Будь учителем своего сердца –
не позволяй сердцу стать твоим учителем.
The flower of carnage - Меико Кадзи Порт-ключ в виде гребня для волос, перенес их на японские брусчатые улочки с домами в традиционном стиле. Мимо, прикрываясь от чужих глаз зонтиками, ходили женщины в кимоно. Нимат, раскрыв рот, разглядывала местную архитектуру. Их путь лежал вперед. Пешком в гору. Накаяма объяснил это тем, что начиная с ближних домов, установлена защита — нельзя аппарировать и магия палочки не работает. Том отметил про себя, что Накаяма не упомянул, какая именно магия действует и выяснить это, определенно стало одной из его главных целей на сегодняшний день. Новая территория — новые для них законы. Подобная защита не могла не напрягать его, но здесь и сейчас развернуться и уйти значило бы показать свои опасения и вызвать подозрения у старых господ, что так великодушно предложили им прибыть в качестве гостей. Почти сразу Нимат трансформировала свою восточную одежду в легкий плащ — Том снова видел водопад ее волос и удивился тому, что подметил для себя это событие, как приятное. Сложно было не заметить, как ее впечатлила новая страна. Они попали в самый сезон цветения. Легкий цветочный запах был везде. Погода не жаркая, не холодная — комфортная. Приятный теплый ветер ласкает кожу. Джаббар и Кайоши шли впереди и разговаривали, точнее говорил Хайрат, а Накаяма молча слушал. Нимат указывала рукой и иногда дергала Реддла за рукав. Он думал застать ее обиженной и молчаливой, но похоже новые впечатления и желание ими поделиться оказались сильнее. Том сдержанно улыбнулся. Так даже лучше, он не планирует говорить о том, что произошло ночью. Проще было переместить эти воспоминания подальше и сосредоточиться на том, что являлось целью их поездки. Дома кончились. Теперь они шли сквозь арку из деревьев сакуры. Впереди виднелись ворота — невысокие, потому можно разглядеть верхушку дома. — Я читала про времена цветения, но никогда не думала, что это настолько красиво, — восторгалась Нимат, поднимая голову к деревьям. Реддл сделал мимолетное движение двумя пальцами и ее волосы осыпало лепестками. Смеясь, она обернулась на него, хитро прищурив глаза. Том отвел взгляд и прошел мимо, с интересом осматривая округу. Ворота открылись раньше, чем они подошли. Их встретила девушка в синем кимоно. Она не поднимала на путников глаз, лишь быстро перебирала маленькими ножками, указывая дорогу. — Моя жена уже ждет нас, — тепло улыбнулся Накаяма. На территории находилось несколько домов в традиционном японском стиле. Белый, кирпичный — цвета особняка. Они прошли по небольшому мосту через сад. Широкий двор, пруд перед домом и много зелени. Вокруг тишина. Не гробовая, а скорее навевающая спокойствие. Войдя вовнутрь, они услышали звуки соприкосновения металлов — борьба на мечах. Том покосился на Нимат. Ее глаза оживились, она прикусила нижнюю губу и чуть не свернула шею, разглядывая пару девушек с катанами, пока они проходили мимо. Девушек... Он свел брови, но внимание быстро переключилось на помещение, куда они вошли. Раздвигающиеся двери открыли им обзор. Трон — первое, что пришло на ум при виде величественного сооружения, что простые смертные звали креслом. Взрослая женщина сидела на нем, склонив голову набок и выпуская дым из легких. — Накаяма-сан, — она перевела сильный взгляд на мужа, затем бегло осмотрела всех гостей. От японки исходила аура властности и спокойствия. Но Тому стало не по себе, чувствуя себя, как незваный гость. Женщина обратила свой взгляд к Нимат и подняла уголок рта, делая затяжку из мундштука. — Ты привел к нам гостей из Британии, — продолжила она. Взрослые мужчины, молча стояли перед ней, как дети. Том не мог понять, что происходит. — Youkoso. На время своего здесь пребывания, вы будете моими гостями, — она провела большим пальцем по кольцу. — Гости в моем доме имеют статус неприкосновенности. Пока уважают меня и законы этого дома, — добавила женщина. Двери открылись и в комнату вошли двое мужчин. Встав на колени перед ней и склонив головы, они ожидали приказа. Том подавил признаки крайнего удивления и взял себя в руки. В отличии от Нимат, которая растянула губы в довольной улыбке. Женская солидарность? — Nao-dono, okyakusan o kowa gara se te ku rema shi tane, — Кайоши прошел и опустился рядом с ней, щелкая пальцами. — Тем, кто боится, не место среди наших гостей. Я права, господин Хайран? — усмехнулась она, переводя взгляд на араба. — Мой сын усвоил твой урок, госпожа Нао, — посылая ответный взгляд, процедил он. Женщина рассмеялась и кивнула. Какой из сыновей, Том уже мог себе представить. Один из мужчин встал, когда госпожа Нао кивнула ему на араба и повел его за собой. Нимат молча ждала. Как и Том. — Меня зовут Госпожа Нао Накаяма. Вы можете звать меня Госпожа Нао или Накаяма-сан, молодые люди, — наконец, она обратила на них внимание. Японка перевела взгляд на мужа. Создалось впечатление, что они молча разговаривали пару минут. Затем она кивнула. — Нимат-сан, ты бы хотела отдельные комнаты или совместные со своим женихом? — Нао потушила сигарету и перевела на нее вопросительный взгляд. Нимат открыла рот и встретилась с ним глазами. — Совместные, если можно, Накаяма-сан, — не сводя с него глаз, ответила она и затем повернулась и поклонилась Нао. Женщина усмехнулась, наблюдая за тем, как он сдерживает раздражение. — Сукоми проводит вас, — улыбаясь, пояснила она. — Аригато, — перед тем, как они вышли, Нимат обернулась и улыбнулась ей. Он молча следовал за Сукоми. Все-таки она обижена. О, и он предвкушает, что она возьмет все из ситуации, вычерпает без остатка возможность извести его. Мужчина остановился перед дверью, раздвинул ее и склонил голову, приглашая их пройти внутрь. — Госпожа велела проводить вас на ужин. Ровно в шесть, госпожа Нимат, я приду, — он склонил голову перед Нимат, ожидая ответа. Они