние было слишком большим для того, чтобы корректно подтереть память – слишком далеко, слишком тонкая работа.       Перестрелка тем временем дошла до своего логического завершения: эсперов и часть военных и медиков положили; присмотревшись, он увидел, что несколько человек держались за руку. Все – за правую. Интересно, кто это там такой хладнокровный отстрельщик, моментально сориентировавшийся в ситуации...       Найдя взглядом Бартоломея, сидевшего около стены, он прищурился, пытаясь понять, правильно ли он интерпретировал тёмную дорожку на стене, и снова попытался нащупать Леопольда. Того на прежнем месте не оказалось. Тогда он обратился к камерам видеонаблюдения, сразу запоминая нужный ему отрезок времени, и, увидев Леопольда, тёмная униформа которого местами посерела, всё больше и больше светлея, неотложно позвонил Алистеру.       – Послушай, Алистер, мне нужна твоя помощь, – заговорил он, уже целиком машинально работая с видео. – В двух словах: человек был в вентиляции на момент работы усиленного режима очистки, был в респираторе, но потом снял его прежде, чем обеззаразить одежду. Он может надышаться испарений?       – Более чем, – коротко ответил Алистер. – Я понял, о ком речь. Нужно время, освободите его от работы, я сейчас подойду. Одежду снять, если есть перчатки, оставить... – он ненадолго задумался. – Нет, лучше не трогать, я сейчас подойду.       – Спасибо, – с облегчением отозвался Эрвин, и, отослав соответствующие приказы, написал вдогонку Алистеру о том, что того возле покоев встретит Леопольд, а затем метнулся к холодильнику, наливая в самую большую кружку молока.       Вернулся сам Леопольд, уже сухо покашливавший, и он метнулся уже к тому:       – Пей!       Леопольд, даже не артачась, выхлебал из кружки всё, а потом попытался направиться к шкафу, но Эрвин преградил ему путь:       – Иди! – он описал пальцем полукруг, намекая на выход из потайной двери и вход в главную. – Бегом! Подхватишь там Алистера, он уже идёт сюда.       – Зачем? – Леопольд опять сухо кашлянул. – Ладно, форму-то дай сменить, там же...       Он осёкся, глядя на поднятые ладони Эрвина, очень желавшего просто вытолкать его за дверь, но опасавшегося касаться агрессивной среды, в которую теперь превратилась поверхность его униформы (и уже не только поверхность, но и более глубокие слои), и передумал снимать китель, к лацканам которого уже потянулся.       – Он ничего не заметит! – зашипел Эрвин. – Иди! Бегом! Марш! И не трогай форму!       – Ладно... – Леопольд закашлялся, но откашливался уже на ходу.       – Хуже ребёнка, – буркнул себе под нос Эрвин, не удержавшись, и сосредоточился, дотягиваясь до оставшегося снаружи охранника, очень осторожно отвлекающе его касаясь.       В итоге Алистер с Леопольдом, сообразительно выставившим первого между собой и охранником, без проблем вошли.       – Так, стоять, – велел мрачный Алистер, присматриваясь к полу и натягивая перчатки, и первым делом дёрнул у Леопольда пистолет из кобуры, ловко вынув магазин. Последний был полон. – А вот теперь я не понял... Ладно, потом, – он вернул пистолет на место. – Послушай, нужна вода, хотя бы пару литров, – обратился он к Эрвину, и тот указал на ванную:       – Там есть санузел.       – О! – Алистер почти что обрадовался; хмурость с его лица, во всяком случае, сползла. – Бегом туда.       Покашлявший Леопольд уже не просто не артачился, а даже не стал спрашивать, что и зачем.       – Если бы я знал, что эта штука такая забористая, я бы ещё подумал туда лезть, – только и сказал он по пути, кажется, испытывая неловкость, словно человек, которому пришлось сообщить врачу о том, что занимался самолечением.       – Скажи ещё, что ты не догадывался, – буркнул Алистер, взявшись аккуратно снимать с того форму.       – Я не...       – Молчать!       Не имея возможности перечить медику, к тому же, старшему по званию, Леопольд надулся.       – Так, я взял из твоего шкафчика запаску, – сообщил ему Алистер, расстёгивая на нём ремень. – Руки поднял! Не видишь, что среда агрессивная?.. Всё, лезь в ванну.       Бухтя и покашливая, Леопольд выбрался из спущенных брюк, косясь на Эрвина, и забрался в ванну.       – Снимай остальное, – велел Алистер, жестом прося Эрвина достать у него что-то из внутреннего кармана кителя. Сунув туда пальцы, Эрвин нащупал пакет и, сразу сообразив, почему медик ещё не снял перчатки, развернул его, придерживая, пока Алистер, лаконично поднявший большой палец, сворачивал униформу, чтобы запаковать её.       – Алистер... я дал ему молока, около четырёхсот миллилитров...       – И он всё вылакал? – Алистер уставился на него, недоверчиво подняв брови.       – Это было молоко?! – изумился Леопольд.       Эрвин пожал плечами.       – Может быть, оно более-менее походило на настоящее, а не на растворимый порошок, который нам скармливают. Не знаю, я сам так и не решился попробовать.       Алистер немного помолчал, что-то обдумывая, а потом взглянул на перчатки.       – А я попробую, если можно, – произнёс он полувопросительно.       – Давайте уж все тогда бахнем, раз там ещё осталось, – буркнул усевшийся в ванну Леопольд, потирая бровь. Глянувший на него Алистер чуть не вспенился.       – Давай, в глаза ещё руки сунь!       – Алистер, у него нет профильного образования, – попытался урезонить его Эрвин, снимая с крючка душ и открывая воду. Алистер молча подтолкнул его под локоть, без особых сантиментов направляя поток воды Леопольду в лицо, и тот зажмурился, отфыркиваясь.       – А у тебя, надо понимать, оно есть, раз ты сообразил его молоком напоить.       Странно, но на этот раз в голосе Алистера яда не было.       – М-м... неофициально.       – Вот как... Я возьму ведро?       – Конечно, – разрешил Эрвин. – И там, на полках, есть сода. Много. Если нужно – бери, лично я изжогой не страдаю.       – Прекрасно.       Чуточку повеселевший Алистер направился за содой и почти сразу заглянул обратно:       – А уксус ты потребляешь?       – Бери.       – Не хочешь даже препараты на меня тратить, да? – забухтел Леопольд, когда Алистер вернулся с содой и уксусом и переключил поток воды на кран, чтобы сделать раствор.       – У меня учёт, – невозмутимо отозвался тот. – А для первой помощи лучше препарата нет. А теперь закрой рот, глаза и нос.       Леопольд только вздохнул, с обречённым видом снося полоскание в растворе уксуса. Потом его так же прополоскали в растворе соды, в котором тот ещё какое-то время самостоятельно умывался, успокаивая раздражение на коже, и в четыре руки торопливо высушили. А затем, собрав всё для выхода (включая Леопольда, которому ещё предстояло отстоять остаток смены), собрались сами у холодильника, разлив по стаканам молоко.       – Терпеть не могу молоко... – протянул колебавшийся Леопольд.       – Ты же уже пил, – заметил Эрвин, колеблясь точно так же.       Смерив их обоих взглядом, Алистер спокойно глотнул из своего стакана – и довольно замычал:       – Настоящее... эх, были у нас две коровки...       Леопольд присвистнул.       – Что? Я говорил, что у нас средства водились.       – Средства у них водились... – опять забухтел Леопольд, но уже машинально, пристально глядя на молоко. Решится, подумал Эрвин, пригубив своё. Слишком любопытный, чтобы отказаться.       – Кстати, Эрвин... – Алистер отдал ему стакан. – Можно тебя попросить? У меня есть младший брат. Раз ты скоро будешь перекидывать рабочий персонал... можешь под шумок перевести его к медикам? Не на моё место, просто туда, пусть начинает откуда-то пониже, чтобы к нему не было претензий. Он очень хотел быть врачом, но тогда уже не оставалось мест.       – Хорошо, – спокойно согласился Эрвин. Как раз таки под шумок это легко было устроить.       – И ты вот так легко соглашаешься? – недоверчиво уточнил Алистер.       Эрвин пожал плечами.       – Во-первых, обстоятельства позволяют. Значит, это не помешает. Во-вторых... услуга за услугу – такой разговор мне нравится. Я знаю этот язык, меня это устраивает.       – Мне можно ещё? – выдал Леопольд, с ошалевшим видом облизывавшийся, словно кот, которому просто взяли и вручили банку сметаны. Эрвин налил ему ещё полстакана, после чего упрятал молоко в холодильник поглубже: натуральное слегка слабило, а их организмы от этого эффекта отвыкли. Не считая Алистера, впрочем.       – А в-третьих? – негромко спросил последний, и Эрвин ненадолго задержал взгляд на его глазах. Оказывается, Алистер чуял тонкости...       – Не за себя просишь, – коротко объяснил он, поощряя это чутьё. – За другого. И чтобы порадовать, а не из выгоды. Я такое ценю, если это не от глупости.       Теперь Алистер отпустил долгий взгляд. И усмехнулся.       – А с чего ты взял, что не от глупости?       – Я тебя прошу... будь ты глупым человеком, тебя бы тут не было.       – Давайте обнимитесь тут ещё, – сварливо влез вклинившийся между ними Леопольд, приревновав непонятно кого непонятно к кому и, кажется, и сам сбившийся от этого с толку. – Ишь как спелись-то! Всё, 'Листер, двинули.       – Спасибо мне не хочешь сказать? – поинтересовался тот.       – Потом скажу. Да и вообще, я тебе лучше шоколадку сегодняшнюю отдам...       Ненадолго подняв взгляд к потолку, Эрвин выпустил их и опять закрылся, поспешив после этого открыть почту: у него был уже вагон сообщений и несколько пропущенных вызовов. Президиум был в ужасе. Всё в усиливавшемся, потому что он всё не выходил на связь, и оставшимся троим было невдомёк, что происходило. Происходил, вероятно, ажиотаж: военные, утратив высшее начальство, растерялись, не зная, кому доложить о случившемся, но неофициально слухи уже поползли, и ширились они быстрее лесного пожара.       Откинувшись на спинку стула, Эрвин задумался о том, как сейчас правильно быть. Вариант молчать отпадал: власти у президиума было пока что достаточно для того, чтобы попробовать поднять восстание; не факт, что получится, но проверять ему не хотелось. Нужно было выходить на связь. Только в голове у него вместо предполагаемого хода разговора вертелась мысль о том, что нужно было поскорее оптимизировать окружавшее его пространство для комфортной работы, мешая думать о чем-то ещё. Я попрошу Алистера, как только смогу, строго сказал он самому себе, надеясь, что мыслишка спрячется и перестанет мешать, и только сейчас вспомнил, что нужно было оформить тому перевод – чем и занялся, чтобы впоследствии снова не забыть.       Мысль оставила его в покое. Уже более продуктивно задумавшись, он начал потихоньку отсекать доступные ему варианты действий, отсеивая непригодные.       «Айзек, я же вижу, что ты в сети», – увидел он сообщение в всплывшем окошке предварительного просмотра. От Арнольда. Джошуа был не настолько внимательным, чтобы заметить его молчаливое присутствие, а у Люсьена, кажется, опять были какие-то дела. «Я думаю», – отправил он в ответ, чтобы те не начали нервничать по его поводу всерьёз. Люсьен тут же поинтересовался, словно на самом деле не был отвлечён: «Думаешь? А с нами советоваться ты не собираешься?».       