(Во)схождение

      Вздохнув, Эрвин нажал на кнопку массовой рассылки составленного им приказа. Последний сильно урезал его время: он взял обязанности Люсьена на себя. Теперь ему придется заниматься решением любых возникавших проблем между людьми, и это будет отнимать у него неопределённое количество часов – конфликты ведь не происходили каждый день. Более того, он не чувствовал особого энтузиазма вплотную заниматься переписыванием законодательства, что сделать было необходимо, как и настроя заниматься этим в любой момент, что делало долю затрачиваемого на эту работу времени ещё более неопределённой. Планировать что-то стало сложнее. Похоже, ему придётся переходить на более свободные планы и оставлять в них гораздо больше места для импровизации. Следовало бы, разумеется, хоть для одной задачи назначить исполнителя, но у него не было подходящих кандидатов.       Мало того, у него появилось странное, специфическое переживание: он чётко знал и видел собственные цели, однако не знал, с какой стороны к ним подойти и за что первым делом браться, при этом прекрасно осознавая, что этих самых дел у него было не просто по горло, а по самую макушку. Может быть, он и в самом деле перегорел...       Он написал Алистеру, спрашивая – сугубо гипотетически, – что делать в таком случае.       «Займись на какое-то время любимым делом», – вкратце посоветовал тот, не став размениваться на поддержание сугубо гипотетического тона. И Эрвина застопорило. Оказалось очень неприятно осознавать, что любимого дела у него не было. Где ж было его завести в этих условиях?       В итоге он пришёл в такое состояние, что лучше бы и не спрашивал.       – У тебя что-то случилось? – почти сразу спросил его Леопольд, в этом состоянии его и заставший.       – Да так... понял, что у меня нет хобби.       – ...А. Ну... заведи? – предположил Леопольд. Поглядев на того, Эрвин просто отвернулся обратно к монитору. В самом деле, чего было говорить...       Из наиболее доступных ему на данный момент увлечений он вычленил компьютерные игры, не требовавшие ни места, ни второго участника, ни какого-либо инвентаря. Пасьянсы, которые он решил опробовать для начала, оказались удобными, но наскучили ему, как только он раскусил принципы, и после этого он уже целенаправленно взялся искать что-то, к чему можно было достаточно серьёзно подключить мозг.       Через полчаса обнаружив себя игравшим в стратегию, он, осознав, что делал, взялся за голову.       – Да что с тобой? – не выдержал Леопольд.       – Не твоё дело, – огрызнулся Эрвин, покидая игру, где на всякий случай сохранил прогресс: у него возникло ощущение, что это всё же сказалось на нём благоприятно. Он полностью ушёл в игру, освободил мысли, и голова казалась пустой уже несколько в другом ключе. И именно после этого он почувствовал, что пришёл в состояние заняться юридической работой, проектом, воплощение которого займёт несколько лет. Приведение его в конечный вид – возможно, тоже. И эта работа ему не нравилась. Однако сделать её нужно было, и он за неё засел, засидевшись до ночи.       – Эрвин? – снова заговорил с ним Леопольд перед сном. – Лично я не прикладывал руку к тому, чтобы с эсперами так обращались.       – А я лично к тебе какие-то претензии выдвигал?       – Похоже на то.       – Н-да? – Эрвин всё же обернулся, вынужденно отвлёкшись. – Может, мне ещё извиниться за то, что мы в разных классах населения состояли?       – Я вот об этом и говорю, вообще-то. Ты чего такой агрессивный?       Эрвин просто отвернулся, не желая вступать в полемику.       – А что это за пропуск в скобках? – поинтересовался буквально над его ухом неслышно подобравшийся к нему Леопольд, отчего он едва не вздрогнул. – Пропуск, пропуск, пропуск... граждане – пропуск... Граждане чего?       – Я ещё не придумал, – проворчал Эрвин. – Отстань. Не мешай работать.       – Ты поэтому злющий? Идей нет?       Устало подперев лоб ладонью, Эрвин столь же устало выдохнул.       – Слушай, ну отстань, – взмолился он. – Я устаю, и мне не на что переключиться для отдыха. И я не привык возиться с законодательством, особенно нынешним, для меня это утомительно. Каким мне быть? Особенно когда меня отвлекают. С тобой надо сюсюкать? Тебе четыре?       – Вежливым ты мне больше нравился, – забухтел Леопольд, отходя. Следом Эрвин услышал бряканье ложки в кружке и решил, что на этом разговор был окончен; Леопольд, к некоторому его удивлению, сделанный кофе принёс ему, молча поставив на стол, и так же молча забрался под одеяло.       – Спасибо, – отозвался Эрвин, поощряя помощь, в отличие от несвоевременного любопытства; Леопольд мрачно угукнул.       Через некоторое время сзади послышался его же сонный голос:       – Только не говори, что ты сидел всю ночь.       – Да нет, я не...       Запищал будильник, и Эрвин, осёкшись, резко обернулся.       – Да слышу, слышу, не ори, – заворчал Леопольд, вслепую выключая сигнал, и хорошенько потянулся, после чего поймал его взгляд. – М? Сидел-таки? А ещё мне говорил, что я хуже ребёнка; а сам-то...       Отвернувшись обратно, Эрвин рассеянно уставился на экран, только сейчас осознав, что у него устали глаза. Надо же... И он не мог бы сказать, что сделал много. Да, он значительно продвинулся в понимании того, как закон должен был работать, и наметки у него уже кое-какие появились, но он не ощущал, что это было даже одним процентом от работы, которую необходимо было проделать. Н-да, вот что на самом деле называлось непочатым краем...       Пришлось действительно досидеть до начала конференции, на которой сегодня представлялись значительные доработки по устройству криокамеры, и уже после этого он лёг спать. Не присутствовать он не мог: к нему уже привыкли, и в ожидании его появления потратили бы время, решив, что он немного задерживался.       Проснувшись от странного, смутного ощущения того, что он что-то проспал, он вскинулся, едва разлепил веки:       – Ты почему меня не разбудил?!       – М-м... – Леопольд натянул одеяло повыше. – Пять утра, отстань...       – Как пять утра? – зашипел Эрвин, испытывая сильнейшее желание встряхнуть того за то, что не разбудил, вернувшись со смены.       Леопольд не отреагировал, кажется, и в самом деле продолжая спать.       – Поганка бледная, – забухтел Эрвин, нервно проверяя почту. – В благородство он поиграть решил... просил же, просил разбудить...       К счастью, ничего важного за выпавший у него день не произошло, так что он выдохнул с облегчением. Устроить бы разнос Леопольду за такое, да толку...       С этого момента время потянулось жутко медленно. Это обычно было признаком того, что что-то должно было произойти, и от этого Эрвину становилось всё тревожнее.       К полудню ничего не произошло. К трём часам дня – тоже. К шести, выбранным им за следующий рубеж, часы не успели дотикать, когда что-то, ожидаемое им с самого утра, начало происходить.       – Леопольд!       Тот тут же оказался рядом, встревоженный его тоном.       – Тебе такое пришло? – Эрвин показал ему новую беседу, количество участников которой просто зашкаливало, будто туда было добавлено всё население ковчега. А может быть, и было...       Леопольд проверил своё устройство.       – Точно, пришло... а что это?       – А ты вчитайся.       – М-м... «Доброго всем вечера»... – зачитал вслух Леопольд первое сообщение, написанное Джошем. – Допустим... «хочу занять всего пару минут вашего времени. Обращаясь к вам сегодня, я чувствую необходимым напомнить...», – он, ёрничая, перешёл на рекламный тон, скорее всего, вызванный характерными словами насчёт пары минут времени, однако Эрвин не стал его одёргивать. До сути всё равно дойдёт быстро. – «Что республика – исконно демократический аппарат. И что власть в нём избирается народом и сменяется через некоторый срок. Мне кажется, шесть лет – вполне достаточный срок». Это ещё что такое?       – Ты читай, читай, – отозвался Эрвин, параллельно наблюдая за реакцией в новой беседе. Несколько человек, то ли обманутых Джошем, то ли просто купленных, начали соглашаться, и Эрвин, внимательно наблюдавший за тем, что и как написали, не глядя поймал Леопольда за узел галстука.       – Эй, ты бы полегче...       – Ну-ка скажи мне, у меня ведь есть исключительные права в сети? – поинтересовался Эрвин. – Я могу закрыть комментарии?       – А почему бы нет? Возьми да закрой... – Леопольд осёкся, увидев беспомощное выражение у него на лице: он-то ещё не освоил эти коммуникации на высшем уровне, разобравшись только в том, как это всё работало. – А. Сейчас сам сделаю, – он плавным движением поднялся, тут же прильнул к столу, не позаботившись даже сделать ещё шаг от кровати, и Эрвин, сообразив, что всё будет делаться коротко и быстро, повернул голову к экрану, запоминая, что тот делал. – Готово. А ты уверен? Такое обычно только на руку оппоненту...       – За кого ты меня держишь? – усмехнулся Эрвин, быстро набирая сообщение: он-то имел возможность писать.       «Добрый вечер, мистер Райнман. Очень любезно с вашей стороны поднять эту тему», – первым делом отправил он. В контексте ситуации повисшее в замершей беседе сообщение было ироничным вплоть до последнего знака – и, быть может, именно поэтому количество участников онлайн не упало. Ему бы тоже стало интересно, что сейчас будет. И это было ему на руку: если Джош хотел публичной расправы, сейчас он столь же публично натыкает того мордочкой. И это как минимум. Дальнейшее, впрочем, зависело от реакции его подданных. – «Однако я вынужден укорить вас за отсутствие планирования», – отправка. Он разбивал то, что собирался высказать, на короткие сообщения, чтобы было подоходчивее, чтобы Джош понервничал, и чтобы зрители не расходились. Он хотел, чтобы наблюдали даже те, кому было по большому счёту всё равно, кто там стоял у руля. – «Разве можно начинать такие собрания при отсутствии регламента? Без него эта беседа буквально через несколько минут превратится в свалку, в которой не сумеют разобраться те, кто даже чуточку припозднился. Да что там, вы сами потеряете над потоком сообщений контроль. Ваши в нём просто потеряются».       Отправка. Эрвин размял пальцы.       «Вы вынуждаете меня вмешиваться в организацию работы, что не является моей работой в принципе. Это я должен этим заниматься?».       Леопольд издал смешок:       – Ты его размазать собрался?       – Очень хотелось бы...       – О, будь милосерднее. У нас же, это... республика, – Леопольд снова хохотнул. – Вспомнила бабка, как девкою была... Сам-то, небось, местечко себе купил...       – Ш-ш. Не отвлекай меня пока что.       «К сожалению, планировать это мероприятие уже поздно, поэтому мне не остаётся ничего иного, кроме как поступить вот так...».       Открыв комментарии, Эрвин вместе с этим установил ограничение по их количеству: один в пять минут. Чудовищно много для беседы с парой десятков участников, но для такой махины – ничто; лента сообщений всё равно будет двигаться.       – Мне что-то писать? – вопросил Леопольд, и Эрвин упреждающе поднял ладонь:       – Подожди. Ты же не проплаченный, в отличие от самых инициативных с той стороны. Пусть себе тявкают. Веса в их словах нет – и в твоих не будет, если ты всегда будешь торопиться.       И отправил ещё одно сообщение к предыдущей порции упрёка:       «Если уж делать всё по правилам – то следовало бы делать всё анонимно. То, что вы сделали – нехорошо. Избиратель чувствует себя под давлением без анонимности».       – А ты помнишь, да? – заинтересовался Леопольд. – Я бы ещё уточнил, прежде чем...       – Тихо-тихо, – Эрвин поднял указательный палец, ожидая первого сообщения. Заводилы, похоже, стушевались, ещё не получив дальнейших указаний, а остальное население, видимо, и вовсе не знало, что бы написать. Затем сообщение, наконец, пришло... но вместо букв там была только иконка, изображавшая хлопавшие друг об друга ладошки: аплодисменты. Увидев, что отослано оно было Дмитрием, решившим распорядиться первыми пятью минутами своего присутствия именно в столь лаконичной форме, Эрвин расплылся в улыбке. Его и в самом деле поддерживали, как и обещали: вслед за сообщением лидера начали появляться аналогичные послания от его подчинённых. И что самое приятное – это была политически нейтральная реакция: гости ни за кого не голосовали и всего лишь оценивали его слова. Но, что важнее, среди их аплодисментов начали несмело мелькать аналогичные послания от его подданных – как от военных, так и от рабочих.       