переглянулись и Том нетерпеливо намекнул ей глазами, что она должна ответить. — Э, конечно, да. Аригато, — она кивнула Сукоми и тот, покраснев, стремительно покинул их. Они прошли в комнаты — именно комнаты, потому что за их дверью была чайная, выход в сад и комната, где стояли широкая низкая кровать и их чемоданы. На столе вспыхнула и появилась записка. "Если хотите сделать приятное хозяйке, не откажите в чести надеть одно из тех кимоно, что висит в шкафу" Отправила это сама Нао или ее муж было сложно определить. — Развлекайся, но не забывай, что через пару дней мы вернемся обратно, — увидев ее довольное такому раскладу событий лицо, предупредил Реддл. — Боишься, что власть в этом матриархате меня опьянит? — хитрый взгляд и многообещающая улыбка не сулили ничего хорошего для него. — Нимат, — жесткий отрезвляющий тон пытался воззвать к неминуемым последствиям, которые настигнут ее по возвращению в Англию. — Не волнуйся, я не дам тебя в обиду, — ведьма подошла вплотную и стряхнула несуществующую пыль с его пиджака.***
Он попал в параллельную вселенную, не иначе... Во главе стола — женщина. Пока Наоми не взяла в руки палочки, никто не начал есть. Как только она закончила — закончили все. За столом сидели еще две девушки — точные копии Нао. Властный взгляд, уверенная осанка — одним своим видом они бросали вызов всему и всем в противоположность запуганным женам дома Хайратов. Атмосфера, царившая в доме также указывала на то, что место мужчины в этой цепи неоспоримо ниже — об этом говорил их пресмыкающийся вид, сдержанность и взгляд, который не смел без разрешения подниматься на Госпоже. Слуги обращались преимущественно к женщинам, и только если таковых не имелось рядом, только тогда к мужчине. Том с интересом наблюдал за поведением араба, кротким и молчаливым. Он был слишком умен, чтобы показать свое настоящее отношение к происходящему. К тому же, вероятно, бывал здесь не раз и уже привык. И Том не безосновательно решил следовать его примеру по мере своих возможностей — дальновидный дипломат в нем боролся с привычным традиционным складом вещей для англичанина его эпохи. Ужин прошел в тишине. После они сидели на полу, на подушках и слушали, как дочери Нао играют на традиционных инструментах, которые они назвали кото. Приятные звуки от перебирания струн тонкими пальцами ласкали слух. В комнату вошли три девушки с гримом на лице. Они исполняли танец вееров, а Том утопал в подробностях культурного разнообразия этой страны. Пока они наблюдали за представлением, Нао рассказывала о коллекции, — впервые не обозначив объект, как мое — о том, сколько веков их дом хранит и накапливает наследие. RŌNIN Japanese Trap & Bass Type Beat by Senzo - Mr_MoMo Music — Нимат-сан, мои дочери сказали, что ты заинтересовалась кэн-джитсу, — пригубив саке, спокойно спросила госпожа Нао, не поднимая на нее взгляд. — Кэн-джитсу? — Фехтование катаной, — пояснила женщина, встречаясь с ней взглядом. Тому самому было любопытно, как Нимат так быстро освоила палочный бой в Дурмстранге, в Хогвартсе не было ни одной дисциплины для развития подобного навыка. — Да, Накаяма-сан, я немного увлекалась этим, — туманно ответила она. — Позволишь мне посмотреть, Нимат-тян? — озорной блеск, не свойственный такого возраста женщинам, промелькнул в глазах хозяйки. Нимат свела брови и, прикусив губу, взвешивала решение. Свое он уже принял — не вмешиваться. Пусть ощутит на себе груз принятия решений, если так жаждет того. В конце концов ничего смертельного не произойдет. — Хорошо, — она кивнула, уголок рта Реддла потянулся вверх. Он осушил свою чашу и принял удобную позу, чтобы наблюдать. Откровенно говоря, его распирало нездоровое любопытство во всем, что касалось ее — несмотря на то, что эту мысль он принял, она не переставала раздражать. — Masuyo gesuto o kizu tsu ke naide, — строго бросила Нао девушке в красном кимоно. — Kanojo no chi ga nanno tame ni yoi ka o kakunin su ru da ke desu, — та встала и хищно улыбнулась. Черно-белое кимоно Нимат двинулось вслед за ней, когда ведьма встала. Нао покрутила кольцо на пальце и одежда Нимат изменила форму, давая больше свободы движений. Девушка поклонилась ей, и Накаяма кивнула. — Я буду нежной, Нимат-тян, — Масуйо призвала две катаны и ловко бросила одну в сторону Нимат. Поймала. Не дрогнул ни один мускул на лице. Он не заметил в ней страха — только азарт и предвкушение. Японка резала воздух металлом, разогреваясь и не сводила глаз с Нимат. Они медленно шли по кругу, отзеркаливая движения друг друга. Том обвел кончиком языка уголок рта. В голове всплыло воспоминание с их шестого курса — дуэль Фармер и Малфоя. Ему нравилось видеть ее такой — увлеченной и полностью сосредоточенной на желании победить. Казалось, она не замечала и не видела ничего, кроме своего противника, а в глазах отражались шестеренки, что крутились с бешеной скоростью, продумывая и заглядывая на два шага вперед в будущее. Японка резко бросилась в нападение, прокрутившись в воздухе вокруг своей оси. Нимат отбилась, но ее оттеснило к дверям. Ноги проскользили по дереву, сопротивляясь давлению. Прядь волос упала на лицо и ведьма сдула ее. Казалось, девушки вот-вот зарычат — такие хищные у них были лица. Хищные, но холодные и расчетливые. Безжалостные — словно перед ними не человек из плоти и крови, а загадка, разгадать которую вопрос принципа. Их мечи охватили нити магии, оплетая металл по всей длине. Зеленый — у Нимат, красный — у Масуйо. Такого ему еще не доводилось видеть, новый вид магии несомненно вызвал интерес — было ли это атрибутом красоты или же наделяло меч особыми свойствами? Мгновенное неуловимое движение, и японка задела черное кимоно соперницы, распоров его вдоль бедра — на светлом полу появились капли крови. Том сжал челюсти одновременно с Нимат. Та резко подняла голову, импульсивно делая атакующий выпад. Противница ожидала именно