Усмехнувшись, Эрвин напечатал: «Советоваться с паникующими людьми – последнее дело», на что его тут же обвинили в том, что это он никуда не выходил, а президиум всё-таки периодически высовывался наружу. Туда же добавилось полушутливое замечание о том, что он скоро тут совсем одичает, которое Эрвин взял на заметку, потому что исходило оно от Люсьена. Змея, перенервничав, не могла удержать свой яд внутри...       Ему пришло личное сообщение от неизвестного адресата, в котором у него очень осторожно и официально просили разрешения ему позвонить, и он, прикинув, что ничего страшного от звонка случиться не могло, позвонил сам, направляя вызов через программное обеспечение компьютера, чтобы подключить преобразователь речи.       – Президент слушает, – задумчиво мурлыкнул он в микрофон, изобразив подходящую под большинство случаев интонацию.       С другой стороны послышался такой звук, словно кто-то решительно вдохнул.       – Вас беспокоит уорент-офицер Кер! – отчеканил женский голос, и Эрвин, узнав его, расплылся в улыбке. Дочь целиком в отца... – Разрешите занять пять минут вашего времени?       – Конечно, мисс Кер. Эдна, если я правильно помню? Что у вас случилось?       – Я... – она запнулась, кажется, удивившись тому, что Президент откуда-то знал её имя... но не испугавшись. Или не подав виду: сейчас около неё могли быть собраны люди, которые тоже поддерживали решение самостоятельно и официально сообщить вышестоящей власти о случившемся и получить не менее официальный ответ с чёткими инструкциями касательно дальнейших действий. – Я вынуждена доложить о том, что в отсеке переработки произошла чрезвычайная ситуация во время выполнения нами задачи наблюдения за работой медиков, – выпалила она на одном дыхании, глубоко вдохнув после этого. – Эсперы вышли из под контроля и вынудили нас начать перестрелку. Эсперы подавлены и уничтожены. У нас есть раненые и погибшие. О первых сейчас заботятся медики...       – Погибших много? – прервал её Эрвин. Если хорошенько подумать – сейчас мог быть момент для того, чтобы показательно позаботиться о военных, раз он собирался занять пост главного военнокомандующего. Леопольд упоминал, что военные к Президенту относились с некоторым пренебрежением, хоть и очень тихо изъявляемым, так что у него не оставалось сейчас другого выхода, кроме покупки хорошего отношения.       – Никак нет. Шестеро, сэр.       – И каким же образом? – заинтересовался он. Интонация у Эдны сейчас была любопытная.       – Я... я сознательно стреляла по рукам, сэр, – призналась та. Эрвин расслышал чей-то изумлённый вздох с той стороны.       – Вы посчитали, что лучше живые, но раненые, нежели мертвые? А вы быстро соображаете, мисс Кер. Полагаю, я должен поблагодарить вас за это решение. Погибших могло быть гораздо больше. Итак... хорошо. Я уже услышал, что там что-то произошло, теперь понял, что именно. Что касается ваших дальнейших действий – все, кто там сейчас находится, приостанавливают все выполняемые ими задачи и заботятся о раненых. Их нужно доставить в медотсек. Я продублирую приказ во всеуслышание, разумеется, так что вы уже можете приступить к исполнению.       – Есть! А... подождите, у меня есть ещё одна скверная новость... – Эдна решительно вдохнула. – Здесь погиб главный во...       – Я знаю. Я возьму на себя его обязанности. Что-нибудь ещё?       – А... простите, сэр, но у меня есть маленькая личная просьба, если это возможно, – Эдна вдруг тихонько затараторила, и Эрвин, уже начавший набирать сообщение для массовой рассылки, сосредоточился, концентрируясь сразу на обеих вещах. Интересно... – Я не знаю, доходило ли это до вашего слуха, но примерно год назад был случай, когда паре отказали в разводе. Могли бы вы как-нибудь...       – Это ваши знакомые? – строго спросил её Эрвин, не собиравшийся сейчас этим заниматься.       – Нет, это я хочу развестись.       – По причине?       – Мой муж – трус! – Эдна зашипела хлеще змеи. – Паршивый, подлый трус! Видеть больше не могу!       Тон у неё был таким, что он понял: лучше развести. Иначе в один прекрасный день Эдна с большим удовольствием останется вдовой. Отвлёкшись, Эрвин нашёл пресловутого мужа в базе данных; Кер был вторым лейтенантом. А Эдна – уорент-офицером, на ступень ниже. Недолго думая, он оставил рассылку и взялся составлять приказ, обязывавший их управление с нынешнего момента, во-первых, приводить все получаемые распоряжения, касавшиеся кадров, в исполнение немедленно, а, во-вторых, указывать причину вызова в уведомительном сообщении (мало того, что чисто ситуационно ему это сейчас нужно было, он полагал, что вызов без контекста беспокоил, пугал и мешал нормально заканчивать рабочий день).       – Достаточно уважительная причина, – отозвался он, параллельно внимательно следя за тем, что набирал. – Хорошо, я отправлю соответствующее распоряжение управлению, мисс Кер. Полагаю, в течении часа-двух, максимум трёх вы снова будете мисс Анхальт.       Он специально болтал не слишком торопливо, чтобы успеть за это время составить и оформить приказ, отправить его и вдогонку запустить следующий, о повышении, с отметкой «срочно», чтобы муж не мешал Эдне на данном этапе. Получалось у него это шустро: он заранее заготовил себе несколько формулировок, форм, бланков и даже целых готовых распоряжений на момент, когда отправлять их понадобится быстро.       – Если у вас более нет просьб, прошу вас, мисс, займитесь сопровождением раненых. В воздухе там полно всякой дряни, которой лучше не попадать в кровь. И да, скоро вам придёт уведомление о повышении, так что с этого момента вы можете пользоваться вашими новыми полномочиями в полной мере; достаточно будет показать это уведомление, если кто-нибудь решится его запросить.       – Разрешить исполнять? – уточнила Эдна, кажется, разволновавшись.       – Разрешаю.       После этого Эрвин неотложно позвонил Алистеру, вовремя вспомнив об одной из причин затеянного им кавардака с эсперами:       – Прости, что я тебя дёргаю...       Алистер примчался сразу же, как-то умудрившись привезти с собой две кушетки. Эрвину пришлось впустить его через потайной ход.       – Ох, ну кто бы сомневался, – заворчал тот, когда этот самый ход увидел. – Классика... Так, я взял с собой брата, – Алистер довольно размашисто показал за спину, давая понять, что оставил того где-то подальше по коридору. – Так что тебе нет нужды идти самому. Только помоги мне погрузить этих ребят, а дальше мы сами.       – А это что? – заинтересовался Эрвин, увидев, что Алистер взял с кушетки баллон со шлангом и понёс с собой.       – Я же помню, что они попахивают, – отозвался тот. – Мне не нужны лишние вопросы ни от встречных, ни от Аларика.       – Касательно него... Алистер, я тебе доверяю, – открыто и обезоруживающе сообщил Эрвин, полностью скрыв из тона и даже взгляда расчётливость.       Купившийся Алистер неловко взъерошил волосы, жестом поторапливая его открыть дверь в потайную комнату.       – Я не говорил ему чего-либо лишнего. Он ничего не узнает. Не хочу его впутывать.       – Спасибо, – с облегчением отозвался Эрвин (он, вообще-то, совсем не ожидал, что тот кого-то с собой потащит), открывая дверцу. Алистер тут же сунул туда наконечник шланга, распыляя состав, противно пахнувший смесью хлорки с чем-то едко свежим, и буквально через минуту они, натянув предусмотрительно прихваченные Алистером маски, уже тихонько тащили тела в коридор, аккуратно укладывая по два на застеленные покрывалом кушетки. После этого Алистер, запеленав тела в покрывало, защёлкнул их одноразовыми ремнями, и Эрвин опять отметил предусмотрительность того: если младший брат и решился бы одним глазком взглянуть на груз, улучив момент, то теперь попросту не успеет этого сделать.       