Следом в его личные диалоги с нотой возмущения влетел Джошуа: «Какого чёрта?» – и нервные вопросительные и восклицательные знаки вразнобой. – «Какого чёрта ты внёс их в гражданский реестр?! У них временное гражданство! ВРЕ-МЕН-НО-Е!»       Любопытно сунувшийся к экрану Леопольд рухнул на кровать, гомерически хохоча.       – Он сортировал всех по признаку гражданства! А ты внёс их! Ай да Эрвин, ай да шустрый сукин сын... когда ты успел-то?       – Когда месяц истёк, а они остались, – Эрвин оскалился. – Я даже им не сказал.       – Втихаря? Даёшь... – Леопольд поднял над собой запястье с наручным компьютером и снова оживился: – Смотри! Наши так же реагируют. Лихо ты его нагнул, лихо...       Эрвин не стал даже ничего отвечать Джошу, переключившись обратно на масштабную беседу, и увидел, что одобрительных реакций от его подданных и впрямь стало больше. Это почему-то вызвало у него какое-то тёплое чувство внутри.       «Мистер Райнман, прошу вас, продолжайте. Вы ведь хотели что-то нам всем донести. Мы вас выслушаем», – предложил он, не боясь утратить инициативу. Как говорится, кнопка-то у него...       Джошуа взялся печатать.       – Он не заготовил текст заранее? – активизировался через пару минут отсмеявшийся Леопольд. – Стыд и позор.       – У него язык хорошо подвешен, а не пальцы. И, думаю, заготовки его уже ему не подходят. Импровизирует.       – Мозг у него плохо подвешен, – заявил Леопольд, и Эрвин невесело усмехнулся. – Что?       – Потом скажу, – отмахнулся он, переключая внимание на беседу. Там пока что было тихо: все ожидали. Джошуа набирал сообщение чудовищно долго.       «Я повторюсь, у вас есть право выбирать. Нынешнее правление совершило ряд действий, в которых его можно было бы упрекнуть. Разве власть может ошибаться? Разве ей это позволено? Человек, на котором лежит большая ответственность, не имеет на это права. Хотите ли вы ещё ошибок?».       – А то ты только что не обделался, – фыркнул Леопольд. – Или он думает, что мы совсем тупые? Или... – тот приподнялся на локте, глядя на Эрвина. – Ему всё равно, кто, лишь бы не ты?       – Может, и всё равно, – Эрвин откинулся на спинку кресла, задумчиво сплетя пальцы. – С кем угодно будет легче бодаться, чем со мной. Может, у него там далекоидущие планы...       – Вертели мы его с его планами, – Леопольд осклабился, снова уткнувшись в наручный компьютер. – У нас свои, получше.       Эрвин, обдумывавший ответ, немного поглядел на того, параллельно соображая, что его немного беспокоило.       – Ты что делаешь? – наконец очнулся он, но уже поздно: в беседе появилось сообщение от Леопольда.       «Мистер Райнман, мы люди простые. Можно попроще, без болтологии, чтобы было понятно, что от нас требуется?».       – Что? – спросил Леопольд у уставившегося на него Эрвина, раздумывавшего, ругать (просил ведь пока ничего не писать) или хвалить за заключительное слово. – Он пока вихлять будет, все начнут сомневаться или, ещё хуже, думать. А если сразу прямо скажет, его сразу прямо пошлют. И он об этом знает.       – Дело даже не в этом... – Эрвин нервно усмехнулся. Леопольд даже не понял, какие ещё последствия будут от его слов. – Ты сейчас всем своим напомнил, что они люди службы. Армия и демократия? Много у тебя демократии было, когда ты новобранцем был?       – Да! – иронически и гордо ответил Леопольд, сразу сообразивший, куда он клонил. – Если не отключился в свободное время, можно было с ребятами выбрать кино на вечер. Чисто демократические выборы!       – Вот так вот, – Эрвин снова усмехнулся. – И, полагаю, вам было важнее, чтобы начальство вообще дало вам это кино, а какое оно, это начальство – вам уже плевать.       – Точно. Смотри-ка, Эдна что-то написала.       Эрвин снова взглянул в экран.       «Уважаемый мистер Райнман!» – писала Эдна, уже привыкшая к сугубо формальной переписке и разного вида документации, которую ей приходилось перенаправлять в нужные места, когда Эрвин отдавал приказ касательно какого-либо запроса или жалобы. – «Позвольте мне кое-что сказать от лица нескольких человек. С тех пор, как у нас сменился главный военнокомандующий, беспокоившие нас вопросы и проблемы наконец-то начали решаться. Мы этому рады. И мы хотели бы ещё какое-то время порадоваться этим переменам. Не все ведь перемены к лучшему, не правда ли? Кроме того, перемены в службе благоустройства и распределения ресурсов, которые инициировал лично мистер Старчайлд, серьёзно облегчают нам жизнь и работу. Есть ли весомая причина, по которой нам следовало бы от этого отказаться?».       Леопольд хохотнул.       – Слушай, ты бы толкнул её повыше. Я ещё не видел, чтобы так дипломатично посылали.       – Обязательно. Чуть позже, чтобы с этими событиями не связали, – отозвался Эрвин, и сам получивший моральное удовлетворение. Жаль, лица Джошуа не видел...       «Нет-нет, речь не идёт о том, чтобы смещать мистера Айзека с должности главного военнокомандующего», – написал в ответ тот, вынужденно уходя в оборону и потеряв ещё пять минут своего времени. – «Как и об откате его решений, об этом речи не идёт».       «А если он где-то там ошибся (чего лично я, кстати, не видел) – этого тоже исправлять никто не собирается?» – написал ещё кто-то, судя по профилю, из рабочего класса. – «Если да, то зачем вообще что-то менять? Не холодно, не голодно, медпомощь доступная, спасибо большое. А перемены и впрямь бывают не к лучшему, мисс правильно заметила. Худшего я уже нахлебался, не хочу ничего менять».       Вслед за этим в беседу буквально посыпались одобрительные реакции на слова этих двух людей.       «Сними ограничение!» – написал ему в личный диалог Джош, и вот тут-то он ответил: «Чтобы всё это превратилось в балаган? Я установил регламент, а не запретил писать. Ты можешь ответить на все интересующие тебя темы в одном сообщении».       – Ты совсем его загнобить собрался? – поинтересовался возникший рядом Леопольд. Такое ощущение, что для того его личного пространства не существовало.       – Не отказался бы. Всё равно больше ничего не могу сделать.       – Почему?       – Засранец добился-таки кое-чего, – Эрвин потёр висок, наблюдая за неспешно двигавшейся лентой сообщений в беседе. – В ближайшее время я не смогу ничего с ним сделать, потому что все тут же решат, что я вот из-за этого его и убрал. Даже если выждать, на меня всё равно упадёт тень подозрения. Вот эта выходка связала мне руки, и он знает, что я это понимаю.       – Так он жить хотел, а не править? – Леопольд ухватил его мысль на лету.       – О, он бы хотел и то, и то... Какой смысл публично сажать управлять другого человека?       Леопольд пожал плечами.       – Ну, смотри: тебя вот так посадили править. Где-то рядом есть змея, которая в любой момент может стащить тебя с места, чтобы заменить кем-то ещё. Будешь сидеть на попе ровно?       – Нет, конечно, – Леопольд фыркнул. – А... понял.       – Прекрасно.       Некоторое время они ещё ждали, пока Джош вымучит из себя ответ.       «Что ж, тогда простите, что я всех вас побеспокоил понапрасну. Я учту на будущее конструктивные замечания по поводу организации и регламента, благодарю. И ещё одно: с этого момента я буду принимать заявки на проведение подобных мероприятий, так что не стесняйтесь направлять их мне, если в этом возникнет нужда. Благодарю вас всех за внимание. Доброго вечера».       – Смотри-ка, в оппозицию записался, – недовольно хмыкнул Эрвин. – Точно, зад себе прикрывает...       – Теперь тем более на тебя повесят, случись с ним что?       – Хватаешь на лету...       – И что ты будешь делать?       Эрвин пожал плечами, параллельно разговору отправляя благодарность Дмитрию.       – Пока плана нет. Пока что ничего сделать с ним и не могу, как ты понимаешь.       – Н-да... – Леопольд почесал затылок. – Тут мы с тобой попали, конечно...       – Что-нибудь придумаю. Теперь у меня другие заботы.       – М? Какие?       