этого, поэтому легко ушла в сторону. Она засмеялась. Масуйо игралась с Нимат, как кот с мышкой. Через какое-то время такой борьбы Нимат начала выдыхаться и тяжело задышала через рот. Она сканировала свою улыбающуюся, как девятихвостая лисица противницу, которая, вставая в боевую стойку, дразнила ее мечом. — Сдавайся, английская принцесса, и я пощажу тебя, — японка подмигнула оппонентке, раздражая ее еще больше. Не знай Том Нимат, подумал бы, что она сдается. Но Фармер улыбнулась одними глазами и, гордо вздернув подбородок, начала обходить противницу по кругу. Она пыталась не хромать, но оставляла за собой кровавый след — алая струя стекала по ее бедру. Подол красного кимоно окутало пламя — японка отвлеклась, пытаясь потушить его. Рывок — и Нимат оседлала Масуйо, приставив катану к ее горлу. Японка, кипя от гнева, медленно потянула руку к бедру, намереваясь выхватить небольшой кинжал, и прожигая в этот момент дыру в зеленых глазах Нимат. — Mou juubun yo! — прокричала Нао. Это было похоже на удар плети, резанувших всех по ушам. — kono meinu ha kousei deha ari masen! — зашипела девушка, повернув голову к матери. — Масуйо! — Госпожа Нао поднялась и посмотрела прямо на дочь. Девушка нехотя подняла руки, и Нимат слезла с нее. Они поднялись. Воздух все еще искрил раздражением японки. — Нао-сама, — склонила голову Масуйо и удалилась, одаривая Нимат уничтожающим взглядом. Та, прихрамывая опустилась на свое место и выжидающе посмотрела на Нао. — Мне понравилось, Нимат-сан, — она одарила ее полуулыбкой и повернулась к мужу. Он поджёг ей сигарету и вставил в мундштук. — Моя дочь сражается лучше, чем ты. Но ты хитрее, поэтому победила, — озвучивает японка, выдыхая дым. — Она еще слишком юна, чтобы понять это. Честь и долг не помогут тебе выжить в этом мире, — кольца дыма постепенно заполняли помещение. — Спасибо, Накаяма-сан, — кивнула Нимат, пытаясь скрыть улыбку. На следующий день они отправятся на закрытый показ. Японцы не хранили в своих домах редкие артефакты, поэтому им предстоял путь в другое место. Вечером Том получил доступ к родовому хранилищу книг и, сидя у входа в сад, читал нечто, напоминающее пособие для обучения боевым искусствам. Дверь открывается, раздается звук прихрамывающих шагов — одна нога ступает чуть громче. — Твою ногу не вылечили? — интересуется Реддл, не отрываясь от книги. — Раны от этих мечей сложно залечить. Не заживают, как обычные, — поясняет девушка, опускаясь рядом. — Где ты научилась этому? — все еще не поднимая глаз, спросил он. Реддл кожей ощутил на себе ее взгляд. — У меня есть один друг вампир, он научил, — Реддл опускает книгу и поворачивается к ней, поднимая бровь. — Что? Не у тебя одного есть секреты, — девушка пожимает плечами. Да уж, сколько еще существует секретов, о которых он не знает? — Уверена, что твоя новая подружка не захочет тебе отомстить? — он снова берет книгу. — Точно не в спину. Ты же слышал Нао, — Фармер приоткрывает перевязанное бедро, он мельком бросает взгляд. Нимат молча наблюдает, как он читает, пока в саду журчит бамбуковый фонтан, периодически издавая деревянный звук. Через какое-то время она медленно поднимается и уходит, а через пару минут он слышит какой-то стук — словно что-то упало. Протяжный стон — или кто-то. Устало выдохнув, Реддл направляется к ванне. — Что у тебя там? — спрашивает он через дверь. В ответ получает лишь болезненное мычание. — Я вхожу. Его встречает интересная картина — обнаженное тело Нимат распластывается на полу около ванны. Он качает головой, намереваясь достать палочку, но вспоминает, что о бесполезности данного предмета в стенах поместья. Сейчас от тисовой палочки пользы не больше, чем от бамбуковой. Том подходит ближе. Ведьма поднимает на него глаза, рукой срывая висящее рядом кимоно и пытаясь прикрыться — мило, учитывая сколько раз он видел ее нагой. — Мне не нужна помощь, — скулит она. — В тебе так заиграла кровь от чувства превосходства? — усмехается Реддл. — Что-то не помню подобных речей, когда ты свалилась с лошади, — в ответ он получает уничтожающий взгляд. Закатив глаза, Том все же помогает ей встать. Она наспех запахивает широкие одежды, но от его внимания не ускользает несколько синяков на ее теле — следы ударов Масуйо. — Помочь тебе опуститься в ванну? — она поджимает губы, раздумывая, будто были еще варианты. Он молча стягивает с нее одежду, которую потом кидает на пол и, взяв на руки, комок раздраженной плоти опускает в горячую воду — Нимат шипит, цепляясь за него руками. Лепестки сакуры плавают даже в воде. Ароматы масел и пара окутывают пространство. Реддл молча выходит, но взяв книгу тут же возвращается назад. В ответ на ее удивленный взгляд он садится на выступ напротив высокой каменной ванны. — Подожду, пока ты не закончишь, — поясняет он, перелистывая страницу. Она поворачивает на него голову и, посмотрев какое-то время, выдыхает и откидывается на край, прикрывая глаза. Розовые щеки, распаренное лицо, завитки волос. Он пытается сосредоточиться на книге, но вскоре признается себе, что принес ее лишь для отвода глаз — осознание своего поступка из категории “подростковый идиотизм” раздражает еще сильнее, чем жар в паху. Заснула? Вода, скорее всего уже остыла. — Спишь? — Фармер распахивает глаза и цепляется взглядом за него. — Можешь вытаскивать, — отзывается она. Он игнорирует интонацию госпожи Нао в ее словах и поднимается. Она смотрит снизу вверх на него с вызовом, принимая сидячее положение, перебрасывает волосы набок и на ее теле глазам открываются две руны. Наклоняясь, Том чувствует жар, исходящий от ее кожи. Почти вся его рубаха спереди уже пропиталась влагой, когда он ставит ее нагое тело на пол. — Дальше я сама, — она выжидающе смотрит на него. — Как пожелаете, Нимат-сан, — ухмыляется Реддл. Он разворачивается и медленно выходит, чувствуя спиной ее прожигающий взгляд. Рано утром их