Он немного проводил Алистера до поворота коридора, за которым тот оставил брата, а потом заторопился обратно. Обещанные сообщения он уже отправил, пока ждал Алистера, как и массовую рассылку о том, что теперь он принимал пост главного военнокомандующего, и он ожидал реакции на это президиума.       Реакция оказалась любопытной.       «Куда тебе главвоенкома?» – писал Люсьен. – «Тебе мало дел?».       «Тебе, что ли, мало дел? Вы, ребята, теперь возьмите на себя его часть генерации паролей, а о делах не беспокойтесь. Управлюсь как-нибудь», – отправил в ответ Эрвин, усмехаясь. Люсьен-то нервничал всё больше...       Как бы беды не вышло, подумал он вдруг. Вместе с этим его снова забеспокоила мысль о приведении покоев Президента в нормальный рабочий вид, и он откинулся на спинку стула, обдумывая этот вопрос уже в полной мере. Хорошо бы было подгадать этот процесс к общей перестановке на ковчеге, чтобы всё уже одним махом сделать...       Ему пришло сообщение от Алистера, уведомлениям от которого, как и от Леопольда, он присвоил отдельный сигнал, и он тут же пододвинулся к экрану, чтобы прочесть. «Вот список раненых и погибших, если тебе понадобится», – писал тот, прикрепляя к сообщению файл. – «Внизу я указал двух человек, любого из которых хотел бы видеть на своём месте, выбирай. А касательно жилого отсека эсперов – знаешь, у меня есть ощущение, что пока что не стоит торопиться. Давай пока что под склад какой-нибудь разметим, что ли. Что скажешь?».       Ощущение, что не стоило торопиться, значит... Эрвин привык доверять собственным, но чтобы положиться на чужие – такого он ещё не практиковал. Стоило ли? Раньше такое было бы глупостью. Сейчас могло быть ещё большей – а могло стать и подспорьем.       «А давай пока вообще отложим этот вопрос и займёмся кабинетом под шумок?» – попросил он, решив и в самом деле просто отложить этот вопрос и заняться более важными делами, и Алистер, ожидавший ответа, тут же согласился, сразу предложив обрисовать ему новый план помещений. Похоже, тому действительно хотелось заниматься подобными вещами: проделать громадный пласт схожей работы буквально только что, и тут же подписываться на следующую... Ну, если младший брат Алистера так же хотел быть врачом, то некоторое время спустя о медиках можно было вообще не беспокоиться, если подвинуть этого Аларика куда-нибудь повыше.       Встряхнув головой, Эрвин занялся вопросом о разводе четы Кер, чувствуя, что с него помаленьку начинал спадать груз запланированных на сегодня дел. Оставалось ещё распорядиться по поводу похорон погибших военных (хоть некоторых, включая Бартоломея, он с удовольствием сбросил бы в топку так же, как только что сбрасывали эсперов, но сейчас нужно было следовать течению), закончить с эсперами и разобраться в своих новых обязанностях.       Последним он и занимался, когда со смены вернулся Леопольд, с порога помчавшийся в санузел.       – Еле достоял, – с облегчением поведал тот, выбравшись оттуда, и принюхался: – А чем это так пахнет? Эрвин?       Леопольд сухо покашлял.       – Чёрт, так пить хочу... – тот наткнулся взглядом на открытую дверь в каморку, которую Эрвин уже вычистил и теперь проветривал: ему нужно было куда-то деваться на время перестановки в покоях, которую Алистер, заступивший на новую должность, обещал уже завтра. – Так вот откуда... А куда это ты их дел?..       – Вывезли, – откликнулся Эрвин, разворачиваясь на стуле.       – Без меня?       – Тебе и так на сегодня хватило. Выпей ещё молока и отдыхай. Только не налегай; оно немного слабит, а ты не привык.       – А, так вот почему... – Леопольд кашлянул, морщась и потирая ладонью грудь. – Ты ужин уже заказал?       – Скоро будет.       Леопольд, с ожидающим видом усевшийся на кровать, немного помолчал.       – Ты завёл кого-то ещё? – осведомился он.       – М-м? – Эрвин приподнял бровь, раздумывая, как отвечать на такую интонацию. Он уже и не помнил, когда он в последний раз такое слышал; к нему обратились так, будто он нарушил какое-то обещание, чего он, собственно, не делал. – Нет. С Алистером управились.       – А-а-а... – странно протянул Леопольд, пристально глядя на него. – Пост главного военкома занимаешь, значит?       – Ты думал, я его тебе передам? – Эрвин смерил его взглядом. – Ты представляешь, насколько это будет подозрительно?       – Да не думал я.       Оно и видно, подумал Эрвин, ничего более не отвечая; к этому моменту из небольшой шахты прибыл ужин, и Леопольд отвлёкся на еду, оставив тему. Вряд ли Леопольд, конечно, ожидал, что встанет на место Бартоломея (уж тут-то глупым тот не был), так что к чему вообще это было? Или Леопольд просто затревожился, ощутив себя менее полезным, чем Алистер?       Некоторое время спустя его, погрузившегося в работу и дела Бартоломея, которые ему всё продолжали передавать, тронули за плечо:       – Слушай, я спать лягу.       – М-м?.. А, да-да, ложись, я всё равно не шумлю, – отмахнулся он, не отвлекаясь от экрана, и сухо кашлявший Леопольд свернулся под одеялом. До Эрвина только через пару часов, когда он сам наконец отвалился от компьютера, дошло, что тот улёгся гораздо раньше обыкновения, и он, тихонько приблизившись, пощупал лоб Леопольда, интересуясь температурой того.       – Пить, – сухо прошуршал Леопольд, и он налил тому воды из остывшего чайника; выхлестав два стакана, тот опять съёжился под одеялом и буквально через минуту пожаловался в пространство: – Хочу спать.       – Ты обычно засыпаешь за шестьдесят секунд? – поинтересовался в ответ Эрвин, заподозрив, что на самом деле Леопольду хотелось просто капельку общения. И, может быть, ещё более крохотную капельку сопереживания.       – Знаешь, иногда получается...       Вздохнув, Эрвин отошёл, чтобы нагреть тому ещё немного молока с сахаром: вроде как, по наиболее старой его памяти, после этого хорошо засыпалось.       – Пей.       – Ты же говорил не налегать, – припомнил ему Леопольд, взглядом уже всё вылакавший и слизнувший последнюю капельку.       – А это и не много. В крайнем случае, поднимешься через пару часов, ты всё равно ещё тут будешь. Пей, молоко всю эту дрянь выводит.       Леопольд тут же опустошил стакан, со вкусом облизнувшись, и опять улёгся; к тому моменту, как Эрвин, убравший стакан на место, вернулся, тот уже спал. Сам Эрвин, уже тоже жутко хотевший спать, скользнул под покрывало, даже не раздеваясь для экономии времени и тепла... и обнаружил, что уснуть не мог, хотя мозгу крайне нужно было отдохнуть, и он об этом знал.       Минут через пятнадцать он, покопавшись в себе, обнаружил причину: тихое посапывание Леопольда. Обычно это хищное создание спало (как и дышало в целом) почти беззвучно. И его беспокоил не звук, от которого легко можно было абстрагироваться, а... причина.       Эрвин мрачно уставился в потолок, поняв, что дело было в ощущении ответственности, уже давно им позабытом. Вот тебе. Вот тебе опять урок, Эрвин: никаких личных привязанностей ты себе позволить не можешь, подумал он. Он попросту забеспокоился.