Эрвин задумчиво прищурился. Он уже заметил, что удача сопутствовала ему, когда он делал что-то, никому ничего не рассказывая предварительно. В принципе, это и была нужная ему политика: он не обязан был спрашивать у кого-то разрешения или перед кем-то отчитываться – он просто брал и делал то, что ему было нужно, сохраняя всю кухню размышлений и определённых прикидок в тайне.       – Любопытство губит кошку.       Леопольд закатил глаза.       – Ну ты и жмот... Рассказывай, не жмись. На посту ужасно скучно стоять, хоть чего бы новенького...       Чёрт, коротко и ёмко подумал Эрвин. Леопольд, которому было критически скучно, мог наворотить страшных вещей, как он уже успел убедиться. Любой разумный человек на его месте избавился бы от того, потому что Леопольд буквально был медленно тикавшей бомбой прямо под боком... однако обещание было произнесено.       Итак, из этого он чётко пока что видел один выход: заканчивать с криокамерой побыстрее и укладывать того спать.       – У меня полно всякой никому не интересной мелочи, – ответил он. – От неё тебе станет нудно до тошноты.       – Вот как... – протянул Леопольд тоном «я ни капельки тебе не поверил». – А ты обещал планами делиться...       – Планов пока нет. Работаем над криокамерой.       Вид у Леопольда сделался задумчивым.       – А я... если я... Слушай, а человек в криосне видит, собственно, сны?       – Вряд ли. Не думаю, что это так.       Леопольд скуксился.       – Ты правда думаешь, что ты будешь в сознании и будешь осознавать текущее и прошедшее время? – Эрвин не сумел убрать из тона удивление. – Не глупи. Скорее всего, ты даже не почувствуешь прошедших лет. Отоспаться так, чтобы из ушей лезло, у тебя не выйдет.       – Хочешь сказать, субъективно для меня не пройдёт и минуты?       Эрвин пожал плечами.       – Вот уснёшь – узнаешь.       – Ну спасибо, – заворчал Леопольд. – Развеселил, утешил...       – Обращайся.       Фыркнув, Леопольд ушел в санузел. Эрвин же и впрямь задумался о том, что теперь можно было вообще сделать с Джошуа. На первый взгляд, руки у него были связаны... нужно было, чтобы тот самоустранился. Но и это можно было приписать ему, якобы это было подстроено или было оказано давление. Оставалось либо ждать, либо придумывать что-то крайне однозначное для толкования.       Ему забыть бы об этом вопросе и о Джоше, однако его не покидало ощущение того, что он что-то упускал, и оно мешало ему работать. В конце концов он, отодвинув ненадолго всё в сторону, взялся размышлять, неспешно кружась на стуле из стороны в сторону. Что-то его беспокоило. Что-то... Причём беспокоило в хорошем смысле этого слова, будто он что-то позабыл, что-то довольно мелкое, но полезное... Что же он упускал из виду?       Мысли почему-то вертелись вокруг корабля Дмитрия. И почему бы? Корабль... корабль впустили в стыковочную шахту, из которой... из которой можно было выпускать зонды.       Здорово. Но у него не было возможности свидеться с Джошем, чтобы вложить тому соответствующую установку; даже если попросить встретиться тайно, тот раструбит всем, кому только сможет, что пошёл увидеться с Президентом. Мало того...       – Слушай, а зондом может управлять один человек? – спросил он у вернувшегося Леопольда. Тот озадаченно нахмурился.       – Понятия не имею.       Эрвин вздохнул.       – Мне поинтересоваться? – выдвинули ему инициативу.       – А ты сможешь осторожно? Так, чтобы тебя не заподозрили ни в чём?       Усмехнувшись, Леопольд покачал головой.       – Зачем спрашивать, если можно взять техническую документацию почитать?       – А не засекут, что ты туда полез?       Леопольд смешливо изогнул бровь:       – Я ещё кому-то к себе в компьютер не давал заглядывать. К тому же, никто не будет такое выискивать и проверять всех на ковчеге...       – С технической стороны, – одёрнул его Эрвин. – Может кто-то взглянуть на свойства документа, находящегося в общем доступе, и узнать, что ты его просматривал?       – Нет, конечно.       – Плохо! – с ноткой возмущения и удивления высказался Эрвин, и у Леопольда сделался такой вид, словно у того случился когнитивный диссонанс. – Нет, то есть, в данный конкретный момент времени это нам на руку, но в общем и целом это плохо. Я хочу знать, кто что читает.       – Будешь работать над этим впоследствии?       – Разумеется. Так, ладно, раз уж такие дела – сам почитаю; ты мне только покажи, где информация лежит.       Пожав плечами – сам, мол, так сам, – Леопольд показал ему, где находились искомые данные в сети, и, к некоторому его удивлению, не стал любопытствовать, зачем это ему было и для чего, просто оставив его в покое.       Через некоторое время Эрвин почти неловко прочистил горло:       – Кхм... Леопольд? Тут нигде не написано, сколько человек нужно, чтобы этим управлять...       Лениво почитывавший что-то с полок шкафа Леопольд, перебравшись по кровати поближе, спустил ноги на пол, поднимаясь.       – Ну, давай посмотрим...       Ему, догадывавшемуся, где искать, понадобилось меньше времени, чтобы тоже ничего, собственно, не обнаружить.       – Так-так... – Леопольд уселся на краешек кровати, раздумывая. – Обычно везде написано, сколько людей нужно для такого. Здесь... знаешь, что могу сказать? Такие штуки обычно предполагают наличие нескольких лиц из научного персонала, так что, думаю, даже один пилот с их помощью может с этой штукой управиться.       – Ты хочешь сказать, что не знаешь.       Леопольд поморщился, не особо желая это признавать.       – Я тебя, может, на нужные размышления наталкиваю...       – Я не собираюсь моделировать этот процесс, чтобы узнать, сколько людей нужно, – Эрвин потёр висок. – Какие-нибудь форумы у научного персонала есть?.. Или аналоги? Какие-то открытые беседы? Ищи.       – А что я-то?       – Так тебе же скучно.       Леопольд ещё несколько мгновений смотрел на него, а потом протяжно выпустил воздух. Но незлобиво, без раздражения.       – Ну ты и злопамятный... – тот усмехнулся. – Ладно, сейчас поищу.       Прошло около получаса, когда Леопольд опять заговорил:       – Не то чтобы тут есть много информации по этому поводу, но вроде как два-три человека нужно.       – Так... – Эрвин задумался. – Так-так-так...       – Что? Что ты там удумал? Хочешь кого-то спровадить?       Эрвин протяжно угукнул, всё ещё размышляя. Было бы, разумеется, неплохо убрать таким образом не только Джоша, но и Арнольда, который думал неизвестно о чём и занимался не пойми чем – вроде и работал на совесть, исполняя свои обязанности все до единой, а свободное время заполнял чем-то, что оставалось для него загадкой. И он предпочёл бы убрать самую тёмную лошадку с доски, пока не стало слишком поздно, как в случае с Джошуа, пусть даже тот просто пытался сидеть тихонько, чтобы не накликать на свою голову того, что случилось с другими двумя членами президиума. Риск слишком велик.       И всё ещё – как провернуть это с технической стороны? Как правильно потом объяснять?       Нет, этих двоих будет мало. У любого возникнут некоторые сомнения, и никакие объяснения тут не помогут. Помимо заключения медицинской комиссии о том, что у президиума поехала крыша. Но так как последнее организовывать будет сложно, долго и затруднительно (над теми-то организуют присмотр), нужно было присоединить к ним кого-нибудь ещё, причем лучше всего из научного персонала или военных. Среди первых у него точно не было кандидатов на исключение. А вот среди вторых... были у него там какие-то хвосты.       Николас, вспомнил он. Алистер хотел убрать Николаса из медперсонала, а он не отказался бы убрать того вообще. Не хотел он это у себя на ковчеге видеть. Генобанк у них какой-никакой имелся, так что генофонд не только не пострадает, но, быть может, даже вздохнёт с облегчением.       Только как это всё провернуть? Нужно вложить эту идею всем троим так, чтобы никто из них не заподозрил её чуждость, и сделать это приблизительно одновременно, чтобы те не успели начать ею делиться.       – Ты... нервничаешь? – задумчиво вопросил Леопольд, оторвавшись от книги.       – Хм?.. – Эрвин, вынырнув из мыслей, проверил собственное состояние. Ему не нравилось, что у него была хорошая идея, но он не видел технических возможностей её исполнения. Это было... неприятное чувство. – Немного. Но я что-нибудь с этим придумаю.       Леопольд протяжно задумчиво угукнул.