будит Сукоми. Выставка продлится весь день — его одолевал вопрос, сколько же там артефактов, если их можно рассматривать весь день. Настроение становится лучше: шансы обнаружить то, что он ищет, растут. Выходя из душа, Том видит, как она стоит в пол-оборота, медленно натягивая кимоно на обнаженную спину. Бедро туго перевязывает кожаная ткань. Волосы собраны в шишку у основания шеи. — Так и будешь пялиться? — усмехается она. Он почти не спал. Своим дерзким языком она обрекла его на бессонную ночь. Вчера, когда он лег спать, Нимат, выйдя из сада, прошла к кровати. Он слышал, как падает ее кимоно и прикрыл глаза. Она придвинулась к нему почти вплотную. Как только он закрывал глаза, сознание подкидывало картинки ее обнаженного тела. В ванне, в кровати, в саду, и Салазар — на нем. Нимат издевалась над ним даже во сне: закидывала ноги, прижималась, постанывала. Утыкалась носом в его спину, терлась своим телом о его. От любой попытки сбросить или отодвинуть ее раздавался протяжный стон, который отдавался напряжением внизу живота. Он пытался медитировать и считать инферналов. Но когда она обнимала его со спины, ее обнаженная грудь прижималась к нему, нога перебрасывалась — он готов был лезть на Эверест, чтобы снять с себя напряжение и сбросить животные позывы, рвущиеся наружу. Он сбрасывал ее, дыша, как дикий зверь и шел в сад подышать. Отжимался, сходил в холодный душ и только тогда смог уснуть. Но солнце уже вставало… Теперь Нимат мучительно медленно, покрывает кожу одеждой, и спрашивает его почему он пялится? — Не много ли на тебе одежды? — конечно же сарказм. Вырез на кимоно с обеих сторон доходит до бедра — ноги открыты на всеобщее обозрение. — Тебе же нравится, признай, — ведьма вальяжно подходит, преграждая ему путь и повернувшись к нему спиной. Его пальцы ловко застегивают три маленьких пуговицы кимоно на ее шее. — Мне больше нравилось, когда ты обижалась молча, — Том не выдерживает. Она вызывающе смеется в ответ. Япония плохо на нее влияет... Они завтракают тем же составом. Мысли насчет откровенности наряда Нимат он готов забрать обратно: дочери Нао почти голые… Вырез на груди до пупка, голые спины — он вздыхает, наблюдая за ними. Теперь понятно, кем вдохновилась его ведьма. До конца завтрака он не мог унять зуд в руках, желая прикрыть тело ведьмы привычным количеством ткани. Они идут пешком до места, где кончается купол и аппарируют в другое место, в начало длинного моста через море. За мостом располагаются несколько богатых домов. На той стороне уже столпились люди. Они следуют по мосту. Впереди Госпожа Нао, охрана из двух мужчин с мечами за поясом. Следом дочери, также с катанами. У Нимат за спиной тоже оружие — и он не имел ни малейшего представления, зачем. Собиралась повторить поединок во время показа? Том тяжело вздыхает. Остальные идут позади, мужчины отдельно, чуть поодаль женщин. Нимат отказалась идти с женщинами и шла рядом. Перед ними расступаются, кланяются Нао, кто-то молча склоняет голову. Настолько велико уважение народа к этой женщине. У других людей спрашивали имена и проверяли на наличие любой магии, но их пропустили без проверки, практически припадая к ногам Накаямы. Первое помещение наполнено японцами, англичанами, арабами, на стенах висит множество картин. Оно напоминает галерею. Далее следует зал, где под стеклянными куполами стоят реликвии, затем идет зал с редкими фолиантами. Накаяма общалась с другими японцами, с некоторыми знакомила их. — Koko ni kuru na toitta daro, — Нао бросила жесткий взгляд на подошедшего молодого японца. — Ana ta ha do re kurai ikari rareru koto ga de ki masu ka, mama? — обиженно ответил он. Она сверлит его тяжелым взглядом. — Этот мерзавец, мой сын, Коичи, — представила она юношу и сделала глубокую затяжку, не сводя с него глаз. Парень улыбнулся и поздоровался. Он осматривает гостей и замерев, склоняет голову набок, рассматривая Нимат. Японец ухмыльнулся, но даже и близко не смутил ее. Нимат подняла бровь, не понимая как трактовать его поведение. Парень прикусил губу и дерзко улыбнулся. Тому захотелось спрятать ее от этого липкого взгляда, он уверен, что проблема в ее вызывающем наряде. Госпожа Нао окликнула сына, выругавшись на японском и тот ушел, отвесив короткий поклон. Реддл осмотрел каждый уголок трехэтажного здания. Ни-че-го. Настроение заметно леденеет от неоправданных ожиданий и впустую потраченного времени. — Увлекаетесь творениями Кацусика Хокусай? — раздался низкий голос сбоку. — Пожалуй, — ответил Реддл, не оборачиваясь. Он рассматривает морские волны, что так и норовили поглотить маленькую лодку. — Все мы маленькие лодки в этом мире. Пытаемся жить так, чтобы не снесло большой волной, — Том повернул голову. Молодой мужчина делает затяжку и встречается с ним серыми глазами. — Маркус Уэйн, — он протягивает руку. Потратив пару секунд на то, чтобы окинуть его оценивающим взглядом и пожать ладонь, Реддл все-таки предоставляется: — Том Реддл, — он снова переводит взгляд на картину. — Вы англичанин? — Ирландец. Тоже приехали утолить свое любопытство? — буднично интересуется мужчина. — Можно и так сказать. Издержки работы, — отзывается Том, находясь в своих мыслях. Они еще немного поговорили. Он узнал, что Уэйн недавно перевелся в Британское Министерство Магии. Реддл взял себе это на заметку и, заговорив собеседника, предложил познакомить его с Ваффлингом: какую-то выгоду от этой поездки Том должен был вынести. Свой человек в министерстве был бы полезен. Нимат наверняка искала его. Все пошло не по плану — он побывал в двух странах, видел одни из самых больших коллекций, но медальона нигде нет. Выдыхая сквозь стиснутые зубы, он пошел искать Нимат. Она отправилась в другое крыло проверить еще раз, хотя он уверен, что просто избегает его, чтобы не попасть под горячую руку. Уже смеркалось и он нашел ее на улице недалеко от моста. Девушка дралась на мечах со второй дочерью Накаямы. Бой больше похож на шуточный, но он увлекся наблюдением. Плавные движения, оголяющие бедра и зеленое свечение, что резало воздух в сумерках, завораживало. — Скучаешь? — он не заметил, как подошла Масуйо. — Наблюдаю, — Реддл отвечает коротко. Он не имеет и малейшего желания говорить: слишком зол. — Ты научил ее драться? — японка опирается на перила, выпятив грудь. Том намеренно игнорирует её, продолжая смотреть на бой. — Нет. — Тот, кто научил, точно был влюблен в нее, — как же он ненавидит, когда лезут туда, куда их не просят. Ревность? Абсолютно точно нет. Он слишком хорошо ее знает и давно понял, верность — одна из тех черт, что он больше всего ценит в ней. Если бы была вероятность, что Нимат может увлечься кем-то, он бы не позволил. Сейчас тем более. Их незапланированное путешествие заставило его осознать реальное положение дел. Скорее всего, хотя кому он врет, так и есть. Нимат — единственный человек, кому он доверяет. Не ждет подвоха или удара в спину. У нее были секреты, но она не пыталась скрыть факт их наличия, а лишь подчеркивала, что просто так делиться не собирается — слизерин. Она знала о его происхождении, о том, что из-за него умерла грязнокровка — догадалась сама сопоставив все факты. Кто бы мог подумать, но она не стала смотреть на него по-другому, не вынудила притворяться и скрывать себя настоящего. Нимат идеально подходила на роль правой руки, приближенной, как угодно. Если бы не одно но. Она могла влиять на его поступки и чувства. Волновала его. Особенно тем, как испугалась за его жизнь там, в бункере, и одновременно не держалась за свою. В этом он ощущал ее превосходство — в свободе от страха, который сковывал его. Превосходство и самая большая глупость, как человек может не бояться смерти настолько, чтобы относиться к ней с такой же легкостью — сегодня есть, а завтра нет. Парадокс. Девушка-парадокс. Той ночью в доме Хайрата, смотря в окно, когда она ушла, он осознал: Захиб пострадал, потому что она так захотела. И он это сделал — ни разу не пожалев. Но стратегически это было лишним: никакой пользы от усилий они не получили. Скорее наоборот, назревал возможный конфликт с арабом. Но Нимат меняла его. Заставляла волноваться о ее чувствах. За нее саму. В будущем этим смогут и будут пользоваться, если он добьется того, чего желает. А он добьется. Всегда добивается своего. Рано или поздно. majesty by apashe (feat. wasiu) // slowed down Женщине, чувствам не место рядом. Он не сможет сделать ее счастливой, даже если захочет. — Видимо, поэтому ты проиграла, — он переводит на японку взгляд и уходит. Пока он отвлёкся на Масуйо, Нимат с кем-то говорила. Ее лицо исказила злость. Он направился в их сторону. — Это щедрое предложение для такой, как ты, — усмехнулся Коичи. Ноздри Нимат раздулись, в глазах загорелась спичка. Реддл встал рядом. — О, так это с тобой я должен говорить? Ваши женщины не имеют права думать за себя, — продолжает насмехаться японец. — Не уверен, что ты хочешь именно говорить. Иди куда шел, — пытаясь сохранить спокойствие, бросает Том. Если он убьет ее сына, Накаяма убьет его сразу или спросит у Нимат? — Я же говорил, — смеется азиат. — Если у нее нет языка, я спрошу у тебя. Сколько стоит ночь с твоей яриман? — усмехается он. Из здания вышла Нао, направляясь в их сторону. Нужно думать быстрее. Конфликта уже не избежать. Последствия... Он бросил быстрый взгляд на Нимат, воздух вокруг уже начал искриться. — Спроси у нее сам, — уголок его рта поднялся. — Нимат? Она поймала его взгляд и кивнула. Меч в секунду оказался направленным на Коичи. Тот рассмеялся. — Серьезно? Хочешь отстоять свою честь, английская яриман? — японец склонил голову, продолжая насмехаться. Резкий выпад и его лицо становится чуть серьезнее: она вынудила его встать в защиту. Он отступает — она загоняет его к мосту. Коичи прокручивает катану в руке и вспарывает воздух, задевая ее плечо, намеренно оголяя его. Она и не замечает этого. Насколько злой Том не видел ее никогда. Нимат заносит меч снова и снова, вынуждая Коичи пятиться назад. Японец хочет уйти от края, но пламя охватывает их в полукруг — теперь она его впечатлила. Безумный оскал — он намеревается кинуться на нее, но Нимат прогибается в пояснице и приседает. Дальше все как в замедленной съемке. Ее нога рассекает воздух, ударяя противника в грудь. По бедру струится свежая кровь старой раны. Парень пробивает собой деревянный парапет и летит в воду. Том делает шаг, чтобы подойти, но... Нимат рывком бросается следом. Он сжимает челюсти и подбегает ближе, инстинктивно пытаясь поймать ее, но уже осознавая, что поздно. Под ними разливаются те самые волны с картин Кацусика Хокусай. Том сглатывает. На его лице отражаются беспокойство, шок, удивление. Потому что он замечает… …Исчезающий в воде плавник. Она обратилась. Он выдыхает, сжимая, поручни. Нимат обратилась прямо в прыжке. Он мог себе только представить, что ждало того, кто посмел оскорбить ее настолько сильно. Море разделяет ее настрой — оно беспощадно бушует, сметая все на своем пути. Ничего нельзя разглядеть. На мосту толпятся люди. Накаяма пытается скрыть шок и волнение. Она подает сигнал своим людям, чтобы они спустились к берегу. Взгляд сосредоточенно скользит по синеве. Женщина переводит взгляд на него и поджимает губы. Многие вышли из здания и теперь ждут, чем все кончится. Разрывая волны, на поверхности воды появляется окровавленное тело японца, зажатое в челюсти. До них доносится его резкий вдох, судорожный кашель сквозь вопли крика. Накаяма зажимает рот рукой, пытаясь взять себя в руки. Нимат в обличии смертоносной хищницы, быстро устремляется к берегу. На мелководье черное длинное тело начинает принимать человеческие черты. Том молча идет вместе со всей семьей Накаяма на берег. Обнаженная и мокрая Нимат, переступив через тело, идёт дальше. — Он мертв? — твердо, жестко, с паническими нотками спрашивает хозяйка. — Нет, Госпожа Нао, — без страха в голосе отвечает Нимат. Он видит в ее глазах все… Если бы Нао решила ее убить, она бы не стала сопротивляться. Не побоялась бы. Том сжимает челюсти, стягивая с себя пиджак и подходит к ней. Он ловит на ее лице выражение, которого раньше не замечал — так выглядит человек, покоривший свои страхи, победитель. Гордая женщина, которая отстояла свою честь. Он набрасывает на ее плечи пиджак прижимает к себе, словно пытаясь спрятать от вероятной злости Госпожи. Нимат не сопротивляется, ее словно нет здесь и сейчас — лишь телесно. Реддл встречается взглядом с ирландцем, уже не рассчитывая, что сможет завести тесную связь с ним после подобного представления. Порт-ключ Накаямы переносит их обратно родовой дом. Молча. Никто не говорит. Они идут за Госпожой Нао. Сукоми открывает двери. Она садится на свой трон и закуривает. Смотрит на Нимат нечитаемым взглядом. Последняя отодвигается от Реддла, загораживая его собой, и встает перед Нао, как подсудимая. Но ни страха, ни даже обеспокоенности тем, что скажет японка не проскользнуло в ее глазах — умиротворенное безразличие. Больше волнения у нее на лице было, когда она интересовалась меню на завтрак. — Я знаю своего сына. У него острый язык и пустая голова, — та медленно выпускает дым изо рта. Переводит взгляд на Реддла. — Если бы это сделал ты, я как минимум отрезала твою руку, — затяжка. — Накаяма-сан, — Нимат делает еще шаг, пытаясь привлечь ее внимание на себя. — Я сказала если. Тебе ничего не будет. Ты отстояла свою честь, мой сын жив, пусть и покалечен, — она закидывает ногу на ногу и вздыхает. — Признаюсь, ты сильно удивила даже меня. Настолько, что я готова предложить тебе учиться вместе с моими дочерьми, — женщина хмыкает. — Благодарю за вашу доброту... — Я не слепая. Ты не оставишь его, — глаза в глаза с ним. — А он тебя. Но в моем мире слово мужчины не закон. Она приказывает ему выйти, и женщины говорят наедине. Том хорошо научился читать людей — Нао не представляет опасности для Нимат. Для него, возможно, но только не для нее. Стоя на мосту и пытаясь принять правильное решение, он делает ставку именно на законы того места, где они прибывают. Эти законы — список того, что запрещено делать мужчине. Джаббар вскользь упомянул публичный дом, в котором он, конечно по великой случайности, побывал. Заходя туда, ты соглашаешься на то, что девушка должна тебя выбрать — повернуть кисть, чтобы открыть запястье с нарисованным цветком. Тогда ты можешь подойти и оплатить ее услуги и никак не по-другому. Побыв здесь немного времени, он понял — то, что позволительно для женщины, может быть смертельно для мужчины. Поэтому дал ей самой возможность наказать ублюдка. Возможно, потому, как она смотрела. Он знал, что ей противна одна мысль, что кто-то может назвать ее верной собакой. Сколько раз она тыкала ему в лицо, что его ближний круг общения — шавки на поводке? Он расстегивает мокрую рубашку, сидя на кровати спиной в двери, когда она входит в комнату. — Что она сказала? — интересуется Реддл, не поворачиваясь. Слышит тихие шаги в его сторону и шуршание по покрывалу. Он хочет обернуться, но тонкие руки обвивают его раньше, смыкаясь на торсе. Он дышит. Ждет. Собирается переспросить и пытается игнорировать ее близость. — Сделала мне подарок, — тихо произносит она, прижимаясь лбом к его лопаткам. Все его тело напрягается. А она прижимается сильнее, стягивая его плоть и волю в своей женской ручке. — Потерпи немного, — шепчет Нимат. — Просто посиди так еще чуть-чуть, — она трётся щекой об него. Он чувствует, как в спину вдавливается ее грудь на вдохе. Закрывает глаза пытаясь сосредоточиться, но не может подавить желание увидеть ее глаза сейчас. Поворачивает голову и ощущает запах мяты. У нее была рана плече, возможно запах зелий. Смотрит вниз, на ее руки, сжимая и разжимая свою ладонь — не зная, хочет ли коснуться, чтобы оттолкнуть или ощутить ее кожу под пальцами. Но она решает за него и молча расцепляет пальцы. Так же тихо скрывается в ванне. Она проводит там несколько часов, затем выходит в сад. Он не спит. В кровать она ложится только с рассветом.***
Once again - clann — Я так скучала по тебе, дорогая! — размахивая руками, старушка выбежала встречать их почти к порогу. — Я тоже рада вас видеть, миссис Реддл, — Нимат сдержанно, но искренне улыбнулась. Неужели она успела привязаться к старухе? — О, Том, и тебя конечно же тоже, — спохватилась женщина, считая, что имеет право обнять его. Томас, стоя в дверях, одними глазами посылает: «она врет, не верь ей». Выдох. Как только выпал случай, он удалился к себе. На столе лежало несколько писем: от Малфоя и для Нимат от Забини. Потом отдаст. Реддл распечатал письмо: возможные неприятности, нужна его помощь. Стоит отвернуться, как тут же что-то летит к чертям… Он сжег письмо в руке. Нет времени, чтобы растягивать его попусту, потому он царапает записку Нимат, на всякий случай. И аппарирует к воротам менора. Это отняло силы: немалое расстояние, но он просто не мог ждать. Слишком. Долго. Ворота отворяются. Нужно поздороваться с миссис Малфой. С обеими... — Не скажу, что рада тебя видеть, Том, — с порога сообщает, как всегда прямолинейная Витория. — Надеюсь, с ней все хорошо, — звучит вдогонку, как упрек. Том игнорирует, следуя за Малфоем в его кабинет. — Говори, — Реддл еле сдерживает злость. — Эйвери... — сведя брови, начинает блондин. — Девка, с которой он развлекался, увидела метку и сказала, что не может не сообщить о темной магии. Непреложный обет, — Абраксас разливает виски и подает ему бокал. Взгляд на бокал. На блондина. — Не тяни, — он ставит бокал на стол, хмурясь. Не нужно было посвящать этого идиота. Розье, Малфой и Нотт более чем оправдали его надежды. Все трое делали успехи и развивались в намеченных направлениях. Деньги, банковское дело, экономика — Малфой. Юриспруденция, закон и право — Нотт. Связи за границей, политика — Розье. Ему нужен был человек в министерстве. Но после публичного признания в насильственных действиях о карьере в министерстве Эйвери можно было забыть. Одни проблемы. Выдох. — Он пытался стереть ей память, но ты же знаешь, чем обычно заканчиваются его попытки, — Малфой напряжен даже больше, чем он. — Где она? — решать проблему необходимо сразу и на корню. — Он держит ее в подземелье особняка, — на выдохе. — Идиот! — Том чувствует, как жар разливается по телу, заставляя бурлить темную кровь. — Снимите номер в лютном и ждите меня в полночь, — ловит вопросительный взгляд Абраксаса. — Надеюсь, он способен хотя бы на это? — ядовито. Блондин кивает. Том допивает виски и, не прощаясь, уходит из менора. Change (In The House Of Flies) - Deftones Что делать с Эйвери? Голова кипит, потому как первый порыв — избавиться. Но незаметно избавиться от наследника одного из самых древних родов, не привлекая к себе внимания, и обойти разбирательства в аврорате — невозможно. Даже после смерти какой-то грязнокровки Хогвартс заполонили люди министерства, и это продолжалось несколько месяцев. Он шел по Лютному — грязь, вонь, осенняя слякоть. Можно было бы стереть Эйвери память. Но придумывая метку, он не учел, что это сильная тёмная магия — ее нельзя свести. Она вплетена несколькими заклинаниями: синтез того, как действуют отслеживающие чары и темная магия призыва. Однажды он использовал призыв на Малфое: Закрыть глаза. Представить объект. Потянуть за ниточки. Абраксас сказал, что тело пронзила невыносимая боль, когда он пытался сопротивляться этому.Том пообещал не делать этого без крайней необходимости. Накрапывал дождь. Зайти в дырявый котел и переместиться в Хогсмид. Ноги сами привели его к знакомой вывеске. Зайдя в Зеленый дракон, он заказал огневиски и сел за стол в углу. Здесь он чувствовал себя комфортно. Среди подонков, черни и убийц: не нужно притворяться. Размял шею и откинулся на спинку стула. За окном начался ливень. Ещё оставалось время до полуночи. Его организм был устойчив к алкоголю, только после нескольких бокалов он чувствовал легкость в голове и ватность в теле. — Думал, мне показалось, — Том почувствовал низкий знакомый голос и запах сигаретного дыма. Новый знакомый, упущенная возможность завести своего человека в министерстве, как он думал. — Мистер Уэйн, странное совпадение. Присаживайтесь, — он кивнул на соседний стул, и мужчина опустился напротив. — Вы не выглядите, как человек, который может посещать подобные заведения, — голос звучал спокойно. С нотками любопытства. — Как и вы, Том. Может на ты? — затяжка, уголок рта потянулся вверх. — Люблю адреналин, знаете ли. Поспрашивал у местных, куда можно сходить, — усмехнулся Уэйн. — Значит, в свободное время ты ходишь по сомнительным местам, Маркус, — глоток, он наблюдал за реакцией. Мужчина улыбнулся и сделал затяжку. — Работа в министерстве не запрещает подобные развлечения, — Уэйн пожал плечами. — Честно говоря, надеялся увидеть обещанную лавку с артефактами, — напомнил он. Похоже Реддл ошибся, и ирландец не из пугливых. — Думал, после представления на мосту, ты передумаешь, — отзеркалил собеседника. — Это было впечатляюще, но почему я должен был передумать? — он подозвал официантку. — У меня нет знакомых в Британии: не успел. А время после работы коротать дома не совсем моя история, — улыбнулся мужчина, зажав сигарету губами. Молодой служащий с кучей свободного времени. То, что нужно. Они разговорились, и Том узнал, что Маркус сирота. Отец умер, когда мальчику было десять. Мать он не знал. Не был женат, детей не имел. Ходил на вечера поэзии, любил сомнительные бары, интересовался расследованиями аврората. Чистокровный. Идеальный кандидат. Том пригласил его к ним на мужские посиделки. Виски, истории и хорошая компания — именно так он все преподнес. В полночь он попрощался и аппарировал от Зеленого дракона к переулку рядом с гостиницей. Ночь. Тьма. Тусклый свет над вывеской дешевой гостиницы. Заходит внутрь, скрывая лицо под капюшоном мантии. Молча кидает на стойку монеты. Получает ключ. — Том, — взволнованный голос Эйвери. Холодный предупреждающий взгляд в ответ. — Прости, — Эйвери бьет себя по губам. Сколько бы раз он ни просил его не называть имен, когда их действия преступают закон... Ошибка. Большая глупость — давать метку безмозглому озабоченному детине. Оглядывается. Малфой, скрестив руки, стоит у окна с непроницаемым лицом. — Где? — в комнате тишина. Две пары глаз устремляются на дверь ванны. — Она кричит, я не могу находиться рядом, — поясняет блондин. От него и не требуется. Малфой помогает подтирать за коренастым ничтожеством. Он эмпат, и Том не представляет, не хочет представлять, каково это — чувствовать все эмоции, что переживает кто-то другой. Скорее всего у девушки паника, она боится и возможно не помнит ничего или обрывками воспринимает реальность — последствия неправильно наложенного забвения слишком непредсказуемы. Взмах палочки. Дверь открывается, и он слышит громкий плач в углу. Проходит внутрь. Девушка вжимается в стену, умоляя глазами не причинять ей боль. — Пожалуйста... П-пожалуйста, не убивай меня, — сквозь слезы шепчет она. На щеке кровавый подтек. Эйвери бил ее. Глубокий выдох. Шаг на нее. Девушка начинает громко кричать — Реддл бросает силенцио. Он не эмпат, но слушать это невозможно. — Я не собираюсь тебя убивать, — безэмоционально. Она мотает головой и корябает покрытый плесенью кафель. Приходится обездвижить ее. Слезы продолжают стекать по грязному лицу. Поплывший вульгарный макияж, рваное платье. Сколько дней он держал ее взаперти, прежде, чем они сообщили ему? Тело оседает, распластавшись на полу. Том натягивает штанины брюк и приседает на корточки. Выдох. Палочка к виску. Закрыть глаза. Он пытается не причинять ей слишком много боли. Это уже сделал Эйвери — разорвал последний год ее воспоминаний. Рваные куски тут и там. Без разбора. Ничтожество. Ни на что неспособный червяк, создающий одни проблемы. Выдох. Ему придется провести основательную работу в ее голове, чтобы разобрать весь этот мусор. С большим усилием, он закрывает дыры, находит нужное воспоминание. Все воспоминания, связанные с Эйвери — стереть. Последнее, что он стирает — воспоминания о себе и усыпляет девушку. — Приведи ее в порядок и доставь в хорошую гостиницу, — хлопая дверью, он выходит к ожидающим и смотрит на Малфоя. Тот кивает и идет в ванну. Хлопок. — Спасибо, Том, — выдыхает Эйвери, садясь на стул, но падает. Стул отлетает в стену. Поставить заглушающее. Увидеть привычный страх в карих глазах. — Круцио, — парень с пронзительным криком падает, выгибаясь в неестественной позе. Реддл прокручивает древко, чувствуя благодарную вибрацию магии. Прошло много времени. Память о его нелюбви к глупости, оплошностям и пренебрежению к его словам, стерлась. Он напомнит. Ему не сложно. Челюсть ублюдка стучит, тело трясет мелкая дрожь, когда он останавливает действие проклятия. — Сколько раз. Я говорил тебе. Не называть. Имен, — это не вопрос. Тяжелое дыхание и кашель. Том хорошо постарался, потому что Эйвери харкал кровью. — Прости... — хриплое, бесполезное и не несущее никакой смысловой нагрузки сотрясание воздуха. Как и сам недомерок. Реддл смотрит на него пренебрежительно, сверху вниз. — Наши пути здесь расходятся, — безапелляционно. — Том, пожалуйста... Господин, — поправляется Эйвери в последнюю секунду. Мольба смешивается с ужасом. — Один шанс, прошу. Последнюю возможность... Я смогу... — Шансов было предостаточно, а возможностей ещё больше! — Реддл срывается на рык. Древко рассекает воздух — пронзительный крик режет воздух, как молния. Отсеченная рука падает на пол. Эйвери срывает глотку, хватаясь за место рассечения. Комнату наполняет металлический запах крови. Багровая лужа приближается к носкам его туфель, и он делает шаг назад. Проблема с меткой решена. — Ты дашь клятву и больше никогда не попадешься мне на глаза, — он знает, что калека слышит его. Не может не слышать, если хочет жить. — Иначе я сотру не только тебя. Я сотру все следы, твоего пребывания на этой земле.***
— Думаешь, она с ним? — отпивая горячий чай, спрашивает Каллиста. — Я уверена в этом. Готова отдать левую руку, он запрещает ей общаться с нами, — Витория прожигает взглядом красные пионы за окном. — Но почему? — Тернер отодвигает от себя тарелку с пирожными. — Не знаю. Он свинья, разве обязательно должны быть причины? — риторический вопрос. — Не нравится? — Витория кивает на тарелку. — Меня мутит от их запаха, — Каллиста кривит лицо, отворачиваясь. — Обещала не рассказывать, но если хочешь держать что-то в тайне, не говори никому, — усмехается Витория. Она подходит к открытой двери в сад и достает синюю сигарету, прикуривая палочкой. — Аварус хочет отвезти нас в один из пансионатов Малфоев на островах, — выдыхает голубой дым на улицу. — С каких пор ты куришь? — недовольный взгляд. Тернер нервно теребит рукав. Молчаливая борьба взглядов. Витория вздыхает и сдается. — Мне тяжело. Я не привыкла к такой жизни и не знаю, как себя вести, — ноготь на большом пальце корябает кожу на указательном. Каллиста прослеживает движение глазами. — Забавно... Никогда бы не подумала, что у нас с тобой может появиться что-то общее, — нервный смех. Отводит взгляд. — Мы обе вышли замуж не по любви и теперь не знаем, как с этим жить, — отстраненно. — Не сравнивай нас. Я, в отличие от тебя, не верю в любовь. Мое спокойствие не тревожит пара карих глаз, — Витория поднимает бровь, проводя изящной ладонью по волосам. — Твое спокойствие тревожит твой муж. Ты просто боишься довериться, Витория. Но так не бывает, — крутит чашку в руках. — Я не собираюсь ему доверять и никто не просит этого от меня. Просто хочу поскорее закончить со всем. Свадьба, гости, декорации, рассадка, еда, — глубокий вздох. — Моя голова скоро взорвется. А больше всего раздражает, что ему это нравится. Нравится бесить меня этим, — сжимает ладонь, представляя белобрысую макушку. — Я не хочу никуда ехать, — обреченно выдыхает Каллиста. — Вряд ли есть шанс, что твой отказ примут, — ухмыляется Витория. — Я буду рядом, не волнуйся. Там есть куда скрыться. Ты можешь нарисовать много красивых картин на побережье, красотка, — обнадеживающая улыбка. — Спасибо тебе, — мягко улыбается Каллиста. — Не вгоняй меня в краску, — острый нос черных туфель очерчивает узоры на мраморном полу. — Я ничем не могу помочь тебе, — голубой дым движется по краю черного платья. — Уже помогаешь. Я бы сошла с ума, если бы не ты, — Каллиста встает рядом, заглядывая в глаза. — Я видела его, — тихо, приближая синий фильтр к пухлым губам. Красная помада отпечатывается, оставляя след. Взволнованный взгляд карих глаз. — Калли... — Витория проводит большим пальцем по ее щеке, стирая влагу. — Я дура, не нужно было. — Нет. Я хочу услышать, — резко оборачивается. Витория прикусывает губу, делая еще одну нервную затяжку. — Он неважно выглядит и много пьет, — шепотом проговаривает Витория. — Его позвала Нимат, но он не сказал, зачем. Они с Томом уходили, потом он спустился, и мы выпили вместе почти бутылку, — из сада выбегает белый лабрадор и трётся о руку Каллисты. — Он спрашивал, как ты. Сказал, помогает родителям с семейным бизнесом. Винодельня, — она не знает, зачем пояснила. В горле застревает ком. Они обе молчат, каждая о своем. Но молчать вот так, вдвоем кажется легче. Собака садится рядом и смотрит на них, весело высунув язык. — Значит, пансионат на островах, — выдыхает Каллиста. Зажав рот рукой, она убегает обратно в дом. Виктория хмурится, оборачиваясь в след ушедшей. Она остается стоять одна в надежде выдохнуть в голубом дыме всплывающие мысли.